Уже через несколько часов, бегая вдоль рек и лесов, я достиг границы Страны Молнии, где, судя по источникам чакры меня уже поджидал специальный отряд Кумо. Не было возможности покинуть страну, сбежав от преследования. Создав теневых клонов и отправив их сражаться, прячу свою чакру и сворачиваю со своего пути в сторону, отыскивая места где я могу на некоторое время спрятаться.

Таких мест не было. Лес редел, переходя в ровные просторные степи. Горы были низкими, скалистыми и не покрытыми зарослями. Прятаться здесь было нельзя, найдут слишком быстро. Если конечно не замаскироваться под какой-нибудь камень, что я и сделал, создав себе из нескольких камней небольшую пещерку и убрав следы их перемещения.

Но даже так меня нашли: скорее всего какой-то из шиноби хорошо помнил эту местность и удивился, когда увидел камни не на своём месте. Иначе я не могу представить, как они узнали в груде камней укрытие, я ведь всё рассчитал так, чтобы эта груда камней выглядела так же, как и другие груды камней в этой долине. Это была большая группа из двадцати шиноби. Я, не обращая внимания на их выкрики снова бежал в технике Телесного Мерцания, заранее окутываясь щитом чакры на случай применения дистанционных техник молнии на мне.

Итак, что мы имеем? За мной гонятся профессиональные шиноби не уступающие мне в мастерстве. Гонятся, предугадывая мои перемещения и отрезая пути отступления. Уйти от них можно, только сделав неожиданный ход с моей стороны, которые они просчитали, но посчитали маловероятным, что я подобное сделаю. Нужно убежать от них самым неожиданным способом.

А что они от меня не ожидают? Правильно, то, что я отправлюсь прятаться от них в их деревне, попутно оставляя явный след моего перемещения и не скрывая чакру. Да, они отправят по этому следу людей, но в малом количестве, от которых я легко могу сбежать, притворившись теневым клоном и "развеявшись" прямо у них на глазах, а на самом деле отправив вперёд клона, чтобы он меня призвал техникой Призыва. Другой след оставит клон, скрывая чакру и заметая следы, он отправится по предполагаемому маршруту побега, изображая из себя меня, оригинала. По нему-то и пойдут большая часть группы преследования проигнорировав явный след, который обычно оставляют мои клоны.

Создав клона, который изображая меня сокрыл чакру и побежал, скрывая следы, я, нисколько не скрывая чакру побежал, оставляя много следов в сторону Кумо, создав ещё одного клона и передав ему свою кровь, чтобы тот призвал меня, когда придёт время, связываясь с ним техникой связи разумов. Как и ожидалось, за мной, судя по источникам чакры послали всего тройку, когда большая часть группы отправилась за "оригиналом". Молясь про себя тому, чтобы в Кумо не оказался такой же шиноби параноик как Данзо, когда меня нагнала тройка, я сокрыл свою чакру и исчез в технике призыва.

До Деревни, скрытой в Облаке, я добрался довольно быстро, всего пару раз передохнув и съев половину запаса пищевых пилюлей. На входе в деревню продолжали продавать билеты, и я, нисколько не скрываясь, подошёл к шиноби-продавцам билетов, разглядывая рекламный плакат за их спинами. Там было указано, что концерт назначен на вечер, а также то, что место проведения недалеко от центра деревни на площадке под номером сорок восемь.

— Добрый день, я тут впервые, вы не подскажете, где находится площадка сорок восемь и где купить билеты? — спросил я, поворачиваясь к шиноби.

— О! Ещё одна фанатка! Билеты продаём мы! Вот! Сто рё за один! — тут же ожил один из них, разворачиваясь ко мне. — А площадка недалеко от резиденции господина Райкаге, вы сразу её увидите, она немного разрушена, — он немного улыбнулся. — Старший брат Би не очень-то и одобряет подобное мероприятие.

— Хорошо, — ответил я, доставая купюру в сотню рё и покупая билет. — Благодарю за помощь.

Прохожу ворота и охранников, ощущая, как на меня тут же направляется внимание патрульных. Не обращая внимание, направляюсь в центр деревни, где нахожу большое здание на одном из горных шпилей с вывеской ресторана, куда я поднимаюсь на лестнице, чтобы перекусить. Большое здание на склоне с огромными много сегментными на всю верхнюю часть стены окнами похожее формами на половину от бублика. Вход — обычная широкая дверь, сразу за которой был длинный коридор, упирающийся в стойку по продаже напитков за которой был огромный зал с множеством белых столиков и барной стойкой в конце за которой стояла скучающая брюнетка в чёрно-белой форме официанта.

— Добрый день, — поприветствовал я её, приблизившись к барной стойке и открывая журнал меню. — Смотрю, у вас мало посетителей.

— Добрый день. Ваш заказ?

— Дайте мне самое популярное блюдо в вашем заведении, — сказал я, хватая палочки для еды и тут же роняя их от прострелившей руку боли.

Попросил покормить меня официантку. Та нисколько не удивилась, рассказав историю про то, как иногда её просил о подобном брат, возвращаясь вечером с тренировок, когда учился в академии. Он перенапрягал чакроканалы в попытке стать сильным как господин Райкаге так, что однажды просто не смог использовать ниндзюцу, после чего восстанавливался несколько дней. Надеюсь, у меня подобного не будет.

Пожалуй, девятый килограмм такояки был лишним. Весь оставшийся день я провёл, рассматривая местные достопримечательности и анализируя информацию развеявшихся в процессе погони клонов. Как и ожидалось, преследователи ушли по ложному следу, приняв клона за меня настоящего, что сейчас с поддержкой других клонов пытался прорваться за пределы Страны Молнии. Те трое, что преследовали меня, вернулись к основной группе, присоединившись к преследованию "настоящего" меня.

На концерт я попал. Но реп от Би не слушал, продолжая размышлять над тем, как выбраться из ситуации, в которую я попал. Изредка подслушивал рассказы шиноби об испарившемся в неизвестном направлении лазутчике, обхитрившего команду высокоуровневых шиноби, отправленных захватить его. Нисколько не показывая волнения, присоединился к их спору о том, куда этот лазутчик мог сбежать или где укрыться.

— ... да не мог он уйти в горы. Там уже всё обыскали. А через границу он не пройдёт тем более.

— Я бы на месте лазутчика пряталась бы здесь, в Кумо, — настаивал я на своей точке зрения.

— Бред. Зачем ему прятаться в Кумо, если он бежит отсюда?

— Хм. Верно, — ответил я, поняв, что ничем не могу возразить. Не раскрывать же себя, ради того, чтобы неоспоримым фактом выиграть в споре?

Интересно, как быстро мои преследователи догадаются, что я вернулся в Кумо? Догадаются ли они вообще о подобном варианте? Неизвестно. Я о них ничего не знаю. Но, думаю, здесь в Кумо у меня найдётся достаточно времени, чтобы найти выход из ситуации, в которую я попал. Если преследователи на границе, учитывая, что их скорость меньше, чем моя, то им понадобятся как минимум сутки, чтобы добежать сюда. И надеюсь, к тому времени меня здесь уже не будет.

Поэтому прошу прощение за то, что не могу писать проду, хотя и стараюсь.

========== 28 Крестьянин ==========

Киллер Би, большой мускулистый смуглокожий мужик в маленьких тёмных очках для плавания, прыгал и танцевал, начитывая рэп под музыку из гигантского магнитофона на своём плече. Сцена на которой выступал Би и правда была покрыта заделанными трещинами. Словно некто сильный ударом с руки уничтожал её, а затем множество шиноби владеющих стихией земли аккуратно склеивали сцену обратно, после чего сцену уничтожали снова до следующего ремонта. Я двумя прыжками, сначала на провод, что уходил под сцену, а потом с провода, оказался под ней, трогая руками неровную поверхность камня. Если всё получится, то я могу незаметно для всех скрыться в ней, а когда мои поиски прекратятся, спокойно выйти и уйти из Страны Молнии не привлекая внимания.

Приближалась ночь, когда большая часть людей должна была отправится в сон, но концерт продолжался, привлекая всё больше зрителей. Мне пришлось отправиться к выходу деревни, скрываясь от взгляда возвращающихся в деревню шиноби. Теневые Клоны, за которыми они гнались, развеялись, а следы моего побега в сторону Кумо исчезли, смытые дождём. Но я по-прежнему не был уверен, что смогу обмануть их, поэтому всё время готовился к тому, что меня раскроют и мне придётся бежать, заметая следы. К моему великому удивлению никто из возвращающихся меня не узнал.

— Корень АНБУ. У них невероятные профессионалы, неудивительно, что господин Райкаге решил захватить одного из них. Хотел выведать их тайны, — произнёс один из шиноби, проходя мимо меня. — Скорее всего, она себя уничтожила, поняв, что не сможет сбежать.

— Быть того не может. Она же не состоит в Корне и не имеет печать, — ответил другой. — Она всего лишь работает на него, так что не думаю, что она так фанатично предана своему делу, что решила убить себя.

— Но ты же слышал, что сказал Отоэ! Как она отвечала на его вопросы, — воскликнул первый.

— Скорее всего она уже тогда подозревала...

Дальше я не слышал, выйдя за ворота и отметившись у охранников об уходе из деревни. Значит, они меня считают мёртвым? Неплохо, тогда я могу просто выйти за пределы Страны Молнии по центральной дороге, нисколько не привлекая внимания преследователей. Найду попутчиков, поменяю свою чакру, изобразив их родственника и просто выеду отсюда как отшельник -путешественник через пропускной пункт на границе.

Отойдя от деревни, я распечатал соломенную шляпу каса и закрыл лицо белыми лентами, навесив колокольчики. Добравшись до главного тракта, через который путешествовали торговцы, изредка сворачивающие в Кумо, я уже на следующее утро набрёл на стоянку нескольких караванов, защищаемую шиноби Кумо. Кивком поздоровавшись, прошёл мимо них, понимая, что просто так найти попутчика не представляется возможным, как и поменять чакру, а потому ускорился, выискивая одиноких путешественников.

Их я нашёл целых трёх. Выбрал одного из них, блондина, чтобы был хоть немного похож на меня, только глаза у него были зелёные и одет очень бедно. Схватив его в гендзюцу, я считал память, высосав немного чакры. Он был крестьянином и направлялся в Страну Чая, через Страну Огня, желая попытать счастье на чужой земле, где собирался накопить немного денег и открыть своё дело. Внушив ему, что я его родственник-шиноби, который вызвался охранять его в пути, подделал свою чакру под его, и продолжил вместе с ним путь в Страну Чая.

— Слушай, сестрёнка, а можешь мне показать ниндзюцу? А то я иногда слышал, что шиноби могут нечто такое, этакое. Ни разу не видел.

— Рью, ты уверен в том, что желаешь видеть подобное? Не ты ли говорил о том, что скрытность для тебя важна, чтобы на новом месте тебя не загнали в кабалу, узнав, что в прошлом ты был крестьянином? Если я покажу тебе ниндзюцу, то я раскроюсь, а вместе со мной и ты.

— Ладно-ладно! Не буду тебя просить.

Насколько я знаю, беглых крестьян не жаловал никто, кроме шиноби. Их отлавливали и жестоко наказывали за побег, а также уход от уплаты налогов подобным образом. Для шиноби подобные крестьяне были способом укрыться и восстановить свои силы: беглые помогали шиноби в обмен на охрану. Что и делал Рью, помогая мне в охоте и готовке пищи.

— Эм, Рью, покорми меня. У меня руки болят, — попросил я его, когда у меня вновь палочки выпали из рук.

— А ты сильно перенапряглась, сестрёнка. Где это так?

— Не важно. Просто покорми.

Иногда он мне рассказывал о своей жизни, я слушал, поддерживая легенду родственника, хотя и так знал о нём всё из его памяти. Рью бежал из страны не от хорошей жизни. У него были серьёзные проблемы с правителями его деревни, которые заставляли его голодать, отбирая всю еду и требуя ещё, злоупотребляя своей властью. Мне были безразличны его проблемы, а вот Ино возмутилась словам Рью: для неё было неприятным то, что крестьянин бежал от своего хозяина.

Долг крестьянина был в выращивании риса и прочих продуктов питания. Он должен выполнять этот долг вкладывая в него всего себя. Вот только таких крестьян было мало и в основном, по мнению господ, которые владели ими, все крестьяне были не прочь недодать свой долг, оставив часть прибыли у себя. Крестьяне для господ были как чернь, не образованная и не культурная, лживая, без чести и верности своему слову.

Чтобы крестьянин честно выполнял свой долг, правители вводили множество указов и правил. Перепись населения, постоянные отчёты о своих действиях старосте деревни, постоянные отчёты старосты деревни к вышестоящему главе, который отвечал за данную деревню, личные проверки феодалов, раз в год разъезжающих по своим владениям. Крестьянин носил стандартную одежду: длинное кимоно из хлопка и пеньки, короткая куртка и шаровары, штаны, фартук, нижняя юбка. Иногда дополнительно носил обувь. Одежда дороже и качественнее стандартной была под запретом. Всё это было чётко прописано в законах, чтобы можно было отличать крестьян от людей других сословий, а также не позволить крестьянам тратить свой долг на лишние безделушки.

Чем зажиточнее был крестьянин, тем больше на него налагалось запретов, что позволяло господам контролировать их долг, при случае увеличивая его по просьбе крестьянина, чтобы снять с себя запреты и тотальный контроль. Но даже если зажиточный крестьянин стал бедным, господа помнят о том, что этот крестьянин почувствовал вкус долга, являвшимся также вкусом хорошей жизни, и пытается при случае не отдать господину долг, чтобы почувствовать его ещё. Господа увеличивают долг крестьянина соразмерно тому, что тот у себя припрятал. Если крестьянин не соглашался, то господин, а это в большинстве случаев были самураи, лично приходил к нему, чтобы увериться в наличие лишнего долга у крестьянина и забрать его. Ну а вдруг крестьянин что-то припрятал у себя? Намеренно недоплатил налог? Земля то не его и не под его защитой, как и часть дохода с этой земли. Её охраняют господа, самураи и мы, шиноби, которые хотят иметь прибыль с этой земли.

Однажды так пришли к отцу Рью и когда тот отказался, его убили, а долг повесили на него, старшего сына. Рью выплачивал долг, голодая и чувствуя, как к нему приближается смерть, пока однажды, услышав о свободе в далёких краях, не решился сбежать.

Применив на нём внушение с помощью гендзюцу, я добился того, что он начал считать будто услышал о далёких свободных краях у сестрёнки, когда-то отданной на обучение шиноби, которая и помогла ему сбежать из того ада. Что его сестрёнка и есть я. Также я дополнил его настоящие смутные воспоминания о детстве с настоящей сестрой, чтобы Рью был мне рад так же сильно, словно я и был его настоящей сестрой. Гендзюцу было беспощадно к его чувствам, контролируя и направляя их в нужное мне русло.

После рассказов о том, что произошло с ним, он начал рассказывать мне истории из детства произошедшие со мной, которые ему подкидывал мозг. О том, как меня хотели продать в дом гейш. О том, как со мной хотели позабавиться бездомные за гроши, как он отстаивал мою честь, как в конце концов решили отдать шиноби. Денег тогда у них совсем не было, и его отец решил продать свою жену и дочку. Это было обычной практикой.