Кстати, а ведь у старика очень хорошие связи в его родном городе Харбатане, вспомнил вдруг Виктор, в том числе и с начальником стражи. Вполне можно было бы попросить, чтобы он посодействовал и через начальника стражи выправил для Сомова документы. Возможно такое? Конечно. Дружеские отношения и деньги могут решить любую проблему. Тогда бы он смог бы полностью легализоваться, законным образом жениться на Моне и считаться полноправным наследником Сугиса. Самому стать владельцем цирка, в который он уже вложил столько сил, об этом можно было только мечтать. И эта мечта в отдаленном будущем вполне могла стать реальностью.
Настроение у Виктора совсем стало радужным, когда дверь внезапно распахнулся и в фургон влетел Сугис. Увидев его багровое перекошенное лицо Сомов сразу понял, что случилось что-то непоправимое и страшное. Виктор поднялся с лежанки и развернулся к владельцу цирка.
— Что? — напряженно спросил он, — Мона?!
— Нет. Уходить тебе надо, Чак. Срочно, — прошептал запыхавшийся Сугис, — Ищут тебя.
Фраза прозвучала ударом грома среди ясного неба, разом обрушивая все только что построенные планы, надежды и мечты. Виктор зажмурился и чуть не закричал от отчаяния и бешенства, захлестнувших его с головой словно цунами, но через секунду он уже вновь контролировал себя. Впрыск адреналина наполнил тело энергией и очистил мозг от лишних мыслей.
— Кто? — вновь спросил он, как выстрелил, а руки уже сами натягивали обувь и застегивали пряжки.
— Ищейка из тайной стражи, — продолжал негромко объяснять Сугис, — Прикинулся репортером из журнала, вроде как написать о тебе хочет. Но я их сучью породу насквозь вижу. Точно ищейка. Ждет он тебя там, в цирке, за кулисами крутится, вынюхивает. Я как увидел Мону, понял, что вы вернулись из города и сразу к тебе. Уходи, Чак. Уходи прямо сейчас. Богиней Урой тебя заклинаю — уходи. Если тайная стража схватит тебя в цирке, у всех артистов, а у меня первую очередь будут огромные проблемы.
— Ошибки быть не может? — спросил Виктор, не оборачиваясь и быстро собирая свои вещи в дорожный мешок.
— Нет, Чак. Это ищейка, вне всякого сомнения. Голову даю на отсечение. Но если все окончится благополучно, я дам тебе знак — вывешу на фургоне твой старый плакат. Тогда сможешь вернуться. Ты приходи через три дня, Чак, не раньше. А сейчас уходи. Уходи скорее!
— Спокойнее, господин Сугис, спокойнее. Я уже ухожу.
Хотя он и успокаивал владельца цирка, сам Сомов, несмотря на невозмутимый внешний вид, был весь на нервах и с трудом сдерживался, чтобы не побежать немедленно и без всяких сборов. Кончики пальцев подрагивали, сердце колотилось, и легкие усилено качали кислород в кровь.
Виктор забросил за спину меч, осторожно выглянул в окно фургона, проверяя обстановку. Снаружи посторонних вроде бы не было. Слышна была приглушенная музыка, доносившаяся из шатра цирка, там же суетились не занятые в представлении артисты. От знакомой картины и от того, что приходится все это бросать душу на части разрывало отчаяние.
Сомов вытряхнул из кошелька на ладонь имеющуюся наличность. Денег у него практически не осталось. Эх, как не вовремя потратился, пожалел он.
— Господин Сугис, не хотите со мной окончательно рассчитаться? — с надеждой просил Виктор.
— Нет, Норрис. Достаточно того, что я пришел тебя предупредить, а не сдал страже.
Виктор криво усмехнулся и понимающе покачал головой. Накинул на себя дорогой недавно купленный кожаный плащ, взял гитару. Посмотрел, прищурившись на Сугиса в упор, хотел было что-то сказать, но вместо этого еще раз усмехнулся и по-тихому выскользнул из фургона.
Сугис без сил опустился на скамью. Ноги его не держали. Он был уверен, что беглого раба он больше не увидит, а вот неприятности из-за него только начинаются. Однако нужно было успеть еще кое-что сделать.
Ночью владелец цирка сидел в своем фургоне и корявыми буквами записывал все, что успел запомнить из планов, которыми делился с ним Чак Норрис. О хорошо поддающихся дрессировке слонах, которые водятся в стране орков, специальной униформе для дрессировщиков, воздушных гимнастах, страховочных тросах и сетках, бордюре вокруг манежа, нумерации мест и призах для зрителей и многом другом.
Время от времени он отрывал скрипучее перо от бумаги и огорченно шептал:
— Эх, жалость-то какая. Вот же голова у парня светлая была.
А потом вытирал мокрый лоб рукавом рубахи, прислушивался, страдальчески морщился и брался за бутылку. В соседнем фургоне, уже который час подряд, не переставая ревела Мона.
Глава 3. Романтик с большой дороги
Было холодно, темно, скучно и беспонтово.
Эти слова из рэперской песни, как нельзя точно отражали положение, в котором оказался Виктор Сомов. Он нашел себе пристанище где-то на окраине Маркатана, на заброшенном старом кладбище, внутри узкого полуразрушенного склепа с обвалившейся стеной. Единственное достоинство этого унылого места было в том, что здесь было тихо и совсем не было людей. Живых по крайне мере.
Воздух, переполненный пьяным запахом полыни, был неспокоен, и иногда раздражался короткими порывами ветра, поднимая пыль. Наверное, приближался дождь. Виктор сидел на грязном полу, прислонившись спиной к прохладной каменной стене склепа, и отрешенно смотрел на низкие черные тучи, плывущие по фиолетовому небу и на багровый горизонт в том месте, где скрылось солнце. Когда ветер швырял ему в глаза колючую пыль, он непроизвольно щурился, и это было единственное движение, которое выдавало в нем жизнь. Лицо его посерело, а скулы чуть серебрились трехдневной щетиной. Дорогая одежда утратила былой лоск, выглядела помятой и запачканной. Сомов практически не шевелился и пребывал в глубочайшей апатии.
Планов не было. Денег не осталось. Обратиться за помощью было не к кому. Ни карт, ни компаса в наличие не имелось, и в какую сторону идти было неизвестно. Да и далеко ли уйдешь пешком, без документов и находясь в розыске. Да и куда идти?
Как только он покинул цирк то попробовал опрометчиво сунуться на постоялый двор, и столкнулся с неприятным фактом, когда хозяин гостиницы открыл амбарную книгу и попросил у него личную грамоту, чтобы записать данные постояльца. Пришлось на ходу придумывать, что бумаги остались в багаже на улице и конфузливо покинуть заведение. Он еще долго оглядывался, быстрым шагом удаляясь от постоялого двора и боясь преследования.
К наступлению темноты он успел выбраться за пределы города и первую ночь провел под открытым небом, а днем набрел на развалины старого кладбища, где и устроил временное убежище. На остатки денег купил провизии и воды. Так Сомов перекантовался пару суток, а потом рискнул выбраться в город и посмотреть все ли спокойно в цирке. Жила в нем надежда, что все обошлось, и Сугис ошибся насчет сыщика, разыскивающего беглого раба.
В городской толпе было несложно затеряться, и Виктор успокоился. Слишком много людей перемещалось по улицам, и редкие отряды стражников были не в состоянии обращать внимание на каждого прохожего. А дорогая одежда исключала Сомова из круга лиц, на которых стража смотрела с подозрением. Даже если у стражи и было описание беглого раба, то гогглы скрывающие глаза и почти треть лица делали Виктора неотличимым от тысяч других таких же горожан. Он доехал на омнибусе до рыночной площади, неспешно прошелся по торговым рядам и осторожно приблизился к цирку. Вокруг шатра было непривычно тихо. Оркестр не играл, артистов не было видно, афиши были сорваны, а на пологе над входом свежей краской было наспех написано "цирк не работает". Это была полная катастрофа. Сомов не стал выяснять, что именно случилось с труппой, хотя и переживал о судьбе артистов и сознавал, что именно он причина происходящего. Не позволив совести толкнуть себя на благородные, но необдуманные поступки и имея все основания опасаться засады в цирке, он сразу же покинул рынок, выбрался из города и забился в свое убежище. И вот тогда у него опустились руки. Что делать дальше Виктор не представлял.
Единственное что ему оставалось так это выйти на большую дорогу. Меч у него есть, управляться им, слава Лексору и Хэку, он умеет. Если вдруг нарвется на более ловкого противника чем он сам, то на этом его мучения и закончатся. А если повезет, то удастся разжиться деньгами, а возможно даже и лошадью. Верхом можно далеко уйти. Вот только куда и зачем?
Упали первые капли дождя, и сразу похолодало. Сомов вяло передвинулся вглубь гробницы под крышу и закутался в плащ. Он слушал, как редкий дождь еле слышно шелестит листвой деревьев и почти без звука разбивается о камни гробниц. Небо на мгновение осветила вспышка света, и почти следом раздался оглушающий удар грома. Неподалеку кто-то испугано вскрикнул и выругался. Эму ответило несколько грубых мужских голосов.
Сомов сразу весь подобрался, отодвинулся еще дальше вглубь гробницы и нащупал рукоять меча. Вот черт, неужели выследили? Он весь обратился вслух. Послышались приближающиеся шаги и возглас:
— Смотри-ка, вон там можно укрыться от дождя.
У Виктора похолодело в груди. В проломе показалась фигура человека и замерла, всматриваясь в темноту гробницы. На стражника он был мало похож.
— Опаньки! — радостно воскликнул пришелец, разглядев Сомова, — Эй, Лютый, кажется, я нашел твой кожаный плащ. Только в нем кто-то есть.
Снаружи радостно заржали и в поле зрения появились еще несколько личностей. Один из них властно растолкал своих приятелей, протиснулся вперед и внимательно осмотрел Виктора. Видимо это и был Лютый. Широкоплечий мужчина с тяжелым квадратным подбородком и наглыми узкими глазами.
— Благородный, — презрительно определил Лютый социальный статус Виктора, — Вот что, благородный, если тебе дорога жизнь, то живо снимай плащ, отдавай вещи и деньги и проваливай отсюда пока я добрый. И шевелись, а то мои парни разденут тебя сами, но уже мертвого.
Разбойники Лютого сгрудились около своего предводителя предвкушая веселую потеху. Громыхнуло, и очередная вспышка молнии проявила из темноты злобные небритые и хищно оскалившиеся рожи. Черта с два они отпустят меня живым, понял вдруг Виктор и вместо ответа красноречиво выставил перед собой меч.
Атаман на всякий случай сделал шаг назад и оскорбительно захохотал.
— Ух ты, какой грозный. А ну-ка, парни, порежьте эту благородную свинью на кусочки. Тесак! Мосол!
Ушлый вожак не торопился лично вступать в бой и пропустил вперед своих подручных. В узком склепе с трудом помещались даже двое бойцов, и это было единственным плюсом в той ловушке, в которой оказался Сомов. Минусом было то, что разбойников насчитывалось никак не менее десятка, и перебить их всех даже по очереди было невыполнимой задачей. Во вспышках молний засверкали мечи, и зазвенели удары остро отточенной стали заглушаемые раскатами грома. Тяжело дышал Сомов, сопели его противники и раздавались крики остальных разбойников подбадривающих своих приятелей. С первых же секунд Виктор почувствовал, что с двумя противниками ему не справится, не учили его такому бою ни орк, ни гном. Он начал пропускать удары, пока еще не смертельные, но уже ясно предвещающие печальный финал. Ну, вот и все. Красиво умираю, мелькнула у него мысль. Подсвеченный молниями и под аккомпанементы грома он исполнял смертельную пляску с клинком и просто старался подороже продать свою жизнь.
Нападающие наседали, но им было тесно, и они мешали друг другу. Сомов решил акцентировать основное внимание на том разбойнике, что сражался ближе и правее и сам стал жаться к правой стене. Теперь второму приходилось атаковать и на более дальнее расстояние и из неудобной позиции из-за плеча товарища. Изменение рисунка боя дало результат. Сомов переиграл первого бойца и нанес ему колющий удар в бицепс. Разбойник выронил меч и, вопя от боли и скверно ругаясь, попятился назад. Не давая опомниться оставшемуся в одиночестве другому бойцу, Виктор пошел в яростную атаку. Его меч замелькал с удвоенной скоростью и уже через пару секунд закончил свое движение в горле разбойника. Разбойник схватился за шею, из которой клокоча хлестанула кровь и попытался зажать рану ладонями, но почти сразу же его руки безвольно опустились, ноги подогнулись и он упал на спину замертво.
— Следующие, — безумно рассмеялся Виктор и крутанул меч в руке, стряхивая с него капли крови прямо в лица злодеев.
Адреналин бурлил у него в крови. Умереть в бою сейчас казалось не страшным, а даже упоительным. Он словно опьянел от внутреннего избытка гормонов и внешних запахов крови и озона.
— Добровольцы есть? Шаг вперед! — рыкнул он и опять рассмеялся сумасшедшим смехом.
Лиходеи вопросительно посмотрели друг на друга и стало ясно, что с добровольцами в их рядах возникли проблемы.
— Ну, ты, волченок, — злобно процедил Лютый, — прощайся с жизнью.
Вожак вроде как бы потер руки, и у него на пальце засветилось неоновым огоньком кольцо.
— Умри! — выкрикнул Лютый и выкинул руку с огоньком в направлении Виктора.
Сомов моментально сообразил, что раз светится что-то, что светиться не должно, то ничем иным кроме магического амулета это быть не может. Вряд ли это был "воздушный удар", если конечно главарь не был полным идиотом, решившись использовать напор воздуха в глухом ограниченном пространстве склепа, из которого отдача разметала бы всех разбойников стоящих перед входом. Значит, это был не воздушный удар, а что-то иное. Но размышлять, какой именно магией хотят его угробить, у Виктора не было времени, и он прыгнул вперед на опережение, стараясь достать мечом противника. Но не успел. Впрочем, его внезапный прыжок сыграл свою роль, и магический удар, что-то вроде металлической спицы брызнувшей ему в лицо пришелся не точно в цель, а по касательной. Он почувствовал боль в левом ухе, из которого сразу же полилась кровь, и отпрянул обратно в нишу склепа. Боевой амулет видимо требовал времени для подзарядки, потому что магический огонек погас и теперь атаман вытащил меч, собираясь расправиться с Виктором древним проверенным способом. Ну, здесь мы будем на равных, удовлетворенно подумал Сомов и ошибся. Лютый оказался умелым и опытным бойцом. Несмотря на переполнявшую его злобу, действовал он расчетливо и хладнокровно, все теснее и теснее зажимая Виктора в самый дальний угол и лишая маневра. Сомов как мог, контратаковал и даже пару раз почти доставал противника, но его удары на пределе досягаемости были не столь сильны, чтобы пробить броню Лютого. Защита на теле разбойника оказалась неприятным сюрпризом и не оставляла надежды на победу.
Неожиданно снаружи послышалось множество воинственных криков, и там тоже зазвенели мечи. За стенами склепа явно началась какая-то массовка. Лютый прервал свою атаку, предусмотрительно отступил два шага назад и повернул голову боком, чтобы посмотреть на происходящее снаружи.
— Что там? — раздраженно выкрикнул он и на какое-то мгновение упустил из поля зрения Сомова.
Другого такого шанса не будет. Виктор сделал глубокий молниеносный выпад, практически распластавшись на полу в шпагате, и ударил мечом в низ живота разбойника, где по его расчетам не должно было быть брони. Клинок легко вошел в незащищенное тело в районе паховой области и видимо перерезал крупные артерии, так как из образовавшейся раны кровь хлынула с напором, будто из крана.
