Теперь же дело принимало совсем другой оборот: в Партафе смута, армии у Менгли-Хазрея почти не осталось, каган и тарны вряд ли поддержат узурпатора. Естественно потому, что у этого узурпатора просто нет шансов выиграть войну. Пару битв — да, но не всю войну.
Послы Великого кагана Сарлека прибудут в Аркадию в ближайшие недели, едва придут вести о разгроме Аббаса. Дрункарий решил сыграть по-крупному: попробовать добиться возврата Аркадии всех или почти всех равнинных земель. Территории, протянувшиеся с севера на юг на сто тридцать лиг, могли стать очень неплохим приобретением для империи. Особенно сейчас, когда Иоанн Дука метал возродить её былое могущество.
Но при этом надо было думать, куда пристроить Аббаса и, возможно, его детей, до которых Менгли-Хазрей не доберётся. На военном совете, устроенном в деревне, Андроник хотел выслушать мнения всего командного состава.
Только к вечеру потери были подсчитаны. Полторы тысячи клибанариев, девять тысяч легионеров, восемь сотен айсаров и пять сотен лучников лежали не погребенными на поле боя. Фердинанд сообщил, что погибло триста огнарских рыцарей и три тысячи ополченцев.
— Благородные огнары, айсары и дважды благословенные аркадцы,— Валент всегда любил придать своей речи налёт торжественности. — А также Андроник Ласкарий, человек, достойный славы древних полководцев! Лично я выражу мнение лучников и браганских пращников, предложив идти дальше.
Успех надо развивать: мы вполне можем одним ударом вернуть треть потерянных до этого земель. Понимаете, одним ударом! Я прекрасно знаю, что у Партафы ещё остались кой-какие войска, но султана у них нет. Вернее есть, но целых два, — легаты и рыцари засмеялись, поняв старинную айсарскую шутку. — Самое время прижать их к горам. Некоторые мои люди считают, что можно сунуться и в горы — туда, где ещё сохранилось аркадское население.
— Хорошо, Валент. Кто думает иначе?
— Дрункарий, — поднялся Кантакузин. — Аркадцы из моей турмы, как и я, надеемся, что мы быстро займём равнинную местность. Но что нам делать в горах? Я, конечно, понимаю надежду наших соотечественников вернуться обратно в империю, но этого нельзя будет сделать без армии.
Говоря "без армии", я имею в вид то, что наши воины не умеют сражаться в горах. Даже огнарские рыцари там не пройдут, не то что наши клибанарии. Горцы хорошо умеют вести войну на истощение, в горах без снабжения с равнины мы перемрём с голоду, когда враг перекроет наше снабжение. А они, поверьте мне, перекроют! У нас просто не будет достаточного количества воинов для охраны обозов. В связи с этим я предлагаю занять лишь равнинную местность, пока этот их Менгли-Хазрей не закрепится на престоле. А вот что делать с Аббасом, решит император, и только он.
— Трезво мыслишь, командир Кантакузин, — Андроник нахмурился. Командир клибанариев выражал сомнения и страхи самого дрункария, и Ласкарий не особо хотел сам их озвучить на этом совете. — Кто-нибудь ещё хочет высказаться?
Зал молчал
— Тогда я даю нашим войскам три дня на отдых, лечение раненых и похороны погибших. После этого мы должны занять Припартафскую равнину, а там подождём указаний императора. Феодор Кантакузин, легат Валент, напишите свои мысли и предложения насчёт дальнейших действий. Я намереваюсь отправить их вместе с отчётом о битве императору.
— Это честь для меня, дрункарий! — разом гаркнули легат и турмарх.
— Прекрасно. А теперь всем отдыхать — мне не нужны заспанные командиры.
Андроник поднялся на второй этаж дома, где для него оборудовали походный кабинет. У дверей уже стояли охранники, радостными возгласами приветствуя своего полководца. Дрункарий, зевнув, лишь улыбнулся и зашёл в комнату.
Этот дом хоть и был покинут его жителями, подобно всему этому посёлку, но оставался ещё опрятен. Пыли почти не было, паутина лишь изредка встречалась где-нибудь в тёмных углах да за печкой, стоявшей на первом этаже.
Ласкарий, скинув с себя шлем и плащ, сразу засел за письмо императору.
"Благословенный Аркаром Император аркадцев, ксариатов, мидратов, огнаров и прочее, прочее, прочее. Битва, прошедшая в день святого Иоанна у Гусиного брода реки Мергары, закончилась победой. После трёх атак партафская армия, подкреплённая тайсарам, тарнами и унгуртцами, бежала с поля боя, не выдержав силы аркадских легионов.
Султан Аббас взят в плен и содержится в отдельном доме, к нему приставлена охрана.
К сожалению, понесены ощутимые потери: пятнадцать тысяч воинов. Раненых вдвое меньше. В распоряжении твоего верного слуги осталось только сорок тысяч воинов. К счастью, Аркар помогает нам: армия Аббаса сбежала из-за предательства стратига его пехоты, Менгли-Хазрея, и Партафа стоит на пороге междоусобной войны.
Через три дня Южная армия выступит к Партафским горам. Надеюсь, удастся до подхода вражеских войск быстро занять Припартафскую равнину. К этому письму я приложил отчёты командира конной турмы Феодора Кантакузина и легата вспомогательных когорт Валента. Надеюсь, что Великий примет их слова к сведению. Прошу также сообщить, что делать с Аббасом. Стратиг Южной армии и дрункарий виглы Андроник Ласкарий с пожеланиями долгой жизни и милостей Аркара".
Андроник положил перо обратно в походную чернильницу, посыпал письмо песком, через несколько секунд сдул его, машинально оценив стоимость пергамента.
Ласкарии всегда делали это незаметно для самих себя: их семья разбогатела и выбилась в дуксы именно благодаря торговле пергаментом. Только это было очень давно: когда Ксариатская империя ещё не успела распасться на две части. Через секунду Андроник уже заснул на кровати, опять забыв скинуть сапоги. Жаль, что нормально поспать ему снова не дали.
— Как поживаете, стратиг Южной армии? — Флавиан снова пробрался через охрану незамеченным.
— Нормально, даже в некоторой степени хорошо. Можно вопрос?
— Валяйте, — Флавиан присел на стул. Странно, но его капюшон даже не покачнулся. Может, это лишь иллюзия?
— Вы приходите по определённым дням или Вас притягивают мои сапоги?
— К сожалению, ни то, ни другое — лишь острая необходимость. Ну, или не менее сильное любопытство.
— Хорошо, я даже кое-что понял в Ваших рассуждениях.
— Ну что ж, кое-что и Вам пошло на пользу: теперь Андроник Ласкарий обращается к старику Флавиану на "Вы". Вижу, моё кольцо кое-чем помогло?
— Да, во многом благодаря нему мы смогли взять Аббаса.
— И попытаться вернуть потерянные земли?
— Вся империя теперь надеется на это. В горах мы сможем держать партафцев куда лучше, чем прежде.
— Не сомневаюсь, что Вы считаете это истинной правдой. В какой-то мере ваши выводы и мысли являются правдивыми.
— Насколько? — Андроник пытался выудить у загадочного собеседника побольше информации
— Решать Вам, дрункарий.
— А все маги говорят загадками?
— Вряд ли. Я являюсь приятным исключением.
— А если я попробую использовать кольцо, чтобы увидеть Ваше лицо?
— Сомневаюсь, что оно сработает, ведь Вы всего лишь видите сон.
— Гм, что-то не слышал о магах, способных читать чужие мысли.
— Боюсь повториться, но Вы много что о нас не слышали.
— Ладно. Зачем Вы сюда явились?
— Из чистого любопытства. Хотел спросить мнение о моём подарке, посмотреть на ликующее войско...
— И только?
— Ну, как Вам сказать...
Андроник хотел приподняться с кровати — и сделал это, как ни странно. Только вот уже никакого Флавиана не было и в помине. Солнце начинало всходить.
На столе уже лежал завтрак: несколько буханок хлеба, ещё тёплое мясо и стакан воды. Андроник никогда не пил вино во время войны. Ласкарий слишком хорошо помнил истории о побоищах, когда пьяное и сонное войско вырезали вылетевшие неизвестно откуда враги. Андроник быстро поел, накинул плащ и вышел из комнаты.
— Ничего не случилось за прошедшую ночь?
— Нет, ничего. Было слишком тихо.
— Хорошо. Не скучайте тут! — и Андроник, нащупав свой отчёт на поясе ("И когда я его успел взять?"), направился к дому с маявшимися там от безделья конными гонцами.
Деревня, ставшая центром лагеря, была полна жизнью и движением: офицеры начинали просыпаться, солдаты уже вовсю бегали с лопатами — копать братские могилы. Андроник осмотрелся.
На том берегу сновали айсары, огнары и некоторые легионеры, искавшие оружие и украшения среди уже остывших трупов. На своих они даже не смотрели: всё вооружение должно было быть отослано семьям погибших. Посмертные почести...
— Смотрите на поле боя, стратиг? — Фердинанд проснулся слишком рано для особы королевского рода — это даже немного подняло его в глазах Андроника.
— И да, и нет, принц. Смотрю на земли империи, давным-давно потерянные и вновь приобретённые, — похоже, Андроник решил кое-чему поучиться у Флавиана.
— Ну что ж, не ожидал встретить здесь не командующего армией, а философа.
— А я не ожидал увидеть здесь огнарского принца, который со своими воинами воюет за империю против Партафы. Она же, вроде, старинная союзница Королевства?
— В данный момент все мы воюем против Менгли-Хазрея. Во всяком случае, с дипломатической точки зрения.
— В данный момент — да, но Вы — то шли против Аббаса? Что изменилось?
— По сути, ничего, лишь законность претензий новоявленного султана. Знаете, насколько сложно бывает вернуть трон?
— К счастью, не имел подобного опыта. А Ваши огнары за что воюют?
— Они воюют за своего короля, конечно же! — Фердинанд говорил это совершенно серьёзно, без тени усмешки.
— За своего короля, — Андроник замолчал. — Только неизвестно, кто может им оказаться. Если император прикажет воевать ещё и в горах, шансы кронпринца Фердинанда вернуть свой трон заметно снизятся...
— И кронпринц это понимает.
— Ладно, ладно. Как Вы думаете, успеем ли мы занять Припартафскую равнину? — теперь в дрункарие говорил командир северных наёмников, а не придворный, назначенный полководцем.
— Насколько я знаю, аркадские армии могут преодолевать до двадцати лиг в день?
— Всё-таки войны хоть чему-то научили огнаров, — улыбнулся Андроник.
— Надеюсь, что захв... возврат этих земель займёт не больше трёх недель. Особенно если взять то поселение, о котором...— Фердинанд наморщил лоб. Ему довольно трудно давались аркадские названия.
— Так Вы всё-таки вспомнили о городке Ефратисий?
— В общем-то, да, стратиг.
Небольшая крепость Ефратисий была единственным укреплённым пунктом, с которым аркадская армия могла долго провозиться. Там должен стоять неплохой гарнизон: тысяч пять партафцев и втрое больше городского ополчения. Оставалось лишь надеяться, что местные жители перейдут на сторону аркадской армии. Один народ, всё же...
— У нас просто нет нормальной осадной техники, только лестницы и тараны.
— А разве этого не хватит? — с недоверием посмотрел на дрункария Фердинанд.
— Огнарской армии хватило бы, но только не аркадской, — улыбнулся Андроник. — С осадными башнями, катапультами и баллистами мы бы могли легко взять эту скорлупу, скрывающую вкусный и ценный орешек.
— Ладно, с вами, аркадцами, не поспоришь. Надеюсь, мы успеем вернуть вашему императору земли, пока мой кузен не развалит Королевство.
К сожалению, Королевство уже начинало трещать по всем швам, ведь уже почти все Владетели начинали отдаляться от Реджинальда. Оставалось всего несколько месяцев до преображения государства огнаров. Такого времени хватило бы Фердинанду, чтобы остановить это — но не Реджинальду. Король огнаров слишком надеялся и доверял Особой охране и алым магам. Слишком, потому что кроме них уже никто не стоял на стороне престола. Королевство менялось слишком быстро...
Королевство. Граница с Конфедерацией мидратских княжеств.
— Ланс, посмотри, что это там? — уже седой воин спросил у своего напарника.
Эти двое были наблюдателями у Серого брода — единственной переправы, кроме Бархатного моста, через Мглистую реку. Это была естественная граница между огнарами и мидратами, которую охраняли воины герцога Эр-При. Почти сто лет здесь не было даже небольшой стычки, и на это место обычно посылали самых старых, заслуживших почётный отдых ветеранов. Герцоги Эр-При никогда не надеялись на феодальное ополчение, содержа небольшую армию. В неё набирался каждый двенадцатый юноша. Он служил у герцогов тридцать лет. Взамен ветераны получали большой кусок земли где-нибудь на северных или восточных границах Владения. Потом за них служили их дети. Потом — внуки. И так далее, уже три века.
— Никак не разгляжу, Чет. Какие-то чёрные пятна.
— Может, волки пожаловали? Зима на носу всё-таки.
— Какие волки? Здесь их отродясь не бывало!
— Неужели бандюки? — северо-восточное наречие заметно отличалось, скажем, от северного.
— Может, мидраты решили свинью какую подкинуть?
— Мидраты? Так у них же союз с нашим-то, с Яковом! Сто лет жизни ему.
— Надо проверить. Может, что похуже к нам идёт. Но скорей ужи олени на зимовку идут.
— Ну, ты сказанул! Олени! — рассмеялся Ланс.
— Вот ты и пойдёшь проверять, дружок.
— Это за что?
— За слишком громкий смех! — прищурился Чет.
— Ладно-ладно, уже иду!
Высокий лысеющий Ланс слез с вышки и вразвалочку пошёл к ещё одному наблюдательному пункту. Тот был замаскирован под поросший камышом холмик.
Забравшись в это укрытие, Ланс теперь прекрасно видел противоположный берег Мглистой реки и Бархатный мост. Первой странностью, на которую он обратил внимание, было отсутствие пятерых стражников. Они всегда дежурили здесь бессменно вот уже лет пять. Только неделю назад сюда прибыл новичок, лет тридцати, но его имени Чет не мог вспомнить. Кажется, то ли Рупрехт, то ли Фридрих.
Ланс никогда не запоминал имена северных огнаров: слишком уж они были замысловатые и глупые. Не то что Ланс, или Чет, или Враш, или Чик. Просто, понятно, а главное — коротко. Можно легко запомнить и быстро отдать приказ.
К тому же старого вояку начала подводить память: он никак не мог вспомнить имена своих бывших сослуживцев и командиров. Только десятника Растяпу — так его прозвали воины из-за забывчивости. Он мог вполне отдать приказ двигаться в одном направлении. Хотя всего час сам говорил, что там воинам категорически запретили появляться. Ланс всегда боялся стать очередным Растяпой. Но, к сожалению, постепенно его страхи начинали сбываться.
Лишь минуту спустя Ланс осознал, что к мосту идут воины. Много воинов: десятки и сотни. Все они были в остроконечных шлемах, кольчугах, некоторые были в пластинчатых доспехах, с красными каплевидными щитами.
Ланс первым делом вспомнил, что такие шлемы называются шеломами. И уже потом осознал: мидраты идут. У всех на хоругвях был изображён лик их бога — Сварога, с огнеподобными волосами и печальным лицом. Позади пехоты медленно скакала конница, все в кольчугах и шеломах.
Ланс понял, почему на мосту не было охраны: их просто убили разведчики мидратов. Резким рывком он открыл дверь "холма" и побежал к вышке.
