Фолклендское коммандо

Все эти выстрелы были технически сложными, и требовали тщательной подготовки, особенно в отношении того, куда целиться первым, "штурманским" снарядом. Перенос огня с того места, где мы определено увидим падение снарядов на эти цели — особенно те, что в городе, был осторожным, очень напряженным переносом, с краткими обсуждениями, когда снаряды "терялись" в мертвых зонах. После того, как мы сообщали корректировку и ожидали выстрела, мы обсуждали все возможности и то, как мы будем приспосабливаться к следующему снаряду. Корабль докладывал "Выстрел" с указанием времени полета в секундах, которое Ник засекал, выкрикивая последние пять секунд до "Вспышки". Мы смотрели на цель только последние пять секунд, сохраняя концентрацию для того момента, когда это действительно имело значение.

В ту ночь мы хорошо отработали по радару и офицерским квартирам, используя уличные фонари, чтобы корректировать падение снарядов. Кварталы уличных фонарей то гасли, то снова загорались. Из карты городской электросети, которую я привез с собой с "Фирлесса", было неясно, произошло ли это из-за того что мы попали в подстанцию, или из-за запоздалой попытки аргентинцев выключить все огни, пока мы стреляли. Я не думаю, что мы с Ником обсуждали эту проблему. Если бы аргентинцы догадались, что этот обстрел управляется наблюдателями, мы оказались бы в большой беде, так как имелось лишь несколько мест, откуда это можно было делать.

Может быть, мы повредили электросеть, или было не так просто одним щелчком выключить все огни.... Может быть, их страх перед MI-6 или агентами специальных подразделений, проникающими в город под покровом темноты, заставил их отключить только те районы, по которым мы стреляли.. Все это было слишком сложно для того, чтобы беспокоиться об этом, поэтому мы не стали ничего обсуждать. Пока, как мы надеялись, мы оставались здесь незамеченными, нам нужно было сосредоточиться на вещах с которыми мы могли что-то сделать.

Нам удалось поджечь боеприпасы, сложенные вокруг 155-мм гаубицы. Они загорелись внезапно и очень ярким, яростным пламенем. В другой раз мы даже подожгли горючее, складированное на ипподроме.

На рассвете следующего дня, мы, как обычно, выползли на обычную проверку маскировки и заметили вертолет КВМС "Уэссекс-5", с трудом пробиравшийся вдоль края пролива Беркли. Он приблизился к нашей позиции и завис с подветренной стороны гребня. Это был еще один очень яркий ясный день, когда восходящее солнце постепенно укорачивало тени своим золотистым светом.

Пилот грохочущего вертолета был, по-видимому, тем самым маленьким бородатым флотским офицером Питером Мэнли, которого я встретил на борту "Сэра Ланселота" и который, как и обещал, в это прекрасное холодное утро собирался попытаться убить генерала Менендеса.

"Уэссекс" перевалил через вершину нашего хребта, затем спустился вниз, скрывшись в языке тумана, который простирался с запада хребта Бигля до реки Маррелл и висел над поверхности воды, как серый занавес высотой около 100 футов (прим. 30 м). Вертолет с грохотом подбирался к Порт-Стэнли все ближе и ближе. Мы с Ником затаили дыхание. Он завис над верхушкой зенитной установки "арджи", которую мы заметили накануне. Мне было интересно, есть ли у них часовой, который не спит и сколько времени им потребуется, чтобы вылезти из спальных мешков и взяться за оружие.

Борттехник (как я впоследствии узнал, это был тот самый старшина Боллз Бем) с громким треском выпустил первую ракету и направлял ее на цель, а Питер Мэнли удерживал машину в висении. Взрыв прогремел на верхнем этаже полицейского участка Стэнли, где, по слухам, находился Менендес.

"Уэссекс" продолжал висеть в воздухе, и старшина Боллз выпустил вторую ракету, направив ее в ту же цель. Сразу же после удара "Уэссекс" нырнул вправо и вниз, в туман, уходя прямо на север. Как только он исчез в тумане, зенитные орудия ожили и через несколько секунд ошеломленная тишина, в которой эхом отдались два ракетных взрыва, была прервана всеми зенитными орудиями в городе, которые палили нескольких минут. К счастью, на этот раз ни один из осколков этого фейерверка не пошел в нашу сторону, но мы на всякий случай опустили головы. Шум двигателей "Уэссекса" затих вдали на северо-западе.

Мы продолжали вести дневное наблюдение и управляли огнем в ночное время, пока не получили кодированное сообщение о том, что эскадрон "D" 22-го полка SAS вылетает на хребет Бигля, чтобы выполнить отвлекающую атаку в дополнение к основной. Десу и Тиму было поручено обезопасить и обозначить высадочную зону, а затем отвести эскадрон "D" обратно к нашей позиции. Мы с Ником будем заняты стрельбой. Это было настоящее облегчение — знать, что финал близок и нам предстоит сильно напрячься на нашем одиноком гребне.

Мы провели еще один день, страдая от головной боли, глядя в бинокль и телескоп. Всемирная служба новостей Би-би-си, которую мы слушали всякий раз, когда могли, собщала немногим больше чем "наши войска продолжают укреплять свои позиции и продвигать вперед технику. Оперативная группа продолжает обстреливать военные объекты." Это последнее предложение относилось к нашим усилиям и было немного странно слышать про них в мировых новостях.

Результаты ночной стрельбы были очень хорошими. 155-мм пушка разбита и опрокинута, бросая вызов целым дням усилий расчета, снова развернуть ее в нужную сторону. В крышах офицерских квартир виднелись огромные дыры, а большая радарная тарелка, обращенная к морю, которую я заметил за этими зданиями, направленными на юг, больше не была видна. (Через несколько месяцев, вернувшись в Англию, я присутствовал на разведывательном разборе в главном здании Министерства обороны в Уайтхолле. На цветном слайде, сделанном кем-то после взятия Стэнли, эта радарная тарелка была перевернута и разбита. Разведчики подтвердили, что мои предположения были, в целом, верны. Этот радар, вероятно, был использован при успешной атаке "Экзосета" на эсминец "Глэморган" в начале той недели).

Долгое дежурство Деса и Тима в зоне высадки было вознаграждено прибытием эскадрона "D" с целой горой снаряжения. Как Дес доложил нам, интересно было то, что основной частью их груза были длинные деревянные ящики с противотанковыми ракетами "Милан".

Они принесли печальную весть, что капитан Джон Гамильтон погиб, когда его патруль из четырех человек был обнаружен в ходе операции возле Порт-Говарда. Я познакомился с Джоном примерно за год до этого на курсах боевого выживания в Херефорде. Он очень любил горы и испытывал почти мистический интерес к исследованию внешних пределов своей выносливости. Он уже некоторое время жил по соседству со мной на "Интрепиде" и его спокойное чувство юмора и мягкие манеры помогали в те тревожные первые дни.

То, как он погиб, окруженный врагами, тяжело раненым прикрывая отход товарищей огнем, чтобы дать второму "блоку" (одна пара в патруле из четырех человек) и своему напарнику отойти, было полностью в характере этого человека. Как и все наши командиры, я долго и упорно размышлял о том, что мы можем сделать, если однажды наше патрулирование пойдет не так. Джон сделал то, на что, как я надеялся, у меня хватило бы мужества, если бы с нами случился кошмар обнаружения или засады. Он мне очень понравился.

Но эскадрон "D" принес нам еще более тревожные вести, проделав это в истинном стиле SAS.

Голос из темноты: "Привет парни, капитан Макманнерс здесь?"

А потом: "Привет Босс. Это тот, который Мясник с хребта Бигля?"

Мы не смеялись и как только новоприбывшие поняли, что мы понятия не имели, о чем они говорят, их смех прекратился. Это было хорошо, так как мы не стали бы долго это терпеть, если бы знали, о чем они говорят. Похоже, что в одну из предыдущих ночей снаряды с кораблей убили в городе нескольких мирных жителей. Информация была просто о том, что, возможно, двое из них были женщинами. Эта очень неприятная новость не была чем-то таким, над чем мы могли бы шутить, чтобы уменьшить ее влияние. Но, в равной степени, мы не могли ей позволить взять над нами верх, поэтому попытались просто забыть о ней. Кроме того, это могло быть и не совсем так.

На самом деле, как это не печально, все было правдой.

Вскоре было опубликовано аргентинское коммюнике:

"Коммюнике 150. Объединенный комитет Генерального штаба сообщает, что вчера, 11 июня 1982 года, английские войска начали сплошную бомбардировку города Пуэрто-Аргентино, в результате которой погибли две женщины в возрасте 46 и 30 лет и были ранены еще две женщины в возрасте 30 и 35 лет соответственно, а также двое мужчин в возрасте 32 и 35 лет. Все они жители островов (келперы), и были застигнуты врасплох в своих домах обстрелом из корабельной артиллерии.

В связи с этим событием Объединенный комитет Генерального штаба особо подчеркивает, что во время обстрелов корабельной артиллерией, производившихся английскими силами до настоящего времени, гражданское население, которое в данном случае стало приоритетной целью, никогда не подвергалось нападению. Необходимо отметить, что современные системы ведения огня, применяемые противником, а также его подготовка и опыт исключают возможность того, что произошедшее могло быть случайностью.

Это нападение, совершенное на ни в чем неповинных гражданских жителей города, а также нападение, совершенное английской авиацией на госпитальное судно "Байа Параисо", обращают серьезное внимание на проявляемое Великобританией неуважение к правам человека — отношение, которое не оставляет сомнение в том, что оно представляет собой оскорбление для западного мира.

Все вышесказанное находится в явном контрасте с действиями аргентинских войск, которые действовали на всем протяжении с максимальной сдержанностью и гуманностью, о чем свидетельствует тот факт, что они захватили острова не причинив потерь английским войскам и жителям, и не причинив ущерба их товарам и имуществу.

Коммюнике 153

Английские подразделения военно-морского флота нанесли следующие потери:

Убиты:

Сьюзен Уитли, возраст 30 лет — гражданка Великобритании.

Дорин Бонер, 46 лет — гражданка Мальвинских островов, родившаяся 24.10.35 г. Паспорт N323490

Ранены:

Мэри Гудвин, 82 года — гражданка Мальвинских островов — очень серьезно.

Вероника Фаулер, 38 лет, замужем, учительница, гражданка Великобритании, родившаяся в Шотландии, 18.10.44

Джон Фаулер, 39 лет, отец двоих детей, Рейчел, возрастом два года, и еще одного, недавно родившегося, тяжело ранен.

Стив Уитли, 35 лет, британский гражданин, суперинтендант образования, тяжело ранен.

Медицинские службы в этой зоне делают все возможное для спасения жизни четырех раненых.

Эти граждане, британцы и мальвинцы, убитые и раненые британским оружием — это те самые люди, которых британское правительство якобы защищает и оберегает, те, в чьих интересах, как оно говорит, ведет борьбу за эту землю, которую оно узурпировало и поэтому ему не принадлежащую."

На следующий день, 13 июля, было сделано заявление Министерства обороны:

"Аргентинские источники сообщают, что в ходе недавних боевых действий в районе Порт-Стэнли погибли два мирных жителя и еще четверо получили ранения. Мы не можем быть уверены в этих сообщениях, но, к сожалению, есть некоторые доказательства того, что они правдивы".

Поскольку я корректировал все обстрелы вокруг Порта-Стэнли, аэродрома и холмов к западу и северу, это определенно был один из "моих" снарядов, что сильно расстроило меня.

Это имело серьезные практические последствия. Когда мы получили эту новость — основанную только на одном предложении заявления МО, для меня на хребте Бигля не было возможности точно решить, в какую ночь произошла трагедия. Особенности нашего первого ночного обстрела (11-12 июня) казалось, делали это наиболее вероятным. Снаряды упали не там, где мы ожидали. И когда я приказал кораблю проверить их систему, они не могли найти никаких ошибок. Я "потерял" несколько снарядов в мертвых зонах. Они должны были упасть далеко от любых домов.

Но если трагедия произошла не в эту ночь, то я был крайне обеспокоен. Все остальные обстрелы, которые мы провели, казалось, прошли очень хорошо. Я просто не мог позволить себе никаких сомнений.

Как только закончились боевые действия, 148-я батарея должна была собраться на "Фирлесс". Сержант-майор нашей батареи, Джок Мальком, который был связным офицером на борту боевого корабля в ту, первую ночь, решил рассказать мне, что произошло. Он сказал, что когда система управления стрельбой была проверена, все было в порядке и они решили, что я ошибся. Тогда я сказал им, чтобы они проверили еще раз, и они зашли в тупик, все еще не в состоянии обнаружить ошибку. На этом этапе я задробил стрельбу и приказал им покинуть линию огня.

Артиллерийский расчет, обеспокоенный моей настойчивостью, на следующий день произвел полную проверку компьютеров и системы управления огнем. Они обнаружили небольшое отклонение на одном из радаров слежения, на маяке MIP, которое и должно было дать именно ту ошибку, которую я определил накануне вечером. Получить доказательство своей правоты после таких событий было слабым утешением, но я был очень благодарен, что мне это вообще сказали.

Такая комплексная проверка была невозможна в ночь обстрела. На линии огня, в нескольких милях от Порт-Стэнли, боевой корабль находился в пределах досягаемости наземных ПРК "Экзосет". (Позже, той же ночью, эсминец "Глэморган" был поражен одним из двух "Экзосет", запущенных из Стэнли, когда он шел коротким путем обратно к флоту). Весь экипаж корабля был полностью занят наведением и защитой корабля. Они находились более чем в ста милях от зоны безопасности оперативной группы и комплексной защиты эсминцами УРО и авианосцами. Эта проверка была добросовестностью экипажа, проверившего, несмотря на то, что они считали себя правыми, и обнаружившего ошибку, скрытую в сложной компьютерной системе.

Эта трагедия стала частью всеобъемлющей трагедии войны.

Наверху, на хребте Бигля, под пронизывающим ветром, этот кошмар казался еще одной трагедией, которую нужно было пережить. Подкрепление из SAS, только что прибывшее с "Сэра Ланселота", принесшее плохие новости, не сообщило никаких подробностей, кроме того, что двое, или возможно трое гражданских были убиты. Я слегка выругался. Затем продолжил свою работу. Это случилось, и я ничего не мог с этим поделать. Единственным выходом было сделать все возможное, чтобы покончить с этим жестоким делом как можно быстрее.

Позже вечером, один из командиров эскадрона "D" (какой-то официозный офицер или старший сержант) появился в темноте, желая, по какой-то причине, узнать почему у нас нет тылового охранения. Он лишь чудом избежал того, что его подстрелю я или Стив Хойланд — то самое охранение, о котором шла речь. Стив услышал раздраженный вопрос этого человека и прошипел, что тот был лишь в нескольких футах от того, чтобы на него не наступить. Я и Ник вели стрельбу и были не в самом лучше расположении духа. Мы сказали ему, чтобы он отвалил, и он отступил в некотором удивлении.