Стражи Чёрной Скалы

— Ещё раз задумайся о том, кому помогаешь, сержант.

— Хоть он и насквозь мутный тип, но Махоуни здесь один из немногих, кто не пытается нас прикончить.

— Это всего лишь вопрос времени, сержант. Всего лишь вопрос времени... И ещё. У всего есть цена. Но будешь ли ты готов её заплатить, когда придёт время?

Звонок оборвался, и я убрал телефон обратно в карман.

— Философия... — пробормотал я, шагая к ракетовозу. — Грёбаная, мать её, философия психов... Лечится только ударной дозой свинца внутримозжечно...

— Ну, что, сынок, готов? — ухмыльнулся агент, когда я подошёл к нему. — Не против занять место за турелью?

Я молча забрался по поручням наверху кунга и занял место за зенитным пулемётом. Не знаю, чем руководствовались саудиты, когда собирали это порождение сумрачного арабского гения, но стандартный крупнокалиберный "браунинг" их явно не устраивал. И, наверное, поэтому они установили ни много ни мало, а трёхствольный авиационный пулемёт пятидесятого калибра. Дай Бог памяти, как же он называется-то... GAU-19/A? Да плевать...

Устроился на жёстком и неудобном сидении стрелка, проверил заряженную в пулемёт ленту, протестировал электропитание вращающегося блока стволов и горизонтального наведения... Вроде, порядок...

Многосотсильный мотор тягача взревел, выбросив из выхлопных труб внушительные облака сизого дыма, и ракетная установка, будто древний ящер, медленно тронулась в сторону виднеющейся отсюда шпиля "Башни тысячи и одной ночи".

45.

Перед ракетным тягачом шёл громоздкий инкассаторский броневик с установленным на крыше пулемётом. Заодно эта машина расчищала нам дорогу, потому как на одном из поворотов я углядел у него бульдозерный отвал спереди.

Самоходка плелась еле-еле — действительно не быстрее километров двадцати в час, а местами и того меньше. Всё-таки она явно не создавалась для условий нормальной войны и пересечённой местности...

Путь выдался не из лёгких, но он явно был разведан заранее. Учитывая, что основой всей операции была тяжёлая и медленная машина с габаритами как у бронтозавра, соваться на ней в полуразрушенный город было не просто глупостью, а непроходимым кретинизмом. Однако Махоуни впечатления кретина не производил. Психопата и сволочи — возможно, но не кретина.

И это всё одновременно упрощало и усложняло. Да, Махоуни вряд ли из-за своей тупости впутает нас в какую-нибудь дрянь, но в то же время из отсутствия этой самой тупости он может впутать конкретно меня и моих парней в ту самую дрянь намеренно. Зачем он, к примеру, отделил меня от остальных? Либо хочет обезглавить нашу группу, лишив её управления... Либо у него ко мне есть какое-то дело, с которым он не хочет идти к другим. Думать в подобном ключе, конечно, лестно, но уж больно опрометчиво... Поэтому нужно держать ухо востро и руку на пистолете.

...Первый контакт у нас случился, когда мы проползли на этом апокалиптическом ракетоносном червяке с полкилометра. Нас имела дурость обстрелять кучка каких-то придурков с крыши полуразрушенного здания. После того, как на головном броневике по ним дали очередь из пулемёта, они сразу осознали всю глубину своих заблуждений и больше не отсвечивали.

Я уж было даже размечтался о том, что нам и вправду удастся выйти на позицию для удара незамеченными...

Уже секунду спустя все эти фантазии ушли в никуда.

Из-за высотки стоящей метрах в трёхстах впереди, вырулил лёгкий "литтл бёрд" и без лишних промедлений выпустил по нам несколько ракет. Дымные трасы перечеркнули разделяющее нас пространство, и в считанных метрах от ракетной установки взорвались несколько НУРСов. В воздухе завизжали осколки, с лязгом отскочившие от тонкой брони коробов с направляющими.

Пулемёт на броневике взахлёб ударил длинной очередью, полосуя небо и наполняя его разогнанными до сверхзвуковой скорости горячими кусочками свинца. А спустя пару секунд, потраченных на раскрутку ствола моего орудия, в бой вступил и я. Уши моментально заложило от нестерпимого и непрекращающегося грохота яростно плюющегося огнём трёхствольного пулемёта, и я остро пожалел о том, что под рукой нет звукоизолирующих наушников.

Очередь крупнокалиберных пуль полоснула по высотке, в пыль кроша сталь и бетон внешней обшивки, но вертолёт уже скрылся из виду, то ли посчитав свою миссию выполненной, то ли отступивший лишь на время.

Впереди показался перегораживающий дорогу мост, на котором наметилось какое-то движение. На всякий случай, причесал мост из пулемёта, разнеся его ограждение вдребезги.

Вот так-то. Если там и был кто-то опасный для нас, то царствие ему небесное.

Неожиданно из переулка слева вылетел "хамви" и попытался перекрыть дорогу ракетовозу, но многотонная машина шутя отшвырнула бронированный джип в сторону, а в следующий момент я поймал его в рамку голографического прицела. Яростно взвыл пулемёт, и поток полудюймовых пуль вскрыл броневик, как ржавую консервную банку. Громыхнул несильный взрыв, и подбитая машина оказалась охвачена пламенем.

Мы повернули вправо, и по идущей параллельно улице мелькнул силуэт ещё одного "хамви".

Чёрт, как не хватает связи с Махоуни... Дебил! А рация мне на что?

— Махоуни! Махоуни, как слышишь меня?

— Сынок, я сейчас немного занят...

— Ещё один "хамви" справа!

— Оу... Ну, тогда держись, сынок.

Ракетовоз достаточно резко для такой туши вильнул в сторону, так что нас даже немного занесло и повело юзом. Вовремя среагировавший на этот манёвр головной броневик сперва немного отстал, но затем снова вырвался вперёд.

Что-то мелькнуло позади, и я со всей дури вдавил педаль поворота турели. Элетромотор жалобно взвизгнул, разворачивая тяжёлое орудие назад. Метрах в десяти от нас обнаружился бронированный джип — возможно, что как раз тот "хамви", что я видел.

Стрелок за его пулемётом лупанул по нам очередью, которая по счастью пришлась немного выше контейнеров с ракетами, а откорректировать прицел уже не сумел, потому как я влепил по преследующей нас машине щедрую очередь. Пули натурально разрубили наискось капот "хамви", похоже что перешибив ему передний мост и оторвав колесо.

Тяжёлая машина клюнула носом, как будто бы попала в глубокую яму, а затем натурально подлетела в воздух и приземлилась на крышу.

Выкуси!..

— Впереди! Впереди, твою мать! — неожиданно заорал по рации Махоуни.

Я развернул турель... Развернул недостаточно быстро, чтобы успеть что-то сделать, но достаточно быстро, чтобы увидеть, как из полуразрушенного здания кто-то выпалил из гранатомёта прямо по идущему перед нами броневику.

Взрыв разворотил всю заднюю часть машины, её немедленно повело в сторону, а следом в броневик ударила ещё одна граната., опрокинувшая её на бок и протащившая по земле. Ракетовоз затормозил, но всё равно ткнулся носом в подбитый броневик и, похоже, завяз. Меня сильно тряхнуло, так что я едва не вылетел из-за пулемёта, но уже в следующую секунду поливал огнём здание, откуда на обстреляли.

— Мы тут как на ладони! — орал я в рацию в перерывах между очередями. — Мистер волшебник, вывози нас отсюда на хрен!

Из развалин здания по нам начали вести плотный огонь.

— Не дай им подойти! — рявкнул агент. — Дай мне ещё немного времени! Стреляй! Чёрт, стреляй!..

Крупнокалиберные пули разносили вдребезги здание. С одного из этажей палили уж особо активно, поэтому я выпустил по нему не меньше полусотни пуль, и в итоге там рухнула часть перекрытий. Ещё один мощный очаг сопротивления был в разбитом павильоне-пристройке, которую я буквально изрешетил вдоль и поперёк.

Патроны. М-мать, сколько же ещё осталось патронов в запасе...

На моё и не только моё счастье, Махоуни всё-таки сумел вновь привести тягач в движение. Многотонная махина после серии судорожных рывков сначала отъехала назад, а затем с размаха протаранила горящие остатки броневика и двинулась вперёд.

Где-то поблизости снова послышался свист вертолётного винта, и буквально в полусотне метров от нас в воздухе снова возник "литтл бёрд", ударивший по нам ракетами. НУРСы прошли поверх тягача, разорвавшись совсем рядом, и ракетовоз завернул прямо под тянущуюся вдоль улицы дорожную эстакаду, укрываясь под ней.

— Сбей эту чертову стрекозу! — крикнул Махоуни. — Сбей её!

Да заткнись ты, дебил! Если мог бы — уже сбил!

Вертолёт выпустил ещё несколько ракет, которые попали в проходящую над нами эстакаду, отчего один из её пролётов рухнул, а остальные опасно заскрежетали и пришли в движение.

Ракетовоз тут же вывернул из-под рушащейся эстакады, дорогу впереди вспороли несколько цепочек песчаных фонтанчиков, а затем над нашими головами на предельно малой высоте пронёсся "литтл бёрд", который тут же развернулся в воздухе и пошёл в новую атаку.

Сидящие в нём "стражи" вовсю палили по нам из автоматов, но явно недооценили ПВО чудовищной самоходки.

Крупнокалиберные пули насквозь прошили кабину вертушки, превратив всех сидящих в ней в кровавые ошмётки, и "литтл бёрд" тут же начал стремительно терять высоту.

Ещё одна очередь начисто оторвала ему хвост, вертолёт закрутило вокруг своей оси, и почти сразу же он ткнулся носом в бархан. Лопасти рубанули по земле, поднимая в воздух тучи песка и разлетаясь на части.

Мы завернули в какой-то тоннель, проехали по нему метров сто, а затем вырули на довольно просторную площадку...

Которая неожиданно со скрежетом просела под нами, заставив многотонную машину остановиться и завязнуть в песке, словно в болоте.

Спустя некоторое время дверца кабины распахнулась и из неё на землю выпрыгнул отчаянно матерящийся Махоуни.

— Твою мать, совсем же немного оставалось! — в промежутках между малоосмысленной руганью крикнул он.

— Немного до чего? — крикнул я, чувствуя, что уши дико болят после стрельбы.

— До хранилища! Разуй глаза, наёмник!

Я посмотрел в ту сторону, куда махнул рукой агент, и увидел несколько огромных топливных цистерн, виднеющихся где-то в полукилометре от нас.

— Дерьмо!!! — проорал Махоуни, яростно пиная увязшее в песке почти до середины в колесо.

— Отсюда выстрелить не получится? — спросил я.

— Да ни хрена! Эта дрянь увязла, как муха в повидле! Даже развернуть не получится, чтобы нацелить установки!

— Крайнюю может получиться развернуть, — у меня и так от пальбы дико болела голова и уши, так ещё и этот урод тут надрывается... — Хотя бы попробовать стоит.

Несколько секунд Махоуни сверлил меня полным ярости и почти ощутимого безумия взглядом, а затем неожиданно успокоился.

— Да, ты прав, сынок. Сейчас...

Агент залез внутрь кунга, и спустя пару минут концевой блок с ракетными направляющими пришёл в движение, разворачиваясь вправо и наклоняясь вниз.

Изнутри кунга послышался новый взрыв ругани.

— Угол снижения слишком велик — будет перелёт, мать его так!

Вопли цээрушника мне окончательно осточертели, поэтому я молча вылез со своего места и спрыгнул на землю. Обошёл тягач вокруг, а затем, найдя ЗИП, открыл его и достал из него увесистую кувалду.

Подошёл к последнему по счёту пакету направляющих, осмотрел механизм склонения, представленный двумя гидравлическими стойками, а затем начал яростно курочить их молотом.

Почти сразу на шум подошёл Махоуни и двое "танго", сидевших в кабине. Смотрели они на меня, честно говоря, как на полностью и бесповоротно умалишённого психа.

— Эй, парень... — осторожно окрикнул меня агент. — Может быть уже прекратишь... херачить кувалдой по ракетной установке?!

Я нанёс удар, а затем опустил своё орудие и, опираясь на кувалду, перевёл дыхание и вытер струящийся градом пот.

— Я не понял, нам надо поставить эту дрянь на огонь прямой наводкой или нет? — хрипло произнёс я.

— Эта дрянь вообще-то не рассчитана на огонь прямой наводкой...

— Да? Ну, будем считать, что я этого не знал... — я снова поднял молот и что есть силы саданул по стойке.

Механизм не вынес очередного удара и с душераздирающим скрежетом согнулся под весом бронированного контейнера. Ещё один удар, и вторая стойка также согнулась, причём настолько быстро, что я не успел убрать кувалду в сторону и её намертво зажало пакетом направляющих.

Надо ли уточнять, что после всех этих варварских манипуляций прицел опустился градусов на десять минимум по вертикали?

Махоуни наградил меня задумчиво-скептическим взглядом, а затем снова полез в кунг.

— Сынок, ты варвар! — донёсся спустя какое-то время жизнерадостный вопль агента. — Такие как ты расхерачили Римскую империю!

— Ave мне в таком случае... — пробормотал я, усаживаясь на горячий песок около увязшего заднего колеса. — Продолжаем операцию?

— Да... Да, поимей меня все контрразведки мира! Дай мне пару минут, а потом я буду готов взвести курок и сбацать рок!

— Нет, Ди-джей накормил меня роком на пять лет вперёд... — произнёс я и огляделся по сторонам в поисках укрытия.

Находиться рядом с двумя сотнями ракет, среди которых вполне могла попасться какая-нибудь некондиция, мне совершенно не хотелось. Ну, просто ни капельки.

— Сынок, лучше бы тебе укрыться где-нибудь в стороне, — послышался из рации голос Махоуни. — Я начинаю.

— Принято.

— Тогда... Пристегни ремень, Дороти, и скажи Канзасу: "Прости и прощай!"...

Я перемахнул через груду обломков метрах в десяти от самоходки и присел около импровизированной бойницы, оставшейся после попадания в бетонную плиту крупнокалиберной пули в незапамятные времена.

И вовремя, потому что почти сразу воздух наполнился непрекращающимся рёвом стартующих одна за другой неуправляемых ракет. Огненные росчерки устремились к цели, оставляя за собой дымные следы, а вокруг ракетовоза поднялось огромное облако пыли и поднятого реактивными выхлопами песка.

Где-то в отдалении послышались взрывы, и я внутренне приготовился к особо мощному бабаху — учитывая, что палили мы по огромному хранилищу топлива, рано или поздно оно должно было взорваться... И скорее рано, чем поздно.

Но взрыва почему-то всё не было. А ведь ракет было выпущено уже пара десятков — не меньше...

С резким свистом из направляющих вылетел очередной НУРС... И бессильно плюхнулся метрах в пяти от ракетовоза на песок, дымя заглохшим ракетным двигателем.

В следующее мгновение прогремел мощный взрыв, за которым последовали ещё и ещё. В последний момент я успел, скорчиться на земле, закрыв руками голову, а затем на меня обрушился мощный удар, выбросивший сознание прочь из тела.

46.

Перед глазами всё плыло, взгляд не получалось сфокусировать ни на чём. Было лишь видно, что передо мной раскинулись охваченные огнём руины, а сверх в поле зрения попадал кусок неба.

Голова гудела, словно церковный колокол. Всё тело болело, каждая клеточка тела была наполнена тупой ноющей болью. Лицо заливало что-то тёплое и липкое. Шевельнуться не получалось.

Сознание то и дело гасло на несколько секунд, разрывая единый временной поток на отдельные кадры.

В отбрасываемой полуразрушенным зданием тени впереди слева от меня наметилось какое-то смутное движение. Спустя пару секунд полумрак соткался в зыбкую, едва различимую человеческую фигуру. Ещё спустя пару секунд, фигура заговорила.