Пятая книга

Еще одной новостью было то, что мы наконец назвали дату начала суда над Пилсудским. Ибо поначалу этому мешало то, что бывших панов президентов у нас имелось две штуки, и определить, является ли кто-нибудь из них настоящим, однозначно не получалось, ибо полицейские архивы с его описанием за время войны были утеряны. Для выяснения каких-то тонкостей этого вопроса в Польшу была командирована бригада от Алафузова, но она вместо внесения ясности вдруг неожиданно поймала там еще одного Пилсудского. В общем, мне надоела эта волынка, и я распорядился начинать суд, просто указав в документах, что подсудимый присутствует в трех экземплярах. Кстати, такое решение почему-то до глубины души потрясло в очередной раз гостящего на селигерском острове Никонова. В этот раз он решил с толком провести очередные две недели между порталами и захватил с собой армейский всеволновый приемник. Причем не наш, а американский! Ну совсем нет в человеке патриотизма, ей-богу. Ведь наш Р-250, пожалуй, даже получше будет! Правда, и заметно потяжелее, но ведь от портала до домика, где Петр Сергеевич поселился, было всего метров сто. В общем, теперь он по ночам в основном слушал радио, и, по словам находящихся при нем наших сотрудников, был буквально потрясен последними новостями. Мы же не очень-то говорили с ним на внешнеполитические темы, и, видимо, он по умолчанию считал, что у нас тут все примерно соответствует началу Первой Мировой в их мире.

Кроме Пилсудских, от краткого периода существования независимой Польши осталось еще и так называемое правительство в изгнании — то есть несколько не пойманных нами второстепенных чиновников сбежали в Швейцарию и там объявили себя этим самым. Наш МИД чисто формально, для галочки поинтересовался, как это следует понимать, в ответ на что Швейцария вдруг ни с того ни сего заявила, что готова нам это самозваное правительство выдать. Да на кой хрен оно нам сто раз упало, в конце-то концов! Однако перепуганное "правительство" где-то раздобыло рацию и обратилось к мировому сообществу с мольбой о спасении. Я позвонил дону Феде, и вскоре Испания заявила, что она готова принять гонимых и даже выделить им остров в Канарском архипелаге, площадью почти в десять квадратных километров, рядом с временно оккупированным англичанами островом Грасиаса. Испания гарантировала, что там изгнанников никто не тронет.

Двадцатого же мая произошло последнее крупное морское сражение явно идущей к концу войны. Англичане попытались выйти из Скапа-Флоу всем составом, причем на запад, то есть туда, где Макаров держал значительно меньшие силы, чем в Северном море. Однако в начале мая туда пошла мобильная группа с Тихого океана, достоверных сведений о которой у англов не было. А ведь она имела два не совсем обычных ракетных крейсера — они были вооружены крылатыми ракетами, пилотируемыми тэйсинтай. Их экипажи подали Макарову что-то вроде коллективного письма, где они объясняли, что дали клятву отдать жизнь во славу императора. Однако война идет к концу, а им до сих пор не было поставлено ни одной боевой задачи. И если задача так и не будет поставлена, то в первый же день мира летчики совершат сеппуку, потому что нарушить слово и продолжать жить после этого для японского офицера невозможно. Надо отдать должное Степану Осиповичу — он не стал переваливать на вышестоящих ответственность за такое решение, а своей властью приказал ракетным крейсерам японцев принимать участие в грядущем бою, о чем и сообщил Гоше как Верховному Главнокомандующему. В принципе я понимал японцев — два года готовились, наконец началась война, и тут такой облом! Но понимать — это еще не значит принять. Да если бы у меня случилась подобная неувязка, я бы, наверное, не меньше недели потом праздновал бы! Ничего не поделаешь, сказывается разница в менталитетах.

Англичане вышли в море, дождавшись нелетной погоды, что было явной ошибкой, потому как с ирландского берега мы все же поднимали разведчиков, и движение английских кораблей было вовремя замечено. Вторая ошибка англичан заключалась в том, что они считали максимальную дальность полета наших крылатых ракет равной шестидесяти километрам. В общем-то так оно и было, но пилотируемые ракеты японцев имели не твердотопливные, а пульсирующие воздушно-реактивные движки и могли пролететь втрое больше! Да и скорость они имели чуть повыше, и гексогена их ракеты содержали не триста кило, а полтонны...

В общем, англичане потеряли два линкора и три линейных крейсера, даже не войдя в соприкосновение с противником. И тогда они поступили так, как в том мире пытавшаяся летом четвертого года прорваться из осажденного Порт-Артура русская эскадра — повернули назад, несмотря на то, что потери никак нельзя было отнести к значительным. Да, все остальные корабли они сохранили, но неудачная попытка прорыва привела к такому падению морального духа личного состава, что английский флот так до конца войны и не предпринимал попыток покинуть свою базу.

И теперь впервые за последние двести лет англичане оказались воюющими с сильным противником в одиночку, без союзников, готовых во имя британских интересов посылать на смерть своих солдат.

Кроме всего прочего, это означало, что мне пора начинать делать практические выводы из общих соображений о роли монарха в жизни страны. Ведь он совсем не обязательно должен являться ее непосредственным руководителем! В идеале он вообще не должен принимать участия в повседневном управлении, оставляя за собой только функции символа державы, стоящего над ее политической и деловой элитой. Причем "стоять над" можно, например, как английская королева в том мире, умело пользуясь авторитетом королевской власти, тщательно культивируемым уже несколько столетий. Ну и тем, что у секретных служб теоретически не должно быть секретов от своего монарха.

В России, правда, до такого положения дел было еще далеко, и "стояние над" осуществлялось по временной схеме. Образно ее можно представить себе как вышку у края поля, на котором пасется элита. Вышка заканчивается площадкой, где восседает мудрый и добрый император с лавровой ветвью в одной руке и биноклем в другой. Рядом же стоит некто бородатый в зеркальных очках, в черном мундире и с крупнокалиберным пулеметом. Из его кармана торчит рация для связи с другими вышками, отличающимися только отсутствием на них императора и более простыми знаками отличия на мундирах пулеметчиков.

Так вот, до начала войны положение короля Эдуарда все-таки было куда ближе к первому варианту, чем ко второму. Но его новая любовница уже второй месяц потихоньку склоняла короля к мысли, что чрезвычайное положение, в котором оказалась Великобритания, требует чрезвычайных мер. Народ перестал верить политикам, и кто, кроме короля, теперь сможет сплотить вокруг себя нацию, без чего сейчас невозможно сохранить Британскую империю как таковую.

Так что сейчас очень многое зависело от позиции Пакса. Ведь он не мог не подозревать о наличии около короля моих агентов! А про леди Джейн, последнюю пассию Эдика, скорее всего знал наверняка. И я ждал, по какому из трех путей он пойдет. Будет ли он способствовать тому, чтобы Эдуард освободил трон для своего сына Георга? Или поможет королю произвести переворот, а потом станет при нем чем-то вроде серого кардинала? При Эдике это будет гораздо проще, чем при Георге, потому как компромата на действующего короля у Пакса наверняка вагон и маленькая тележка, а на его сына — в лучшем случае тонкая папка, да и то с чем-нибудь не очень важным. Ну, а еще директор МИ-6 мог придумать что-то, о чем я даже и не подозреваю, и попытаться воплотить это в жизнь. Впрочем, в любом случае Пакс вряд ли будет ставить на Черчилля — в последнее время авторитет премьера упал ниже плинтуса. И ладно там в результате неудачного хода войны, но ведь сейчас его обвиняли вообще во всех смертных грехах, в том числе и в присвоении контрабандной продовольственной помощи, тонким ручейком идущей через Ирландию. Хотя, конечно, тут Уинстон Рэндольфович сам виноват — ну кто его просил столь демонстративно жиреть в голодающей стране? И появляться на публике не только лоснясь от сытости, но и с сигарой, при этом благоухая коньяком, в то время как в Лондоне уже и махорка стала дефицитом, голуби куда-то пропали, и даже поголовье крыс заметно уменьшилось. А жаждущие потихоньку осваивали азы самогоноварения в домашних условиях.

Поэтому я не очень удивился радиограмме от Макарова, где он сообщал, что к его эскадре с востока приближается небольшая яхта, непрерывно морзящая на всех доступных ей частотах — "DUPA, DUPA, DUPA!". Этот сигнал, хоть и не использовался с японской войны, тем не менее присутствовал во флотских кодовых таблицах. Он означал, что передающих его нужно как можно быстрее доставить к высшему командованию. Подтвердив, что да, это действительно важно, я отправился обедать. По возвращении же из столовой меня ждала вторая радиограмма, где говорилось, что на яхте обнаружился сэр Артур Конан-Дойль, которой в полном соответствии как с инструкциями, так и со своими желаниями сейчас находится на борту палубной "Выхухоли", только что стартовавшей с "Сириуса" курсом на Гатчину с промежуточной посадкой в Данциге.

Глава 30

Пока Шерлок Холмс и доктор Ватсон в одном лице летели на восток, в Англии началась заварушка, чем-то напоминающая детектив. В три часа дня по питерскому времени король Эдик во главе двух гвардейских полков объявился в Лондоне и заявил, что в силу чрезвычайной ситуации, с которой нынешние властные структуры справиться не способны, он, Эдуард Седьмой, принимает на себя всю полноту власти. Премьер-министр Черчилль отправляется в отставку, а парламент — на каникулы до конца войны. В четыре пришла радиограмма от нашего лондонского резидента, что, по проверяемым в настоящее время сведениям, король отдал приказ об аресте Черчилля, но тот, не дожидаясь, пока его возьмут, застрелился. Наверное, подумалось мне, двумя выстрелами в затылок или еще каким-нибудь аналогичным способом. Увы, Уинстон Рэндольфович слишком много знал, и, скорее всего, не про Эдика, что вряд ли могло привести к такому финалу, а про Пакса. Даже жалко как-то немного стало, вот честное слово...

В семь вечера появились дополнительные сведения из Лондона, где подтверждалась смерть Черчилля и сообщалось о множественных арестах, в том числе и Робертсона, бывшего начальника Пакса. Ну, с этим-то как раз понятно, его никак нельзя было оставить на свободе, хоть он и не отличался особым умом. А без пятнадцати десять в Гатчине села "Выхухоль" с английским гостем.

Гоша, узнав про скорый прилет Конан-Дойля, сказал, что сам он к мне сегодня не поедет, потому как переговоры предполагаются неофициальные, так что я распорядился подать в свой кабинет ужин на двоих. Причем в расширенном ассортименте и обязательно с овсянкой, дабы гостю было из чего выбрать. Потом напомнил, чтобы в приемной были настороже и по возможности воспрепятствовали попыткам Светлой проникнуть в кабинет, но мне ответили, что сейчас она гуляет у пруда с Рексом, поэтому можно не волноваться. И хорошо, потому как она, видимо, под влиянием своего идеала, перестала запрыгивать ко мне на стол и гадить там на бумаги, но зато изобрела куда более интеллектуальное развлечение. Когда я завтракал, обедал или ужинал с гостями, она подходила к ним и начинала чрезвычайно жалобно мяукать — ну прямо как будто ее месяц вообще не кормили. И это при том, что она была весьма крупной кошкой, не с Рыжика, разумеется, но уж мелкой и тощей ее назвать никак не получалось. Как она ухитрялась изобразить на своей обожравшейся морде голодное выражение, мне было совершенно непонятно, но у нее это получалась мастерски. И при этом тварюшка бросала на меня испуганные взгляды, якобы страшась последующего наказания, но не в силах справиться с голодом. В общем, подрывала авторитет канцлера, как могла.

Конан-Дойль заметно постарел с нашей последней встречи, да и вообще выглядел довольно утомленным, но я даже не стал предлагать ему перенести встречу на утро.

— Господин Найденов, — сообщил он мне сразу, как только мы поздоровались, — по большому счету я здесь только для того, чтобы задать вам один-единственный вопрос. Ну и получить на него правдивый ответ, если можно.

— Вот как раз с этим не будет никаких трудностей, — заверил я гостя, — не люблю врать вообще, а уж уважаемым мной людям и подавно.

— Скажите, — заметно волнуясь, начал сэр Артур, — является ли вашей целью уничтожение Британской империи?

— Разумеется, нет, — даже слегка обиделся я, — это вы меня с кем-то перепутали. Мне всего лишь хочется свести к минимуму опасность, которую эта империя вот уже сто с лишним лет представляет для России. У меня есть мысли, как этого достичь, и, кроме того, я внимательно выслушаю и ваши соображения на эту тему. Но, может, сначала поужинаем?

Конан-Дойль с облегчением согласился, брезгливо отодвинул тарелку с овсянкой и приступил к поглощению бифштекса.

Когда с ужином было покончено, гость счел возможным поинтересоваться:

— Но все же, каких уступок вы собираетесь требовать от Великобритании? Ведь не обязательно прямо заявлять, что она должна прекратить свое существование, вполне достаточно будет, например, конфисковать весь ее флот и запретить строить новый.

— Мы не собираемся делать ничего подобного, — покачал головой я, — и даже не настаиваем на каких-либо ограничениях ваших военно-морских сил. Но давайте я сначала озвучу требования наших союзников? Итак, Японии кажется, что вы должны отказаться от Сингапура. Все равно вам его не удержать, крепость уже блокирована, и не с первого, так с пятого штурма японцы ее возьмут. Далее, необходимо провести широкие демократические преобразования в Южной Африке, вплоть до образования там автономных республик в границах, существовавших до вашей войны с бурами. Но эти территории могут оставаться вассалами британской короны. Как вы, наверное, уже догадались, это я вам изложил пожелания германской стороны. Ну, а Россия не будет настаивать даже на признании вашей страной независимости Ирландии, потому как уже признавших ее нам вполне достаточно. Но она потребует выдачи некоторых лиц, которые принимали корыстное участие в развязывании этой войны — раз, и позволяли себе финансировать наших внутренних врагов — два. Список не очень длинный, пока в нем только чуть больше трехсот человек, но не исключено, что по результатам их допросов он будет расширен.

— Простите, — несколько растерялся гость, — но такие вопросы я обсуждать не уполномочен...

— И не надо! — довольно резко ответил я. — В конце концов, если вам удастся на переговорах уболтать японцев про Сингапур, а немцев — насчет Южной Африки, мы протестовать не будем. Но то, что я сказал — это абсолютно не обсуждаемое условие. На сегодняшний день мы имеем почти две сотни тяжелых бомбардировщиков "Гриф". Каждый день московский авиазавод добавляет по одному, а с сентября их выпуск будет как минимум удвоен. И это не считая четырех "Выхухолей", ежедневно выпускаемых в Иркутске. Бомбы, как эфирные, так и обычные зажигательные и фугасные, производятся опережающими их расход темпами. И до тех пор, пока последний из указанных в списках людей не окажется у нас, на Англию с неба будут сыпаться бомбы. Год, два, десять — сколько понадобится! Кстати, у нас скоро начнутся испытания нового стратегического бомбардировщика, отличающегося от "Грифа" повышенными потолком и дальностью. С принятием его на вооружение в Англии не останется мест, недоступных для нашей авиации.