Правда, они были не тёмно-синего цвета, а песочного изнутри и окрашенные в камуфляжные цвета снаружи и были пошиты из какого-то странного материала, очень лёгкого, шелковистого, напоминающего замшу, но гораздо прочнее и мягче. Да, и запах у этой ткани был какой-то необычный, мускусный, как у драконов. Прикинув что к чему, он сообразил, что, скорее всего, фасон этих комбиков Бенджамену подсказал Гуил, а вот пошиты они были, наверняка, из драконьей кожи. Подержав в руках один комбинезон, Кир пришел к выводу, что он будет хорош в деле, а для повседневной носки хэбэшная пара с курткой, пошитой по фасону французских парашютистов, будет всё же предпочтительнее и потому повесил комбик на плечики.
Надев бутсы и куртку, он просунул голубой фетровый берет, отороченный чёрной кожей, с золотой эмблемой с драконом вместо "грача", под погон, закатал рукава и в таком виде пошел будить своих ночных шалуний. Его любовницам форма очень понравилась, хотя они и были удивлены, что он оделся намного проще, чем все его солдаты. Пока двое лохматых парней в парадках накрывали на стол и потом, во время завтрака, Кир поболтал со своими бывшими горничными и, проводив их до фаэтона, в который уже были погружены их баулы, снова поднялся на пятый этаж и уединился в своём кабинете, запретив беспокоить его до полудня.
Достав из кожаной сумки толстую стопку исписанных листов плотной местной бумаги, позаимствованной у Джулая, он сел за стол и продолжил работу, начатую ещё на Белой горе, в перерывах между проектированием учебки. Эту работу он считал ничуть не менее важной, чем создание новой армии и победу над врагом. Любого врага, в конце концов, можно победить, но только не того, который пропитал всё общество, проник во все слои населения — разобщённость и своекорыстие интересов, а также порождённую этим врагом взаимную неприязнь и даже ненависть. Изменить же такое положение вещей можно было только одним образом, предложив людям справедливое устройство общества, против которого никто не станет возражать.
Не будучи политологом по профессии, но пролив немало крови, своей и чужой из-за политиков, решивших показать себя наполеонами, он довольно чётко знал, в каком государстве ему хотелось бы жить, будь на то его воля. Именно потому, что Кир хорошо знал то, как опасна вражда, он и взялся за написание такой конституции для ильмиан, которая расставила бы всё по своим местам и была принята подавляющим большинством людей без озлобления. Как дать семи сёстрам по серьгам, он хорошо себе представлял, а потому и отважился приступить к этой сложной и тяжелой работе.
Помогали ему в этой работе и беседы с Ханг Туахом, хотя они, порой, заканчивались бурными спорами о смысле человеческого бытия и прочей подобной ерунде. Взгляды Кира на жизнь были куда проще, чем у этого старого малайца и сводились, в основном, к одному — живи сам и давай жить другим. Мастер Ханг в свою очередь считал, что людей нужно ограничивать во множествах их желаний, что и приводило их яростным спорам. Хорошо ещё было то, что тот ломался от самого сильного аргумента Кира, который иногда громко восклицал: — "Ладно, я дурак, мастер Ханг, а ты великий мудрец, — вот возьми и напиши лучше и понятнее, чем я, и дело с концом". Но в том-то всё и заключалось, что Ханг Туах и сам не знал того, по каким законам люди захотят жить в мире друг с другом и самими собой.
Так или иначе, но Ханг Туах согласился с Кириллом в самом главном — король или императором должен быть отцом всей нации не зависимо от того является ли он седобородым старцем или безусым юношей. Главной его обязанностью должна быть забота о благополучии каждого из своих подданных и власть его не должна быть безграничной. Вот тут-то старый маг и давал слабину, не понимая этого и вполне искренне считая, что ограничение власти монарха выхолащивает саму идею власти и что здесь может иметь место только разумное самоограничение, да, при этом ещё и насмехался над идеей гражданского контроля над властью, но, в конце концов, соглашался с приводимыми Кириллом аргументами и потом начинал злиться.
Странное дело, но этот человек, который написал несколько трактатов о магии, природе человеческого духа, принципах гармонии и прочих вещах, бывал частенько побиваем тогда, когда в ход шла самая обычная логика и исторический опыт развития человечества на Земле и даже Ильмине. Он ничего не мог противопоставить анализу, сделанному двадцатишестилетним парнем, обычным студентом третьего курса московского Вуза. Вероятно тут срабатывала широта кругозора и эрудиция Кира.
Он мог проиграть Ханг Туаху в каком-либо споре касающемся природы вещей, но вот в том, что касалось общества в целом, путей его развития, особенно после перехода от кустарного производства к промышленному, что уже было достигнуто на Ильмине, он со своими знаниями, полученными за четыре года в двух институтах и любовью к китайским императорам и Конфуцию, запросто клал старого мага на обе лопатки. И всё только потому, что был самым обычным, в меру любознательным студентом, который помимо трудов Клаузевитца и Маннергейма прочитал ещё Монтеня и Гельвеция, Свифта и Маркса, Макиавелли и Карнеги. Прочитал и, благодаря превосходной памяти, очень многое запомнил.
Когда Кир, статья за статьей строчил для графа Барилона конституцию, он, конечно же не приводил цитат из Макиавелли и Карнеги, тут он просто напрягал мозги и вспоминал конституцию Франции, США, России и редактировал статьи так, как хотел бы прочитать их сам. Главное, чего он добивался, это того, чтобы все статьи были коротки, предельно ясны и не допускали никаких произвольных толкований. Он работал с такой интенсивностью, что настрочил уже добрых четыреста страниц, две трети этого столпа государственности, а ведь мастер Телемак, который раньше всех вернулся в Барилон на крылатой лодке и уже сколотил довольно большую команду, ждал от него ещё и уголовно-процессуальный и уголовный кодексы, без которых он не мог полноценно работать.
Перечитав всё то, что было написано им ещё позавчера, Кир быстро поймал мысль и принялся строчить шариковой ручкой по плотному, кремоватому листу бумаги. Это была первая статья раздела о земле, недрах, морском шельфе и воздушном пространстве. Хотя моря и океаны Ильмина были пока что вне пределов досягаемости ильмиан, он надеялся на то, что так не будет длиться вечно и потому решил вставить в этот раздел статьи о порядке разработки полезных ископаемых и промысле рыбы в прибрежной зоне. Он вообще писал скорее не конституцию провинции Ренделон, а основной закон империи, владения которой охватывают всю планету.
Закусив от усердия губу, Кир статья за статьёй описывал порядок владения землёй. Отдавая землю во владение всем подданным, он, всё-таки оставлял её в собственности правителя, но, при этом, лишил его права единоличного распоряжения землёй. Так что в итоге никто не мог укусить друг друга за задницу и при продаже земли нужно было попотеть куда больше, чем при её обработке или застройке недвижимостью. Кир успел испытать убористым почерком четыре листа бумаги с обоих сторон и начать пятый, когда к нему в кабинет заглянул Калюта. Не вставая с кресла, он молча кивнул ему головой и тот ввалился в кабинет, подталкиваемый Телемаком и Ханг Туахом. Так же молча он отдал канцлеру и его главному полицейскому большую часть стопки, а мастеру Хангу меньшую, после чего продолжил работу.
Маг прочитал его писанину минут за двадцать и тотчас попытался затеять с ним спор, но Кир даже не поднял головы, чем заставил того кипятиться. Дело кончилось тем, что экспрессивный по своему характеру Калюта, которому он мешал читать больше, чем флегматичному Телемаку, взревел, словно медведь, и пообещал выбросить мага в окно. В бывшем капитане лучников уже произошли весьма значительные перемены и теперь канцлер имел очень импозантный вид. Да, и властности в нём прибавилось весьма изрядно. Быстро прочитав свою стопку листов, а затем и те, которые были прочитаны Ханг Туахом, он пришел в крайнюю степень возбуждения. Потрясая листами, он завопил трагическим голосом:
— Кир, то, о чём я здесь прочитал — выглядит воистину прекрасно, но понимаешь ли ты, что за всё это нам придётся сражаться? Проливать кровь и убивать всех тех, кто станет противиться воле короля.
— Господи, Калюта, ну, и что с того? — Задал он вопрос вместо того, чтобы ответить, а затем с хитрой ухмылкой пояснил — Старик, пока мы будем готовиться к войне с Морбрейном, все остальные правители Палестины к нам даже сунуться побоятся и уж ты поверь, им нет никакого дела до наших трудностей, а стало быть и до наших истинных планов они тоже не скоро доберутся. Хочешь верь мне, Калюта, а хочешь нет, но даже Грунральд не захочет навестить нас в ближайшие два года. Здесь слишком долго каждый играл за себя и пока враг не перевалит через Барьерные горы никто и не подумает о том, чтобы выступить против него сообща. Зато каждого из этих королей, соседей Грунральда, довольно легко склонить к предательству и сговору с Чёрным Магом, а вот этого я, честно говоря, очень боюсь. Относительно Морбрейна я уже стал кое-что понимать, он сейчас копит силы для нового прыжка и, возможно переваривает добычу — Рабенорм. Маги не зря предупреждали старого графа Саймона, ему действительно не следовало укреплять чужие армии своими отборными войсками, ведь всё это без боя досталось Морбрейну. Ну, а поскольку время у нас есть, Калюта, то нам следует использовать его самым лучшим образом и вместе с новой армией готовиться к большим переменам. Подумай о тех временах, парень, когда у Роджера будет самая мощная армия, которая, к тому же, только что сломала хребет Чёрному Магу Морбрейна. Что произойдет тогда? А ты, вдруг, заговорил о каких-то сражениях. Как только твой сынуля Роджер окажется на троне Феринарии, любезный ты мой папаша, все остальные королюги тотчас выстроятся в очередь, лишь бы поскорее присягнуть ему на верность и обозвать императором.
Страстную речь Кира прервал громкий стук в дверь и появление Чарли Бивера со стопкой книг в руках, которые маршал давно уже хотел увидеть. Чарли, как и он сам, тоже был одет в камуфляж и коротко острижен по самой последней моде Верхнего города. Подойдя к столу он сгрузил на него свою ношу и, шумно отдуваясь, сказал:
— Вот, сэр Кир, принёс, как ты и просил. Только я одного не пойму, как ты собираешься погрузить на драконов боевые машины десанта и как их потом спускать с них на землю?
Насмешливо фыркнув, Кирилл спросил:
— А чем тебя не устраивают летающие бээмпэшки из перлитовой брони, Чарли? Гуля уже чешет репу и собирается приступить к её испытаниям. Вот только где бы нам найти мастеров, которые умеют работать с перлитовой мукой, Чарли?
Видя то, что Чарли Бивер и сам задумался, он взял один томик устава в кожаном переплете и перелистал его. Книга была сделана мастерски, а гравюры и вовсе поразили его. Объединенными усилиями печатники Барилона сумели быстро наладить выпуск самого главного его оружия и теперь уже можно было приступать к регулярным занятием с курсантами. Кивая головой, он весёлым голосом громко сказал:
— Чарли, завтра в восемь утра построение на плацу и приступаем к занятиям. Но я тебя заранее предупреждаю, не останавливайся на достигнутом. Такая стопка должна храниться в тумбочке каждого курсанта, а потому наложи лапу на все запасы бумаги и пусть печатники трудятся день и ночь. За деньгами обращайся к Калюте, пока что начфин армии у нас он.
После того, как Чарли ушел, в кабинете маршала Торсена началось более подробное обсуждение статей конституции и далеко не всегда оно было мирным. Порой дело доходило чуть ли не до драки. Пообедав в штабной столовой, Кир и Эльза занимали только один этаж этого здания, они снова вернулись в кабинет и продолжили это увлекательное занятие. За спорами время пролетело очень быстро и если бы Кир не завел свой будильник на часах на половину пятого вечера, то они точно опоздали бы на стрельбище. Свернув обсуждение, они со всех ног бросились туда забыв о солидности своих постов и весело покрикивая друг на друга.
На гарнизонном стрельбище собралось не менее пяти тысяч человек, большая часть из которых уже щеголяла в новенькой форме. И всё же более всего Кирилл поразился не этому, а тому, что чуть ли не добрая половина народа носила короткие прически, да, и то, что он появился в простом камуфляже, а не в парадке, заставило многих призадуматься. Впрочем, этими вещами он собирался заняться только завтра, а потому молча прошел к трибуне для почётных гостей. Это громоздкое сооружение приволокли сюда прямо с турнирной площадки, расположенной неподалёку. Ему было странно видеть, что на типично средневековой зрительской трибуне вперемешку сидели дворяне в роскошных камзолах, дамы в пышных кринолинах и самая обычная на вид десантура.
Нашел он в толпе почётных гостей и Эльзу, которая, как и многие магессы, тоже решила примерить мужской костюм, сиречь парадный мундир десантника, который был ей весьма к лицу. Его сестрёнка сидела рядом с Роджером и, поймав его насмешливый взгляд, показала ему язык. Граф подал Киру рукой знак, чтобы маршал поднялся на трибуну и сел рядом с ним, но он отказался и прошел к мишенному полю. Видя, что толпа народа вот-вот выйдет на него, он сурово прикрикнул на своих курсантов и приказал им построиться по другую сторону дороги, проходящей вдоль мишенного поля. Его послушались беспрекословно и он подошел к одному из столов и, прислонившись к нему задом, принялся ждать.
Вот уже чего он никак не ожидал, так это того, что в этот воскресный день сюда придёт столько народу. Да, ещё под вечер, когда все нормальные люди предпочитают отдыхать. Роджер всё-таки не выдержал и сам подошел к нему. Крепко пожав руку своему главнокомандующему, он сказал:
— Вот уж не думал, Кир, что ты закажешь лучшим портным Барилона такие неказистые мундиры. Право же, друг мой, ты в этом пятнистом наряде похож на какого-то лесного бандита.
Граф, явно, шутил и Кир ответил ему той же монетой:
— Милорд, если я раскрашу свою физиономию чёрными и зелёными пятнами, да, ещё повяжу голову банданой и прицеплю к своему камуфляжу с дюжину веток, то запросто среди ясного дня подкрадусь к тебе сзади и цапну твою светлость за задницу, а потом снова спрячусь в траве и ты меня фиг когда найдешь. Знаешь как про нас в армии говорили? — Задал он Роджеру вопрос и сам же ответил на него — Весь в грязи и в жопе ветка. Кто ползёт? Ползёт разведка! А вот в твоём наряде, милорд, лучше в лес вообще не соваться. Впрочем, старина, это не твоё дело, а моё. Я солдат, профессионал и моё дело побеждать врага быстро и без лишних потерь, а ты правитель и твоё дело править страной твёрдой рукой. Так что ты уж позволь мне воевать так, как я считаю правильным и разумным, ну, а я, в свою очередь, постараюсь не отягощать своими действиями твоей казны.
Граф снял шляпу и, поклонившись Киру, пылко воскликнул:
— Маршал Торсен, мне жаль, что тебя не слышит сейчас король Грунральд. Все остальные его маршалы транжирят королевскую казну без счёта и ещё всё время норовят дать ему какой-нибудь совет, как управлять страной.
