Третий шаг. Книга 5. Иллюзия реальности

— Уверяю, что со мной ухищрения вам не понадобятся. Будьте естественнее.

Рональд Грей прокашлялся.

— Хочу вам напомнить, что как один из высших руководителей Квартарского общества, вы имеете первую форму допуска к конфиденциальной информации, касающейся кадровой политики в Содружестве. В связи с этим я прошу вас, чтобы все, что здесь будет сказано, не покинуло стены этого помещения.

Ник Улин пожал плечами.

— Постараюсь не разглашать ваших секретов, — сказал с улыбкой, — но гарантии, как вы сами понимаете, дать не могу.

Рональд Грей удовлетворенно кивнул.

— Успехи вашей команды, о малой части которых я только что говорил, виднее на общем фоне работы экспедиции. Стратегия — прямолинейней некуда. Планы меняются через день. Прогнозирования никакого. Тупо вперед — и будь что будет.

— Тенденциозная, на мой взгляд, оценка. Как ни крути, но экспедицией собрано огромное количество сведений, представляющих большую научную ценность. Экология систем, основанных на отличных от земных полимерных молекулах... Даже одно объяснение факта многомиллиардного возраста Шара чего стоит... Нет, я не могу согласиться с вами.

— Да не соглашайтесь! Какой кровью даются эти ваши научные открытия?

— Насколько мне известно, трудности и неожиданности нам предсказывали с самого начала, еще до старта "Элеоноры". Тем не менее, с нами пока еще не произошло ничего фатального, если не считать гибели семи членов экспедиции.

— В том-то и дело, что пока! По моим представлениям — по чистой случайности. Моя профессиональная специализация — парирование внутренних угроз общественной безопасности. Снятие психологической напряженности, предотвращение террористических актов, саботажа и диверсий. Поскольку потенциально противодействуют мне люди, поведение которых моя служба за долгое время существования научилась прогнозировать, можно надеяться, что я оправдаю возложенные на меня надежды. Но как предугадать действия такого грозного противника, как Перворожденные, я не представляю. Не знаю, например, когда и с какой стороны к нам придет что-то вроде новой энтропийной волны. Могут ли подглядеть козыри Перворожденных прочие члены руководства экспедиции? Глядя на их поступки и слушая их рассуждения, крайне в этом сомневаюсь. Вскрыли три "ядра" и бросились, как малые дети, копаться внутри них. Я понимаю, что интересно. Понимаю, что полезно. Понимаю, что большой вклад в науку. Но мы, в конце концов, не академический институт, а космическая экспедиция, представляющая все человечество. Наше призвание — не мелкие открытия, которые можно спокойно сделать на любой обитаемой планете. Мы должны войти в контакт с Перворожденными. Понять, что представляет из себя Шар как таковой. Понять, наконец, что такое Медуза. Найти еще один, сверхзамаскированный объект Перворожденных — если есть два, почему бы не быть прочим?

Примерно такое же недоумение о работах экспедиции высказывал Алексей Сковородников, вспомнил Ник Улин. А вот о третьих объектах Рональд Грей говорит зря: месяц ищем, хватит уже.

— Возможно, кроме Шара и Медузы в этом районе космоса действительно есть что-то еще. Но мы этого не нашли. Значит, для нас его нет. А на нет — и суда нет, как говорит Сковородников. И не надо нагнетать страхи, чтобы сохранить связь с реальностью. Большинство душевных болезней возникает от чрезмерной мнительности. Я верну вам вашу страшилку в следующем виде. Возможно, это "что-то" сейчас находится на Центральной-2, в штаб-квартире вашего комитета. Ну и что? Пока оно не раскрыто, проще считать, чтобы не сойти с ума, что его нет.

— Напрасно вы доводите мою мысль до абсурда.

— Я лишь ставлю барьер на пути поиска новых и новых мнимых угроз.

— Но ведь я прав! Сегодня утром я в десятый, наверное, раз прогнал описание деятельности нашего капитана, Благова, через стандартные тесты, вот уж более века используемые кадровыми службами Галактического Содружества. Результат — твердый "неуд". Если в следующий полет Гиреева пойдет в чине старшего флотского офицера, то для Благова карьера в Межзвездном Флоте позорно завершена. Впредь он не получит согласия на занятие любой руководящей должности на Флоте.

Ник Улин улыбнулся, чтобы сбить лишнюю горячность собеседника, и сказал:

— Вы не замечаете, что мы говорим о разных вещах? Не понимаю, в чем вы упрекаете меня. Я позволил себе не согласиться с вашей крайне отрицательной оценкой. Но и не восхвалял качество руководства нашей экспедиции — не уверен, что другое начальство управляло бы лучше. А сейчас лишь предостерег вас от поиска черной кошки в темной комнате, когда ее там скорее всего нет.

— Извините, считайте, что я не упоминал о третьих объектах. Не будем отвлекаться. Неужели вы не видите, что Благов не справляется с обязанностями капитана? Вы же первым поняли, что в момент прорыва оболочки "ядра" с пятидесятьюпроцентной вероятностью возникает энтропийная волна. Своевременно предупредили об опасности. Пропустить мимо ушей ваше предупреждение — преступная халатность!

— Во-первых, я квартарец, и оценивать деятельность начальства — не моя стезя. Если мое руководство работает плохо, значит виноваты все, в том числе и я. Неточно информируем. Не горим на работе. Невовремя подсказываем, что необходимо сделать, и так далее. Таково устройство квартарского общества, и я, как народный трибун его, вобрал это простое положение в кровь и в плоть. Во-вторых, когда в первый раз прорывали оболочку "ядра", у меня была, считайте, всего лишь догадка. Подтверждающие расчеты появились позже, когда смогли исследовать свойства квантита в полевых условиях. Числовые значения — те же ваши пятьдесят процентов — определили еще позже. Да и то только в гипотетическом плане. Человек, как говорится, силен задним умом.

— Тем не менее, хороший руководитель на всякий случай эвакуировал бы лаборантов на звездолет.

Ник Улин неопределенно пожал плечами, то ли соглашаясь, то ли выражая сомнение.

Рональд Грей открыл одну из своих бутылочек, налил на донышко бокала какой-то бордовый, обладающий сложным цветочным ароматом напиток, со вкусом отпил глоток. Посидел немного, закатив глаза. Медленно заговорил:

— Я понимаю, что вы хотите сказать. От ошибок, мол, никто не застрахован, а все достижения человеческой мысли по достоинству могут быть оценены спустя долгие годы. Знаком я с подобной философией.

— А разве сие не так? Все фундаментальные открытия и изобретения в ретроспективе кажутся на удивление простыми. Колесо, например, — что может быть проще? Однако, насколько мне известно, в незапамятные времена люди на целом материке не увидели, что у колеса есть не только обод, но и ось. А в результате не догадались, что можно транспортировать тяжести не волоком, а на тележке. Алфавит, что позволяет записывать слова по буквам и выражать мысли практически любой сложности, — разве идея его сложна? Однако через сколько тысячелетий он превратился в доминирующую основу письменности, задавив множество других? Позиционная система записи чисел — единственная, которая позволяет реализовать универсальные арифметические алгоритмы счета. Однако очень даже не сразу она пробила себе дорогу.

— Ваши примеры убедительны... в общефилософском плане. К сожалению, касаются они особых случаев. А в повседневности, возможно, все не так. Давайте опустимся на нашу грешную землю. Приведите, если сможете, пример из нашей, экспедиционной жизни.

Ник Улин почувствовал, что Рональд Грей напрягся. Подкрадывается к своей главной цели разговора?

— Хорошо. Способ преодоления квантитной оболочки, предложенный Алексеем Сковородниковым. Идея — проще некуда. Лежит на поверхности. Многие, как мне известно, сокрушались, что подобная мысль не пришла им в голову.

— А могла прийти?

— Ну конечно! Но не пришла. Не додумались. И я не могу дать никаких гарантий, что смогли бы додуматься. Я также был удивлен, что сам прошел мимо подобной идеи, — Ник Улин посидел, подумал. Потом сказал: — Алексей дал не только идею, а... как бы сказать понятнее вам, без наших, квартарских терминов... он дал клише, пользуясь которым сейчас мы успешно преодолеваем очередные препоны, воздвигнутые хозяевами Шара.

— Поясните, пожалуйста, вашу мысль.

— Он подсказал общий принцип поиска обходных путей. Только благодаря его находке, вероятно, возникло предложение использовать узкочастотные устройства связи со сменой рабочей спектральной полосы сигнала. В иной обстановке, с иной историей общения с Шаром, я полагаю, нам было бы чрезвычайно трудно найти это решение.

— Гм... спорное утверждение.

— Отнюдь. Я озвучиваю лишь следствие общего правила: чтобы увидеть что-то новое, человек должен выбраться из пут привычных представлений. Чтобы прийти к гениальной догадке, он должен вначале создать внутри себя новый образ. Это азбучная истина науки о мышлении. Сковородников дал нам образ — "Перворожденный с малюсеньким щитом".

— Нечто подобное проповедуется в Ордене Третьей Силы. Слышали вы о нем?

— Немного. Мы на Квартаре перемалываем все течения мысли и духовные практики, культивируемые в Содружестве. Насколько мне известно, адепты Ордена научились довольно успешно использовать весьма специфическое психическое состояние человека, называемое атараксией. Это слово появилось в глубокой древности. Встречалось оно вам?

— Что-то припоминаю, но очень смутно.

— Атараксия означает бестревожность. Умиротворенность сознания. Освобождение от догматизма. Установление внутренней тишины, спокойствия. По этому поводу говорили еще как о впадении в нищету духа. К счастью или к сожалению, но последнее выражение не прижилось.

— Почему?

— Вероятно, слово "нищета" чересчур громкое. Да и наполняется, как правило, совсем иным смыслом. По моему мнению, это словосочетание возникло, — улыбнулся Ник Улин, — из того соображения, что все новые мысли, как говорит Яфет, человеку милостиво дарит Некто, притаившийся где-то сзади. Кто из людей ему симпатичен — тому дарится много, кто вызывает антипатию — тому мало что перепадает. Насколько правильно это утверждение, не могу сказать. Но как бы то ни было, чтобы творить, необходимо отвлечься от всех земных забот. Чтобы слышать Шепот Мироздания, нужна внутренняя тишина.

Рональд Грей хмыкнул и после продолжительной паузы сказал:

— Однако оставим высокие материи. Что вы можете сказать об Алексее Федоровиче Сковородникове? Вы с ним много общались.

— Хороший человек. Необычный

— И это все, что есть у вас сказать?

— Ну почему? О нем я могу говорить много. Начать с того, что у меня вызывает большее удивление, чем его присутствие в экспедиции, сам факт его оживления. По какой причине именно он возвращен к жизни, а не кто-то другой из миллиардов его современников? Да еще вопреки общей логике работ Яшарского института. Насколько мне известно, внесение даже малейших изменений в его производственный план влечет огромные трудности. Многие высокопоставленные ремитцы годами вымаливают включение в кандидаты на оживление своих ближайших умерших родственников. А тут — субъект далекого прошлого. Какую гигантскую работу пришлось проделать, чтобы установить его личностные данные!

— Результаты работы Института восстановления не пропадут. Со временем будут использованы при оживлении современников Сковородникова, а далее — их предшественников.

— Хорошо, не пропадут. Будут затребованы лет эдак... через сто или двести. Или еще позже — через тысячу, принимая во внимание колоссальный объем вычислений и количество кандидатур на воскрешение. Я не об этом. Я удивлен, почему счастливый жребий выпал именно ему. Он, кстати, выдал как-то одну простонародную приговорку, подходящую для образного комментирования моего удивления: просто так и прыщ не вскочит. Иными словами, за казалось бы дикой случайностью всегда стоит какая-то железная закономерность. У следствия не может не быть причины.

Рональд Грей отпил маленький глоток из бокала, погонял напиток во рту, с удовлетворением проглотил.

— Когда первые звездные экспедиции землян уходили в дальний космос для колонизации новых миров, зародился обычай брать с собой сосуд с землей родной планеты. В те времена, знаете ли, космические путешествия были окружены ореолом не только романтики, но и сентиментализма. Доставляли ли такой сосуд на Мериту, сохранившиеся архивы умалчивают. Однако разгребая завалы на главной площади Коранта, столицы сожженной планеты, сотрудники Яшарского института восстановления обнаружили чудом сохранившуюся урну с земной почвой. А внутри, среди случайных камушков и обрывков разложившихся корней земных растений нашли фрагмент человеческого черепа — теменной кости. По этому кусочку и был воскрешен Алексей Сковородников.

— То, что вы рассказали, интересно. Но, тем не менее, мое удивление остается при мне. Мало ли что археологические экспедиции находят каждый день.

— Тут особый случай, привлекший внимание и Месенна, и Лоркаса, и Синина, и прочих руководителей Института восстановления. Во-первых, находка была сделана на Мерите. Во-вторых, фрагмент кости не имел признаков тления.

— Не понял.

— Опуская несущественные детали скажу, что костный фрагмент приобрел такие физико-химические свойства, таким образом насытился солями, что мог бы лежать в земле еще неопределенно долгое время. Я знакомился с результатами специально проведенных исследований на этот счет. В нормальных условиях вероятность превращения человеческих тел или их фрагментов в нетленную органику оценивается как пренебрежимо малая величина. В старину бытовал обычай поклоняться останкам людей, мумифицированным естественным путем. Называть их святыми мощами.

Ник Улин терпеливо ждал продолжения и дождался. После очередного глотка и неспешного смакования напитка Рональд Грей, грустно вздохнув, вновь заговорил:

— Было и третье обстоятельство. ДНК-анализ показал, что фрагмент кости принадлежал человеку, которого можно отнести к предкам тех ремитцев, которых ныне отбирают для обучения магическому искусству. В чем именно заключаются эти особенности, моей службе не совсем понятно...

Слукавил Рональд Грей, и Ник Улин почувствовал это. Но такая ложь простительна. Даже в приватных разговорах один-на-один функционерам КЗЧ вменялось в обязанность заверять, что все, касающееся сущности магов и источников их сверхчеловеческих способностей, для них табу.

— В общем, нельзя было не среагировать на столько удивительных случайностей и не начать работы по воскрешению Сковородникова, ломая прежние планы. Причем решающим, по моим скромным умозаключениям, оказалось последнее обстоятельство — схожесть ДНК найденных останков с ремитскими.

Сказанное требовало обдумывания, и Рональд Грей сделал соответствующую паузу. Ник Улин знал, что меритские маги придавали огромную важность сотрудничеству с людьми, обладающими генетическими особенностями ремитцев. В Галактическом Содружестве таковых не было найдено более ни у кого. А тут, оказывается, у них под боком лежало то, что они давно искали... Такие находки не могут быть случайными!

— В наше время появились инструменты, позволяющие устанавливать историю любых предметов. Вы не пробовали проследить, как попали останки Сковородникова на Мериту? — спросил он.