| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Эм-м-м... Элли, мы идем? — спросил я, уже не столь уверенный, что нам НАДО к селестинам.
— Угу, — отозвалась сердито Элли, не сводя глаз с Лерни, — Сейчасссс! Она это 'сейчас' настолько ласково произнесла, что я даже сочувствием к попавшему под горячую руку принцессы магу проникся.
— Йяй! А вот это было грубо, Ваше Высочество! — Дернулся чем-то обиженный Дорант, — Лерни, ну ты что, не видишь — девочка выросла!
Лер, закусив губу, отмахнулся. Они с Элли, как два кота по весне, стояли друг напротив друга, а селестин Мэйстирэ пожаловался, причем почему-то мне:
— Ну все, началось! Лорд Дарриэль, может вы их расцепите?
— А чем они сейчас заняты? — с долей интереса спросил я — так, скорее из вежливости.
— Да Лерни продавить пытается. А Эллени его в ответ эмоциями жмет, да так качественно! — Селестин улыбнулся и добавил, — И Дорант попал за компанию — полез посмотреть. Это для нас нормально, не удивляйтесь, лорд Дарриэль.
— А вы?..
— А я что, псих — к магистру в голову лезть? — еще шире заулыбался тот, и, подмигнув мне, обратился к Элли: — А вот Лерни проспорил, кстати! Дарриэль не читается. Только эмоции, а мысли — заблокированы наглухо!
6.05.15
— Да, Лер! Проспорил, — заулыбался Дорант.
Селестин, уже совсем белый, как снег, сердито дернул уголком рта.
— Сдаешься? — спросил его Дорант.
— Ла-а-а-адно, сдаюсь! — расслабился Лер и руки поднял.
— Вы еще и спорили на нас... — изумилась Элли, переводя дыхание.
И опять эти черноволосые эльфы по-очереди заговорили — один начинает, второй подхватывает, а третий заканчивает:
— Ну чем-то нужно было заняться — мы вас уже пол-года ждем...
— Как Дарриэль в Академии побывал, и брата своего принес...
— Так я домой телепортировался, и вас дожидался. Прикинул по времени отъезда из Столицы, и несколько дней запаса взял, — закончил Лерни.
Остальные двое селестинов, повернулись и пошли к шатру. Дорант что-то отчаянно жестикулировал руками, а Мэйстирэ ему кивал головой. У меня в висках начала пульсировать тупая боль. Кто-то упорно пытается читать?..
— Ле-е-ер-р-р-рни!!! — Прорычала принцесса, заметив мою гримасу, — Мы сейчас как возьмем, как развернемся и пойдем с Дарром обратно! А ты тут тихо будешь звереть от неудовлетворенного любопытства, согласен?!
Селестин, изобразив грустные собачьи глаза, кивнул. Боль тут же отпустила. Вот же бесы... И как с ними разговаривать?! Как вообще светлые с ними общаются? Записками?Элли с сочувствием на меня посмотрела и тихонечко прошептала:
— Сейчас у них чуть-чуть состояние стабилизируется после встречи, и легче пойдет. Не переживай так. Это из-за того, что они разом Тордена и младших 'словили'.
— Это ты вовремя предупредила, моё сокровище! Я уже думал, как бы от них удрать!
Элли, мягко пожав мою руку, которую так и не выпускала, успокоила меня:
— Не надо. Они сейчас обменяются впечатленимя — те двое, что у шатра, специально к нам не подходили — выровнять состояние встречающих, смотри сам, — предложила эльфийка.
Я и посмотрел, своим глазам не веря: по мере приближения к шатру менялась походка 'встречавших' нас селестинов, лица успокаивались и жесты становились плавнее.
Еще минута, в течении которой мы стояли чуть в сторонке, и Лерни, уже спокойно, с совершенно другими интонациями, обратился к нам:
— Элли, ты меня прости, ладно? Это я от вашего Тордена заразился наглостью. Очень напористый дроу.
Элли кивнула и показала пальцем на меня. Лер послушно принес и мне 'извинения':
— Дарр, ну ты теперь понял, почему я с тобой тогда не согласился при других эльфах общаться?
— Да понял уже, — я двольно раздраженно ответил селестину, — Мог сразу сказать?
— Ну так было бы не интересно, — чуть-чуть, уголками тонких губ улыбнулся Лерни, — И ты бы сюда не пошел тогда, так?
— Вынужден признать — да, не пошел бы.
Лерни, широко улыбаясь, развел руками, а Мейсрирэ, бросив полный укора взгляд на Лерни, откинул плотный полог, и мы, нагнув головы, зашли в уютный шатер, в центре которого тлели угли в металлической чаше, распространяя нежный и легкий аромат благовоний. Уселись на расстеленный ковер, а Элли еще и пару нарядных, но жестких и тяжелых подушек подгребла к себе под локоть. Мэйстирэ, повозившись у жаровни, разлил ароматного травяного настоя и раздал чашки — сначала мне и принцессе, а потом своим. Та пара селестинов, что не представилась, в шатер не входила. Заметив мой пристальный взгляд, Лер пояснил спокойно:
— Те двое пошли с охраной границ договариваться, что бы нас на закате пропустили. Мы-то спокойно ходим, а вот вас не пустят Стражи леса, если не предупредить. Ну и вам придется что-то оставить им в подарок, думайте — что.
Элли, вальяжно, как кошка, устроившаяся на подушках, указала на бантик-ленточку на своем ботинке, пояснив мне:
— Стражи эмоциями питаются. Мало с ними договориться, нужно еще и 'покормить' вкусненьким. А вкусное для них — эмоции.
— Ты точно первый раз у селестинов? — спросил я.
Элли кивнула. И начала отрезать кинжалом кусочек затрепанного бантика.
— Она от меня о стражах знает, Дарр. Я ей в детстве про них часто рассказывал, — отозвался Лерни, — А что ты можешь предложить им?
— Это должна быть памятная вещица. Не важен размер, важно, что бы с ней были связаны какие-то воспоминания. И лучше — очень хорошие, — встрял Дорант.
Я задумался. И посмотрел на перчатки. Их мне старший брат подарил. А с другой стороны... Хорошие эмоции? Тогда у меня есть только то, что связанно с Элли. Селестины следили за мной, замерев. Чуть грустно улыбнувшись, полез за пазуху и вытащил медальон — невзрачный серебряный медальон-тайник на крепком кожаном шнурке. Обычная безделушка, в каких обычно хранят локон любимой, портрет или еще что-то подобно-сантиментальное. Подцепив ногтем замочек, открыл и бережно вытряхнул на ладонь маленький белый цветочек с острыми лепестками — звездоцвет. И кусочек тонкой серебристой ленточки. Элли, замерев, подняла на меня мерцающие золотым и зеленым глаза. Лерни, сглотнув комок в горле, отвернулся, не в силах справится с нахлынувшими эмоциями.
— Дарриэль... Оставь цветок. Достаточно ленточки. Так ты навредишь стражу, не надо! — пробормотал Мэйстирэ севшим голосом.
Я на них не смотрел. Даже замечать селестинов перестал. Все вдруг стало не важным, мелким в сравнении с тем, что я видел перед собой. Глаза моей эльфийки. И целый мир в них. Элли встала с подушек и подобралась, не сводя взгяда с моей ладони. Протянув руку, нежно, как хрупкой снежинки, коснулась цветка, провела пальцами по моей ладони. Селестины, мелькнув тенями на переферии зрения, ушли. Прошелестев, раздвинулся и закрылся плотный полог шатра, отсекая який свет первого летнего дня.
— Дарр, — прошептала девушка, — Это... Самое хорошее воспоминание?
Я кивнул, глядя на цветок. Не подымая глаз — боясь посмотреть на неё, как ночная птица на солнце...
— Да. Тот день, когда я понял, что мы теперь можем быть вместе, Элли. Когда я впервые взял тебя за руку.
— В тот день я вела себя ужасно, Дарр! Как капризная избалованная девчонка, — еще тише прошептала она.
А я улыбнулся широко и тряхнул головой, глядя на хрупкий цветок. Белая звездочка на моей черной, как уголь, ладони. Зачарованный, он не завянет и тысячелетия спустя. Да, он не больше не пахнет, и один из лепесточков был смят — это я его неаккуратно подхватил, вытаскивая украшения из перепутанных волос крепко спящей эльфийки. Я не понимал тогда — почему поддался порыву и спрятал этот цветок в найденый в секретере её комнаты медальон...
— Именно, как девчонка — маленькая, смешная... Но в тот день, впервые за долгие годы я был спокоен за тебя, понимаешь?Элли, бережно взяла с моей ладони звездоцвет и убрала его обратно в раскрытый медальон, погладив пальцем, будто крошечное живое существо.
— Кажется, понимаю, Дарр...
Она взяла неказистое, но драгоценное для меня украшение, села рядом и надела мне его обратно на шею. Так осторожно и робко коснувшись моих волос, что я закрыл глаза, вздрогнув. Поймал её ладошки, замершие, едва коснувшись, на моих плечах, и сжал их.
— А ты понимаешь, что я две сотни лет мечтал быть рядом с тобой, маленькая моя принцесса? Как наваждение, как сон о сне, как болезнь — желание быть рядом. И тут ты — со мной. Живая, настоящая, — усмехнулся я, не открывая глаз, — Сердитая, взбалмошная, разобиженная, и упрямая до невозможного. Я с ужасом ждал, что ты сломаешься, что сорвешься и пошлешь меня и телепортируешься куда-нибудь к бесам на именины...
Элли тихо рассмеялась и уткнулась носом мне в шею. И уже от туда с неверояным ехидством произнесла тихонечко:
— Сначала я была слишком зла и обиженна, что бы соображать! Потом вообще-то я так и собиралась сделать, но решила, что ты меня, как кутенка скрутишь, прежде чем я смогу куда-то перенестись, — я кивнул — сам видел, как принцесса, зло сощурившись, явно раздумывала — куда сбежать, — А потом... А потом я повзрослела, наверное. Ну и не хотелось уже никуда. Без тебя.
— Дарр, — позвала она, — Я...
Я быстро приложил пальцы к её губам и предупредил, прижавшись щекой к теплой, пахнущей солнцем и лесом золотистой макушке:
— Тшшш... Не надо, не говори, моё сокровище, я знаю это. И я — тоже...
Элли кивнула и обратно носом зарылась в мои волосы, растрепавшиеся во время бега по лесу. Я прикрыл глаза, наслаждаясь столь редким для нас с ней моментом тишины.Селестины, отделенные от нас лишь тканью шатра, хранили молчание. Оно и понятно — для них естественнее обмен мыслями и эмоциями напрямую. Наверное, это довольно удобно.
Глава 18.
Когда селестины повели нас к границе, я, к стыду своему, был вынужден признать, что очень мало знаю собственно о 'Темном Лесе' и его обитателях. Впрочем, как и все дроу. Слухи, версии, предположения... Знал, что вдоль всей границы леса селестинов, как пограничные столбы, растут Черные Дубы, что ближе, чем на восемь сотен шагов к Границе приблизится проблематично, а ближе — опасно для разума... Не разу еще меня судьба сюда не заносила, и я, как и все, мог только строить версии по поводу природы Границы селестинов. Мы искали артефакты, скрытые заставы с прячущимися там магами-ментальщиками, природные источники 'безумия'... А на деле Стражами Темного Леса оказались те самые гигантские Черные Дубы, росшие, со слов Лерни, на расстоянии ровно в триста шагов друг от друга. Эти исполины возвышались над густой зеленой дубравой подобно шпилям господского замка над городом, приковывая взгляды и заставляя невольно сбавлять шаг, рассматривая древних красавцев, вызывая трепет и уважение одним своим видом даже издали. Словно живой строй стражников в тяжелой броне, эти исполины уже много тысячелетий стояли вдоль всей границы Темного Леса. Когда только селестины отселились сюда, начав осваивать эту часть Эльфийского леса, их маги заметили, что рядом с Черными Дубами все живые существа начинают нервничать, и даже полу-разумные бестии обходили небольшую рощу на 'Пятачке' стороной, избегая Темный Лес. Века экспериментов, магических изменений и вот — Граница, вселяющая ужас во всех носителей разума. Вдоль границы не росли другие деревья, и только приземистый самшит и густые заросли ежевики заполняли пространство между дубами, да и они стелились, жались к земле, словно тайком тут росли, радуясь, что на них не обращают внимание грозные хозяева этих мест. Много было желающих нарезать для поделок тысячелетнего самшита, или полакомится той еживичкой... Все потом в лечебнице годами нервы лечили... Некоторым даже это удалось. В смысле, нервы вылечить... Даже сейчас иногда находятся смельчаки — чаще всего лесные эльфы по юности на спор пытаются принести ежевики с Границы Темного Леса, считая это за подвиг. Иногда их тела находят, но чаше всего — нет. Животные, что живут вдоль границ, быстро сообразили, что тот, кто идет, озираясь к этим зарослям, обратно уже бежит не разбирая дороги и с диким воплем, в котором уже нет ничего от опасного разумного двуногого, и бегут они до тех пор, пока не падают без сил, становясь законной добычей обитателей леса.
Обычно Черные Дубы не вырастают выше своих собратьев, заполняя собой овраги и неглубоки распадки, их много в лесах дроу, да и в Светлом лесу их можно найти, если хорошенько поискать. Но то обычные растения, не обладающие такими свойствами, как Стражи. Их пугающие, мрачное название дало им сочетание темно-серых, почти черных стволов и темной глянцевой листвы с острыми уголками. Высшие эльфы вообще довольно незатейливо называют растения, просто языки их таковы, что звучит это для людей загадочно. Морн Дорон. Черный дуб.
Мы подходили к границе и я на своей шкуре ощущал — какого это, быть маленьким муравьем, которого разглядывает огромный великан. Без злобы, без ненависти. Ждет и разгялывает. Не глазами, нет. Но чувствовалось это так, будто они на нас смотрели. Два молчаливых селестина, что до того нас встречали у шатра, теперь стояли между двумя черными великанами, поджидая нас. Быстро прикинул высоту дубов... Получается, что широко и вольно разросшиеся макушки, сросшиеся в вышине над проходами, вознеслись над землей на высоту около двухсот футов! Не всякий замок так высоко строится! И словно в подтверждение моих мыслей шедшая рядом со мной Элли благоговейно прошептала:
— У нас центральный шпиль на Академии такой же высоты...
— А замок Военной Академии почти вдвое ниже... — согласился я, невольно понизив голос.
08.05.15
— Неверояно! Лерни, они продолжают расти всю свою жизнь? Ведь дубы растут только первые лет пятьдесят-сто. А эти? — тут же накинулась на друга принцесса с расспросами.
Лерни, шедший на несколько шагов впереди, бросил через плечо:
— Всю свою жизнь, но довольно медленно. Когда их только пересадили — намучались с ними, пока не поняли — что им надо. Потом, лет уже через пятьсот они стали самостоятельными. И тысяч десять, как обрели свой... пусть будет — 'разум'. Ну вы сами, наверное, уже почувствовали их внимание...
— Раз болтать начали, то точно почувствовали, — отозвался шедший слева от нас с принцессой Мэйстирэ.
Дорант, шедший справа, подмигнул нам и спросил:
— Как ощущения?
— Как будто я ма-а-аленькакя лягушечка, а меня сейчас будут изучать шальные первогодки-целители... — шепотом выдала принцесса с лукавой улыбкой, — Новое и необычное чувство. А у тебя как, Дарр?
— Как перед табуном чужих кошмаров. И вроде бы они сыты, и вроде бы не должны бросится, и табунщики — рядом, и опасности нет, а что-то свербит...
Селестины хором прыснули, а Лерни затребовал 'поделится впечатлением', но Элли не согласилась пустить его в свой разум, предложив развивать загибающуюся без подкормки фантазию. Лер грустно вздохнул и на меня умоляюще уставился. Никак не сдается этот мозгоправ — все норовит меня прочитать, но уже осторожнее, чем вначале. Но и эти осторожные вмешательства заметны — будто волосы на затылке прохладный ветерок перебирает. Пойманый на этом Лер лишь руками разводит и извиняется искренне. До следующего раза.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
