Императрица Кэт

Две тысячи человек это слишком много для человеческой памяти. Но для компьютера — копейки. На экране рисовались сложные картины связей между людьми, из них становилось очевидным, кого ставить на командные должности, кого на хозяйственные, кого на тяжелое оружие.

Среди добровольцев было почти полторы тысячи имперцев и всего пятьсот жителей архипелага. Почти все — мужчины, женщин не больше сотни. Но из этой сотни всех надо ставить по меньшей мере на унтер-офицерские должности.

Кеалор усмехнулся. Император Арну III и как там зовут того парня, который узурпировал власть в Архипелаге, сделали для него прекрасную работу, сдавая в рабство к людоракам только действительно опасных для их власти людей, умных, амбициозных, готовых сражаться. К сожалению, это всего лишь пятая часть тех, кто был вывезен с Ирганто. Остальные, увы, пока оставались у людораков, и даже если за оставшиеся месяцы кто-то и попадет в руки федератов, им уже не успеть пройти подготовку.

Кеалор произнес короткую речь, объясняя за что предлагается повоевать.

— А не получится так, что мы променяем одних пришельцев со звёзд на других? — вдруг раздался из строя звонкий девичий голос, говоривший на тинмарранском с легким анарским акцентом.

Кеалор бросил взгляд на экран ЛЭТа, лежащего перед ним на невысоком столике и смотрящего камерой на строй. Программа дополненной реальности уже выделила говорящую, и подписала её имя: Андис виннэ Аргато, девушка из одной из знатнейших фамилий архипелага. Кеалор вспомнил, что где-то когда-то он это имя уже слышал. Еще до войны с людораками. Но не стал копаться в памяти.

— Хороший вопрос, виннэ. У меня нет на него однозначного ответа. Хотя все мы помним, что до появления счалков Звездные Купцы спокойно торговали с нами и не пытались завоевать. А счалки сразу, как только вытеснили федератов из нашей системы, принялись менять правительства и переустраивать жизнь по своему вкусу.

— Те звездные купцы хоть на людей похожи были, а эти коты... — раздался низкий мужской голос из другого конца строя. — Они нас всех простым листочком с вопросами наизнанку вывернули, не хуже чем счалки своей мозголомкой.

Этого парня Кеалор знал и без подсказки ЛЭТа. Да, действительно они с Дживом лечили его от последствий мозголомки года полтора назад. Вроде это был первый пациент, к лечению которого удалось применить ту игровую приставку.

— Прости, Фрид, это я виноват, — повинился он. — Мне нужно из вас за четыре месяца подготовить головорезов, которых можно сбрасывать с летающего корабля на батареи счалковской планетарной обороны. Поэтому у меня нет времени рассусоливать. Я теперь вас все четыре месяца еще и гонять буду, как не гонял новобранцев в морской пехоте у тал Сиола. Потому что хочу чтобы вы после войны вернулись домой живыми. А значит вам предстоит усвоить не только боевые навыки, но и весь образ мышления народов, умеющих летать между звезд. Они этому учатся всю жизнь, с первого глотка материнского молока, а вам придётся это осваивать за четыре месяца. Поэтому мне и понадобилось заранее знать о вас всё, что только можно. И я попросил профессора Пурра узнать о вас всё, что может пригодиться.

— Значит, говоришь, боевые навыки, образ мышления, всё, что их собственные котята впитывают с молоком матери и учат в школе? И они нам это готовы дать только для того, чтобы получить пару тысяч солдат, которые будут воевать только на одной планете? Где-то здесь подвох, вроде тех ножей, которыми счалки завалили Ирганто, почти разорив местных кузнецов.

— Про подвохи в торговле и ремеслах я тебе потом расскажу, отдельно. Если после занятий будут силы оставаться в это вникать Там не только мы с Кэт головы сломали, но и люди заметно поученей и поопытней. Если ты оказался достаточно сообразительным, чтобы понять смысл кошачьей анкеты, ты нам в этом деле пригодишься.

И думать о красе ногтей

* * *

Ирра выскользнула из своей каюты и бесшумно двинулась по освещенному «ночным светом» коридору корабля. На этом корабле ей был знаком каждый винтик. Десантный транспорт «Лутэн» был мобилизованным двадцатипятитысячетонным экспедиционным кораблем, систершипом «Спайена» и «Аргалда» на которых она в свое время проходила практику.

Всего то и разницы, что вместо двухсот человек комплексной планетологической экспедиции, здесь сейчас разместился иргантийский Корпус Освобождения из двух тысяч человек и одной кошки, и приданные к нему два эскадрона хельмутских десантников. Еще полторы сотни человек и сотня драконов. Драконы-то и интересовали сейчас юную пегарку. Все её знания о хельмутских драконах сводились к нескольким страницам учебников в курсах этнографии Галактики и истории планетологических исследований, и к паре часов практических работ, знакомству с одним-единственным пожилым драконом, обитавшим в Университете Рипата, куда пришлось специально летать пегарской планетологической группе.

А тут четыре полных трюма.

У входа в трюм стоял часовой, хельмутский десантник в кожаном летном обмундировании. Он был уже знаком Ирре. Поскольку федератов в Корпусе было раз два и обчелся, она помогала Лену Рамицу с взаимодействием с тыловыми службами, и на этом поприще познакомилась с Мйругом, хельмутским унтер-офицером, отвечавшим за снабжение второго эскадрона.

— Мйруг, можно взглянуть на ваших драконов? — спросила она, коверкая хельмутские слова. Всё-таки кошачье горло для человеческих языков приспособлено плохо, а электронный переводчик она с собой не захватила.

— Ты знаешь, что у вас в Федерации люди говорят: «любопытство сгубило кошку»? — вопросом на вопрос ответил ей хельмутец.

— Ладно тебе, — хлопнула себя по боку хвостом она. — Правда ведь интересно на драконов посмотреть.

— Так и быть, иди. Им там ребята когти красят, есть кому проследить, чтобы тебя там не съели.

Мйруг отступил от небольшой двери, соединявшей помещения для пассажиров с первым трюмом и позволил Ирре зайти.

Огромный трюм был разделён на несколько этажей легкими пластиковыми перекрытиями, похожими на строительные леса, и на них располагались драконы. В большинстве своем они спали, засунув голову под крыло и свернувшись совершенно по-кошачьи.

Но вот на втором ярусе несколько хельмутцев возилось с крайним драконом, ещё один — с монстром на другом конце яруса а два других, между ними, сидели, проявляя явные признаки нетерпения.

Ирра моментально взлетела по вертикальному трапу, и увидела чем они занимаются. Они нацепили дракону на лапу лист толстого полиэтилена, пропустив через него когти и теперь раскрашивали их чем-то серебристым.

Вернее, один красил когти чем-то серебристым, а другой — намазывал поверх темной, едко пахнущей жидкостью из другого ведра.

У другого конца трюма еще один десантник протирал когти передней лапы другого дракона, у которого лак уже застыл, тряпочкой, которую регулярно макал в тазик.

Ирра подошла к нему и внимательно посмотрела на зеркально блестящий металлом коготь.

— Что, это знаменитый хельмутский боевой маникюр? — наугад спросила она, на этот раз по-барлийски. Этот язык она отшлифовала в достаточной степени, чтобы тот, для кого он не родной, не заметил акцента.

— Хочешь такой же? — ухмыльнулся десантник, не оборачиваясь.

— Ага! — пегарка помахала перед его носом лапой с выпущенными когтями.

Конечно, когти пегарской кошки не такие внушительные, как у хельмутского дракона, но на человека, даже подготовленного, обычно производят впечатление.

Хельмутец поднял голову от драконьей лапы и уставился в лицо кошке.

— Кошка... Серая... Ух ты! Ты извини, что я на тебя так вылупился, ни разу в жизни живого лаксианца не видел. К тому же ты серая, а не трехцветная.

— Ирра, — представилась она. — аспиратнка планетологического факультета университета Пегара.

— Мйнар, — в свою очередь отрекомендовался он. — сержант кавалерии.

Тут дракон, недовольный тем, что его лапу оставили без внимания, не доделав, начал внимательно обнюхивать правое ухо Ирры, а потом выпустил раздвоенный язык и лизнул ее за ухом. Она подняла лапу и почесала ему надбровную дугу.

— А ты их не боишься, — заметил Мйнар и вернулся к своей работе. — А всё-таки, серый цвет твоей шерсти это маскировочная окраска? Я думал, что все лаксианцы покрыты большими рыжими и белыми пятнами неправильной формы.

— У нас три расы, — объяснила она. Трехцветная, серая и пятнистая. Когда-то наша, серая, народ воинов, была господствующей. Но потом началась техническая революция и трехцветные отыгрались. Поэтому когда мы научились летать в космос и занялись колонизацией планет, мои соотечественники почти все покинули Лакс. Я сама выросла на Пегаре, это, кстати, та планета, куда мы сейчас летим.

Ирра, не переставая чесать дракону надбровные дуги внимательнее вгляделась в то, что Мйнар делает с когтями.

Оказалось, что в результате засыхания лака получается неровная рыхлая белесоватая масса. Но, если ее смыть, чем и занимался кавалерист, коготь под ней был покрыт тонким металлически блестящим слоем.

Окончив возиться с левой лапой, он снял с неё лист пластика, сквозь который были пропущены когти. Дракон с видимым удовольствием пошевелил освобожденной лапой.

— Что это ты делал? — переспросила она.

— Вот смотри, ребята, — он показал на коллег, возящихся в другом конце трюма, намазывают коготь сначала лаком, потом отвердителем. В слое лака начинается химическая реакция и на коготь выпадает хром. Вообще, этот лак жутко едкая дрянь, и если попадет даже на драконью шкуру, может быть серьёзный ожог. Поэтому когти перед покраской пропускаются через лист пластика. А я, когда реакция закончится, смываю лишние компоненты.

Завтра, когда покрытие окончательно затвердеет, мы его ещё напильником заточим.

— Интересно... Когда-то у наших предков на Лаксе тоже были традиции боевого маникюра, но к тому моменту, как мы стали колонизировать Пегар, они были давно забыты.

— Жаль, — вздохнул хельмутец. — А то бы мы сейчас объединили две традиции, и получили бы что-нибудь новенькое.

— Ну вроде у вас и так неплохой лак. Поделитесь? Ты видел, у меня есть что красить, — она опять выпустила когти на левой лапе, не занятой почесыванием дракона.

— Только ты смотри, чтобы на голую кожу не попало. Даже драконью шкуру обжечь можно, не то что твою тоненькую шкурку. Возьми пластик погибче, и проткни его когтями, и только потом крась. А когда высохнет, промой получше слабой кислотой.

В общем, тащи пару пузырьков, мы тебе нальём и лака, и отвердителя.

* * *

Ирра постучалась в каюту Лэна Рамица в совершенно неурочный час. Впрочем, старшина не спал. После того, как иргантийский корпус разместили на корабле, да ещё и вместе с хельмутскими кавалеристами, работы у него было выше крыши. До высадки оставались считанные дни, и нужно было убедиться что всё на месте.

— Лэн, у тебя нету пары герметичных баночек на пару-тройку барлийских унций13?

— А тебе зачем?

— Да вот хочу у хельмутцев лака для когтей стрельнуть. Они как раз своим драконам маникюр в трюме наводят.

— А у них что, оно не в упаковке?

— У них ведёрные бутыли. Ну ты представляешь себе, какие у драконов когти. Плюс еще порции на эскадрон. А у меня всего-то... — она выпустила из пальца изящный трёхсантиметровый коготь.

— А зачем тебе лак для когтей?

— Ну в общем-то за тем же, зачем и драконам. Это боевой лак. От него когти становятся прочнее и острее. А нам всякие рукопашные светят. У нас, на Пегаре, правда, настоящего боевого лака не видели. Вот в старые, дотехнологические времена на Лаксе боевой маникюр был целым искусством.

Но у хельмутцев лак высокотехнологический. Он прочный почти как хромировка. Куда крепче чем изделия самых легендарных древних мастеров.

* * *

После завтрака Ирра обосновалась в своей каюте с лаком, куском полиэтиленовой пленки и резиновыми перчатками, позаимствованными у тех же хельмутцев.

Каюты на десантном транспорте были четырехместными. Только Кеалор с Кэт жили вдвоем, да Лэн Рамиц, каюта которого была одновременно офисом и даже каптеркой для хранения всяких мелочей, имел отдельное помещение. Впрочем, насколько Ирра помнила, каюта Лэна в бытность корабля экспедиционным была не жилой каютой, а какой-то лабораторией, то ли геохимической, то ли кристаллографической.

Ирра обитала в некогда одноместной пассажирской каюте вместе с тремя иргантийскими девушками.

Она только начала работать над когтями левой задней лапы, когда из спортзала вернулась одна из её соседок, Андис.

— Ой, что это ты делаешь?

Пегарка прочитала ей импровизированную лекцию о роли боевого маникюра в хельмутской и лаксианской культуре, но Андис интересовали скорее практические моменты:

— Ну ладно, допустим ногти на ногах ты обработаешь сама. А как быть с руками? Эта штука долго сохнет?

— Полчаса примерно. Накрашу левую лапу, потом подожду пока высохнет и буду красить правую.

— А может давай я тебе помогу?

— Помоги. Только мне тогда придется полчаса сидеть ничего не делая руками. Дай-ка я включу сразу ЛЭТ в режим управления голосом, чтобы потом не страдать от скуки. Так я хоть почитать смогу.

Но почитать спокойно ей не удалось. К тому времени, когда Андис закончила обрабатывать передние лапы Ирры, в каюте появились две другие соседки. Понюхав резкий химический запах отверждающегося лака, Литайн спросила:

— Что это такое за гадость?

Пришлось опять читать лекцию по боевому маникюру. Благо, когда на столе лежит ЛЭТ, включенный на голосовое управление, это можно делать с иллюстрациями. ЛЭТ-ом, правда, завладела Андис, которая за время обучения в сержантской школе неплохо овладела компьютерными методами поиска.

Когда слой химикатов с хромировки на когтях Ирры был смыт, и девушки-хьюманы увидели результат, Литайн с огорчением поглядела на свои коротко подстриженные ногти, и сказала:

— Жаль что мне такой маникюр не светит. Нормальные ногти теперь год отращивать.

— Тебе он не поэтому не светит. Вот смотри — кошка взяла руку девушки в левую лапу, и выдвинув указательный коготь на правой, стала показывать. — У тебя ноготь касается кожи здесь, здесь и здесь. А этот лак очень едкий, он тебе кожу запросто сожжёт. Я-то могу защитить палец пленкой, проткнув коготь через неё, а у тебя анатомия не позволяет. Потом, ну отрастишь ты, скажем, сантиметровый ноготь. Это будет тонкая изогнутая пластинка, которая при любом серьезном ударе сломается. Я не знаю, чтобы у хьюманов хоть где-то была развита серьёзная боевая техника работы когтями. Не, вам лучше полагаться на всякие железки. Зато вы на жаре не перегреваетесь почти, если есть достаточно воды.