Металл лязгнул, столкнувшись с землей, и мне наконец открылся путь в ее недра. Хорошо еще, что на решетке не было замка, а запором ей служила обыкновенная щеколда, иначе так быстро я бы не справился. Департамент чистоты и уборки города спонсировался гораздо хуже того же департамента защиты.
Прежде чем лезть в эту дыру, я разжег фонарь. Его свет выхватил скользкие от влаги стенки колодца, ржавые от времени скобы лестницы и моего проводника, с укоризной глядящего на меня. Чего? В кромешном мраке я не вижу, в отличие от некоторых.
В канализацию я спускался с угрюмой убежденностью, что вот сейчас очередная опора, хлипкая от старости, не выдержит мой вес, и я с огромным ускорением понесусь вниз. И хорошо если расшибусь, а если упаду прямо в реку экскрементов?
Почувствовав наконец землю под ногами, духом я не воспрял, а мое мрачное настроение только усилилось. На дне колодца, прямо под лестницей, белели кости. Человеческие.
— Кто это? — вырвался у меня изо рта не самый умный вопрос.
— Безсволоссый. — озвучил очевидное зверолюд. Впрочем, какой вопрос — такой и ответ.
— Да. Но как он сюда попал?
— Черезс верх. — хвостатый проводник для наглядности указал когтистым пальцем на далекий просвет в потолке. После чего нахмурился, пришедшей в голову мысле, и высказал ее вслух. — Безсволоссый ссчитать, этот, кого он исскать?
— Нет. — я медленно покачал головой. — Мой должен быть живой.
— А этот мертвый. — опять высказал очевидное Кхасса. — И быть мертвый, когда падать.
Хм, ясно. Кто-то решил таким образом избавиться от трупа. Но не рискованно ли это? Ведь тело даже не спрятали, просто сбросили его вниз. Пока оно здесь гнило, трупный запах могли учуять на поверхности сто раз. Если конечно мертвецу дали сгнить...
Глядя на кости, при воспоминании о том, как крысолюд давился моим подношением, меня передернуло. Надеюсь, это сделали не его сородичи. Хотя, если честно, надежды было мало. В первый раз меня посетила мысль, что спуститься в это вонючее и забытое Высшим место, возможно было не самой лучшей моей идеей. В первый, но далеко не в последний.
Но момент слабости прошел, я вспомнил, зачем я сюда явился. Мне необходимо было отыскать этого неуловимого колдуна, а иначе ком из проблем, который и так уже навис надо мной, угрожал нарастать все больше и окончательно погрести меня под собой. Да, в этом подземелье темно и неуютно, но всяко лучше, чем находиться под открытым осенним, серым небом.
Я решительно повернулся спиной к железным лестничным скобам, поднял фонарь повыше и осмотрелся. Моим глазам открылся довольно большой коллектор, будто длинный темный коридор с арочным потолком. Вот только в его проходе бежала не ковровая дорожка, а настоящая подземная река. Этот искусственный поток, правда, нес в себе вовсе не чистые воды, а гремучую смесь из грязной дождевой воды и отходов людской жизнедеятельности. Смрад стоял такой, что будь я девицей из высшего общества, уже лежал бы в обмороке.
Следы на стенах говорили о том, что совсем недавно уровень этой реки был больше и даже захлестывал то место, на котором я сейчас стоял. На счастье, дождь на поверхности прекратился, и воды схлынули. Надеюсь, в ближайшее время он не начнется заново. Не хотелось бы бродить по подземелью по колено в... этом.
Канализационный коллектор убегал в обе стороны, и я вертел головой туда-сюда, никак не решаясь, в которую из них мне пойти. Честно говоря, я даже не представлял, с чего мне начинать свои поиски. Городская канализационная система по идее должна охватывать собой весь город внутри стен. На такой большой территории вероятность наткнуться на следы одного человека печально малы, а значит бесцельно бродить, надеясь на удачу — это потеря времени. Но не зря же у меня с собой был проводник.
— Кхасса, — обратился я к крысолюду, спокойно дожидавшемуся моего решения. — Ты, или кто-либо из твоих сородичей, видел в этих тоннелях прячущегося безволосого? Возможно, что-то другое, странное и необычное для этих стен?
Мой хвостатый собеседник не спешил отвечать, как и раньше подолгу обдумывая слова.
— Зснать, где исскать. — после небольшой паузы ответил мне проводник и, повернув на лево, поманил меня за собой. — Покажу.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
Как долго вел меня по зловонным подземельям зверолюд, я не знал. Время потерялось в этих темных тоннелях. В отличие от меня, у него проводника не было.
Подземный коридор сменялся другим коридором, поток нечистот превращался, то в мелкий ручей, то в полноводную реку. Потолок над головой из раза в раз прыгал, иногда отдаляясь настолько, что до него было не достать рукой, но чаще нависал и даже придавливал к земле, принуждая меня передвигаться согнувшись. И лишь ужасная вонь в этих катакомбах оставалась неизменной.
Под землей был настоящий лабиринт. Думаю, даже главный архивариус департамента чистоты и уборки Кельмы, имея под рукой все необходимые карты, не смог бы разобраться в переплетениях всех этих коридоров. Зато хвостатый и покрытый шерстью получеловек не испытывал поэтому поводу никаких затруднений. Без своего проводника я бы в миг заблудился.
Подземная темнота не являлась для кхасса каким-либо неудобством. Впрочем, кромешной она не была. То тут, то там с потолка, через сливные решетки, лился робкий серый свет, подкрашивая спрятавшийся под городом мрак в более светлые тона. Правда, не настолько, чтобы я мог обходиться без фонаря, но крысолюду, привыкшему к полумраку, этого хватало. Источник света, что я сжимал в своей руке, кажется, даже нервировал его.
Тот момент, когда нас стало уже не двое, я позорно пропустил. Задумался, ушел в свои мысли, даже в таком месте, где следовало соблюдать осторожность, и в очередной раз кинув взгляд на идущего впереди, у границы света моего фонаря, кхасса, обнаружил вместо одной юркой тени — две. От неожиданности я сбился с шага, к нам на огонек пожаловал еще один крысолюд. Вроде бы ничего особенного, нанятый мной зверолюд мог попросить составить ему компанию своего сородича. Но я не слышал, чтобы кто-то между собой общался, не говоря уже о простых словах приветствия. А мой проводник не отходил от меня дальше чем на тройку метров. Второй кхасса просто молча присоединился к нашей компании.
В груди шевельнулось беспокойство, и я само собой обратился к хвостатому за разъяснением.
— Ссемья. — решил отделаться от меня зверолюд одним, ничего не объясняющим, словом. Но, когда я не отстал, добавил. — Дело одного — дело вссех.
Как его сородич вообще узнал о том, что мой проводник чем-то занят, он объяснить не смог. Или не захотел.
Новый повод для паранойи кхасса дали мне спустя два пройденных коллектора. Из-за угла выступила группа из четырех хвостатых обитателей канализации и, ни слова не говоря, присоединилась к нам. Причем теперь они шли не только впереди, вместе с моим проводником. Несколько из них пристроились позади меня, став замыкающими группы. И таким нехитрым способом взяв меня в кольцо.
Чувство тревоги взвыло, и я остановился.
— Что это значит? — мой голос прозвучал визгливее, чем мне того бы хотелось.
Мой проводник ничего объяснять не стал. Вместо этого он ткнул пальцем вперед, туда, где было заметно светлее, и произнес:
— Прийти. — и заглянув мне глаза, добавил. — То мессто.
Любопытство сгубило кошку, как любит говорить мой духовник. Возможно именно поэтому в городе их и не осталось. У меня же с домашними хищниками не было ничего общего, я просто хотел довести дело до конца. Несмотря на всю неоднозначность ситуации, я шагнул вперед.
— Ты найти, что исскать? — встав рядом со мной, спросил крысолюд.
Теперь я точно знал, какая эмоция была скрыта в его словах. Определенно это было насмешка.
Перед моим взором предстал самый широкий колодец, который я когда-либо видел. По сути это был целый огромный зал на дне подземелья, только имеющий форму окружности. Своими размерами он не уступал главным помещениям храмов и даже некоторым приемным палатам в королевском дворце. Правда антураж и обстановка несколько отличались.
Стены и пол, словно живым ковром, были полностью увиты растениями. Не разбираюсь в цветочках, но это было что-то ползучее, как плющ или виноград. Только вот в его возможности плодоносить у меня были определенные сомнения. Растения выглядели хищно. Переплетающиеся змеиные клубки, покрывающие стены, отливали не привычной зеленцой, а бордовым, и были сплошь усыпаны колючками и шипами. Кое-где, правда, проступали бледные, как поганки, бутоны цветов, но дарить такое женщине я бы поостерегся. Даже на вид они казались неприятными, а кроме этого издавали такой приторно-тошнотворный запах, что он без проблем перебивал зловоние канализационных нечистот.
То, что лежало ковром на сером полу подземелья, слегка отличалось от висевшего на стенах. Шипы здесь не росли, а иначе ходить по этому без обуви было бы неприятно. Цветов тоже не было, зато стебли были сплошь покрыты какими-то одеревенелыми наростами, которые, должно быть, неплохо оберегали побеги от повреждений, выдерживая на себе приличный вес.
В этом огромном колодце было намного светлее чем в коллекторах. Настолько, что фонарь можно было гасить за ненадобностью. В высоком потолке имелось множество решеток, которые, по всей видимости, выходили прямо на какую-то улицу или даже площадь. Сквозь них свет и попадал внутрь. Правда для того, чтобы полноценно рассеять мрак в таком огромном пространстве, его все равно не хватало. Ситуацию спасали блеклые бутоны цветов, растущие на стенах. От них во все стороны исходило такое же мертвенно-бледное сияние. Их лучей хватало, чтобы как раз осветить весь этот круглый зал вместе с его обитателями.
Увиденное мне не понравилось. Очень сильно. В этом помещении находились десятки, возможно даже пара сотен, крысолюдов разом. Основная их масса располагалась на полу, часть висела прямо на стенах, цепляясь за ползучие лианы, а еще часть выглядывала в зал из труб и коллекторов, что сходились в этом месте, будто дороги на перекрестке, не только на уровне пола, но и на разной высоте от него.
Зверолюдов было очень много. Чрезвычайно много для людского поселения. Что претит их чувству самосохранения. Такую стаю можно содержать где-нибудь в безлюдье, в совершенно глухом и необитаемом месте. Но никак не под носом у служителей ордена и людей, не отличающихся терпимостью и не считающих народ кхасса разумной расой. А значит что-то собрало их в этом городе в таком количестве вопреки страху быть уничтоженными. И я даже знал, что.
В середине этого по-королевски огромного зала, стоял практически королевский трон. Только восседал на нем не крысиный король. Трон, как и окружающий антураж, был сделан из переплетенных растительных стеблей, и не имел грубых рубленых форм престолов обычных людских властителей. Но его плавные обводы служили опорой для вполне человеческой фигуры.
Что ж, можно меня поздравить, я наконец-то отыскал колдуна. Можно радоваться, если не брать в расчет тот факт, что чародей, судя по всему, заманил меня в ловушку. Или лучше сказать — чародейка? Кривая дорожка судьбы снова подкинула мне врага-женщину.
Даже несмотря на то, что колдунья предстала перед моим взором, восседая на троне, было сразу заметно насколько она высокого роста. Вопреки этому она не казалась длинной и нескладной, как, например, наш отрядный экзорцист. Ее фигура была тонкой и гибкой, точно один из тех побегов, что в избытке росли в этом, забытом Высшим, месте. И эта природная изящность присутствовала во всей ее внешности. Маленький, аккуратный нос и рот, узкие губы, вытянутый подбородок и высокие скулы. С ее тонкими, будто у джакарийской принцессы, чертами лица контрастировали лишь глаза женщины. Огромные голубые глаза, словно отражающие в себе самое глубокое и чистое небо, которого никогда не видела эта темная расщелина. Светлые волосы, водопадом ниспадающие ей на плечи, мягко касаясь щек, делали ее лицо еще более вытянутым.
Наряжена волшебница была в легкомысленную тунику, которая доходила ей всего лишь до середины бедер, выставляя напоказ красивые, длинные, но довольно худые, ноги. Их красоту не скрадывала даже обувь. Женщина была босой.
Только по описанию, которое мне когда-то доводилось читать, я признал в ней представительницу народа альв. Никогда ранее мне не случалось встречать никого из этих загадочный затворников.
В голове что-то явственно щелкнуло и разрозненные фрагменты стали складываться в полную картину.
Каждому известно, что на всех землях, где распространяется учение Высшего (а орден своим влиянием порой не уступает королям) под страхом смертной казни запрещены любые проявления магии. Само собой, по этой причине все, кому не посчастливилось обнаружить в себе росток скверны Низшего, обычно по возможности стараются перебраться в другие страны, более лояльные в этом вопросе. А чародеи и колдуны из других мест, не приезжают к нам без чрезвычайной на то надобности или не иначе как в следствии исключительных стечений обстоятельств. По этой причине орден, касательно адептов магии, привык иметь дело только с уроженцами этих мест. И мы как-то забыли, что маги и волшебники — феномен присущий не только сугубо человеческой расе.
Тот магический след, что показался мне одновременно знакомым и чужим, всего лишь был оставлен разумным иной расы. Все просто, другая раса — отличный от нашего менталитет, так почему бы и магии у наших народов не разниться? Никакой мистики или выходцев из бездны.
Когда-то давно один из наставников рассказывал мне об альвском народе. Это разумные, предпочитающие жить в дикой природе небольшими поселениями в полной изоляции от других. В глухих лесах, в закрытых горных долинах, на берегах никому не известных рек и озер. Жизненное кредо альв — это гармония с внешним миром. Других разумных народов они сторонятся, предпочитая общению с ними, компанию зверей и растений. Ни в одном цивилизованном городе у них нет и никогда не было торговых представительств или дипломатических миссий. Поэтому мне было вдвойне удивительно обнаружить эту женщину не только в людском городе, но еще и в этой клоаке цивилизации.
О магии детей природы известно еще меньше, чем о них самих. Все что удалось собрать искателям ордена — это немногочисленные слухи. За неимением ничего другого, это также вошло в мою программу подготовки.
Говорят, что чаще всего среди альв встречается "подарок" Низшего, схожий с их мировоззрением. То есть то, что в народе называют природной магией. Такие чародеи лучше всего умеют воздействовать на животных, привязывая их к себе и превращая жестоких хищников в ласковых домашних питомцев; а также на растения, манипулируя их ростом и изменениями. Почему-то, глядя на окружение, кажется, что мне придется иметь дело именно с таким магом. Впрочем, опять-таки исходя из слухов, ворожба альв — это не банальное внушение или подчинение, а что-то вроде симбиоза или взаимопомощи. Магия другой расы действует по другим законам.
Звук будто кто-то прочищает горло отвлек меня от моих мыслей. Восседавшая на травяном престоле женщина вежливо кашлянула, чтобы привлечь мое внимание.
