В львиной шкуре (продолжение)

— Довелось мне проехаться по городам Ливонского ордена... Ты бы знал, чего мне стоило, чтобы этих фашистов не начать гасить направо и налево... Долбанные католики!.. Православных хуже скотины считают!..

— Что, всё так плохо?

— Угу, — мрачно отвечал Башлыков. — Просвещённая, мать их, Европа. Ну, ничего... Пока я жив, всё сделаю, чтобы весна сорок пятого пришла туда на несколько веков раньше!

— Я с тобой! — уверенно ответил Руслан и, помолчав некоторое время, спросил. — А как на Руси дела?

— Тоже не сахар, но как-то без фанатизма. Правда, княжеские дружины... Это не армия — это братки из 90-ых. Ребятки все мощные, но дисциплина... — сокрушённо покачал головой Константин. — К тому же бухают постоянно. В Европе, кстати, тоже все пьют, но порядка побольше и городишки у них симпатичные, только какие-то скукоженные, что ли...

— А как Москва?

— Москва... Большая, но вся деревянная. Кремль, так себе, с ТЕМ не сравнить... Был в княжеских палатах... Расписаны красиво, но потолки низкие, оконца маленькие и мутные. Свечи да факелы кругом. Пожары в городе, чуть ли не каждый день. Жуть! Зато бояре и их жёны разодеты, как павлины. Все в мехах и жемчугах... Кстати, мужчины в церковь в шапках заходят.

— Ничего себе!

— Ага. Я сам удивился. Священники злятся на это. Так люди шапки снимают, а под ними что-то типа маленьких тюбетеек. В общем, если ты без головного убора — то нет к тебе уважения. А если собьёшь с кого-нибудь шапку, то всё — нанёс смертельную обиду.

— Хм... Забавно... А за стол — тоже в шапке?

— Тоже, — кивнул Константин. — А я-то привык снимать... Пришлось из-за этого придумывать хитрую отмазку. Типа, снимая головной убор, я этим оказываю уважением хозяину, а так же Господу Богу, ибо хлеб насущный получаем благодаря Его воле... Короче, с церковной братией у меня были любовь и взаимопонимание. Они всё про нашего патриарха расспрашивали...

— И что ты им говорил?

— Что веры православной придерживается строго и унию с Римским Папой не признаёт, — улыбнулся Башлыков.

— Понятно. А Великий князь, каков из себя?

— Вот, смотри, — с этими словами Константин достал айфон и протянул Руслану.

Тот, полистав картинки, и немного поулыбавшись увиденному, спросил:

— А характером он как?

— Есть в нём что-то от Петра I, каким нам его показывали... Тоже высокий, худощавый, вспыльчивый... Правда, сам руки в крови никогда пачкать не станет — не царское это дело. Да и решения принимает очень долго, словно выгадывает...

— А как тебе тогда удалось так быстро невесту сосватать? — удивился Руслан. — Обычно такие вопросы годами решаются...

— Во-первых: сказал, что император полностью одобряет мой вкус. Во-вторых: всё приданное невесты достаётся Великому князю. В-третьих: без женитьбы никакого военного и торгового союза быть не может. А Великий князь слишком сильно зависит от многих товаров. Своего хорошего железа нет. Меди нет, олова нет, свинца нет... Шерсть выделывать толком не умеют. Со строительными красками вообще полная беда...

— Да, уж... А невеста, из какого рода?

— Правнучка Дмитрия Донского...

— Ого! Круто! — присвистнул Руслан. — Подфартило Павлу Андреевичу.

— Чем? Девушка, как девушка. В придачу чересчур набожная...

— Ну, на вид симпатичная...

— Стал бы я для нашего императора уродину подбирать...

— Ты и для Буркова красотку не хуже подыскал. Сводник ты, а не адмирал, — хохотнул Руслан.

В этот момент в дверь постучали.

— Войдите! — крикнул Шамов.

— Товарищ адмирал, — в каюту вошёл дежурный матрос, — на траверзе левого борта Гибралтарский пролив.

"Носорог" весело разрезал волны Средиземного моря и приближался к Александрии. Первую остановку, покинув Гамбург, он сделал через пятнадцать дней в одной из малоприметных бухточек Алжира, где везучий капитан ШЕРИФ Омар Аль Бусаид основал поселение, которое уже насчитывало около пятисот человек и со временем грозило превратиться в город. Там посольство вместе с Русланом пересело на другой корабль. Заходить на "Носороге" в Александрию никто не собирался, слишком уж он приметный, хоть и заменили алые паруса на более неброский колер...

Пополнив запасы воды и провизии, а так же обсудив с Шерифом кое-какие дела, адмиралы двинулись дальше. Когда в бинокль стала видна Александрия, Константин, пожелав другу счастливого пути, развернул клипер и отправился в Гвинею. Требовалось провести инспекцию Юрьевска, обменяться с гарнизоном товарами и вернуться в Звёздный. И если в Средиземном море адмиралы старались "не шуметь", то, идя по Атлантическому океану вдоль берегов Африки, все случайные суда подвергались нападению. Атаковали обычно в сумерках и без лишнего шума, да и обозначать себя никто не стремился. Зачем? В своё время Бурков крепко вбил в головы адмиралам, что показуха и блатная романтика — дурость полная! А затем они сами стали учить этому своих подчинённых. Официально, и даже для близких, моряки занимались торговлей. И разве плохо, что она такая прибыльная? А пускать кого-либо из Европы в сторону западной Африки русичи не собирались в принципе. Хрен им, а не эпоха географических открытий.

— Я рад снова приветствовать Великого султана! — говорил Руслан.

Фёдор Рыбкин, пока первый и единственный получивший морское звание флагман (сухопутный полковник) и право передавать титул дон по наследству, уже два месяца, как прибывал в Египте и улаживал разнообразные дела. И поэтому разрешение на проезд посольства было получено ещё две недели назад. Несмотря на это, адмирал не мог не почтить своим визитом султана Египта Каит-Бая аль-Ашрафа, который в этот момент находился в Александрии.

— Мне доложили, что ты после дальней дороги сразу поспешил ко мне, — кивнув на приветствие адмирала, спросил Каит-Бай.

Беседа происходила в небольшом дворике возле мечети в тени пышного дерева, под которым был разложен ковёр и установлено ложе для главного мамлюка. Рядом стояли советники и охрана.

— Совершенно верно. По приказу своего императора я разведал путь через Персию в далёкую северную страну...

После чего Руслан начал излагать детально продуманную легенду, добавляя для красочности небольшие эпизоды с разбойниками и погоней...

— Ты ходил так далеко только ради того, чтобы отыскать для своего императора белокурую невесту? — удивился Каит-Бай, когда адмирал закончил рассказ.

— Не только, Великий султан. Но белокурая невеста была главным моим заданием...

— Ты мог обратиться ко мне, и поверь, недостатка в белокурых девушках точно бы не испытывал...

— О-о! — делано изумился Руслан. — Я готов продолжить с тобой разговор на эту тему... но только не сегодня. А сейчас разреши преподнести тебе дары, что я привёз из далёкой северной страны...

Получив согласие, адмирал кивнул своим людям. Они сноровисто постелили недалеко от Каит-Бая красочное шёлковое покрывало, на которое начали выкладывать дорогостоящие меха соболя, бобра, рыси, белки, горностая, белого медведя, лисицы и прочее... Глядя на это богатство, свита султана только восхищённо цокала языками. Сам он, судя по его благодушной улыбке, тоже был очень доволен. В завершении Руслан лично преподнёс Коран. Объёмная книга в натуральном кожаном переплёте и украшенная золотыми узорами и драгоценными камнями порадовала набожного султана не меньше.

— Разве на Руси почитают Аллаха? — спросил он, бережно взяв в руки Священную Книгу.

— Великий султан, на Руси придерживаются православной веры, но так же с почтением относятся и к прочим вероисповеданиям... Чего не скажешь о потомках крестоносцев, — сделал печальное лицо адмирал.

— Что такое?! — нахмурился Каит-Бай.

Конечно, до него доходили известия с Пиренейского полуострова. Но тут Руслан красочно изобразил не только зверства испанцев и португальцев, но постарался в первую очередь это сделать в отношении Ганзы и Ливонского ордена. Чего же он добивался? Во-первых: из Египта через итальянцев Европа получала множество самых необходимых товаров, а европейские епископы, так или иначе, но подчинялись Римскому Папе. И если из-за их фанатичных действий начнёт страдать торговля, то это многим не понравиться. А во-вторых: показывал, что православие намного предпочтительнее для мусульман в плане сотрудничества.

— ... поэтому, Великий султан, я хотел бы попросить тебя приютить в своей стране тех людей, которые вынуждены были покинуть свои дома и бежать от произвола католических священников. Поверь, в их лице ты получишь прекрасных строителей, корабелов, кузнецов и прочих искусных ремесленников...

— Воистину, если Аллах желает наказать человека, он лишает его разума! — изрёк султан.

Он просто не мог представить, что в Европе так бездарно раскидываются искусными мастерами.

— Но почему ты просишь за совершенно чужих тебе людей? — спросил Каит-Бай с подозрением.

— Великий султан, я проделал длинный путь и многое видел. Османские владения с каждый днём расширяются всё больше и больше. Они строят каменные города и крепости... Согласись, не будет ничего хорошего, если умелые мастера найдут себе пристанище в их землях...

Стоящий рядом с Каит-Баем советник согласно кивнул и, наклонившись, что-то негромко ему сказал.

— Я согласен с тобой, — ответил султан, выслушав своего советника. — Я так же доволен твоими подарками и рассказом. Сегодня можешь отдыхать после дороги. А завтра приглашаю тебя к себе во дворец...

— Разреши тогда, Великий султан, привести с собою посланника из Руси? Их правитель желает заключить с тобой договор о дружбе и сотрудничестве.

— Хорошо, приводи, — Каит-Бай сделал жест, означающий, что аудиенция закончена.

Руслан, приложив правую руку к груди, сделал лёгкий поклон и отправился в принадлежащие им дворы, которые купцы ЮАР специально выкупили под своё представительство. Там адмирал встретился с Фёдором Рыбкиным.

— Прости, дорогой, что давеча не поздравил тебя с новым званием, не до этого было.

— Да, ладно вам, Руслан Олегович, — махнул тот рукой. — Я же понимаю: прибытие, суета и прочие хлопоты. Как прошла встреча с султаном?

— Нормально. Завтра в гости во дворец пригласил... А ты как, посольство разместил?

— Да. Место всем нашлось. Сейчас повара готовят ужин для них... И для нас тоже.

— Ужин — это хорошо, — подмигнул Шамов. — А какими ещё новостями меня порадуешь?

— Нечем радовать, Руслан Олегович.

— А что так?

— Одну минуточку, — с этими словами флагман вышел из кабинета и вскоре вернулся в сопровождении четырёх матросов, которые несли большой макет, изображающий Суэцкий канал и акватории Средиземного и Красного морей.

— Красиво, — сказал Руслан, внимательно его рассмотрев.

— Только эта красота никому не нужна, товарищ адмирал.

— А чего так?

— Европейцы не хотят вкладываться в канал с неясными перспективами. Проще по старинке... Египтяне тоже не горят желанием. Кругом нищета, вспышки различных заболеваний, мор и восстания... Такое ощущение, что мамлюки и мусульманское духовенство живут одним днём, а завтра, хоть трава не расти... У нас даже рабы получают своевременно зарплату, и их никто не имеет право безнаказанно обидеть, а тут полный беспредел... Те, кто владеет землями, никаких налогов не платят...

— Как это — не платят? — удивился Руслан.

— Все хорошие земли высокопоставленные мамлюки и духовенство подгребли под себя. А они от налогов освобождены. Кроме этого, торговля тоже под ними... Откуда казне пополняться? Вот и обирают власти своё население да купцов иностранных. Местное купечество давно захирело.

— Да, уж, — покачал головой Руслан. — А мне показалось, что султан нуждается в людях...

— Совершенно верно, нуждается. Ибо одни мрут от эпидемий, другие бегут, куда глаза глядят. Селения пустеют... А тут ещё мусульманское духовенство вмешивается в работу врачей, что только усугубляет положение...

— Понятно, — покачал головой Руслан, продолжая разглядывать макет. — Но всё равно, попытаться стоит. Покажу я султану это творение.

— Покажите, — согласился Фёдор. — Только строить заводы в Египте бессмысленно... Во-первых: слишком затратно, а во-вторых: их в любой момент могут отнять. Как я понимаю, война в наши планы не входит?

— Правильно, понимаешь. Кстати, а что Каит-Бай в городе делает?

— Крепость собирается строить на месте разрушенного Александрийского маяка. Опасается угрозы с моря. Причём не только от османов, но и от европейцев тоже. Местные власти частенько иностранных купцов обижают. Они, естественно, жалуются своим правителям, а те устраивают демонстрацию силы в виде эскадры кораблей у побережья Александрии...

"Всё, как ТАМ", — хмыкнул про себя Руслан, а вслух спросил, — а как обстоят дела с покупкой невольников? В прошлый раз мне показалось слишком дорого...

— В среднем пятьдесят золотых или пятьсот серебряных лавров за невольника... Бывают дешевле, бывают дороже. Можно вообще обменом. Меха, что вы привезли, здесь в большой цене. Шкурка соболя, например, идёт один к одному...

— Ого! — удивился адмирал. — На шубу обычно уходит сорок шкурок. Получается, за одну шубу можно выменять сорок человек?

— Здесь шуб не носят, — улыбнулся Фёдор. — В основном накидки на плечи или меховые воротники да шапки... Но в целом выходит примерно так.

— Блин, теперь я начинаю опасаться, — посерьёзнел Руслан.

— Чего?

— У нас шкурок хватит на целую армию. Поэтому, усиль-ка ты охрану и прикажи о мехах вообще никому не болтать.

— Понял. Сделаю. Кстати, Руслан Олегович, здесь какой-то человек всё о нас выспрашивает. Говорит, что он посланник самого Римского Папы.

— Самого Папы?.. Короче, как появится, приведи его ко мне. Хочу побеседовать с этим посланником...

Не успел флагман ответить, как в дверь комнаты постучали, и вошёл дежурный матрос с докладом о том, что адмирала очень желает видеть некий Николо Томазо посланник из Рима.

— Во! Лёгок на помине, — усмехнулся Руслан. — А я, блин, только переоделся... Хотя... Обыщите его. Все режущие, колющие, огнестрельные и подозрительные предметы изъять и привести ко мне через пятнадцать минут.

— Есть, товарищ адмирал.

А товарищ адмирал по причине жары был одет в широкие цветастые шорты, белую футболку с изображением прыгающего тигра (личный герб Шамовых) и светлые кожаные шлёпанцы. Из украшений имел массивную золотую цепь с православным крестом, наручные часы в оправе и браслете из нержавейки, золотое обручальное кольцо и узорчатую золотую печатку с гравировкой в виде фамильного герба.

В отличие от адмирала, на Рыбкине красовался белый парадный мундир морского офицера.

Руслан, не переодеваясь, занял место в удобном плетёном кресле, стоящим спинкой к окошку, чтобы посланник не мог чётко видеть его лица. Фёдор встал у высокого столика справа от адмирала, облокотившись рукой о столешницу.

Вскоре в комнату вошёл красивый мужчина лет тридцати. Руслан сразу окрестил его "педиком". Длинные до плеч тёмные волосы, гладко выбритое лицо, ухоженные пальцы рук, на которых поблёскивали перстни, просторная долгополая одежда из дорогого материала — всё это говорило, что человек далеко не крестьянин.