— На рабов бросим все до последнего гуля.
Войска султаната двинулись на рабов подобно каше, по которой разошлись комки. Впрочем, сколько войск не бросай в ущелье, одновременно могло сражаться не более пяти тысяч. Так что остальные лишь толпились.
Победоносцев, видя, что противник выложил свой последний козырь, скомандовал:
— Швыряйте с верху камни!
Рабы стали с энтузиазмом выполнять приказ. Всякого рода валунов и камней вполне хватало.
— Давайте не жалейте!
Метательные заряды разили, убивали, калечили неисчислимые ряды солдат султаната. Потери противника все возрастали. Надо отметить что щиты были, как правило деревянные, а защита легкая и плохо прикрывала от тяжелых и острых камней. Да и стояли войска так густо, что нужно было быть виртуозом, чтобы промахнуться. Сражение становилось напряженным, а эмир только и делал что орал:
— А ну поднажмите! Надо придавить рабов! Из них мы сделаем великолепных гладиаторов.
Блюд не отставал:
— Кто отступит, будет убит!
Вячеслава сражалась шестом с двумя привязанными на концах мечами. Она нагнулась и очень ловко подрубила сразу двоих противников. Следующим шагом стал ловкий удар головой, в нос атакующего парня.
— А еще говорят, что рослые женщины не сильны лбом. — Хихикнула Вячеслава.
Рядом с ней сражался Лом. Вот не долго думая, могучий юноша положил ей свою лапу на бедро. Девушка заурчал от удовольствия, и пропустила удар в голую грудь. Почувствовал боль, она оттолкнула голой ногой Лома.
— Война и секс, доставляют удовольствие, только не в смеси, уж чересчур убойный ершик! — Сказала девица.
— Ладно, ты! Вместе мы привлечем к себе удачу.
Рабы дрались умело и даже успевали смениться, отводя тех, кто устал в тыл, и заменяя другими. Вячеслава впрочем, не ведала усталости, хотя ее дивное тело блестело от пота. Она кричала:
— Мы не отступаем! Раб не может отойти, чтобы не предать!
Камни летели все чаще, а войска султаната сгрудились все плотнее. Это напоминало соковыжималку, истекающую кровью.
Вячеслава получила уже несколько царапин, видно как свалился убитый юноша. Потом погиб уже довольно старый гладиатор, он только успел прошептать умирая.
— Хвала богам, что я погиб не на потеху богатеем, а за свободу.
Рабы гибли, но армия султана все более и более редела. Видно как офицеры добивали раненых. Уцелевших даже радовал большой урон, распределение пленников придется на меньшее число рыл.
Победоносцев следил за схваткой. Пока в ход не пускали горючую смесь. Нужно было, чтобы вражеская армия поглубже увязла.
— Чем жирнее кусок в капкане, тем острее должны быть зубья-захваты! — Заметил Победоносцев.
Тем не менее, важно и не переждать. Каменный дождь не ослабевал, с большой высоты это смотрелось страшно. Все было залито густой темно-красной кровью. Среди ее плавали сломанные кости, выбитые зубы, куски расплющенного мяса.
Часса схватила Победоносцева за руку.
— Пора уже ударить нам. Нельзя позволять погибнуть нашим братьям.
— Подожди немного. Пускай ветер перемениться и чуть усилиться. А то огонь может пойти в сторону нашего войска.
— А ты уверен, что ветер такой капризный дух изменит свое направление?
— Конечно! Я это чувствую, как все высокоорганизованные звери.
— Надеюсь, ты не ошибся!
Действительно вскоре ветер переменился и подул в лицо армии султана. В этом момент сверху полетели бочки и горшки с горючей смесью. Падали также промасленные и подожженные деревья. Каменный дождь сменился огненным.
Пламя страшное оружие, не даром его боится все живое. И многие боги родились из огня. Тысячи солдат загорались, многие из тех, кто был обожжен, рубили своих собственных приятелей. Это было чудовищно, и сеяло хаос.
Ну, а сильный ветер делал последствия пожара еще более разрушительными.
— Ну вот! Сейчас начнется бегство! — Сказал Победоносцев.
— Определенно чтобы выдержать подобное нужно быть кем-то большим, чем просто гуль. — Согласилась белоснежная Часса.
Хук обратился к Победоносцеву.
— Позволь мне ударить! Руки чешутся!
— Вот когда бросятся бежать, нам нужно будет не выпустить ни одного солдата противника.
— Я этот план знаю! Но ведь на войне самое легкое это гнать бегущего, а вот попробуй обрати его в...
— Знаю это! Но догнать зайца труднее, чем завалить мамонта! Но подтянуться не помешает.
— Хоть что-то началось! — Сказала Часса.
Победоносцев скомандовал:
— Пережжем пути отхода.
Рабы выступили, а солдаты султана гибли. Тем не менее, эмир и шейх лишь выли истошно, кричали:
— Убивайте тех, кто отходит.
— Давите трусов.
Ветер крепчал, а с верху были сброшены последние заряды и множество деревьев. Огонь охватил уже подавляющее большинство рядов, пылала одежда и кожа.
Первыми не выдержали новобранцы, затем поддались и воины поопытнее. Ну кто может устоять когда тебя жарят. Тем более муки тех, кто сгорал, были ужасны, а их вопли естественно заглушали окрики офицеров. Впрочем, последние горели не хуже рядовых. Началось повальное бегство, совсем еще недавно огромная сто тысячная армия превратилась в стадо пылающих овец. Теперь осталось одно собрать урожай трупов.
— Ну вот, настал час, когда из нас может проявить свою доблесть! — Глаза Победоносцева сверкали. — Теперь рубитесь за двоих.
— Я буду первый! — Хук бросился во вражескую гущу. — Только за двоих мало, за сто!
Вождь восстания также не проявил пацифистских наклонностей. Раз нужна война так пусть и будет сеча!
Особенно успешно, когда бьешь ногами. В частности подсечка раз, лоукик два, удар под дых три! Еще красивее, когда прыгаешь вверх, крутишь ногами, делаешь ножницы и шея сломана.
— Убивая красиво, ты создаешь кровавые натюрморты, только ценители слишком быстро сходят в могилу! — Сказал сам себе Победоносцев и вдруг так вывернулся, что располосовал сразу троих.
Хук тоже не отставал, такой злой мальчик, пользуется своим маленьким ростом. Лупит по ногам, подрезая жилы. Или резкий тычок в бок. Маленький вес позволяет уклоняться от удара и разить точнее. Кроме того, другие дети применяют рогатки. Оружие простое, но смочить шпунтик вернее его острие быстрым ядом, уложит верзилу. Вот так он и делает простой мальчик-раб и девочка, ничем не хуже взрослого воина.
Повстанцы ударили в тыл, и устроили рубку. Бой был похож на истребление, словно масло кинули на сковороду.
Эмир, шейх и жрец были в панике. Правда, князь местной церкви умудрился схватить внушительный мешок. Он был тяжел и пригнул служителя культа к земле.
— Умеренность хорошее качество, если оно не распространяется на доходы! Тяжелый кошелек всегда легок! Только вот почему так меня скрутило! — Ругался жрец.
Бидда заметила, что начальство не в себе, а значит, его можно срубить. То что сражение уже проиграно было ясно. Уж слишком велик перевес у врага, вернее бойцы султаната утратили способности соображать и драться.
— Вели трубить отход! — Крикнула она эмиру.
Гутто отмахнулся:
— Я ни когда не отступлю!
— А если погибнешь сам?
Эмир затрясся, мысль о том, что его тоже могут убить, как-то не сразу пришла в пьяную голову:
— А что разве я не бессмертный.
Ответом на его вопрос стала метко пущенная стрела, она пробила Гутто руку, пригвоздив его к чешуе.
— Ну, как ты неуязвимый!
— А-аа! Закричал Эмир. — Пощадите! Ты накаркала стерва!
— Когда женщина говорит правду, начинает увядать страсть, а когда лжет, расцветает измена! — Заметила Бидда.
— Ну ладно палач! Уходим!
Большая армия в состоянии паники даже убежать, не способна, но эмира и шейха выручала то, что они утекали на мамонтовой ящерице. Разумеется, затаптывая своих.
Жрец, как и следовало, ожидать, отстал. Бидда догнала его. Женщина-палач не испытывала почтения к языческому священнику. Ей нужны были деньги, и она их получила. Просто снесла ему голову:
— Простите боги, но что за слуга у вас! Убегает при первой же опасности. А вам я сделаю щедрое пожертвование!
Мешок и впрямь стеснял девушку. С ним было трудно уйти. Тогда Бидда приняла решение обойти повстанцев. Припустила кругом, но в скалах маневр ограничен.
— Я возьму их лаской! — Сказала дива. — Нежные объятия сильнее душат, нет ничего более неумолимого, чем ласковая удавка!
Девушка подняла на дыбы своего скакуна. Она видела, что повстанцы постепенно вытесняют солдат султаната, подбираясь к обозу. В тоже время кое-кому из правительственной армии удалось прорваться к окраине схватки. Они были близки к тому, чтобы выскочить из котла, но вездесущие мальчишки встретили их огнем из рогаток.
Когда маленький диверсант лупит тебя в упор, целя в лицо, то любой боец растеряется. Кроме того, большинство воинов даже побросало щиты, потеряло шлем и было беззащитно от разящих шпунтиков.
Бидда растерялась: гибнуть не хотелось, а от детских рук тем более. Она встала и растеряно пробормотала:
— Ну почему если суждено проиграть, не удается это сделать достойно! Я ведь не была изувером, а всего лишь выполняла свой долг!
Ее помощница, тонкая и симпатичная краля заметила:
— Долг это тяжкое бремя, особенно если нечем платить кроме жизни. Ее в свою очередь не возьмешь в взаймы!
— Демагогия!
Мамонтовые ящерицы, несмотря на шум битвы, стояли, вернее, лежали неподвижно, они прошли долгий путь с большим весом и сильно устали. Победоносцев тем временем сразил очередного темника и сцепился с самым сильным бойцом в армии эмира. Это был великан с обожженным лицом. Как всегда большой рост снижал скорость, и вождь повстанцев воспользовался этим, разрезав сначала сухожилие, а затем поразил врага в сонную артерию:
— Смертный сон самый глубокий, но не самый сладкий, особенно для тех, кто грешил!
Гибель столь славного на три головы более высокого, чем Победоносцев воина вдохновила рабов на подвиги:
— Они слабы! Наш вождь непобедим!
Уже больше половины армии султана полегло, а остальные ослепленные и раненные, запуганные, доведенные до дикого исступления неспособные драться. Их стремительно добивали. Бидда была в отчаянии, вдруг ее меч показался чрезмерно тяжелым, и она почувствовала, как рука немеет.
— Проклятые нервы! — Пробормотала палач. — Может лучше упасть и притвориться мертвой, а когда стемнеет смотаться? — Взгляд упал на мамонтовых ящериц.
Тогда ей пришла на ум более здравая мысль:
— Вот на них я выберусь.
Взобравшись на самого крупного возвышающегося на семь метров над землей зверя, девушка прикрикнула погонщику:
— Ты чего сидишь?
— Приказа уходить не было!
— Для тебя, что важнее жизнь или приказ!
Погонщик поморщился:
— Разве можно так ставить вопрос?
— Конечно! Или ты хочешь, чтобы тебя растерзали рабы?
— Я гуль маленький?
— Зато везешь большие богатства. Этого достаточно чтобы тебя зарезали. Так что решай. Видишь, гибнут последние наши солдаты. Твои шансы на бегство тают с каждым новым ударом сердца.
— Похоже, у меня нет выбора!
Мамонтовая ящерица пришла в движение. Ее громадная туша врубилась в солдатский строй, давя и сминая уцелевших бойцов.
— Никто нас не остановит! — Заявила Бидда.
Шейх и Эмир пытались уйти на скакунах: жучках-собачках. Эти резвые животные могли достаточно высоко прыгать. Это давало определенные преимущества.
Колдун Хром сразу обратил на это внимание:
— Вот видите, главари уходят!
Победоносцев ринулся за ними. Юноша уложил в битве не один десяток и вскочил на тараканью улитку. Его скакун был очень быстр, не хуже жучка-собачки, а главное сам наездник ловок, сидит как влитой.
Вождь восстания поскакал за своими оппонентами главарями от власти!
— Погоня венец победы, а без венца нет победного конца! — Крикнул Победоносцев.
Часса на вид нежная, но крепкая с закаленным в тяжелом рабстве телом скакала за ним, по пути девушка секла своими саблями всех отстающих солдат. Они падали, со своими раскроенными черепами, создавая сюрреалистический натюрморт. Пару раз ее скакун спотыкался, правда, таракан очень устойчивое существо и красавица удержалась на крупе. Ее длинные волосы сверкающие как жемчуг вызывали такой ужас у солдат султана, что они падали на колени и молили о пощаде.
Победоносцев настиг эмира и шейха. Последний попытался выстрелить из арбалета. Вождь восстания не только ушел от болта, но даже сумел его срубить на лету.
— Ты дьявол! Бог разрушения! — Крикнул шейх.
— Спасибо за комплимент, но я предпочитаю созидать, а не разрушать! — Заявил юноша. Он бросился к ним, но тут шейх Блюд показал характер. Он щелкнул кольцом и бросил в рот емкость с ядом. Победоносцев мог бы ему помешать, но четверо отборных телохранителей скакавших перед слугами султана.
Пришлось драться. На скакуне это не особенно удобно, трудно пустить в ход ноги. Тем не менее, Победоносцев прыгнул, сбил с седла одного противника, сделал сложный веер, подкосил другого. Наполовину срезанная голова повисла на коже шеи.
— Я врагов вгоняю в гроб!
Остальные двое растерялись. Они почувствовали, что перед ними незаурядный боец, и хотели обратиться в бегство. Победоносцев не дал:
— Не люблю оставаться должен.
Два меча, вжик и головы с плеча! Юноша расхохотался, обратив внимание на посиневшего шейха.
— Этот умер от страха?
— От яда! — Пролепетал эмир.
— Ну что Гутто сдаешься?
— Конечно, и за меня тебе дадут приличный выкуп.
— А сколько?
— Тысячу динариев!
— Что издеваешься?
— Две тысячи!
— Это не окупит работы слесарей, что будут затачивать на тебя кол! — В словах Победоносцева было столько яда что эмир скрючился.
— Даю десять тысяч!
— Не дорого ты себя ценишь!
— Двадцать! Ты о великий, разоряешь меня!
К ним подскочила Часса с десятком повстанцев:
— Это жирный кусок, и мы разберем его на шашлыки, но вот среди них должен быть жрец.
— Я о нем чуть не забыл! Бедолага спрятался в мешок. — Победоносцев ткнул шелковый тюк. Послышался стон и сопение. Жрец выполз, он постанывал, и чесался:
— Я рад присягнуть великому принцу!
Победоносцев отрицательно мотнул головой:
— Э нет голубчик. Так не пойдет. Все титулы и сословное неравенство у нас будут упразднены. Равный среди равных. Все мы вольные братья, свободно страны, где каждый выбирает занятие в соответствии со своими способностями.
— А как же боги?
Вождь нахмурил брови, затем вдохновленный произнес:
— А Бог Всевышний должен быть только один! Все прочие духи лишь его ангелы слухи. Гули же перед Богом равны и должны в соответствии с его заповедями и законами.
— Как один Бог? — Удивился жрец.
— А так! Всевышний создавший эту Вселенную и множество других миров, Всемогущий, Всезнающий и Вездесущий, существующий всегда!
Жрец скривил лицо:
— Таких богов не бывает!
— А теперь будет, и ты в него уверуешь! А пока посиди в кандалах, уведите их.
Часса заметила:
— Шейх Блюд был благородным гулем. Не захотел страдать в неволе.
