Книга 4. Оборотни Его Величества. Полнокружье

— Сударь Шантэль! Да пустите же, пиявка вы обмундированная! — послышался досадливый голос одной из самых обеспеченных женщин в мире, прорывающейся через невозмутимых гвардейцев лички.

— Ваше Величество, позвольте вас оставить.

Ученица и наставник встретились у кромки парка. Остановились в паре шагов друг от друга. Л"лэрд мог бы сказать многое, но уступил слово даме.

— Сударь, простите за всё, что я вам наговорила, — скороговоркой выпалила девушка, однако, её торопливость не раздражала, а показалась довольно милой.

Шантэль, собиравшийся извиниться первым, передумал.

— Принято. Но впредь лучше следите за речью, сударыня. Вам придётся налаживать отношения с более высокопоставленными особами, чем я, и гораздо более мнительными...

Чародейка заливисто рассмеялась, не дав договорить.

Над головами пронеслась серебристая тень. Аватар приземлился рядом с Шантэлем вне гвардейского оцепления и, бросив хмурый взгляд в сторону капитана, прижал к себе всхлипывающую Алессу. Кого-то в их компании явно не хватало.

— А где...

Девушка помотала головой и спрятала лицо на груди аватара. Тот недоумённо уставился на левую ладонь:

— Руна исчезла. Её руна...

Эльф не нашёл даже дежурных слов сочувствия для принцессы.

Вот какое чудо заставило Привратницу отпустить свою добычу.

Кому как не демону знать о правиле самопожертвования. И кому, как не демону, презирать добродетели смертных.

Одной тёмной тварью стало меньше в Сером Царствии. Но л"лэрд не был этому рад. Сущность отступницы оказалась равноценной заменой душе старого эльфа; ишицу знала, что ждёт её в Бездне, и, тем не менее, пожертвовала собой ради того, кто презирал её до последнего момента. До этого момента.

" — Ты не должен умирать. Я не хочу, чтобы росинка огорчалась.

— Я не позволю тебе огорчить росинку — запомни это."

Человечности в демоне оказалось намного больше, чем в иных людях с настоящей душой.

Видимо, те же мысли терзали Арвиэля. Только сударыня Трисса ничего не понимала, пристально вглядываясь в гору и шевеля губами. Это к лучшему. После, когда ситуация с храмом разрешится, ей всё объяснят в спокойной обстановке. В одном демон... демоница ошиблась. Чародейка очень огорчится.

— Сударыня, что вы делаете?

— Говорю с духами грунтовых вод, питающих Рассветный Каскад. Они слабы и не слишком смышлёны, однако в состоянии проверить погреб, а там увидим.

— Говорите? Ну-ну, — хмыкнул Стайн, подошедший вместе с провидицей и магистром Инэем. — Вы не сможете контролировать элементалей в храме, он защищён от магии "мёртвым" золотом.

Ведьма промолчала. Ей и не нужно было их контролировать.

— Предлагаю организовать группу и вернуться в храм! — во всеуслышание объявил архимаг. — Демон застал нас врасплох, но теперь он не устоит перед нашими экзорцистами. И, конечно, госпожа Хранительница должна присоединиться, чтобы заслуженно разделить победу.

— Согласен, — кивнул капитан лички.

— Храм в любой момент рухнет, и все, кто в нём будет находиться, погибнут, — сквозь зубы процедил аватар.

— Духи говорят, в винным бочках что-то бурлит, — сказала чародейка, но её проигнорировали.

— Арвиэль, ты с ночи твердишь, что храм вот-вот обрушится, но уже за полдень — и он стоит как стоял! — Его Величество, выбравшись из окружения, обернул ладонь вверх, так что обитель Иллиатара словно бы оказалась на ней, как на пьедестале...

...Шантэль оказался прав, вынудив императора отойти подальше — тряхнуло даже в парке. С веток посыпались целые сугробы, встревоженные птицы ринулись врассыпную, устроив невообразимый гвалт. Те, кто стоял у подножия Рассветной горы, попадали с ног. Нарастающий утробный гул заглушил людей и птиц.

Отчего-то храм не развалился на части, только большой колокол вылетел из барабана, вышибив купол. На какой-то момент белокаменное сооружение, в кратчайшие сроки выстроенное не магией, а сотнями усердных рук, застыло на краю пропасти. И рухнуло в Океан вместе с утёсом, на котором стояло.

Вот тогда верующие заголосили страшно, ещё не до конца понимая, что происходит, куда вдруг исчезла их бесценная святыня. А рокот не прекращался.

Первыми опомнились маги. Одной рукой схватив чету монархов, другой — их детей, Инэй исчез в зелёной вспышке. Через несколько мгновений появился снова, слегка запыхавшийся: быстрая телепортация сразу нескольких объектов отнимала больше сил, чем обычно.

— Л"лэрд? Трисса?

Огоньки порталов мигали тут и там. Объединившись, маги могли бы хоть попытаться что-то сделать, однако они спасали собственные шкуры, в лучшем случае, прихватив с собой пару-тройку людей. По идее, сильный колдун способен переместить до сотни попутчиков одновременно, но при этом они должны держаться за руки или некий предмет, который связывал бы их. Увы, снег и воздух не годились, а обезумевшие горожане метались в панике или просто орали.

— Духи меня слышат. Я смогу, — тихо, но уверенно сказала ведьма.

— Лучше заберите капитана Грома и кого-нибудь из лички, — ответил магистру Шантэль. — Я остаюсь с ученицей.

Инэй не стал терять времени. На сей раз император не ошибся в выборе придворного мага.

Рокот перешёл в невыносимый рёв. С вершины снег полз медленно, набирая скорость по мере движения. Не настолько высока была гора, чтобы обрушившаяся с неё лавина причинила серьёзный вред, но собравшихся внизу ждало нечто более страшное. Взрыв повредил всю водоносную систему, и река с грунтовыми ручьями устремилась вниз, мешаясь с камнями и снегом. Прямо на тысячи людей, не успевающих ни убежать, ни укрыться.

— Назад... назад... — на выдохе бормотала ученица, выставив руки перед собой, словно пыталась этим жестом остановить стихию.

Более сильные духи помогали ей, подпитывали, как могли, и она без остатка отдавала слабым их силу вместе с собственной. Элементали слышали ворожащую, но они наконец обрели свободу и просто не понимали, чем это плохо. Бурлящее месиво приближалось.

Часть людей осталась стоять на месте, видимо, сочтя оползень карой Господней или вовсе началом конца света, некоторые падали на колени, готовые покорно принять свою участь, но большинство бросилось в парк, и кабы не гвардейцы, окружившие гостя своего повелителя с ученицей, их бы просто растоптали. Стайн, как бы Шантэль его не критиковал, повёл себя благороднее коллег и, первой телепортировав провидицу, стал помогать Инэю. Кольцо гвардейцев таяло, лавина сметала кусты на подступах к Черногривке.

Ведьма колдовала, белея на глазах, с дрожащими пальцами, кажется, оставшись совсем без сил...

— Стоять! — Шантэль и не подозревал, что у тихой девушки может прорезаться командирский тон. За последние пару недель он узнавал в ней совершенно иного человека, словно раньше барышня искусно притворялась милой и уступчивой.

И река остановилась, обледенелой волной зависнув над парком.

А потом... Потом л"лэрд измарает не один десяток черновиков, пытаясь словами описать увиденное. Гора затряслась, не обрушиваясь; целые глыбы выворачивались из неё, застывая в самых причудливых позициях, чтобы дать реке ход к Океану. Ведьма дирижировала столь виртуозно, что со стороны могло показаться, будто каждый взмах даётся ей с лёгкостью, как если бы она руководила обычным оркестром. Уступ — посторонись, расселина — расширься, обледенелый камень закрепит временные берега. На глазах в считанные минуты менялся рельеф и уклон целого взгорья. Л"лэрд, за неполных два тысячелетия повидавший многое, с замиранием сердца следил за диковинным строительством, чего уж говорить о недолгоживущих...

Заключительный жест — толчок раскрытыми ладонями — и отмершая река потекла в Океан, извернувшись обратной волной. Впереди бежал жеребец с чёрной гривой, ведя за собой послушное стадо духов. Пролом закрывался, уступ наползал на уступ, возвращались на место камни, вновь обрастая снегом, пока гора не стала собою, почти первозданной. У Рассветного Каскада появился брат-близнец.

Ведьма действовала чисто по наитию, да и Шантэль не смог бы сказать, сколько разных сил подключила ученица, но эльфу показалось, что она исказила и само время. Лёгкие пути ждут. Готова.

Люди так устроены, что они с невероятной быстротой адаптируются к любым переменам. Только что готовые умирать, горожане возликовали и принялись обниматься с той же самоотдачей, с какой молили о спасении души. Архижрец Лаврентий, решивший реабилитироваться после бегства от демона и оставшийся с паствой, если только маги о нём попросту не забыли — случайно или намеренно, не растерялся:

— Внемлите, миряне! Иллиатар защитил своих детей! Славься, Созидатель!

— Иллиатар! Спаситель! Хвала Спасителю!

— Хранительница! Хранительница! — этот хор был немногим тише, чем славивший Бога.

— Ура ведьме! — тихонько поддержал Шантэль. — Сударыня, вы были бесподобны.

— Спасибо, — бледная до синевы ученица повалилась прямо к нему в руки.

— Что это было? Я не узнал даже вид магии, — ворчливо спросил Стайн, хотя поводов для недовольства не виделось.

— Это была Трисса Крутоярская! — нервно хохотнул магистр Инэй. — И, леший подери, на экзамене мой голос уже в её кармане.

Шантэль бережно прижал девушку к груди и зашагал прочь, не решаясь никому передоверить столь драгоценную ношу. Всё просто прекрасно, вот только буравящий между лопатками взгляд очень настораживал.

* * *

На далёком юге, в обледенелом храме Иллады, откуда сбежала наследница скадарского престола, по-прежнему царил полумрак, а Боги Линий играли в шахматы. Эта партия продолжалась уже полгода, и каждая фигурка на доске была кем-то из Серого Царствия смертных, важным для мира или же только разменной пешкой. Белая тура была особенно дорога Великой Кружевнице, к тому же лишь она в смертельной ситуации может совершить рокировку с королём, хотя Судьбе очень не хотелось жертвовать своим фаворитом. Привратница убрала руку от фигуры с загадочной снисходительной улыбкой. Бог Жизни, Весёлый Игрок, вгляделся в мраморную чашу, отразившую дом в небольшом городке.

— Чувствуешь, Вторая, в мире только что родилась новая жизнь. Ты готова плести её летопись?

— Конечно, — Кружевница вытряхнула из лопнувшей берестяной кружки моток белых ниток. Со временем цвет поменяется, и будет он тёмным или светлым, ярким или тусклым, зависит от девочки, чью крошечную головку уже покрывал пух пламенно-рыжих волос. А на кружке было вырезано: "Цельной души не собрать по крупицам. Чтоб душу иметь, с нею нужно родиться."

— Ты снова обманула меня, сестрица, — беззлобно укорила Привратница.

— Она сама сделала такой выбор, сестра, я ни при чём. Лишь намекнула, каким способом демон может получить душу. Правило самопожертвования заложено Творцом в основе всякого Мироздания. Одну душу можно обменять на другую, если они равноценны, и демоница не была уверена, что её очеловеченная сущность сгодится для обмена, тем не менее, рискнула.

— Да-да-да, правило самопожертвования непреложно с тех пор, как Иллиатар сказал о нём Эмилю Экзорцисту, и старец ценой своей чистой души выкупил у демонов грешников. И мы знаем, что Бездна недолго смогла удерживать святого, он выбрался и переродился. Демоница оказалась умной. Пусть теперь вкушает радости и тяготы мирской жизни, как сама хотела. Всё это очень трогательно, но загвоздка в том, что твой л"лэрд сам себе выкопал могилу. И я тут совершенно ни при чём.

Слишком часто Привратница закрывала глаза на то, что старшие братья и сёстры в наглую потворствуют своим любимчикам, не обращая внимания на мнение младшей. Пора показать им, что она не просто последняя из Богов Линий, а ещё и Смерть. А со Смертью нельзя шутить.

* * *

В суматохе никто не заметил, как невысокий взъерошенный парень оторвал опустевший взгляд от горсти пепла на снегу. Нырнув в воротник, обратился чёрно-бурой лисицей и потрусил в глубину парка, воя о чём-то своём, нелюдском.

ГЛАВА 17

Мокрые хлопья липли к голым ветвям; скапливаясь тяжёлыми варежками, они падали, тая в затопившей город слякоти. Из приоткрытого окна тянуло не свежестью, а промозглой холодной сыростью, пробирающей даже под тёплым одеялом, и доносились вялые нервные окрики извозчиков. Давно не случалось такой мерзкой погоды. Серым было всё: небо, снег, улица, люди. Триш видела лишь низкое грязное полотнище облаков за окном, но как-то непостижимо чувствовала настроение целого города, и на душе тоже сделалось серо и гадко.

— Сударь, закройте окно, пожалуйста.

В мутном свете волосы л"лэрда отливали пеплом... Ой, а он откуда взялся в спальне?! А-а, пускай и дальше снится...

"Сон" закрыл окно на задвижку и пересел из-за стола на табурет у кровати. Эльф выглядел так, словно не спал несколько суток, и строгий чёрный камзол без украшений невыгодно это подчёркивал, но рука, сжавшая кисть волшебницы, оказалась тёплой.

— Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, только устала почему-то... — в голову давешней лавиной хлынули воспоминания. Храм Иллиатара, взрыв, оползень, перекошенные лица людей, обречённых на смерть. Она повернула реку вспять — простой маг третьего уровня. Тогда, у подножия Рассветной горы, было не то, чтобы больно, скорее, неприятно и тревожно, будто вместе с силой чары высасывали из волшебницы жизнь. Потом наступила темнота... И это отвратительное утро... Хотелось солнца и весеннего тепла, чтобы трава зеленела, порхали бабочки, а л"лэрд нарядился поярче. Триш зажмурилась.

— Сударыня, прекратите! — резкий голос эльфа вернул в серую реальность. — Это ещё слишком сложно для вас.

— Что сложно? — девушка открыла глаза. Комнату заливал тёплый золотистый свет. Тучи приоткрыли кусочек ясного неба вместе с солнцем, жаль, ненадолго.

— Наступит время, когда вы сможете сами выбирать погоду по вкусу, а пока вам нужно отдыхать и набираться сил для экзамена.

— Я потеряла сознание?

— И на три дня приковали меня к своей постели, — с усмешкой посетовал сударь Шантэль.

— Какой ужас! Сударь, право, мне так неловко, — да, неловко, и вместе с этим приятно.

— Ну что вы. Нелёгкое это дело — горы двигать, даже для настоящей ведьмы, — мужчина вдруг наклонился и поцеловал девушку в лоб. — Словами не выразить, как я вами горжусь, моя дорогая.

Было бы неправдой сказать, что это стало неожиданностью. Напротив, Триш давно этого ждала.

— Кто-нибудь пострадал?

— Ни один человек, ни один иноверец, по крайней мере, физически. Только морально, особенно, потенциальный Глава Ковена. Маги теперь чуть ли не дерутся за зрительское место на вашем экзамене.

Что-то в словах царапало, но подёрнутая дымкой комната начала уплывать. Триш нашла в себе силы улыбнуться, после чего сладко зевнула.

— Это замечательно.

— Поспите ещё немного.

— Вам тоже не мешает отдохнуть.

— Да, конечно. Я велю, чтобы за вами присмотрели.

— Если Веррея будет сидеть тут, как привязанная, Лис меня убьёт, — уже засыпая, пробормотала Триш.