Перст Высшего

Людей резали как свиней на скотобойне. Но никто не просил пощады, не бежал. И если багровые бились молча, то мои сражались яро, с криком на устах: 'Во славу Корвуса!'. Фанатичное ополчение каждый раз произнося клич принималось биться с удвоенной силой будто это не простые слова, а заклинание, развеивающее страх и дарующее силу и храбрость. Жаль только умения большинству бойцов никто не привил и они по-прежнему падали подрубленными под топорами и мечами врагов.

Пришел мой черед показать зубы!

— 'Ежа'! 'Ежа' ставьте!

Сначала люди не поняли что я от них хочу — ведь спина то вроде как прикрыта, но затем до командиров дошло и вокруг нашей группы начали собирать все остальные, пробиваясь к нам любой ценой. У кого-то получалось, у кого-то нет. Кровавую жатву в эти минуты собрали многие мечи врагов.

Однако как бы там ни было построение замерло — оно наверное единственное такое, которое ополченцы под приглядом опытных воинов смогли поставить. Вроде и щиты на месте, рогатины, топорщики и даже стрелки с луками и самострелами затесались в центре. Да только как же их мало...

Фрак меня задери, куда делись остальные? Неужели убили? Да тут меньше половины!!

— Нам долго не выстоять, — заметил мне Грим. — Погляди вон на тех бойцов.

И указал на готовящихся к бою бронированных воинов с двусторонними секирами. Их было не много — не больше трех десятков, но думается мне, что их сила не в количестве. Не даром ведь их выпускают только сейчас, когда требуется переломить ход боя одним точечным ударом. А за их спинами и на флангах выстраивались еще сотни две воинов — молчаливых и озлобленных. Потрепать превосходящие силы врага мы все-таки смогли, но и сами потеряли немало.

Тут на поле боя появился долговязый командир бардовых. Отличало его от остальных наличие десятка гриднец, занявших вокруг него круговую оборону и необычный шлем с выпуклым кабаньим рылом на верху, под острием. В руках он держал двуручный меч с набалдашником в форме все той же кабаньей головы.

— Харк вечен! — вскинул он меч одной рукой и тут же молчаливые воины взревели, да так, что на небесах и то слышно было. В глазах появился опасный блеск, на губы наползли кривые презрительные оскалы и вот-вот элитные сотни дружины врага ударят по 'ежу'.

Я замер почти на самом острие, сразу за низким но крепким щитоносцем. Рядом застыли Грим, и Сурв. Светид с Хунтаром, пытались организовать оборону тех кто не смог пробиться к нам. Получилось ли? Что-то сомневаюсь, слишком разная выучка у моих лапотников и у врага.

Оглядываюсь. В 'еже' собралось сотен пять воинов, чуть больше половины от того что было. Скрипнул зубами, но ничего поделать не могу. Отступить? Но ведь некуда. Дорога здесь одна — вперед к победе, до которой я наверное уже и не доживу. Что ж, значит такова моя судьба. А люди глядят на меня с надеждой, вон и Сема с Тотом тихой сапой пробираются ко мне, хотят быть ближе. Я это чувствую. Коли так, почему не дать последний бой, такой чтоб дрогнули враги?

На душе становится легко, выбор сделан и с уст срывается клич:

— Во славу Корвуса!

Харн взлетает острием вверх и следом ярятся мои воины: люди, мрим и даже огрин, что-то воинственно промычал. 'Еж' воинственно топорщит рогатинами, грозит жалами стрел, но противника этим не пронять и вот опускается двуручный меч в нашу сторону делают первый шаг топорщики, за ними остальная пехота...

Секунда другая и мы с грохотом сталкиваемся. В мгновение ока смешались в кучу передний край и их клин. Стрелки успели сделать всего один выстрел, прежде чем сменили луки и самострелы на мечи и топоры, но и этого оказалось достаточно, чтоб выбить треть бронированных с головы до пят топорщиков. Крушат щиты громадные секиры, не могут найти брешь в доспехах врага рогатины, лишь ненадолго сдерживая их неистовый напор. Падают десять, двадцать, тридцать моим воинов, сражаясь до последнего.

— Пора. Микула — бой! — Грим держал в резерве десяток Микулы с криптовым оружием до последнего, решающего момента и бойцы не посрамили себя, словно Жнецы Смерти они с легкостью убивали первого попавшегося врага, оставляя после себя кровавую просеку разрубленных тел.

План наставника, о котором я и не знал, сработал и отвлекшись на казалось бы единственного врага с криптовым оружием яр Харк пропустил фланговый удар. А тут с другой стороны неожиданно подошла подмога Светида и Хунтара, выведших блудней и лапотников из-под основного удара и только выжидавших удобного случая для атаки.

Бардовые плащи оказались разрезаны на две неровные части, меньшая и самая боеспособная оказалась окружена и быстро уничтожалась. Теперь броня секироносцев сыграла с противником дурную шутку — увернуться от удара сбоку или сзади они оказались не способны и падали оглушенные один за другим. Добивать их пока не стали — время дороже.

Ситуация на поле боя изменилась разительно. Но у нас по-прежнему паритет сил, вот только воины Харка почему начали откатываться, перестраиваясь в защитную формацию, а мои наоборот сунулись контратаковать, но тут же получили болезненный ответ от лучников врага.

И тут я заметил, что сам яр с гриднями спешно уходит вглубь построения и не дай Высший ускользнет, бросив дружину. Если подобное случится, мне придется туго, не сомневаюсь, что в следующий раз против Перста выставят в два, а то и три раза большие силы, чтоб наверняка.

Надо срочно что-то делать! Но что? Фрак меня задери!

Тут под руку кто-то настойчиво подлез и легонько боднул в бедро. Мол обрати внимание. Я раздражено отмахнулся, но толчок повторился и мне пришлось повернуться. Тот требовательно глядел на меня и что-то показывал на пальцах.

— Не понимаю, — покачал я головой.

Огрин недовольно засопел и напыжился, слегка затрясся и упал без сил. Мгновение погодя я пораженно взирал на то как спаянный строй врага разбегается в стороны, открывая чудовищную картину: на земле валялись одиннадцать безголовых тел, ошметки мозгов, костей и капли крови разлетелись далеко в стороны. Все случилось так быстро, что никто ничего толком не понял и только багровые плащи не в силах унять мистический ужас бросились бежать. Паника поглотила каждого из них.

Я невольно завис. Слишком страшна смерть яра. Против подобного нет защиты и это пугало. От созерцания подобного не растерялся только Грим Косарь, он и так много чего повидал на своем веку и где пинками, а где зуботычинами направил отряды пленить паникующего врага. Впрочем некоторые из багровых плащей сами падали на колени и молили о пощаде.

И будто ставя точку в бою, лагерь залил рассветный солнечный свет, радостными зайчиками скачущий по лужам крови, помятым доспехам и начищенным до зеркального блеска клинкам. Поразительно как красота может гармонировать со смертью, этому не мешают даже вопли пленных и стоны умирающих.

Такова победа...

Часть 3.

Пробуй. Думай. Создавай.

1.

Когда кажется, что жизнь надоела и все серо — смени вектор прикладываемых сил и она обретет новый смысл.

Яр Дрим устало смотрел на кровавый закат, на черепичные крыши домов богатеев столицы схора Бромид, что прекрасно рассматривались с холма на котором замерла значительно увеличившаяся армия Перста. В голове этого много чело повидавшего в жизни человека крутилось много неудобных мыслей, странных идей и неуместных вопросов, но все они не стоили и ломаного гроша по сравнению с одним очень простым: 'Зачем?'.

Сейчас начало ноября, вот-вот грянут заморозки, а ведь прошло больше месяца прошло как спонтанное решение вернуться к Персту круто изменило и без того сложную жизнь яра. И такие перемены случились не только у него. Все кто решил следовать за Перстом, преобразились, хоть многие этого не понимают. Взгляд, походка, мысли — все трансформировалось и не сказать, что в худшую сторону. Яр это заметил даже среди своих воинов и чуточку взревновал, но сразу одернул себя за недостойные мысли. Ирван Дрим в последнее время вообще привык к резкому изменению событий вокруг и старался как мог приспособиться ко всему этому. На сколько позволяла гордость и честь. Слава Высшему, попирать ни то, ни другое окружающие не спешили, за что яр им был в тайне благодарен, правда говорить в слух об этом он никогда бы не стал. Но зарубку в памяти сделал. Приятно, фрак побери ощущать себя частицей чего-то куда большего чем простой человек, пусть и наделенный толикой власти!

— Яр, он придет на встречу? — рядом с Дримом словно из ниоткуда появился Грим Косарь: морщинистый с пышными пшеничными усами до подбородка и большой залысиной на голове. На прославленного воина этот старик точно не походил, но проверять Ирвин Дрим бы поостерегся — молва нужное давно донесла.

— Как и договаривались — в двух полетах стрелы на закате. Под пологом. Встреча один на один, охрана в полста шагах от них.

— Хорошо, — кивнул Грим, но удовлетворенным он не выглядел, скорее наоборот.

— Что-то не так?

— Все не так! Этот...Перст, харн мне в печень, слишком многое о себе думает, — ворчливо заметил Грим, однако яр знал точно — оспаривать принятого Огом решения он не станет. Но критиковать будет, вот как сейчас, правда только среди своих, в круг которых недавно присоединился и сам яр Дрим.

— Задумка неплоха, — осторожно заметил яр.

Солнце плавно опускалось за горизонт, уже почти скрылось, но сумерки еще не пришли. Да и вообще для осени сегодня было слишком солнечно. Хотелось верить в лучшее. Вот как в удачную встречу тара и Перста. Вероятность конечно мала — станет ли старый правитель слушать неизвестно откуда появившегося юнца? Ирвин Дрим сомневался. Однако шатер в условном месте приготовили: вон его серо-зеленый холщевый купол трепыхается.

— Да кто его сопляка слушать станет, харн мне в печень? — ворчливо отозвался Грим.

— Мы послушали...

— Кхм.

На это Косарю возразить оказалось нечего. А пару секунд погодя вовсе стало не до этого — Ог спокойным уверенным шагом, в сопровождении 'криптового' десятка Микулы, огрина и мрима, шел к шатру. Из города так же не заставили себя ждать и из раскрытых ворот выехала кавалькада из трех десятков всадников: телохранителей, знаменосца, пары жрецов и самого тара — единственного из всех с непокрытой головой. Да и доспеха на нем не видно, разве что позолоченный колонтарь вздетый поверх богато расшитого полушубка, но это скорее дань традиции — мужчина всегда воин, вон у тара на поясе ножны с мечом.

Телохранители заняли позиции в полусотне шагов от купольного шатра. Внутрь вошли Перст и тар...

Отступление 1.

Никогда не знаешь, кто за тобой наблюдает. Возможно друг, но чаще почему-то враг.

Во дворце схора Ангальс, что уютно раскинулся на самом западном окончании Хортейма с раннего утра было непривычно тихо. Подобное случалось только в моменты скверного настроения тара.

Не приведи Высший нарушить покой раздраженного правителя и несчастный тут же исчезнет в застенках Тихой Заводи. Поэтому слуги напоминали призраков: такие же бесшумные и бледные до мраморности.

И хотя тар часа два как не показывался из своего кабинета положения это не спасало, все могло измениться в любой момент. Челядь ждала бури...

В небольшой, по меркам таров, зале яро ругались двое. Первый — Кий, низкий и крепкий как огрин, второй — Жилдор, выше первого головы на две и тонкий словно жердь. Что примечательно лицами они были схожи: высокий лоб, скрытый за густыми серыми, почти мышиными волосами, ярко-карие глаза, дисгармонично смотрящиеся из-под бровей и тонкие розовые губы, того и гляди превратившиеся в синюшные раздутые оладьи покойника. Если бы не такая значительная разница в конституции тел, то можно было бы назвать их кровными братьями. Собственно они имя и были, по отцу. А вот матери достались разные, что впрочем не помешало этим двоим найти общий язык еще до поры взросления. Погодки все же.

Правда Судьба женщина ветреная и злобная, поэтому одарила каждого из них по-своему. Одному достался талант правителя, с неуемной жаждой к интригам, второму выпала воинская стезя, да к тому же недурственные мозги тактика. И не известно куда бы их привели таланты не будь их отец яром.

Так получилось, что старшим оказался Кий. С раннего детства он детским шалостям предпочитал книги, которых увы было до безобразия мало, в результате чего тягу к знаниям он восполнял любыми альтернативными источниками. Так у мальчика возник интерес к плетению человеческих судеб путем недомолвок, недосказанностей и дозированной правды. Кий ненавидел ложь во всех ее проявлениях и выступал поборником Правды, порой излишне яро.

Младшему же интересы брата всегда казались глупыми. Спрашивается зачем глотать пыль, когда можно побегать с другими парнями или упражняться с любимым клинком?

Так продолжалось до тех пор, пока их отец не погиб в приграничной стычке с соседним схором. После несчастья на их головы неожиданно свалился ворох проблем и забот, избавится от которых можно было бы только сообща. Братья поняли это далеко не сразу. Перед этим они совершили множество ошибок и почти загнали ярство на край гибели. И только почти сорвавшись в пропасть отчаяния, они поняли как нужно решать проблемы: использовать сильные стороны друг друга и сталкивать лбами противников.

Дела братьев после взаимной притерки пошли в гору настолько, что к тридцати годам старший занял трон схора, а младший возглавил дружину. Но на этом их честолюбивые планы не заканчивались, они простирались куда дальше. Следующим шагом было объединение Хортейма под знаменем Ангальса. Достойная цель для даровитого интригана и талантливого полководца.

И вот когда реализация плана должна начаться в дело вступила новая Сила. Тут и правда в пору возненавидеть ближнего своего, а не только челядь.

— Ладно, хватит ругаться, нужно думать как быть, — устало помассировал виски Кий.

— Натрави на них пару таров, из тех кто ближе, — кровожадно усмехнулся младший.

— Жилдор, ты плохо смотрел запись, — покачал головой тар.

— Не хуже твоего, — огрызнулся младший. — Я увидел достаточно.

— Что ж, значит надо глянуть еще раз...

Кий обречено выдохнул и коснулся небольшого углубления на мутной сфере лежащей посередине стола. Дымка, что клубилась внутри завертелась маленьким смерчем и вырвалась наружу, обволакивая зрителей.

Запись событий, заинтересовавших братьев оказалась плохенького качества: картинки рябили, дрожали, порой пропадали на мгновения. Сфера Виденья пусть и создавала полное ощущение присутствия, но изображение, увы, редко получалось стабильным. Правда звук почти всегда точь-в-точь как в реальности.

Однако картинки мелькающие друг за дружкой, да и декорации вокруг представляли собой интересное зрелище, позволяющее легко смириться с качеством изображения. Вот только крепыш в данный момент больше зевал, чем наблюдал — оно и понятно — кому хочется смотреть одно и тоже в сотый раз? А вот Кий вперил тяжелый пронзительный взгляд так, будто от этого зависела его жизнь...

Перед наблюдателями открылся вид большого, свыше полста тысяч человек, города. Размер хоть и не самый большой, но не в этом суть. Тут главное иное. Вот к примеру замершие в зеленых плащах без каймы воины, выстроившиеся жиденькими рядами вдоль широкой главной улицы и едва-едва сдерживающие напор толпы. Или вон замерший у подножия захиревшего храма Корвуса тар в окружении толпы челяди и советников. К чему бы все это?