Наруто думал, и старался это делать как можно быстрее. Плюсом в этой ситуации было то, что шиноби Листа хоть немного знали о своих противниках. Цунаде предпочла не скрывать информацию о способностях Акацуки. Хоть ее было и немного, но и это уже хорошо. Никогда не знаешь, что может спасти твою жизнь. Все члены АНБУ и шиноби ранга джонина были обязаны знать о своем враге столько, сколько могли.

Из информации, переданной Итачи, удалось сделать пару неутешительных выводов: Хидан и Какузу были бессмертны, а значит, у Конохи были большие проблемы. Про Хидана было сказано только то, что он последователь культа Джашина. Узумаки пришлось серьезно покопаться в библиотеке, чтобы раздобыть подробности. Найденные сведения были невеселыми — как сражаться с человеком, не позволив себе пролить и капли крови? А о Какузу, Итачи сказал, что тот очень стар, а значит и опытен. Он мог использовать все пять стихий настолько искусно, что обладает возможностью их комбинировать.

Расклад был плох: из пяти присутствующих джонинов и трех чунинов, один джонин должен был сопровождать Шион — миссию никто не отменял. А Изумо, Котецу и Рок Ли в бою с противниками такого уровня были лишь смертниками. У чунинов не было ни шанса... Оставались четверо: Асума, Райдо, Какаши и сам Наруто. Генма обладал не той специализацией, чтобы принести существенную пользу против Акацуки. А вот для сопровождения Шион он был лучшей кандидатурой.

Быстро дав понять товарищам о своих рассуждениях, блондин сосредоточился. У него за не столь длинную жизнь было немало битв с шиноби, превосходящими по силам, но эта обещала быть самой трудной. Даже тяжелее чем с Орочимару или Тодо Хейске.

Пока Наруто прикидывал варианты развития событий, более старшие джонины не стояли на месте. Асума успел отправить Генму с Шион в храм, приказать чунинам заниматься статуями и не вмешиваться в бой с Акацуки, и распределить роли оставшихся джонинов в грядущем сражении. Из разговоров с Какаши, Сарутоби примерно знал, чего ожидать от Узумаки и не слишком о нем беспокоился. Он уже не ребенок и сможет позаботиться о себе. Таким образом, против Хидана с косой лучшим вариантом было бы выставить Райдо, как одного из лучших мечников Конохи и Наруто, как специалиста по ниндзюцу. А самому в паре с Какаши заняться Какузу...

На все размышления ушло не больше минуты, у шиноби обычно нет возможности медлить с решением. За это время члены Акацуки не сдвинулись с места ни на шаг. Они были так уверены в своем превосходстве? Или что-то другое?

Кацу и Паккун не вмешивались, настороженно принюхиваясь к врагу. Переглянувшись, призванные животные в один голос заявили:

— Тут от нас будет немного толку! — а тигр добавил, обращаясь персонально к Наруто: — Как ни обидно это признавать, но чертовы земноводные были бы здесь полезнее...

Не дожидаясь ответа, животные исчезли. Это действие и послужило сигналом к началу боя, выдернув всех из некоторого транса, в котором противники оценивали возможности друг друга.

* * *

Намьяши Райдо никогда не говорил громких пафосных слов, собираясь вступить в бой. Эта черта некоторых шиноби его раздражала. Сама жизнь в качестве ниндзя являлась олицетворением фразы: "Мы воины без страха, без колебаний и без жалости. Мы скрываем наши действия во мраке Теней во все времена, ибо обратное — смерть" Проявлять рыцарские замашки в бою, исход которого означает жизнь или смерть для товарищей — непростительно. А высокомерие ведет к поражению.

Райдо старался не совершать ошибок, цена которых может оказаться настолько высокой. Многие оправдывали свое поведение в бою традициями самураев, и это приводило Намьяши в такое бешенство, что вокруг мгновенно образовывалось пустое пространство. В такие моменты окружающие могли увидеть в глазах джонина саму Смерть.

Райдо был одним из немногих мечников Конохи и учил его этому искусству старый самурай, пришедший в Лист из Страны Железа. Он неоднократно говорил своему ученику о "Кодексе Мечника", но призывал его не путать его с тем, что используют для себя самураи. Честь, служение господину, уважение к врагу — все эти правила были не для шиноби. Намьяши запомнил на всю жизнь слова сенсея о том, что Путь ниндзя и Путь Самурая совершенно различны и ошибка в их определении бывает фатальна... В жизни шиноби нет места благородству, сочувствию к врагу и высокомерию. Приказ лидера деревни — закон. И здесь недопустимы колебания.

Старый мастер клинка однажды жестко высказал подопечному свою точку зрения, которая позднее стала для Райдо его ниндо: " Путь Самурая — это Путь Воина. Путь Ниндзя — это Путь Воина. Под Путем Воина понимается смерть. Он означает стремление к гибели всегда, когда есть выбор между жизнью и смертью. И ничего более. Это значит прозревать вещи, зная, на что идешь. Фраза: "Если умираешь, а твои намерения не поняты, то умираешь напрасно", — отвратительна. В ней нет решимости следовать однажды принятому Пути перед лицом выбора. Каждый, кто заботится прежде всего о себе, теоретизирует, имея в голове одно желание — выжить. Но мысль о том, что смерть в неудаче — напрасная смерть, абсурдна сама по себе. В смерти нет стыда. Смерть — самое важное обстоятельство в жизни воина. Если ты живешь, свыкнувшись с мыслью о возможной гибели и решившись на нее, если думаешь о себе как о мертвом, слившись с идеей Пути Воина, то будь уверен, что сумеешь пройти по жизни так, что любая неудача станет невозможной, а ты исполнишь свои обязанности как должно"*

С того дня философия учителя стала для Райдо и его тоже. Она была слишком логична и похожа на правду... Каждый раз, собираясь на миссию, Намьяши повторял про себя слова сенсея, и обретал спокойствие. Годы спустя, за джонином закрепилась слава одного из лучших шиноби Конохи, у него почти никогда не бывало провалов. А секрет успеха был прост: Райдо воспринимал каждую миссию как последнюю в своей жизни и старался не совершить ни единой ошибки. Но, если такое случалось, нужно было исправить свой промах вовремя. И задача в Стране Демонов не являлась исключением...

... Само существование Какузу и Хидана Намьяши воспринимал как личное оскорбление — их бессмертие шло вразрез с философией мечника. А значит, нужно было найти способ их уничтожить, даже если это приведет к гибели его самого. Для самурая — смерть никогда не была позором. Что ж, это приемлемо и для шиноби...

... Наруто не стал предаваться воспоминаниям и размышлять о философии. Перед ним была конкретная задача — убить того, кого прозвали бессмертным. В самих словах можно было найти логическое противоречие. Узумаки в который раз припомнил все, что знал о джашинитах. Единственным способом победить, было полное уничтожение Хидана так, чтобы даже пепла не осталось. А вот как это исполнить в реальности идей было немного. Не первый раз в твоей жизни, Намекадзе? И, видимо, не в последний... Наруто про себя усмехнулся, им владело какое-то странное чувство... Усталость, приступ черного юмора или просто фатализм? Юноша каждой клеточкой кожи ощущал некоторую предопределенность и это его изрядно раздражало. Блондин с раннего возраста не мог терпеть контроля над собственной жизнью. Он все всегда решал сам. И, если всем шиноби Конохи сегодня суждено умереть, то это будет по их собственному желанию.

... Наруто огромным усилием воли заставил себя вырваться из вязкого дурмана мрачных мыслей. Какого демона?!

Короткий взгляд на самодовольную усмешку джашинита, мгновенно все расставил по местам — предчувствие смерти и полное согласие со своей участью было делом его рук. Не сделав ни единого движения, не произнеся ни слова, Хидан заставил своих противников признать возможность поражения и быть готовыми даже помочь этому осуществиться как можно быстрее... Узумаки вздрогнул и скосил взгляд на Райдо — черты лица мужчины заострились, но в них не было и капли дурмана. На губах Намьяши вдруг появилась довольная усмешка, а положение тела говорило о том, что джонин ждет битвы с нетерпением и первый ход противника пришелся ему весьма по душе. Райдо был готов к смерти всегда, в любой момент дня и ночи, мира и войны... Именно поэтому невидимая атака члена Акацуки не произвела на него должного эффекта. Но она же дала понять шиноби Конохи один немаловажный факт — враг намного сильнее и хитрее, чем казалось раньше. А, если учесть то, что джонины и так воспринимали его всерьез, ситуация стала не просто паршивой, а очень паршивой! И Наруто до сих пор не смог придумать, как нужно атаковать! Воздух, пропитанный запахом смерти, с каждым вдохом все сильнее мешал сосредоточиться. Узумаки никогда не считал себя слишком впечатлительным и не мог списать все реакции собственного тела на банальный страх. И, из этого явственно следовало, что это еще одна атака противника. А ведь никто еще даже не использовал чакру! Каким образом Хидан влиял на шиноби Листа, было совершенно непонятно, ни в одном источнике не упоминалось о подобных способностях жрецов культа Джашина.

Чтобы вырваться из липкого тумана, все больше затягивающего разум в омут безысходности и отчаяния, Наруто решил пойти на риск и атаковать довольно стандартно, без подвоха. Видимо, придется формировать стратегию уже в ходе боя, иначе стояние на месте и нерешительность приведут к поражению куда быстрее, чем инициатива. Узумаки всегда ненавидел подобные ситуации, предпочитая просчитывать все свои действия на несколько шагов вперед. Обратное часто приводило к смерти всех, кто окажется поблизости. Что же, иногда просто необходимо рисковать...

... Быстрое движение так, что в атмосфере остается только смазанная тень, пальцы сплетают знаки с такой скоростью, что за ними невозможно уследить взглядом... Губы послушно шепчут давно заученные слова:

— Катон: Яростный шторм! — в то же мгновение окружающее пространство вспыхивает нестерпимым жаром. Райдо мог почувствовать, как по его виску заскользила капелька пота. Не желая уступать своему напарнику, он тоже быстро сложил печати:

— Райтон: Разряд! — синие ленты энергии смешались со струями огня, увеличив потенциал атаки вдвое. Нападение произошло настолько быстро, что Акацуки просто не успел увернуться. Но шиноби Листа не позволили себе расслабиться, они сомневались что враг, имеющий такую репутацию, может серьезно пострадать.

Именно поэтому, переглянувшись, джонины синхронно бросились вперед, прямо в бушующее пламя. В руках мгновенно появились клинки — багровый и черный. Наруто и Райдо не раз тренировались вместе, ведь в Конохе мечников можно было пересчитать по пальцам одной руки. Вот и теперь, шиноби не составило большого труда подстроиться под стиль друг друга, дополняя каждое движение напарника. За долю секунды до того как их должен был поглотить огонь, дзюцу просто рассеялось, полностью исчерпав вложенную в него силу.

Клинок — продолжение воина. И, чтобы стать истинным мастером меча, нужно полностью слиться с ним. Чувствовать пульсирующий ритм во всем теле — это кровь бурлит от предвкушения битвы. Мечник живет только во время сражения. Разум приобретает кристальную ясность только на краю между жизнью и смертью. Клинки поют о вечном забвении, почти невидимые в стремительном движении и разочарованно кричат, встретив трехлезвийную косу, плача яркими искрами...

Хидан спокойно стоит на том же месте, что и раньше, не потрудившись сдвинуться ни на шаг. Его рука с легкостью держит оружие, остановившее стремительный полет пары мечей. На тонких губах язвительная улыбка, отражение насмешки над всем окружающим миром. Жрец всегда любил, когда жертвы сопротивляются. Джашину-сама нравятся смелые души...

— Любопытно... — фиолетовые глаза на мгновение скрылись за ресницами, чтобы через пару секунд подарить ниндзя Конохи такой взгляд, что может заставить даже Каге отшатнуться. Такая жажда крови, азарт и предвкушение просто не могли принадлежать человеку. Хотя, вряд ли можно было назвать жрецов Джашина людьми. Скорее, они являлись посланниками Смерти, исполняющими ее пожелания одним из самых жестоких способов.

Но осознание этого не делало борьбу легче для Райдо и Наруто, наоборот, стало почти невозможно предсказать действия противника. Шиноби Листа переглянулись и, увидев решимость в глазах друг друга, бросились вперед, вкладывая в атаку все силы.

Через мгновение три мужские фигуры исчезли, чтобы появиться неподалеку вихрем стали. Намьяши использовал свой самый опасный прием, проводя через клинок импульсы чакры. Используя определенный ритм, он мог превратить внутренности противника в кашу. Мечнику был нежен только контакт с телом или оружием врага. Вибрация, создаваемая импульсами чакры, заставляла резонировать все, что соприкасалось с его клинком. Райдо придумал эту технику после памятного всей Конохе экзамена на звание чунина. Вдохновением послужили способности шиноби Звука. Использовать силу врага против него же самого — это признак истинного шиноби.

Наруто старался нанести жрецу как можно больше повреждений, что удавалось с трудом. Не получалось его хотя бы замедлить. Тот обращался со своей косой просто мастерски, умудряясь блокировать большинство ударов шиноби Листа.

Намьяши и Узумаки старались использовать для атаки каждую возможность, что им выпадала. Дополняя каждое движение друг друга, продолжая удар напарника, работая в невероятной синхронизации, они смогли несколько раз достать противника. Шиноби, чувствовали, что с их атаками что-то не так, но не было времени присмотреться.

Вдруг Наруто пошатнулся, неловко прервав атаку, зрачки Райдо расширились и он с трудом успел выдернуть юношу из-под лезвия косы. На истоптанную землю упало несколько прядей золотых волос. Узумаки сдавленно выругался, поморщившись от боли. Видимо раны, полученные в бою с "Богомолом" исцелились не настолько хорошо, как он думал раньше. Но это не являлось поводом для прекращения боя. Быстро выдохнув, юноша кивнул напарнику и, перехватив клинок поудобнее, одной рукой сложил несколько печатей:

— Футон: Ярость бога Ветра! — сокрушительный порыв рванулся вперед, подняв с земли кучу пыли, закрывшую врага на несколько секунд. Узумаки до крови прикусил губу, каждое движение было агонией. Грудь сдавило от боли, сердце пропустило удар, тело словно жгло изнутри. А спина... было ощущение, что ее посыпали солью. Боль не была чем-то новым и необычным для ниндзя, пройдя бесчисленное количество боев невозможно остаться невредимым. И только опыт позволяет продолжать сражаться, несмотря на раны.

Когда пыль осела, глазам предстал Хидан в полностью изодранном плаще. Все его тело покрывали глубокие порезы. Но не это впечатлило шиноби Листа, а то что они быстро заживали, прямо на глазах... И все это время член Акацуки не переставал ругаться. Он прошелся по своим врагам, припомнив всех их предков на несколько поколений назад. Каждая фраза содержала такие витиеватые обороты, что руки просто чесались остановиться и записать их. Медальон жреца, изображающий треугольник, заключенный в круг, светился мягким серебром. Наруто сделал вывод, что именно он помогал ранам исцеляться с такой поразительной скоростью. И еще, у юноши возникло неприятное подозрение, что подпитывался он чакрой от атак шиноби Конохи. Это сильно усложняло задачу. Похоже, придется перевести бой на ступень выше... Узумаки убрал клинок, ответив уверенным кивком на вопросительный взгляд Райдо.