Затерявшийся

— Тихо. Лежим!

Мать моя женщина! По крайней мере Костина точно — клонирование здесь пока не известно. Куда меня опять потянуло?

— Маша, не ворочайся, замри.

Вот это мы попали — войсковая колонна. Пять, семь, десять, пятнадцать — и всё трёхосники. Так, а это орудия пошли. Две батареи ПТО, колотушки тридцать седьмые. Батарея семьдесят пятых, опять грузовики с пехотой. А это что — сотки или стодвадцатые? Отсюда не разобрать. Они что, целую дивизию гонят? Тогда нам здесь точно до обеда куковать. А это что? Ага, зенитная батарея, лёгкие. Опять пехота, батарея семьдесят пятых, снова ПТО... Покемарить что ли пока, похоже это надолго. Во-во — бронеавтомобили, а вот это похоже миномётчики катят. Если они и тылы с собой тащат, то всё — можно спать ложиться.

— Маш, — скашиваю глаза на прикусившую губу девушку. — Как просвет появится, толкни меня. Буду храпеть, не трожь — всё одно за таким шумом не слышно.

— Ты... Там же Ванька...

— Да не замёрзнет он, тепло ещё... Ладно-ладно, шучу я так, не нервничай — всё будет хорошо. Не спешите нас хоронить, у нас ещё есть дела, у нас дома детей мал-мала, да и просто хотелось пожить...

— Это стихи?

— Не знаю, похоже... Не помню...

— Твои?

— Ну, уж это вряд ли...

— А ещё что-нибудь расскажи.

— Блока в школе проходила?

— Да, 'Двенадцать' и 'Скифы'.

— А это?

Когда в листве сырой и ржавой

Рябины заалеет гроздь,-

Когда палач рукой костлявой

Вобьет в ладонь последний гвоздь...

Мимо продолжала тарахтеть немецкая военная машина, а девушка с тёмно карими глазами смотрела куда-то в высоту, не замечая, наверное, даже кроны деревьев нависающие над нами. Может она, и правда, что-то видела там?

— А ещё?

— Цветаеву читала?

— Нет.

— Тогда...

Вы, чьи широкие шинели

Напоминали паруса,

Чьи шпоры весело звенели

И голоса,

И чьи глаза, как бриллианты,

На сердце вырезали след, —

Очаровательные франты

Минувших лет...

Тишина. Там, на дороге, грохот, а здесь тишина. Так можно и немецкий патруль прозевать.

— А почему я раньше такого не слышала?

Что мне остаётся — только пожать плечами.

— Какие наши годы. Мы ещё много услышим, много прочитаем, и, может быть, много напишем сами.

— Мы, правда, не умрём?

— Машуль, все когда-нибудь умирают, но мы — нескоро.

— Спасибо, — по щеке девушки скользнула слезинка, которую очень хотелось поймать губами, но я, конечно, этого не сделал. — Расскажи ещё.

Колонна всё шла и шла, а я читал стихи — Блок, Есенин, Северянин, Баратынский, Давыдов... Оказывается Костя был большим любителем поэзии. А ещё в голове вдруг всплывали строки авторов, которых я не помнил или чьи имена мне ни о чём не говорили — единственным их отличительным признаком было то, что это были хорошие стихи. Фляга с водой опустела на две трети, уж больно горло пересыхало от такой непрерывной декламации, когда всё кончилось — дорога опустела. Ого, больше двух с половиной часов.

— Концерт по заявкам окончен, надо идти, пока ещё кто не прикатил.

Глава 14.

— Здравия желаю, товарищ командир!

— Здравствуйте, товарищ старшина.

— Давно вы уже здесь?

— Я два дня, а Матвеев уж неделю как тоскует.

— А где он?

— Тоску пошёл разгонять — на железку.

— Могу представить.

— А то...

— Рассказывайте, как прошло.

— Может капитана лучше подождать?

— Капитан тоже доложит, а пока вы давайте. Потери?

— Да. Шесть убитых, одиннадцать пропавших без вести, двадцать четыре ранены, из них пять серьёзно.

— Блин! Откуда столько пропавших без вести, сбежали?

— Нет, вытащить не смогли. В плен если кто попал, то с тяжёлыми ранениями. Плохо, хоть и не хорошо так говорить, что это наиболее подготовленные бойцы.

— Основной удар приняла разведка и боевые группы имитации?

— Да, как вы и предполагали. Мы, как и было договорено, после расстрела на север ушли, а они так и продолжали на восток идти, почти в открытую. Ну, естественно их там ждали. Два дня они там фашистов на хвосте таскали, даже под бомбежку попали, только кому больше досталось — ещё вопрос.

— Ракеты для целеуказания использовали?

— Ну да, говорят если бы не это, то хрен оторвались бы.

— Кстати, железку на участке Идрица-Пустошка вы не пересекали?

— Нет, дошли, один состав под откос пустили и обратно. А что?

— Теперь понятно, почему там нас так обложили.

— Нас ловили, а попались вы?

— Ну, да, но выскочили относительно удачно — двое погибших и Фролов там отлёживаться остался.

— Так надо забирать, пропадёт.

— Там с ним Потапов, а я ушёл, когда воспаление у него уже спало.

— Вы тоже оставались?

— Зацепило слегка, но на мне ж как на собаке. Не надо делать такие глаза — я в форме. Как думаешь — удалось нам немцев запутать?

— Скорее да. По-моему они сейчас заняты переброской войск, особенно с севера.

— Сам видел целую дивизию на марше. И никакой связи нет, а командованию могли бы пригодиться сведения.

— Между Слободой и Уклеевкой есть мостик, точнее надеюсь уже — был. Отрядом капитан рисковать не стал, но группу оставил, хоть немного, но это их должно задержать.

— Да, немного. Чтобы какой толк был, надо разрушить по несколько мостов на нескольких дорогах, тогда они не смогут оперативно перебрасывать сапёров.

— Охрана больно большая — железнодорожные вообще меньше взвода не охраняет, а малые автомобильные так отделение при двух пулемётах, как минимум.

— По железке, что вы рванули, ещё и бронепоезд пустили.

— О, как! Надо тактику отрабатывать.

— Надо. А что Нефёдов не идёт, командует размещением? Вроде это наоборот твоя работа.

— Да перевязывают его.

— Вот же ж... Я ведь говорил ему не лезть вперёд.

— Он вперёд и не лез — миномётом занимался. Без артиллерии разведка не ушла бы, а с артиллеристами у нас не густо.

— Да, а ты когда-нибудь слышал про артиллерию у партизан?

— Вроде нет, в гражданскую даже у Махно её не было.

— То-то и оно. Немцам наверно понравилось.

— Не сомневаюсь. Капитан, всё что у нас под пятидесятки было, им и отправил.

— Хорошо, сегодня Матвеев должен вернуться со средствами взрывания. Сапёров мы всё же гребанули, но добычу заныкали по дороге, он за ней и пошёл. Значит вечером у нас совещание по итогам.

— Леший, а что это за дева за нами подглядывает из-за землянки?

— Хорошая девушка, зовут Мария, с ней ещё брат Ванька. Позже объясню. Да не щерься так, там история хуже. Веди себя с ними как с обычными бойцами, естественно с учётом пола и возраста. Кроме этого никаких послаблений.

— Понял, командир.

— Цаплин здесь?

— Уже на раскопки отправил, с продуктами совсем плохо, оголодали слегка даже. Ещё разведку по окружающим деревням разослал.

— К Кузьме?

— Пока не стал, далеко.

Да, работы предстоит много. Группа Матвеева вернётся — надо кого-то в Псковскую область снарядить, ребят забрать. Связи восстановить по округе, часть добра, что у немцев упёрли сменять на продукты и зимнюю одежду. Плохо, что этого будет мало, надо что-то с организованными поставками придумывать, но заниматься грабежом населения нельзя. Не то чтобы моральный аспект останавливал, хрен бы с ним, но вдруг какому дураку в голову придёт, что нас проще сдать, чем прокормить. Здесь затык полный, не знаю как поступать, совет нужен. Вариант со справками хорош, если хотя бы четверть от заявленного мне за крышу отдадут, прокормимся. Но немцы могут озвереть и начать грести под метлу. Теоретически это нам на руку, но практика может оказаться не такой радужной. Спрячут одни, а выгребут у других. Кого эти виноватыми будут в первую очередь считать — нас или немцев? Вот и я не знаю, куда такая кривая выведет.

Потихоньку в, только с утра пустом, лагере начиналась закручиваться метель активной движухи — кто-то куда-то бежал, кого-то звал, обкладывал по матушке и слёзно умолял, обещая побить если не отдаст... Подумать теперь точно не дадут, проще возглавить процесс адаптации бардака. Через пять минут проведённых в попытках разрулить какие-либо вопросы, показали, что не очень-то я и нужен. Чаще всего все и так знали, что им делать, а кто не знал — предпочитал обращаться к более компетентным товарищам, чем ваш покорный слуга. Ну и... с ними. Вообще-то я сейчас наблюдал мечту начальника, не обременённого манией собственной значимости — всё делается само и не пристаёт. Лепота, вот только чувствовать себя ненужной деталью в сложном механизме, как-то не очень...

— Боец, — ловлю первого попавшегося, пробегающего мимо парня.

— Красноармеец Лавренец!

— Так, красноармеец Лавренец, бегом к старшине, пусть он мне даст ведомости по расходу и наличию боеприпасов, и тоже по вооружению.

Вроде с месяц назад Кошка хвастал, что такие завёл, если он их в походе вёл, то хоть получу сведения, чем мы располагаем.

— Но, товарищ командир, мне надо...

— Пятнадцать минут тебе, успеешь сделать и то, что надо тебе, и то что мне. Исполнять.

— Есть!

Через пятнадцать минут я естественно фиг чего получил. Через полчаса собрался фитиль вставить — кому попадёт, но тут появился Лавренец, что знаменательно, с ведомостями. Ладно, фитиль отменяется, хотя потом всё одно кому-нибудь вставить стоит, в качестве профилактической меры. Того и гляди скоро понравится командовать.

Поглядим, чего мне прислали. В общем и целом всё оказалось не так плачевно, как могло быть. Мы остались без артиллерии, так как мины кончились, а миномёт пришлось бросить, точнее спрятать. Расход патронов был впечатляющий, но истратили не больше половины. Жаль, что потеряли шесть пулемётов, но с учётом захваченных нашей группой ещё четырёх, не так критично. Тем более что станковые все целы, по банальной причине неучастия их в боевых действиях. Мины и гранаты со взрывателями, пригодными для устройства растяжек — ёк, то есть считай совсем нет. Нужно что-то придумывать, и срочно.

— Хм-хм, извините конечно, товарищ начальник, но не мог бы пожилой человек надеяться получить толику вашего драгоценного времени в своё распоряжение?

Это что ещё? Поворачиваюсь. Правда пожилой, лет пятьдесят пять-шестьдесят, в костюме тройке и шляпе.

— С кем имею честь?

О, на высокий штиль потянуло, это не к добру.

— Да, разрешите представиться — Рафалович Михаэль Нахумович.

— Э... а что фамилия, и что отчество.

— Молодой человек, вам должно быть стыдно, ваши нукеры хватают бедного еврея, вместе со всей его несчастной семьёй, гонят в лес, таскают две недели по чащобам и болотам, а вы не поинтересовались даже его фамилией. Может вы вообще схватили не того?

Молодец дед, сразу с наезда начал. Наш человек. Главное заставить оппонента чувствовать себя виноватым, потом из него можно верёвки вить.

— Ах да, как же я мог забыть, вы совершенно правы Михаэль Нахумович, — надеюсь, я не перепутал, а если даже и перепутал то пох. — Точно, эти обалдуи схватили не того. Приношу вам свои извинения, прямо сейчас мы отправим вас в Минск в распоряжение начальника айнзацгруппы Б группенфюрера СС Небе. Он, знаете ли, очень просил, даже штандартенфюрера Блюме за вами посылал, как хотел познакомиться, но в связи с проявленной нами халатностью, ваша встреча не состоялась. Ещё раз примите мои извинения.

— Кх-м, — мой гость слегка сбледнул лицом, но быстро взял себя в руки, достал из кармана очки, водрузил их на мясистый нос и внимательно глянул на меня. — Хорошо, товарищ начальник, я всё понял, но поймите и вы меня — старому больному еврею тяжело жить в этом жестоком мире.

— Прекрасно понимаю, как я вижу, вы уже не хотите нас покидать?

— Как вы прекрасно понимаете, — он выделил два последних слова. — И раньше не хотел.

— Что вы говорите, а мне показалось...

— Вам показалось. А теперь мы можем поговорить серьёзно?

— Отчего же нет, говорите.

— Как вы знаете, нас здесь три семьи, Шульманы решили уйти к родственникам, но это уже их проблемы. Из тех, что здесь, двое стариков — я и моя супруга Роза, две моих невестки Софья и Мария и семь детей. Ну, Яков тот ещё ребёночек, в свои шестнадцать лет вымахал на голову выше меня, то есть от него вам какой-то толк будет, а зачем вам нужны остальные?

— Да, вопрос интересный. Что, ни супруга, ни невестки даже готовить не умеют?

— Конечно же умеют, что за вопрос, Мария вообще фельдшер, но ничего в этом мире не бывает бесплатно.

— Я не понимаю вашего опасения, мы просто помогли вам, когда грозила опасность.

— Не капайте мне тем, чего у вас нет, на то, что у меня давно кончилось. Я пережил четыре погрома и потерял в одном из них сына, мне несколько раз ломали кости и никогда мне никто не помог за просто так. Что вы от меня хотите? Если бы вы сразу озвучили свои требования, но мы две недели находимся в неведении, так просто больше нельзя.

— Я всё равно ничего не понимаю, революция случилась двадцать четыре года назад, а у вас до сих пор человек человеку волк?

— Не смешите мои пейсы, которые я никогда не носил, вы думаете ногу мне последний раз ломали царские сатрапы? Знаете, не прошло и десяти лет, поэтому я помню их лица, и могу вам таки утверждать, что по молодости лет в жандармерии они служить не могли. После того случая я бросил всё и переехал в эту деревню, с вдовой своего сына, а теперь эта чёртова война грозит забрать и второго.

— Эта война грозит забрать много кого, причём присутствующие далеко не исключение. Чем вы занимаетесь?

— Видите этот костюм? Могу сделать вам такой же, но шляпу придётся купить самому.

— А члены вашей семьи могут вам помогать?

— Роза конечно что-то умеет, но невесткам я бы обтачной шов в сложную рамку не доверил, да и застрочный отделочный тоже.

— Ничего не понял, но сшить маскхалат в вашей семье сможет любой, правильно?

— Ну, младшей Сонечке только девять, но такие пятнышки как на вашей одежде она сможет нарисовать, думаю будет даже лучше, всё ж ручная работа с машиной не сравнится.

— А с мехом и кожей работать сможете?

— Это, товарищ начальник, дело не хитрое, но особого инструмента требует, времени и физической силы. Эх, если бы мой Яша старший был жив...

— Я понял. Найдите старшину Кошку и доложите, что он может скинуть на вас вопрос обеспечения средствами маскировки, а в дальнейшем обеспечения отряда тёплой одеждой. Да чуть не забыл, кроме тёплой одежды нужны и средства маскировки для зимы.

— Ох, все пытаются скинуть на старого еврея самую тяжёлую и неблагодарную работу. Счастливо вам оставаться, не буду мешать планам по разгрому Гитлера, что вы вероятно разрабатываете.

Вот бестия ехидная. Но видно доволен, что и ему законное место нашлось. А я ещё одну заботу скинул на широкие узкие еврейские плечи. Интернационализм у нас или где?

Так, с чего меня сбили? Ах да, со стрелковки. Значит патроны у нас есть, не для общевойскового боя, но пока перебедуем. С артиллерией, что карманной, что лёгкой миномётной, полный швах. Есть снаряды к сорокапяткам и сами орудия, но в наших условиях это как чемодан без ручки — пусть лежит. Разведка к вечеру в клюве хоть что, но принесёт. Пока готовим операцию надо народ боевой учёбой загрузить. Пусть хотя бы разведчики, что фрицев дурили, опыт остальным передают. Нам сейчас важнее не немца убить, а свою группу после акта вывести без потерь, а тут будут сложности. Если маршевые подразделения и ушли на восток, то охотники за нашими шкурами должны где-то неподалеку крутиться. Даже если они нас потеряли, то сегодняшний матвеевский подрыв заставит их нос вверх задрать и нюхать, ловить откуда партизанским духом потянуло. Эх, посмотреть бы одним глазком кто туда на мягких лапах прибежит, и сколько.