- Как смеешь ты такое говорить? — потряс тростью Пастырь. — Ты — сам бандитская шавка, променял храм на притон.
- Я просто сделал то, что должны были сделать все вы, еще давно. Мы рождены слугами — это сильнее нас, но я нашел хозяина, достойного моей силы.
- Как сказал отец, твоя сила — заимствована, — махнул черной рукой Гизмо. — Ты отверг свое предназначение, ты не заслужил ее, брат. Но я заслужил свою.
- Да, чем? Везением?
- И это мне говорит родившийся лишь благодаря эксперименту и греху? Я покажу тебе, что такое заслуженная сила. Я больше не тот Гизмо, которого ты знал. Которого ты обошел в Лабиринте. Я покажу тебе, на что способен истинный кемадо.
- Давай. Я этого долго ждал. Посмотрим, что за крохи тепла достались тебе от этого погасшего угля истории.
- Мой бог, Диего. Они меня в могилу загонят, останови их!
- Отстань от меня со своим богом, женщина, у нас есть лишь традиции. Пускай разберутся как мужчины. Будите Жанет.
Если самцы гремлинов были размером и комплекцией аналогичны упитанным полуросликам, правда с огромными головами, то самка гремлина ввела парня в ступор. Из дверного проема вышел прямоходящий ушастый крокодил ростом с гнома. На голове у Жанет был белый парик с двумя хвостиками, а одета она была в завязанную над животом блузку, короткую юбку и порванные чулки.
После некоторого размышления парень решил, что голова скорее похожа на морду аллигатора, только с крупным раздвоенным шипом на носу. Хвоста не было. При ее выходе все гремлины, кроме Диего и вставших на расстоянии трех метров друг от друга Гизмо и Скордо, начали пускать клубы дыма в виде сердечек.
- А, а... — поводила Жанет пальцем, — не для вас искорка разгоралась. Быстро позакрывали рты, тут спор настоящих мужчин.
Гремлины, разочарованно ворча, дали ей пройти и стать между братьями. Еще расстроенная Сара подвела к ней Диего. Старый гремлин развернулся и заговорил:
- Сейчас состоится дуэль — 'схватка пламени'. Мои непутевые сыновья решают свой спор, как того требует традиция. Результат дуэли покажет, что сильнее — истина или ложь. Тиски холода сжимают мое сердце, но в существовании последнего виноват я сам. Надеюсь, предки простят мне эту ошибку...
- Хватит называть меня ошибкой, старик. Наше существование — лишь прихоть мертвеца. Мы все — ошибки.
- Закрой рот, бандит. Откроешь его, когда я разрешу. И если предки отвернутся от нас, так уж и быть, скажешь все, что захочешь. Жанет, выпускай.
Скордо сплюнул и размял шею. Гизмо облизал почерневшие зубы.
У Жанет все-таки был хвост, но очень тонкий и длинный, с сердцевидным клинышком на конце. Когда тот появился из-под юбки, гремлины затопали и запищали.
- Дуэль до первой вспышки. Победителя определит цвет пламени. Все согласны? — спросил Пастырь.
- Да, — в один голос произнесли соперники.
- Нет, — сказал Жанет.
- Ты что, условия будешь ставить, девка? Это дуэль между кемадо, быть их мето — это честь.
- Это они себе честь добывают за мой счет. Я вам мускус, а вы мне что?
- Если ты не прекратишь, я запру тебя в подвале подальше от твоих гладкомордых подруг. Нахваталась.
- Девочка просто знает себе цену, Диего.
- У наших самок не бывает цены. Это вы, сношающиеся вечнотрахи, устанавливаете себе цены. Чему ты ее учишь?
- Так, пока меня будили, кое-кто нашептал, что ардиендо нового кемадо — человек и, к тому же, друг дракона.
- Что?! — вскрикнула Сара.
- Есть такое, — поднял руку Редрик.
Маленькая женщина быстро подошла к нему и схватила за руку. Она попыталась ее сжать, размять, согнуть ему палец — никаких результатов. Редрик напрягся от внезапного внимания.
- Кошмар, ребенка покалечили. Что это? Руки словно наросты на твоей морде, старый.
- Дай, где? — подошел Пастырь, и потрогал руку Редрика. Он повторил действия женщины, только более успешно, старик был явно сильнее. Затем Пастырь плюнул Реду в ладонь сгустком темного пламени. Огонь не причинил вреда.
- Ты что сдурел? — Сара дала Диего подзатыльник, но затем поморщилась и потрясла рукой.
- Очень хорошо, расскажи...
- Ну... — замялся Ред. — Ритуал провели, руки сгорели, но, видать, понравился я Каднификару, вот он мне и новые приделал.
- Очень хорошо, как в старые времена. Это знак, знак... все идет по кругу, все откатывается к эпохе огня. Пожар лишь стих, угли разгораются, — приговаривал старый гремлин, периодически покусывая левую руку Редрика, войдя в некий транс.
- Я, вообще то, еще здесь, — гулко топнула Жанет. — Ты дотрагивался до дракона, ардиендо?
- Буквально — в руке рука, — продемонстрировал Ред четырехпалую кисть.
- Тогда этой рукой ардиендо потушит мой мускус. Или решайте свои вопросы сами.
- Я-то не против, только вообще не врубаюсь в ситуацию, — пожал плечами Ред.
- Потом, все потом, — произнес Диего. — Ты поймешь. Понял желание создателя, поймешь и девичий загон, — он водил когтем по трещинам на руке Реда. Старик тихо считал вслух.
Парня несколько беспокоило такое внимание со стороны старого гремлина, но у него было ощущение, что отдерни он руку, тот повиснет на ней.
Гизмо смотрел дерзко на своего оппонента. Скордо же хмуро глядел на Пастыря, видимо, услышав их разговор. Остальные гремлины перешептывались. Лоуренс и Смоки курили в сторонке.
- Готовы зажигать? — спросила Жанет.
- Да, — нетерпеливо ответили дуэлянты.
- Начинайте, как слетит капля.
Жанет встала в устойчивую позу и слегка сгорбилась. Морда аллигатора напряглась, из ноздрей повалил дым. Ее хвост вытянулся струной так, что кончик застыл между Гизмо и Скордо. Через несколько секунд сердцевидный клинышек залоснился, а затем с него сорвалась капля.
Как только она отделилась от хвоста, два потока пламени, черное и багровое столкнулись посредине. Гремлины корчили страшные рожи, языки их пламени скрещивались и переплетались, длилось это действо секунды три. Раздался хлопок, потоки огня утихли.
- Сорок семь, как длина первого клинка, как Лабиринт... хорошо-хорошо... — послышался шепот старого гремлина.
Его оборвали крики толпы. На кончике хвоста Жанет пылал ониксовый язычок. Вверх взметнулся столб черного огня, за ним подтянулись и оранжевые. Все присутствующие, кроме Диего и Скордо, приветствовали победителя. Старик просто потянул воздух носом и кивком отметил победу Гизмо, но сам продолжал размышлять о чем-то. Триган же, прикрыв глаза полой шляпы, глядел вниз. Пошарив под пончо, он закурил новую сигару.
К Редрику подошла Жанет. Она протянула парню горящий кончик своего хвоста. Ред не знал, чего ожидать, поэтому, слегка предварительно послюнявив пальцы, затушил черное пламя, словно свечку. Парень не рассчитал и нажал сильнее нужного. Из кончика хвоста выдавилось немного влаги, и на кожице остались четкие отпечатки. Но все обошлось, пламя потухло, а оказавшийся довольно мягким хвост гремлинши пришел в норму.
- Что ж, думаю, из этого получится что-то интересное. Да, ардиендо? — спросила она, глядя на свой сердцевидный клинышек.
- В смысле? — рассеянно спросил парень, растирая жидкость между пальцами. Она ничем не пахла и быстро испарялась или впитывалась.
- Возможно, когда я решусь завести детей, в них будет что-то от лже-кемадо или от истинного кемадо. Может, даже что-то от дракона или... от человека.
Жанет опустила хвост, спрятав его под юбку. Гремлинша кивнула парню и пошла обратно в здание. Вслед за ней потянулись и местные гремлины, кидая завистливые взгляды на правую кисть Редрика. Шоу окончено.
- Ну и что теперь? Будто ты когда-то применишь свой дар по назначению. Кемадо были гвардейцами, защищали кладки драконьих королев. А их больше не осталось, — пыхтел сигарой Скордо.
- Наверно, придется взять с тебя пример. Поступать, как считаю нужным. Возможно, эта сила поможет моим близким. Возможно, я смогу кому-то пригодиться, даже тебе, брат.
- Даже если так, я принимаю помощь лишь от равных себе. Обойди всех в Лабиринте, закончи то что начал. Тогда мы снова поговорим... Брат. А пока пригодись своему господину, — Скордо затушил сигару о ладонь, скурив ее на треть. Она так и осталась торчать в щели между зубами.
- Не господин он мне, — услышав фразу Гизмо, Скордо недоверчиво глянул на него из-под шляпы. — Он сам так сказал. Просто попросил жить в традиции и оставил подарок на прощание, — гремлин выудил из-за пазухи маленькую склянку с черной жижей и откупорил.
- Даже так? — на хмурой физиономии Скордо возникло замешательство. Оно усилилось, когда тот потянул носом. — Неужели...
- Эссенция, — твердо сказал Пастырь.
Потягивая носом воздух, старый гремлин приблизился к Гизмо. Он аккуратно обмерял колбочку пальцами, опустил один внутрь, затем аккуратно струсив.
- Забирай, отец, — Гизмо закупорил баночку и протянул Пастырю.
- Ты уверен? Там же столько лет...
- У меня их теперь в избытке, пусть эти достанутся тебе.
Старик взял колбочку, взвесил на ладони, хмыкнул. Пастырь глубоко вдохнул и выпрямился. Он был выше любого гремлина на полголовы. Напрягшись, он вонзил свою металлическую трость между блоков брусчатки.
- Вернусь, когда пригодишься, — сказал он ей. — Все. Все, кто пришел с Гизмо. Все в крипту, и ты, Скордо, тоже.
- Ты запретил мне даже входить в 'Убежище', отец.
- Будто ты когда-то выполнял мои запреты, — утвердительно произнес старый гремлин.
- Это верно, — надвинул себе шляпу на глаза Скордо. — Ладно, да и сегодня у меня выходной.
Пастырь, под руку с Сарой, и братья-кемадо пошли к дверям. Редрик, слегка потерянный во всех этих гремлинских перипетиях и семейных разборках, так и стоял, перебирая слегка липкими пальцами. К нему подошел Лоуренс:
- Девчуля не твоего полета — ничего не выйдет. Хотя забавно бы смотрелись.
- Что? Ты вообще, о чем? — Ред задумался. — Жуть... — помотал головой парень, наконец поняв намек отца.
- Да, и еще один интересный факт.
- Какой?
- Ни у гремлинов, ни у их самок нет хвостов. Совсем нет, — многозначительно поднял палец лавочник и, похлопав сына по плечу, направился к зданию, за ним зашел Смоки. Оба тихо ржали.
После краткой паузы парень пошел за ними. Этого хватило, чтоб сглотнуть комок рвоты. Редрик слегка блеванул себе в рот, от осознания случившегося.
* * *
3
* * *
За дверью была прихожая со спускающейся вниз лестницей. Удивительно, но высоты потолка хватало даже для Смоки. Помещение служило гардеробом, местные гремлины побросали тут свою одежду. Пройдя ниже, Ред понял, что основная часть здания расположена под землей.
Крупный зал с множеством столиков. Сцена, танцпол, барная стойка, кальяны. Все освещалось угольными жаровнями и свечами, хорошо, что под потолком виднелись вытяжки. Гремлины сидели и болтали. Обсуждали случившееся и просто наслаждались внезапным выходным. Каждый заплатил за него свою цену, но это того стоило.
Жанет стояла на сцене вместе с фиолетобородым гномом. Они возились с широкой тумбой, из которой торчало несколько рупоров. Те были разной формы и размера. Вокс-жокей — гномья приблуда для проигрывания музыки с кристаллических стержней. Редкая, за пределами Казаднорта, и очень дорогая вещь. Валенсия говорила, что в гномьих городах обязательно должен быть хоть один, для постоянного звучания гимнов.
Сара, тихо ворча о необходимости расшевелить всех на кухне и организовать кормежку, ушла в боковое помещение. Ред был только за, даже если ему дадут гальку, он и ее сгрызет. Мужская компания свернула в противоположную сторону.
Пастырь попросил Гизмо взять жаровню с углем. Та оказалась крупновата, ему помог Скордо. Дальше группа прошла по тоннелю с кучей боковых ответвлений и нор. Заканчивался тоннель тяжелой металлической дверью.
За ней было помещение, в котором едва хватило места всем присутствующим. Крипта — место поклонения Первому Пламени, из которого вышли драконы. Братья поставили жаровню на низкий плоский алтарь, а затем Гизмо позажигал свечи.
- Может, я — всего лишь внук кемадо, но Искусство еще подвластно мне, — Пастырь поставил на алтарь каменную мисочку и вылил туда содержимое бутылочки.
- Что же ты задумал, старик? — скрестил руки на груди Скордо.
- Я прожил достаточно. Хочу напоследок взглянуть на твою наглую морду, — улыбнулся Диего.
- Ты же...
- Все, ни звука. Мне нужен дым, только не ваше несвежее дыхание. Нужен творимый, рукотворный, мужской. Жгите что-то. Курите. Дымите, чем гуще, тем лучше.
Лоуренс, и так не выпускавший изо рта трубки, пожал плечами и запыхтел. За ним заглотил, а затем выплюнул горящей сигару Скордо. С секунду помявшись, он пошарил под пончо, выудив оттуда еще одну, и передал Гизмо. Тот направил струйку пламени в руку и подкурил об раскаленную чешую. Редрик, по обыкновению, закурил вместе со Смоки. Скордо недоверчиво покосился на плюющегося огнем коня, но смолчал.
Лишь опыт курильщиков давал людям возможность не свалиться от удушья. Помещение наполнялось дымом. Пастырь начал щелкать пальцами, его когти высекали искры, словно кремень. Он начал слегка нараспев шептать:
- Ша ша каракс... — старик окунул палец в миску. — Марда карамон... — начал наносить угловатый рисунок на верхнюю часть лица. — Гуа накор... — посыпал черные маслянистые дорожки угольным пеплом. — Карака зан... — старый гремлин достал два крупных горящих угля и положил в миску с жижей, она загорелась. Пламя было светло-золотым. — Карабос кор карамонд...
Произнеся последние слова, старый колдун вырвал себе глаза. Все дернулись, но не решились помешать Пастырю. Ступор, благоговение, интерес. Продолжая шептать, он раздавил свои глаза над золотым пламенем. Оно взметнулось выше, покрыв его руки. Дым в комнате стал принимать формы вихрей, его всасывали пустые глазницы Пастыря.
Старик, опустив руки глубже в пламя, достал угли. Как только весь дым в комнате оказался в глазницах Пастыря, он закупорил их горящими камнями. Послышалось бульканье и шкворчание. Диего навалился на алтарь локтями, продолжая прикрывать глаза ладонями.
Шипящие звуки стихли. Старый гремлин оторвал руки от лица и выпрямился.
- Мир вновь такой яркий, — выдохнул старик.
Он повернулся к Скордо. Тот пытался глядеть в лицо отцу, но постоянно отводил взгляд.
- Думал, ты будешь пообтрепанней, — сказал Диего сыну.
- В меня в основном стреляют, жгут и бьют разным ломом. Страдает только одежда, — пожал тот плечами.
- А ты теперь похож на меня, — обратился Пастырь к Гизмо.
- Нет, у тебя теперь глаза золотые.
- Что? — на лице старого гремлина возникло замешательство.
