Роман "Горький ветер свободы"

Мужчина в чёрном прокашлялся, привлекая к себе внимание. Данте закончил переговариваться с секретарём и лишь после этого соизволил снова снизойти до стражей порядка.

— Если позволите, нам надо допросить подозреваемую, — произнёс мужчина. — Мы собирались сделать это в участке, но раз она остаётся здесь, полагаю, вы сможете выделить нам какую-нибудь комнату для этой цели?

— Разумеется, но только в моём присутствии, — предупредил Данте.

Страж возражений не имел.

Далее я битый час отвечала на многочисленные, но однообразные вопросы в одной из гостиных армона. В основном они касались того, как я провела злосчастное пятое число. Где была, что делала, с кем общалась, и кто сможет это подтвердить. По возможности по минутам. К сожалению, я быстро вспомнила, что чайную в тот день действительно посещала. И этому можно было найти массу свидетелей. А вот свидетеля, который бы видел, как я НЕ крала у дона Лоцци кошель, увы, найти было нереально.

Наконец, утомительный допрос закончился, и стражи порядка, за исключением одного, покинули армон. Остался один человек в форме, явно далеко не самый главный из них. Его задача была проследить за тем, чтобы меня действительно заключили под стражу.

Данте препоручил меня охраннику из армона, предупредив последнего, что представитель закона может только наблюдать, и этим его полномочия ограничиваются. Пообещал в скором времени к нам присоединиться. И ушёл, оставив меня наедине с двумя мужчинами. Здешний охранник, кстати сказать, оказался тем самым парнем, что посадил меня в камеру, когда я впервые пересекла порог армона.

Ощущение дежавю. И как-то оно совсем не грело. Как ни крутись, как ни старайся, сколько ни работай и ни приживайся, а всё равно я вернулась к тому же самому положению, с которого началась моя жизнь в Галлиндии. И вряд ли в будущем что-то изменится. Я криво усмехнулась, следуя за стражником вниз по тёмной лестнице. Вот так и буду переселяться в тюрьму раз в несколько месяцев. А что? Лет пять, и я начну чувствовать себя в камере, как дома.

Когда мы спускались, навстречу успело подняться с полдюжины слуг. Понятия не имею, что они могли делать там, внизу. Оказавшись на тюремном этаже, я приблизилась к месту своего заключения. Тому же самому, куда меня определили в прошлый раз. Охранник, надо сказать, прежний опыт хорошо помнил, обращался ко мне предельно вежливо и старался по возможности держаться в сторонке, чтобы его потом не в чем было упрекнуть.

Дойдя до камеры, я остановилась, как вкопанная. Нет, на дежавю это было решительно непохоже. Всё, что угодно, только не дежавю.

Честно говоря, в первый момент мне хотелось извиниться, сказав, что я ошиблась дверью.

Камеру освещали свечи, горевшие в многочисленных канделябрах. Окошко было несомненно зарешёчено, но пряталось за весёленькой оранжево-зелёной занавеской. Весь пол был покрыт мягким светло-оранжевым ковром. К дальней стене придвинут диван, на нём в творческом беспорядке раскиданы подушки. Даже не представляю, как его просунули в дверь. На маленьком столике чайный сервиз. В одном углу высокая ваза с цветами. Другой отгорожен ширмой. Агнесса, опасно балансируя на стуле, оплетала решётчатую дверь свежесрезанными цветами.

— Здравствуйте, донья Сандра! — приветливо улыбнулась она. — Я тут как раз заканчиваю. Извините, приказ совсем недавно поступил. Не всё успела.

— Н-ничего, — ошеломлённо проговорила я.

— Что здесь происходит? — хмурясь, выдохнул городской стражник.

— Доставили подозреваемую к месту заключения, — спокойно отозвался его местный коллега, которого, похоже, успели предупредить о произошедших в тюрьме изменениях.

Мужчина в форме не нашёл, что ответить.

— Прошу вас, донья Сандра. — Парень вежливо указал мне на камеру.

Пожав плечами, я шагнула внутрь. Ноги тут же утонули в ковре. Пожалуй, тут и на полу можно сидеть. Но я прошла к дивану.

— Там сбоку книжки лежат, если вас что-нибудь заинтересует, — заметила всё ещё стоящая на стуле Агнесса.

— Спасибо, — кивнула цветочнице я.

Пока читать не хотелось.

— А дверь запереть? — спросил страж порядка.

— А зачем? — удивлённо воззрился на него наш стражник.

— То есть как? Чтобы заключённая не сбежала.

Наш парень посмотрел на него, как на полного идиота.

— Вот ты бы сам отсюда сбежал? — поинтересовался он, указав на великолепное убранство камеры. — Лично я бы сюда из дома переселился.

— Только кто же тебя пригласит? — усмехнулась, заканчивая работу, Агнесса.

Тот согласно вздохнул и протянул ей руку, помогая спуститься с опасно покачивавшегося стула.

— Донья Сандра, а можно я здесь пока посижу? — спросила цветочница. — Ну, чтобы вам нескучно было.

— Сиди.

Я не видела причин возражать, хоть и чувствовала: что-что, а скука мне в этой жизни точно не грозит.

Агнесса уселась на ковёр, по-южному скрестив ноги, благо широкая юбка позволяла.

— Тут и на диване места полно, — подсказала я, чувствуя некоторую неловкость от того, что девушка устраивается на полу.

— Ничего, — откликнулась цветочница, — мне тут очень удобно. Давно не видела такого ковра! А вы, может, прилечь захотите.

Она с откровенной насмешкой покосилась на представителя закона, скромно сидевшего снаружи на простеньком стуле.

— Агнесса! Ну, ты-то могла меня известить, что донья Сандра здесь! — послышался возмущённый возглас Бьянки. — Почему я обо всём узнаю последней? Может, ей что-то нужно уже давно? Может, я что-то могла принести?

— Нет, Бьянка, как видишь, мне ничего не нужно, — заверила я, предоставляя горничной самой убедиться в справедливости моих слов. — Лучше присаживайся.

Девушка посмотрела на меня, потом на Агнессу, и в итоге тоже устроилась на ковре.

— Бьянка, не стесняйся, на диване много места, — запротестовала было я.

— Нет, донья Сандра, на диване я где угодно посижу, а такие ковры днём с огнём не сыщешь! — возразила Бьянка. — Ух ты! — раздалось полминуты спустя откуда-то из недр длинного ворса. — Вот это да! Какой он мягкий!

Невольно позавидовав, я подумала, а испробовать ли и самой ковёр на мягкость. Опасливо покосилась на мужчину в форме. Ладно, не буду, а то ещё расценит как попытку укрыться от органов власти.

— Донья Сандра! — В дверной проём просунулась голова Фредиэно. — Вот вы где! Я вижу, вы решили сбежать от работы. А вот не выйдет! Я принёс вам несколько документов на подпись.

— Дон Фредиэно, я как-то не в настроении работать, — капризно отозвалась я. — Обстановка, знаете ли, не располагает.

Тем не менее, я вытянула руку и документы приняла.

— Мы с вами — деловые люди, занимающиеся важной работой, — попенял мне Фредиэно. — Мы не можем себе позволить просиживать штаны, не делая ровным счётом ничего полезного.

Обращался он вроде бы как ко мне, но при этом пристально смотрел на стража порядка.

— Мне понадобится перо и чернила, — напомнила я.

— А здесь что же, нет? — изумился Фредиэно.

— Я сбегаю, принесу, — подскочила Бьянка.

— Да не надо! Тут всё есть, — возразила Агнесса. — Вот!

Она принесла откуда-то с другого конца камеры маленький поднос с писчими принадлежностями.

Тяжело вздохнув: отвертеться от работы не получилась, я пододвинулась поближе к столику и стоявшему на нём канделябру, и стала просматривать документы. В черновой версии все они были мне знакомы, но я считала необходимым пробежаться взглядом и по окончательной, убеждаясь, что между этими двумя вариантами нет существенных различий. Не так чтобы я не доверяла лично Фредиэно или секретарю Данте, просто считала, что если я где-то ставлю свою подпись, то и ответственность за это целиком и полностью лежит на мне.

— Ну, как идут дела?

Теперь из темноты коридора возник Данте. Начисто проигнорировав присутствие стража порядка, прошёл в камеру, оставив за собой распахнутую дверь.

"Вот теперь, когда ты вернулся, неплохо", — подумала я.

В камере действительно как будто бы сразу стало теплее.

— Всё в порядке, — сказала я вслух и улыбнулась.

Он ответил мне тем же, огляделся и прошёл к дивану. Ну, наконец-то, мне всё-таки не придётся восседать здесь одной, возвышаясь надо всеми, подобно статуе!

— Что это? — нахмурился Данте, неодобрительно глядя на бумаги.

— Я принёс донье Сандре кое-какие документы на подпись, — признался Фредиэно.

— С этим могли бы и подождать, — поморщился Данте.

— Я прихватил только наиболее срочное.

— Да мне нетрудно, — поспешила вмешаться я.

Ещё не хватало, чтобы у Фредиэно возникли проблемы. Тем более учитывая, что он наверняка притащил сюда эти бумаги с единственной целью меня отвлечь.

— Больше никакой работы, — отрезал Данте. — Не только сегодня, но и ближайшие два дня.

— Почему два дня? — разволновалась я. — Ты думаешь, столько меня продержат под арестом?

— Дурочка. — Его голос прозвучал очень мягко, а рука против обыкновения легла мне на плечо. Высвобождаться я и не подумала. — Два дня — это тот минимальный отпуск, который ты получаешь после этой истории. А выйдешь ты отсюда в ближайшие часы. Мои люди роют носом землю и скоро выяснят, что стоит за этим обвинением. Готов поспорить, это не окажется сложной задачей.

— Кто-то идёт, — заметил Фредиэно, прислушиваясь.

После этого замечания все притихли, и я действительно уловила шум приближающихся шагов. Ещё полминуты, и в дверном проёме появилось лицо лакея.

— Донья Эльнора Лучия Рокка, — объявил он.

Я вскочила с дивана. Данте тоже встал, хотя менее поспешно. То ли его чувства к Эльноре были менее сильными, чем он пытался в своё время продемонстрировать, то ли он сумел их перебороть. И без того стоявший Фредиэно склонил голову.

Эльнора вошла в камеру быстрым шагом.

— Донья Сандра! — первым делом воскликнула она, устремляясь мне навстречу и игнорируя присутствие всех остальных. — До меня дошли сведения о том, что произошло, и я сразу же поспешила к вам. Уверяю вас, это самое смехотворное обвинение, какое мне доводилось слышать. И я уверена, что ситуация в ближайшее время прояснится. Я уже поручила своим людям разобраться в этой истории. Не сомневаюсь, они в самое ближайшее время найдут доказательства вашей невиновности.

— Дорогая Эльнора, — Данте поцеловал ей руку в знак приветствия, — спешу тебя уведомить, что ты могла не беспокоиться. Мои люди занялись этим делом раньше.

— Вот и посмотрим, кому удастся раньше его закончить, — с вызовом ответила Эльнора, от которой не укрылся прозвучавший в голосе Данте сарказм.

— Почему бы вам не присесть? — сыграла роль гостеприимной хозяйки я.

И подала пример, усаживаясь на диван. Эльнора и Данте, стрельнув друг в друга глазами, расположились с двух сторон от меня.

— Что происходит? — В камеру быстрым шагом вошёл Ренцо. Немного замешкался, обнаружив здесь неожиданно много народу. — Сандра, я только что вернулся в армон и узнал. Этому Лоцци стоило бы оторвать его безмозглую голову или, по меньшей мере, некоторые другие части тела.

— Наверное, — пробормотала я.

Сама же подумала, что оторвать что-нибудь ненужное стоило бы даже не Лоцци, а скорее всей правоохранительной системе, которая с лёгкостью готова осудить человека безо всяких улик на том лишь основании, что на руке у него — клеймо "дракона", а обвинение выдвинул "уважаемый господин".

Ренцо немного постоял возле дивана, но, поскольку там уже сидели трое, места не оставалось, так что он устроился поблизости на ковре, скрестив ноги, как и Агнесса.

В течение последующего получаса к нам присоединились дон Росси с доном Терро, а так же Марито с Рианной. Лекари то и дело начинали друг с другом препираться; то же самое происходило между камердинером и его сестрой, так что скучно в камере точно не было. Когда Рианна и Агнесса стали спорить о различиях между галлиндийскими и северными вальсами, Ренцо предложил позвать музыкантов. Данте с Эльнорой, по-моему, были только за, но за решающим мнением обратились ко мне. Я поинтересовалась, не побеспокоим ли мы таким образом соседей, должно быть, не привыкших к подобному шуму. В ответ Данте просветил меня, что соседи здесь отсутствуют, поскольку тюрьма в армоне давно уже не используется по назначению. Благо соответствующее заведение имеется и в городе. Услышав об отсутствии соседей, наш стражник страдальчески возвёл глаза к потолку. Видимо, и правда с радостью переселился бы сюда из дома. Должно быть, там у него соответствующий вопрос стоял остро.

В конечном итоге я всё же сказала музыке "нет", решив, что не стоит превращать заключение в ещё больший фарс, чем уже имел место в тюрьме.

А примерно через час к нам присоединился невзрачно одетый мужчина среднего роста, обладавший неприметной внешностью, но острым взглядом. Похоже, я никогда прежде его не видела, а может быть, просто не обращала внимания по причине всё той же незапоминающейся внешности. Мужчина подошёл к Данте, что-то шепнул ему на ухо, и тот, извинившись, покинул камеру.

Минут через десять он вернулся и сообщил, что все могут быть свободны: приказ об аресте отменён, и представление окончено.

— Ну вот, а так хорошо сидели! — сокрушённо вздохнул Марито.

Я, в отличие от камердинера, предпочитала сидеть пусть плохо, зато не в тюрьме, но все остальные, похоже, не разделяли моего воодушевления и хотели задержаться в камере подольше. Агнесса напоследок с наслаждением щупала мягкий ковёр, лекари упорно выясняли, кто из них лучше учился в институте, а Рианна рассказывала заинтересовавшейся Эльноре о тестах, которые они с Марито проходили у меня в библиотеке.

Секретарь вручил стражу в чёрной форме какие-то бумаги, и тот торопливо ретировался, явно предпочитая не привлекать к себе лишнего внимания.

— Данте, что происходит? — спросила я.

Всё-таки хотелось узнать подробности и, в частности, понять, висит ли по-прежнему надо мной обвинение.

— Сейчас расскажу, — кивнул Данте и снова сел на диван.

Все, как по команде, замолчали и приготовились с интересом слушать.

— Я ведь тебе говорил, что мои люди быстрее разберутся в этом деле, — с победоносной усмешкой обратился Данте к Эльноре.

— Мужчины! — фыркнула она, закатив глаза. — Переходи лучше к делу.

— Перехожу, — не стал возражать Данте. — Вместо того чтобы проверять алиби, допрашивать свидетелей и перерывать вверх дном чайную, мои люди немного покопались в делах уважаемого человека Женнаро Лоцци. — Слово "дон" Данте опустил, и наверняка умышленно. — И, как оказалось, ставку сделали верно. Выяснилось, что уважаемый человек — азартный игрок. Азартный и при этом никудышный. Не такое уж редкое сочетание. Он неоднократно просаживал в карты крупные суммы, за что, естественно, получал разнос от своих домашних. Происходило это настолько эмоционально, что их соседи оказались в курсе всех подробностей. А не так давно — говоря точнее, четвёртого числа этого месяца, — он имел неосторожность поставить на кон некоторые фамильные драгоценности своей жены. Видимо, супруга Лоцци, хорошо зная его слабость, просто-напросто перекрыла ему доступ к семейному бюджету. Так что, отправляясь в очередной притон, он прихватил вместо денег обнаруженные в шкатулке украшения, а именно ожерелье и серьги. И проиграл.