Кара. Высшее волшебное училище

— Это ведь он устроил взрыв! — обвинила моего одноклассника Светлена. А других подозреваемых и не было.

— Мы пока не знаем. Могу сказать только то, что все записи с защиты стёрты. Поэтому узнать, что случилось невозможно. Это ваше слово против его. Доказательств никаких. К тому же, то, что он вошёл с Белочкой не значит, что именно он устроил взрыв и взлом защиты. Ему могли просто дать какую-то вещь, наподобие пропуска, которая сработала внутри. Вы с подругой говорили?

— Да. Она ничего не помнит. Ни парня, ни взрыва. Только боль в ноге.

— Значит, нам здесь оставаться нельзя! — пришла к выводу Светлена.

— Можно. Я возобновил защиту ваших комнат. К тому же включил сирену на использование взлома. Переполошит всех учителей и городскую стражу.

— Что нам делать? Куда бежать? Где нам переночевать? — Маша схватилась за голову.

Я молчала, обмозговывая услышанное. Зачем нужно было проникать в общагу, к тому же женскую? Неужто цель этого учащегося я? Или он пытается так добраться до мужа?

— Купальню я тоже доработал. Одновременное использование её людьми разного пола невозможно. Если там есть парень, то вы не войдёте, и наоборот. Одежду берите с собой, чтобы не встретиться с ним в чём мать родила. Бежать никуда не надо. Раз он тут живёт, а вы даже не знали этого, значит, он старается не пересекаться с вами. Возможно, лишь ночует. Панику отставить! Но если боитесь, можете спать все вместе в одной комнате.

— А это возможно?

— Если хотите, я соединю ваши комнаты в одну, но лишь те, что соседствуют, убрав перегородки и сделав лестницу.

— Наши соедините, — согласились девочки, не раздумывая.

— Хорошо. Ваши три.

— А Белочкину и Мирики?

— Белочки — не стоит. Её пока нет, да и она может быть против. Да и если она пригласит Его, то я уже не смогу исключить его проникновение.

— А Мири?

— Нет. Мири под моей защитой. За неё не беспокойтесь. Но, дабы вы не переживали, её комната пуста, она переехала ко мне.

Светлена кивнула.

А я взглянула на мужа, он кивнул, подтверждая свои слова.

— Это всё? — спросил муж.

— Как Белочка? — перебила его я.

— Жива, — ответила Маша. — Несколько ссадин осталось да был открытый перелом ноги. Лекарь заживил плоть, а кость — увы. Говорит, что не может вмешиваться в волю богов. Придётся ей лежать в лазарете, пока кость не срастётся, а у неё будет время подумать над своим поведением. Твердит о наказании. Говорит, что она что-то плохое совершила. А она ж даже ничего не помнит. Разве что Мирику вспоминает, мол, это наказание за её поступок...

— Пока это все происшествия, — подытожила Светлена, ответив на вопрос управителя. — Нам и их хватает.

— Точно! — подтвердили девочки.

— Вы пока молчите, ладно? — попросил супруг. — Защиту я поставил скрытую. Пока ваш сосед не сунется к кому-то из вас, не узнает, что на комнатах защита. Но если сунется, вы почувствуете, что защита пала. Если вы будете внутри своих комнат, то не пропустит его и будет вас защищать, если захотите убежать, то сможете это сделать. Что до связи, Светлена позвони Мирике. Вы ведь обе старосты, значит, у обоих браслеты связи.

— Но ведь вы в обычном мире, а значит, связь не работает, — возразила она.

— Связь работает.

— Но ваша помощница сказала...

— К ней не суйтесь. Не знаю, кто всем этим безобразием руководит, но она — одна из подозреваемых. Сомневаюсь, что именно вы — цель. Что у вас брать?

— У нас есть деньги. Немного, правда, — сказала тихо Маша.

— Вряд ли они ему нужны. Иначе бы не выжидал все эти дни. Ограбил бы, пока вы в лазарете с Белочкой были.

— Он же не тронул ничего, — продолжила приводить доводы я.

— И правда! — согласилась Светлена.

— Ладно, девочки, нам пора. Императору не отказывают, — пробормотал Дар и обнял меня.

Мы перенеслись в дом Корнелия, в его покои.

— Поговорим? — спросила я.

— Поговорим.

— Теперь небезопасно оставаться в училище, ни в нашем доме, ни в общаге, — начала я.

— Верно. И кроме этого дома у нас ничего нет. Будто нас нарочно лишили выбора, чтобы мы поняли одну вещь, что всё то — временно. А дом — это крепость.

— Но ты ведь отказался от наследства Корнелия.

— Отказался. Но мне его всё равно подсовывают. И пренебрегать знаками не стоит.

— И?

Муж взял меня за руку и потянул из комнаты.

Мы шли пустынными тёмными проходами, но когда ко тьме мы приближались, загорался светильник вдали, освещая ещё один участок. Лампы гасли позади и загорались впереди, пока мы миновали лестницу, спустившись в подземелье.

И вот мы у заветной двустворчатой двери, которая открывается по мере нашего приближения.

Внутри горит костёр, огороженный кольцом. Он и освещает пространство подземелья. Но кроме огромного сводчатого помещения ничего не разглядеть. Мы подходим к костру.

— Я принимаю наследство Корнелия, — говорит муж, меняя свой облик на настоящий — повзрослевшего Дамира, лет тридцатипяти, и приближается к огню. Меня всё так же удерживает за руку. Поворачивается ко мне и шепчет: — Мири, теперь твоя очередь.

Мне ведь Корнелий тоже оставил этот дом. Надо его тоже принять. Но как мне изменить мою внешность на свою. Я ведь даже не знаю, как теперь должна выглядеть.

— Просто закрой глаза, и сердцем ощути себя, такой, какая ты есть, а потом открой своё сердце для этого, — подсказал Дар.

Я последовала его совету. Я, какая я из себя? Мстительная, но справедливая, любящая, ответственная, не позволяющая больше никому над собой издеваться, староста, жена, мать. Да-да, я ведь мать. Во мне растёт малыш.

Прикоснулась к животу рукой, ощущая жизнь. Улыбка заиграла на устах.

— Я принимаю наследство Корнелия, — сказала я, открывая глаза.

Огонь засветился ярче, и мы шагнули в него.

Почувствовала, как тепло проникает в душу, ощутила себя дома. Да, это мой дом, наш дом. А ещё получила доступ к защите. Слово же, которое даёт этот доступ: "Сын". Тот, кто связал Корнелия, меня и Дара. Дамир был, хоть и не родным, но сыном Корнелию. И та свадебная ночь дала нам сына.

Тепло исчезло, но внутри оно осталось. У меня есть дом, в который я всегда могу вернуться, стоит только захотеть. Из любого мира.

Когда открыла глаза, то стояла в шаге от маленького огонька, будто на тоненькой лучине.

— Там наверху ничего нет, — вырвал из созерцания голос мужа. — Только внешние стены.

— В смысле?

— В прямом. Дом теперь наш, а значит, мы должны сами его придумать, комнаты, помещения такими, какими хотим, в которых нам будет уютно находиться.

— Дом волшебный?

— Да. Он стоит на месте силы, но признаёт не каждого.

— Ты говорил, он — часть училища.

— Я так думал. Теперь, слившись с домом, понял истину. Им нельзя повелевать, но можно владеть, то есть, быть с ним в ладу. И он сам выбирает следующего владельца. Так и меня выбрал. Одинокого потерянного мальчика на улицах города, которому нужен был дом.

— То есть, Корнелий не сам нашёл тебя.

— Ему приснился сон, который наслал дом. А дальше — это уже его воля. Он мог бы и не искать меня. Но мало того, что нашёл, так взял домой, и стал воспитывать как своего племянника. Он хотел, чтобы я хоть раз назвал его отцом. Но я так и не пересилил себя. При слове отец всплывало лицо окровавленного бати, и та авария.

— Что случилось с твоими родителями? — решилась всё же спросить, раз уж вспомнил.

— В тот день ярко светило солнце, и ничто не предвещало беды. Мы ехали в гости к каким-то друзьям родителей. Отец был за рулём локомобиля, мама сидела рядом и расхваливала дочку друзей. Мол, было бы неплохо, если б мы подружились или даже понравились друг другу. Мне это было не интересно. Поэтому мы с сестрёнкой спорили на заднем сидении, кто быстрее научится кататься на лошади. Конюшня в те времена была редкостью. И мы согласились поехать лишь после того, как нам пообещали, что мы прокатимся на лошадях. А потом визг колёс, разворот машины, щелчок ремня безопасности, который спас мне жизнь. Дверь открылась, и я выпал, а остальные — нет. Сигнал водителя грузовика, звук удара и темнота.

Я обняла любимого.

— Потом я очнулся, а вокруг никого. По моей голове течёт кровь. Дышать тяжело. Каждый вдох отдаёт болью. Я кое-как встал и вначале не мог понять, где я, что случилось. Растерянно побрёл по дороге вдоль ограждения. Потом услышал визг тормозов и вспомнил аварию. Позвал маму, батю. И они пришли. Прозрачные, чем ещё сильнее напугали меня. Сказали идти вперёд по дороге, так я выйду в город. А им пора.

— Что значит, пора? — не удержалась от вопроса я, понимая, что он разговаривал уже с мёртвыми, которым и дела не было до сына.

— Я тогда не понимал, а они просто растаяли в воздухе, — муж тяжко вздохнул, проживая вновь те мгновения прошлого. Сглотнул. — Какое-то время я просто сидел у дороги, прятался от проезжающих машин, не мог никого видеть. Прокручивал в голове аварию. Пытался понять, что я сделал не так, за что боги меня так наказали, отняв всех, кого я любил. Потом вспомнил сестру, её смех, ярко-зелёные глаза. Наш дурацкий спор. Если б я только уступил ей, всегда б уступал, она ж была младше меня на два года, — его дыхание стало судорожным.

Родной мой! Я крепче сжала любимого.

— А сколько тебе было?

— Десять.

Жуть. В десять лет вот так остаться круглым сиротой, потерять родителей, сестру. Всех! Я лишилась только мамы, в двенадцать, и то, до сих пор скучаю по ней, хотя давно отпустила.

— Она пришла, сказала, что я слишком отчаянно её звал. Веста проводила меня до города, — продолжил рассказ супруг. — Сказала, что с ними всё хорошо, но я не должен их звать слишком часто. И их надо отпустить. Я спросил, умерли ли они, на что она ответила не как девочка, а как взрослая, что смерть — это всего лишь рождение в другом мире. Я тогда спросил, могу ли тоже пойти в тот мир. И она провела. Показала Ирий. Рассказала, что я обладаю силой связываться с душами ушедших, поэтому мне сюда можно без вреда для здоровья, правда, ненадолго. Но родных беспокоить можно лишь трижды. Утрату надо пережить самостоятельно. Это тоже испытание. Научиться жить без них. Я тогда не понимал, зачем они умерли, почему это с ними случилось. Со временем осознал, что это урок для меня. А они своё предназначение исполнили, поэтому и ушли. Мне надо было это понять, прочувствовать, чтобы развить свой дар, и в дальнейшем суметь выполнять своё предназначение, полностью осознавая, что могут чувствовать те, кто теряет близких. Помогать отчаявшимся людям, которым сложно пережить утрату.

Мы какое-то время молчали. Я просто обнимала мужа, поглаживая по спине, стараясь дать ему понять, что он больше не одинокий мальчик, которого все бросили, что у него есть я, есть мы, хотя у самой глаза были на мокром месте.

Муж сжал меня чуть крепче, зарылся носом в распущенные волосы, вдыхал мой запах.

— Всё хорошо. Я давно отпустил их. А теперь давай обсудим, как будет выглядеть наш дом, — сказал он, отстраняясь.

— А как же бал?

— Плевать! Мы обещались прийти, если ничего не случится. А оно случилось. Так что пошли все лесом! — ответил супруг.

И то верно. Ни на какой бал я уже не хотела. И мы сидели в темноте подземелья, с одним единственным огоньком. И представляли, как будет выглядеть наш дом. В темноте легче мечтается, легче разговаривается, легче дышится. В воздухе вспыхивали картинки будущих комнат и ярусов. И мы их меняли или оставляли как представилось.

Потом и вовсе легли на мягкий мохнатый коврик, а я его и не заметила сразу. На удивление никакой пыли не было. Я на подушку, а муж умостился на ногах, около лона, чем окончательно смутил. Лежали и обсуждали, шутили и смеялись. А закончилось всё нежными прикосновениями и поцелуями. В грядущее не пытались заглянуть. Решили не торопить события, наслаждаясь мгновениями здесь и сейчас.

Так и уснули там же.

А утром муж вскочил.

— Что случилось? — забеспокоилась я, тоже проснувшись.

— Звонок.

— Не дадут поспать... — возмутилась я.

Муж звонок принял и сидел минут пять не двигаясь.

— Это император звонил, — сказал, возвращаясь в Явь. — Хочет пообщаться.

— Опять? Он издевается?

— Хочет на нашей земле. Там, где скажем. Я согласился, — пресёк дальнейший спор любимый.

— Только не в нашем доме! — поставила условие я.

— Полностью согласен.

— И?

— Договорились в лекарне. Его жена тоже ждёт дитя, поэтому обследование там же, где и ты, проходит. Линия защищённая, волшебная, поэтому, будем надеяться, без приключений обойдётся. Если нет, я не знаю, что тут сделаю.

— Ты так ему и сказал? — не могла поверить я.

— Нет. Я тебе говорю. Достали!

— Ты же понимаешь, что могут пострадать простые люди, — попыталась воззвать к разуму.

— Понимаю.

— И? Будешь рисковать?

— Нет, конечно.

— Тогда что?

— Ты мне поможешь.

— Я?

Я стояла и хлопала глазами. Неужели муж настолько верит в мои силы, что готов просить меня о помощи. Или всё дело в отчаянии?

— А кто у нас цепочки создаёт с условиями? Только не говори, что не умеешь. Не поверю.

Можно кричать, топать ногами или плакать, но что это даст? Я лишь вздохнула. Конечно, помогу, в любом случае.

— Ты сказал о ранении?

— Нет. Егор приносил извинения, говорит, что они не нашли того, кто это сделал. Это не его люди. Потому что все дают клятву. А напасть на гостя, значит, эту клятву нарушить.

— И ты ему веришь?

— Нет. Но и выхода не вижу. Что, если это одни и те же люди? Хотят, чтобы мы играли друг против друга. А враг моего врага мой друг.

— А если это он, только обставил так, что он, якобы, ни при чём?

— Значит, друга держи близко, а врага — ещё ближе.

Я кивнула и последовала за мужем вверх по лестнице. Следовало переодеться. Дом был неузнаваем. Как бы ни верила в чудо, а всё равно не ожидала, что все наши представления и мечты исполнятся. В центре дома была купальня. Вокруг неё проход полукруглый и винтовая лестница. На подземном уровне ледник с запасом еды, тренировочный зал, лаборатория, на первом ярусе гостевые комнаты, гостиная, кухня, кабинет мужа, на втором ярусе наши комнаты: спальня, детская, ещё несколько комнат, для каждого из детей, когда подрастут (пока три), мой кабинет. Ну и на каждом уровне раздельный санузел. Купальня была сквозная на все три уровня, доступ в неё мог осуществляться из любого уровня, но только кем-то из нас. Мои водные занятия надо было возобновлять.

В спальне была ещё и раздевалка с нашими вещами. Там оказались мои училищные вещи и те, что мы покупали в столице для Кары и Мирики, а также те, что мне приобрёл Корнелий. У мужа вещей значительно меньше.

Я надела раздельный юбочный костюм, который ещё Корнелий приобрёл, и сапожки. Сверху уже шубу. Я долго взирала на незнакомую себя в зеркало. Волосы из золотистых стали светло-русыми с золотистым отливом, спадали волнами почти до лопаток. Глаза тёмно-зелёные, черты лица средние между Мирикой и Карой. Красивая! Необычная. Но сейчас я должна выглядеть, как Мирика.