Магия Изендера часть 1 - Монстры Изендера

— Ирэйя, если ты просто почувствуешь боль, так как умереть я тебе точно не дам, можешь смело откусить мне голову, так как таким криворуким магом не место в Изендере.

Повелительница неба облегчённо вздохнула:

— Вот теперь я вижу, маг, что могу довериться тебе.

Ирэйя низко опустила шею и задрала голову вверх. Золотое перо оказалось на уровне моего лица и я не долго думая положил поверх него Бриллиантовое перо и, одновременно вытаскивая Золотое, заменил его на куда более безопасный, но в то же время мощный магический амулет. Он мог по её воле превратиться пусть и не в какой-то там разящий световой луч, но хорошее средство отпугивания всех тех, кто вздумает хоть чем-то навредить Ирэйе. Золотое перо уже лежало у меня в нагрудном кармане, а Повелительница неба всё ещё находилась в не самой удобной позе замерев совершенно неподвижно. Чуть дыша, он спросила меня с затаённым страхом:

— Ты в чём-то не уверен, маг?

— Нет, Ирэйя, я уже снял с тебя это древнее проклятье и теперь хочу попросить тебя сделать то, что, вероятно, удивит тебя, но я надеюсь, что моя просьба не покажется тебе дикой.

Повелительница неба вскочила на ноги и я показал ей золотое перо. Она облегчённо вздохнула:

— Наконец-то я свободна, маг. Назови мне своё имя. Понимаешь, мои магические способности вернутся ко мне не сразу. В былые времена мне достаточно было взглянуть на человека и я сразу же могла узнать имя, род занятий и даже самые главные события его прошедшей жизни. Если ты будешь пользоваться Всевидящим оком постоянно, то ты тоже обретёшь такие способности. О чём ты хочешь меня попросить, маг? Если я смогу, то сделаю это.

Отправив магический амулет за пазуху, я назвал себя:

— Меня зовут Алексей Чертков, но ещё меня очень многие люди знают, как Алекса Дьябло. На счет того, чтобы носить сапфировое пенсне на одном глазу, я подумаю, а просьба моя, Ирэйя, такова. Не могла бы ты породить на свет вторую Хранительницу для моего родного мира? Как только твоя дочь вырастет, я отправлю её на Землю и там ей окажут королевские почести. Она получит в своё распоряжение любой из архипелагов, где гнездятся альбатросы, и когда полетит куда-то, то её будут сопровождать маги, сидящие внутри стальных боевых птиц, которые пожертвуют своей жизнью, но не допустят, чтобы кто-то причинил твоей дочери вред и все люди в моём мире будет прославлять Хранительницу Земли, а если кто-нибудь вякнет против неё хоть одно слово, тому несдобровать. Люди так начнут кричать на этого наглеца и хама, что он мигом изменит своё мнение.

Ирэйя попятилась, присела и распахнула свои огромные крылья, как в реверансе. Кивнув, она взволнованно ответила:

— Алекс Дьябло, я буду рада сделать это для тебя, да что там рада, это будет для меня огромное счастье, но не всё так просто. Я лишь могу уже сегодня в полночь снести магическое, а не простое яйцо, но чтобы моя дочь появилась на свет, ты должен будешь согревать его в моём гнезде теплом своего тела в течение трёх месяцев, а потом ещё месяц кормить мою дочь особой пищей. Но и это ещё не всё, всё это время ты, начиная с завтрашнего утра, должен будешь учить её магии воздуха, которую я за прошедшие пять тысяч лет изрядно подзабыла. Я же только тем и смогу тебе помочь, что буду ловить для тебя в море рыбу. Учти, это сегодня стоит тихая погода, а вообще-то здесь всегда очень ветрено. Иногда даже гнездо сотрясается от порывов ветра.

Тут уже я согнулся в глубоком поклоне и ответил:

— Это всё пустяки, Ирэйя. Меня волнует только одно, о какой пище идёт речь? Если о какой-то совершенно экзотической, то я пас.

Повелительница неба задумчиво ответила:

— Да, пища должна быть магической. Если бы ты поднял на вершину этой горы все те приспособления, которые есть в домах у людей, то ты легко смог бы её приготовить.

У меня отлегло от сердца. Достав из магической сумы банку горбуши в собственном соку, я плюнул на неё, вскрыл заклинанием магии воды и протянул Ирэйе, быстро подогрев консервы заклинанием огня до температуры своего тела:

— Такая пища подойдёт твоей дочери?

Ирэйя склонила голову набок, похоже принюхалась и открыла клюв. Вывалив консервы ей на язык, я стал ждать вердикта и он последовал практически незамедлительно:

— От такой пищи и я не отказалась бы, Алекс. Если всё остальное тебя не пугает, то я сделаю так, как ты просишь, но учти, моя дочь будет считать тебя своим отцом, хотя для того, чтобы породить её на свет, мне не нужна помощь альбатроса-самца.

А вот это меня совершенно не пугало и я лишь спросил:

— Я смогу спуститься через четыре месяца или мне нужно будет кормить Аэлиту, так я назову свою дочь, дольше?

— Не волнуйся, Алекс, она уже завтра утром, ещё находясь в яйце, будет не просто разумным существом, а уже достаточно развитой по своему уму, чтобы внимать твоим словам, но знаешь ли ты достаточно хорошо магию воздуха?

Показав матери Аэлиты голубой фолиант, я ответил:

— Кое-что я знаю уже сейчас, но твоя дочь, Ирэйя, прослушает полный курс магии воздуха и если будет нужно, то я стану читать её ей вслух даже по ночам. Не волнуйся, у меня хватит на это и сил, и терпения, а теперь давай, забирайся в гнездо, устраивайся в нём поудобнее, а я построю над ним магический шатёр, чтобы вам обоим в нём было потом приятнее жить. В моей магической суме как раз имеется шатёр подходящего размера, а потом я накормлю тебя до отвала.

Честно говоря, шатёр диаметром в двадцать пять метров и высотой в пятнадцать, каркасом из углепластиковых труб, который с большим запасом перекрыл гнездо, я установил куда быстрее, чем мне пришлось открывать консервные банки. Зато Ирэйя призналась, что она ещё ни разу в жизни не ела ничего восхитительного. Что верно, то верно, это ведь были консервы изготовленные с помощью магии и в их состав входила вода из Главного магического колодца Владивостока, где они и были изготовлены. В полночь Повелительница неба снесла яйцо весьма скромных размеров. Более всего оно походило по форме на гусиное яйцо идеальной формы, длиной чуть более полуметра и диаметром немного менее тридцати сантиметров. Цвет оно имело совершенно неописуемый — нежно-розовая жемчужина с большими золотыми крапинками.

Сняв мерки, я немедленно принялся шить себе специальный магический комбинезон и занимался этим до утра. Когда взошло солнце, Ирэйя выбралась из гнезда и сказала:

— Бери его скорее, Алекс, и приложи к своему телу, но учти, его нельзя сильно трясти и ты должен время от времени поворачивать его, чтобы тепло твоего тела равномерно согревало скорлупу.

В этот момент я уже бережно вкладывал яйцо в свой магический комбинезон. Помимо того, что пошил его, я ещё установил подальше от гнезда большое удобное кресло, выставил из магической сумы всё, что нужно для жизни, включая магический биотуалет с Земли, а также изготовил пюпитр для фолианта. Поскольку я уже успел позавтракать, то перелетел в кресло и уже сидя в нём огрызнулся:

— Не учите мага высиживать яйца, мамаша. На мне надета специальная магическая одежда, которая сама будет очень медленно поворачивать яйцо с моей дочерью ровно пятнадцать раз в сутки даже тогда, когда я буде спать. Да, вот ещё что, Ирэйя, сейчас я начну учить свою дочурку магии воздуха, так что тебе тоже не мешает послушать меня. Всё то время, пока буду высиживать твоё яйцо, я отсюда ни шагу, а ты будь добра делать все свои птичьи дела снаружи, если не хочешь, чтобы я всякий раз устраивал тут мытьё полов, напуская волну. Я ведь пока что всего лишь маг воды, зато мощный.

Ирэйя склонила голову набок и попросила меня:

— Алекс, я хотя и не голодна, всё же хочу поймать пару рыбёшек. Ведь ты, как мне кажется, больше не станешь кормить меня своей магической едой, которая мне так понравилась.

Подумав, я почесал затылок и ответил:

— Будет тебе столько магической еды, сколько ты захочешь, Ирэйя. Спустись вниз, на остров, там сейчас живут трое сирен, одна из них моя невеста, и человек. Скажешь им, что ты взялась обучить магии воздуха такую бестолочь, как Лёшка Чёрт, нужно иметь стальные нервы и ангельское терпение. Поэтому у тебя должен быть для этого стимул в виде самых лучших блюд, приготовленных папашей Бальдуром, коком "Свирепой Фурии", эта бывшая галера и её сестра "Резвая кобылка" находятся неподалёку от острова и приплывут очень быстро. Если ты разрешишь морякам и сиренам жить на этом острове, то твоих птиц на нём никто и никогда не потревожит и даже рыбу в прибрежных водах никто ловить не будет в больших количествах, чем это нужно для еды. У меня будет только одна просьба, Ирэйя, не говори никому ни слова о том, чем мы тут занимаемся на самом деле, а не то моя невеста мне потом голову открутит.

Запрокинув голову, Повелительница неба рассмеялась:

— Алекс, ты говоришь так, словно она может рассматривать меня, как свою соперницу! Но ты прав, на Изендере, да и на Земле, об этом никто не должен знать. Хорошо, я скажу сиренам именно так, как ты меня об этом меня попросил. А моряки не станут просить у меня перья на счастье? Видишь ли, я их очень редко теряю.

— Пусть только попробуют, — нахмурился я, — так и скажи им, что мои магические перья это талисманы счастья и ими ведают Высшие существа, а потому их нельзя получить иначе.

Ирэйя задумчивым голосом сказала в ответ на это:

— А ведь ты, похоже, прав, Алекс. Иногда я столетиями не теряю ни одного пера, но бывают такие времена, когда за год их падает вниз и по десятку штук и каждое обязательно попадает либо в руки человека, либо в руки сирены, либо достаётся кому-то из людей-птиц. Как мне выйти из твоего магического шатра?

Я подошел ко входу, ткнул рукой в красную линию, хорошо видную на полупрозрачной, серебристой ткани, и она свободно прошла сквозь неё. Шатёр ведь был магическим. Повелительница неба улетела, а я взял в руки фляжку с водой и занялся влажной уборкой. Заодно я придал гнезду куда более цивилизованный вид, укрепил его с помощью магии, потравил в нём всех насекомых, после чего устлал синтепоном. Тоже магическим, способным впитывать в себя пыль, жировые выделения, всякую грязь и всё это перерабатывать в тепло и чистый воздух с ароматом морского бриза. Ни огромную палатку, ни синтепон даже не пришлось изготавливать специально. Это была вполне рядовая магическая продукция. Аромат я мог выбрать любой. Когда Ирэйя вернулась, то не узнала своего гнезда, но как только улеглась в него, тотчас набросилась на меня с попрёками:

— Лёшка Чёрт, почему ты не предупредил меня, что твоя невеста это принцесса Аквиана, дочь королевы Мелиниары и короля Аластана? И зачем попросил сказать, что ты бестолочь и что учить тебя магии это сплошная морока? Король Аластан сразу же заявил, что у него не было более талантливого ученика, чем ты.

— Странно, — со вздохом сказал я, — а мне он говорил совсем другое и часто колотил палкой по спине и даже по голове.

Только после этого до Повелительницы неба дошло, что я её разыгрываю и она, запрокинув голову, расхохоталась. Обед на "Фурии" ей очень понравился, но ещё больше понравилось, что я превратил гнездо в шикарное ложе и то, что насекомые стали стремительно покидать её тело и уже через несколько секунд дружно врезали дуба, а новая подстилка, разработанная для домашних животных, включая коров и даже слонов, всосала их в себя. Наконец-то я смог устроиться в кресле и начать читать учебник магии воздуха, причём не какой-то там урезанный, а специальный, со всеми дополнениями и вариациями.

Так началась моя трёхмесячная магическая вахта. Каждое утро, пока я спал, Повелительница неба спускалась с горы к людям и сиренам, чтоб поесть магической пищи, от которой силы её увеличивались с каждым днём. Ещё быстрее она вспоминала магию воздуха, но когда я читал книгу, никогда не перебивала меня и лишь поздно вечером мы по пару часов дискутировали на разные темы. Это были не бессмысленные бесконечные споры, а почти задушевные беседы. Я ведь был ещё и магом воды, это почти противоположные магии, а Ири магическим существом, тесно соприкасающимся с водой, но она не знала магии воды. Так что я учил её ещё и этому искусству.

По совету Ирэйи я изготовил хайратник и прикрепил с его помощью к себе на лоб золотое перо. Странно, но оно было выгнуто по форме моего лба. Пока я изучал магию воздуха, должно было плотно прилегать к моей голове, а вот когда я начну работать, его следовало перевернуть. Весь первый месяц ушел на то, чтобы прочитать вводный курс магии воды. Магический учебник был очень древний, а поскольку я уже довольно хорошо знал древнеизендерский язык, то как только я заговорил на нём, сразу же сам вернулся к своему изначальному состоянию и стал таким, каким был когда-то написан. Ирэйя сразу же сказала, что теперь я смогу постигнуть магию всех четырёх главных стихий, а также магию пятой, самой главной стихии, космоса и первичной пустоты, из которой вышло всё.

Начиная со второго месяца я помимо того, что учил дочь магии воздуха, стал ещё по три часа в день рассказывать ей о себе, о своих друзьях, о Земле, причём то на русском, то на французском, на ломаном английском тоже, а ещё на новоизендерском. Жаль, конечно, что я не был философом с дипломом, но кое-что всё же знал и потому рассказал Ариэль, какой сложной и трагической была история моего мира и о том, что во все века люди стремились к гармонии и сами же её постоянно разрушали своими поступками. Полёт альбатроса над волнами, это вершина гармонии. Может быть хоть она внесёт её в наш мир на своих крыльях? У меня не было под рукой никаких философских трактатов, но я рассказал ей о многих философах, в том числе Конфуции, и вкратце о том, что их больше всего волновало. Отправится на Землю, послушает с высоты семь километров о чём говорят люди внизу, сама во всём разберётся.

Ещё я рассказал дочери, что очень многие люди будут любить её всей душой, но найдутся и такие, которые станут ненавидеть каждый взмах её белоснежного крыла над миром и от этого никуда не деться. Быть магической Повелительницей неба, Хранительницей Земли, нелегко, но у неё будут не только преданные друзья, но и отважные маги-защитники, летающие на бесшумных стальных птицах, а о том, чтобы к ним в руки свалилось с неба белое перо, станут мечтать даже самые злейшие враги. Ирэйя слушала меня и кивала, а когда я своим немузыкальным голосом, перевирая все ноты пел Ариэль колыбельные, то и сама засыпала.

Через полтора месяца мне уже не нужно было читать книгу магии вслух. Ирэйя прекрасно читала мои мысли и сказала, что то же самое делает и моя дочь, которая любила меня просто безмерно. Поэтому за оставшиеся полтора месяца я прочитал книгу от корки до корки дважды, а некоторые трактаты и трижды, но лишь потому, что они мне особенно понравились. А потом, в один чудесный день Ариэль стала усердно долбить клювиком скорлупу своего яйца и я положил его в магическую колыбельку. Через два с половиной часа из яйца вылупилось прелестнейшее бело, пушистое существо с тёмно-синим острым клювиком с золотой восковкой и ярко-голубыми, у матери они были синими, глазами, которое воскликнуло тонким голоском: