Но я лишь отмахнулся:
— Если бы каждый из нас делал то, что должен был, мы бы все вернулись даже не поцарапанные.
— Какой ты простой. Думаешь, так легко? Отдал приказы, и все само собой сложится? Иногда нужно действовать по ситуации...
— Из-за того, что кое-кто действовал по ситуации, и начались все проблемы!
Анко с небольшого замаха влепила мне пощечину. Я напрягся, отвечая ей злым презрительным взглядом.
— Она написала рапорт, Като. Мне тоже предстоит его написать. И от этого может зависеть, станешь ты тюнином или нет. Что я должна написать?
— Что должна, то и пиши.
Мы еще несколько секунд играли в гляделки, но Анко первая отвела взгляд. Что-то я ее не узнаю.
— Като. Есть еще кое-что, что я должна рассказать, — и, едва сдерживая раздражение, добавила, — и это единственное, что сейчас тебя спасает.
Хмыкаю в ответ:
— И за что мне такая честь? За какие заслуги?
Анко чуть дернулась — было видно, что она напряжена.
— Ты знаешь, что бой между Наруто и Шукаку проходил почти в самом городе.
Я молча ждал продолжения, но болезненная игла понимания уже ударила в затылок.
— Несколько воздушных ударов попали прямо по домам. Один из них — в твой дом.
Я чувствовал, как из груди выходит воздух, но не мог сделать новый вдох. Неужели... только не это...
— Кто? — выдохнул я остатки воздуха, боясь услышать ответ.
— Никто, Като. Никто не выжил.
Я закрыл глаза, пытаясь осознать это. Разум никак не хотел принимать эту мысль, отгонял ее. Пытался вывернуться. Пытался найти лазейку, чтобы защититься от боли. От мысли "кто они мне?" стало тошно, противно от самого себя. С этими людьми я прожил десяток лет. Они считали меня частью своей семьи. Мы справляли мои дни рождения. И пусть для меня все это было немного натужно, но это была моя семья. Я называл свою маму — мамой, а папу — папой. А от братика порой был в восторге. И вот теперь... Их больше нет... Их больше нет...
— Като?
— Извини, ты можешь оставить меня одного?
Девушка поднялась, немного рассеяно отступив к дверям, через силу улыбнулась:
— И не вздумай сбегать. Не хочу ловить тебя по деревне и...
Я покачал головой:
— Не вовремя, Анко. Мне не до шуток.
— Да, ты прав, извини, — девушка еще немного помялась у дверей, сказав напоследок, — скоро состоятся общие похороны всех погибших.
Я машинально кивнул, отвернувшись к окну. Весь оставшийся день я так и просидел, переваривая эту мысль.
* * *
Сарутоби Хирузен не сразу смог участвовать в совете деревни. Сейчас он передвигался только в коляске, которою толкал Шикаку Нара. Остальные члены совета уже ждали их, что-то обсуждая между собой. Когда Хирузен и Шикаку зашли в комнату, они замолчали. Первым отозвался Хомура:
— Я рад, что Сандайме Хокаге все же сумел почтить нас своим присутствием.
Шикаку напрягся. Он не всегда понимал, когда Митокаду Хомура говорил серьезно, а когда отпускал неуместные шутки в сторону других. Да, Хокаге был когда-то его напарником по команде, но это был уже перебор.
— Мне не до твоих обычных любезностей, Хомура, — спокойно ответил Хирузен, — я и так прекрасно понимаю, что больше не могу быть Хокаге. И это собрание созвано только для того, чтобы выбрать кандидата на пост Годайме Хокаге.
Хирузен кивнул Шикаку, и тот сел на свое место. Он был самым молодым членом совета Конохи, но это еще не значит, что самым малозначимым.
— Кандидатов не так много, — то ли ответила, то ли перешла к сути Кохару, — среди ныне живущих мне не известно дзенинов, готовых занять этот пост.
— А как же Хатаке Какаши? — сразу вставил Шикаку. — Он унаследовал волю огня у четвертого Хокаге и является одним из сильнейших дзенинов Конохи.
Между Шикаку, Хомурой и Кохару завязалось вялое обсуждение. Хирузен и Данзо встретились взглядами. Орочимару. Как же не вовремя. Данзо уже строил планы, связанные с операцией, которою должен был провести отшельник пути змея. У него были глаза Шаринган. Но плоть первого, так ему необходимая, все еще находилась у Орочимару. Сейчас Данзо куда больше занимала мысль о том, где именно искать главную нору змеи, чем выбор пятого Хокаге. Он сам был еще слишком слаб для занятия этой должности, хотя это и входило в его планы в дальнейшем. А ставить на пост молодого и недостаточно опытного Хатаке? Хирузен все равно не даст ученику четвертого попасть под влияние Данзо. Да и сам Какаши был неглуп — не обладал достаточной дальновидностью, но все же неглуп.
— Думаю, сам Орочимару подсказал нам возможных кандидатов, — сказал Хирузен. — Пусть они и не являются синоби Конохи.
Советники сразу замолчали. Они так обсуждали Хатаке, будто их мнение действительно было решающим. Нет, Третий был по-прежнему жив, а они могли лишь согласиться с ним или оспорить его мнение.
— Кого ты имеешь в виду? — спросил в ответ Данзо.
— Сеннинов.
Хомура и Кохару переглянулись, и Кохару уточнила:
— Джирайя сейчас в Конохе. Он помогал защищать деревню.
— Джирайя — хороший человек, — ответил Хирузен, — но не тот, кто может носить титул Хокаге.
— Ты хочешь сделать Сенджу Тсунаде Хокаге? — спросил Данзо.
— Ты не против? — спросил в ответ Хирузен.
Данзо кивнул. Этот вопрос его сейчас мало интересовал, и Хирузен, возможно, успел хорошо обдумать этот вопрос.
— Я согласен с кандидатурой Сенджу Тсунаде, — поднял руку он.
— Поддерживаю, — так же поднял руку Шикаку.
— Поддерживаю, — поднял руку и Хирузен.
Хомура и Кохару вновь переглянулись. Выбора им уже не оставляли.
— Большинством голосов Сенджу Тсунаде выбрана Годайме Хокаге Кохо, — заключил Данзо. — Как нам ее найти?
— Думаю, с этой задачей справится Джирайя, — ответил Хирузен. — Есть ли еще важные вопросы?
— Есть, — кивнул Данзо, — твое желание помириться с Суной мне понятно. Но вот отдавать обратно джинчуурики однохвостого? Не считаю, что это разумно.
— Если мы этого не сделаем, союза не будет. Возможно, будет уже настоящая война. При таком исходе Казекаге, где бы он сейчас ни был, наверняка попытается использовать Шукаку. Снова воевать в собственной деревне у меня нет никакого желания.
Хокаге поддержал и Нара:
— Мы все равно не сможем, просто не успеем использовать силу Шукаку. Нам этого не позволят.
Данзо покачал головой.
— Успеем. И всем вокруг вовсе не обязательно об этом знать. Если вы сможете выбить у Суны отсрочку с возвращением джинчуурики, я все подготовлю.
— Это опасно, Данзо, — напомнил Хирузен.
— Я знаю. Не беспокойтесь об этом.
После недолгого молчания, Хирузен кивнул.
— Хорошо, сделай то, что сочтешь нужным. Но не рискуй, я тебя прошу.
— Я не поставлю Коноху под удар, Хирузен, обещаю.
— Что же. На этом собрание закончено.
Глава 51
На выходе из госпиталя меня встретил Хатаке Какаши. Точнее, он просто разговаривал о чем-то с врачом, а я проходил мимо, когда дзенин окликнул меня.
— Эм, Като.
— Какаши-сан? — я вопросительно посмотрел на него.
— Ты выписался?
Киваю, указывая на перебинтованную руку, висящую в перевязи:
— Да, придется еще поносить повязку, но в остальном я здоров.
Он смерил меня взглядом и хмыкнул, предложив:
— У меня есть для тебя небольшая работка. Вернее, не совсем для тебя, конечно, но больше предложить некому.
— Не думаю, что я сейчас способен работать.
— Эм, да, конечно, — кивает одноглазый. — Вообще-то будет достаточно, если ты можешь ходить.
Подхожу к нему — не сказать, что есть желание, но это лучше, чем идти к руинам собственного дома.
— Что нужно сделать?
— Мне нужно отвести Темари Сунахаму на место встречи с людьми Песка. Передача заложника. Наруто и Сакура здесь — они были ранены в бою. Кроме меня и Саске, идет еще Рок Ли, но нужен четвертый для полной команды. Прогуляемся?
— Это будет увеселительная прогулка? — саркастически спросил я.
Но Какаши кивнул:
— Эм, почти. Суна сдалась, они хотят договориться о мире. Но сначала просят вернуть им пленника. Так что... составишь компанию?
— Да, когда?
На рассвете мы стояли у главных ворот Конохи. Троица тюнинов привели Темари, передали Какаши в руки ее веер, коротко переговорили о чем-то. Саске задумчиво смотрел в небо и на разговоры был не настроен. Рок Ли терся неподалеку, но меня как будто бы сторонился. Наконец с Темари сняли наручники, и мы двинулись в путь. К вечеру должны были встретиться с группой синоби Суны, уже ожидавшей нас. Девушка посмотрела на меня, криво ухмыльнувшись.
— Какой позор, дали инвалида в сопровождение.
Я нахмурился. Было желание вдарить ей, а вот на словесную перепалку я был совершенно не настроен.
— Лучше замолкни, — вставил свое слово Саске, — ты никому из нас не ровня, если на то пошло.
— Саске, будь сдержаннее, — попросил его Ли.
— С чего бы вдруг? Они атаковали нашу деревню и проиграли. А мы теперь нянчимся со слабаками.
Подошедший Какаши немного остудил его:
— Эм, Саске, спокойнее. Она — знак соблюдения нового союза с Суной. Союза в нашу пользу, так что успокойся.
Учиха хмыкнул, отвернувшись в сторону, но замолчал. Так мы и шли молча, в тишине. На мне была обычная одежда синоби: синие штаны и рубашка, которые плохо смотрелись без жилета. Но костюм надевать не хотелось. В тишине прошла половина дня. Мы остановились на обед в небольшом придорожном заведении. Но у меня не было аппетита, так что весь обед составила чашка зеленого чая. Темари тоже не ела. Девушка сидела тихо, понурив голову. Ли вышел на улицу, а Саске и Какаши стояли у стойки, о чем-то споря с хозяином.
— Почему? — тихо спросила Темари.
— Что почему?
— Почему ты убил Канкуро?
Я перевел на нее взгляд, она тоже подняла голову. Лицо исказила ярость.
— А почему вы напали на Коноху?
Она скривилась, будто ощутила боль.
— Я отомщу тебе за него.
В моей груди тоже начала клокотать ярость. Тихо и спокойно я ответил:
— Ты знаешь, что Гаара убил моих родителей и брата?
Гнев сменился удивлением.
— Может, и мне отомстить ему? И начать с сестры?
Резким движением хватаю деревянные палочки из чаши с рисом и заношу руку для удара. Не самое лучшее оружие, но в шею воткнуть вполне возможно. Дерево останавливается в паре сантиметров от кожи. Две руки сдерживают мою, Рок Ли с одной стороны и Какаши с другой. И только на лице Саске понимание и поддержка. Зато Темари успела испугаться, всерьез испугаться за свою жизнь. И осознать, на каком тоненьком волоске она висела.
— Хочешь мести? Приходи. Посмотрим, кто из нас хочет этого больше.
Моя рука расслабилась, и ее отпустили. Палочки вернулись в чашу, а я вышел на улицу. На место встречи мы добрались аккурат до заката. Три взрослых синоби из Сунагакуре ждали нас. Вперед вышли Какаши и лидер людей из Суны, неизвестный мне. Они коротко переговорили. Какаши вернулся, передал Темари ее веер, сказав:
— Иди.
Девушка приняла оружие и пошла к своим. Когда она подошла к синоби Суны, старший с размаха влепил ей пощечину. Она упала на колени, но голову не подняла, будто знала, за что, и считала, что эта кара обоснованна. Она поднялась, и синоби песка быстро удалились.
— Что это было? — спросил ошеломленный Рок Ли.
— Не думаю, что хочу знать, — ответил я.
Мы развернулись и побрели обратно.
* * *
В бесконечных каменных коридорах было холодно. Поправив очки, синоби продолжил читать донесения, неспешно двигаясь в кабинет господина. Плохо, очень плохо. Вторую половину плана можно считать полностью проваленной. Пусть несколько важных пунктов они сумели закрыть, но общий результат... не удовлетворял желания господина. Поправив пепельного цвета волосы, он зашел в большой, просторный кабинет, являющийся сразу и лабораторией, и еще много чем.
— Орочимару-сама.
Синоби резко уклонился от летящего в него хирургического ножа. Господин был сильно не в духе.
— Как он посмел! — прорычал синоби с бледной белой кожей и длинными черными волосами. — Как он посмел вмешаться!
Парень с пепельными волосами сдвинул очки, негромко сказав:
— Синоби Корня находились там с самого начала. Они готовились к нашему нападению. Судя по докладам, именно один из людей Корня преодолел барьер, использовав сложную технику печати. Также синоби Корня захватили джинчуурики Шукаку. Сейчас Коноха ведет переговоры с Суной о новых условиях союза. АНБУ обоих деревень разыскивают и добивают наших людей. Отогакуре объявлена вне закона, все договоры с нашей деревней разорваны, наши синоби объявлены нукенинами. Третий Хокаге не может ходить и потерял руку, но выжил.
— Данзо! Этот ублюдок! Он нарушил наше соглашение! И использовал ее. Эту сучку! Да, кто же еще мог обойти самую совершенную технику барьера, придуманную Узумаки, кроме них самих...
Орочимару прошелся по своему кабинету и остановился у большой стеклянной емкости, заполненной раствором. Внутри плавал неопределенный кусок плоти.
— Что с нашими убежищами? — спросил он.
— Все скрытые убежища на территории Страны огня успешно уничтожены. Никто не сможет найти это место, даже если разберут Ото по камушку.
Лицо Орочимару исказила страшная гримаса.
— Данзо. Ты хотел получить клетки первого Хокаге? Можешь забыть о них навсегда. И... Проклятый, однорукий ублюдок. Ты узнаешь, почему не стоит становиться моим врагом. Моя месть... Ты проклянешь тот день, когда перешел мне дорогу.
Он приложил ладонь к холодному стеклу.
— Кабуто. Собирайся. Я хочу навестить нашего питомца Джуго.
Кабуто напрягся, но кивнул. Когда его господин просто был в ярости, это было привычно и нормально. Но когда его желание убить кого-то перерастало в хладнокровное вдохновение научного гения, на свет появлялись такие чудовища, что даже Кабуто становилось страшно.
— Вот бы не подумал, что когда-нибудь захочу создать модифицированный Джуин.
Глава 52
Впервые за все время, что живу в Конохе, обратил внимание, что здесь два кладбища. Одно — для синоби. Второе — для всех остальных. Торжественная церемония (хотя какое уж торжество) шла на первом. На втором тоже прибавилось новых могил, но все же меньше, чем на первом, и людей здесь сейчас было мало. Всего трижды Шукаку промахнулся, угодив прямо в постройки. И дважды это были пустые здания. Правда, змеи снесли несколько домов на окраине, там тоже были погибшие. Да все это не так уж и важно. Смерть людей, особенно близких, совсем не то, что можно сравнивать. Сложнее всего было преодолеть желание мести. Кому мстить? Шукаку? Смешно. Гааре? Еще смешнее. Всей Суне? Ага, прям так всей. Искать виновного? Да с чего бы вдруг. Это был бой. Маленькая война. На войне не бывает виноватых, а точнее, виноваты все. На мою совесть легло еще три человека, и три же человека я потерял. У меня права на месть ничуть не больше, чем у Темари, находящейся сейчас в заключении. И нам теперь стоит убить друг друга? Нет. Я не буду сжигать себя изнутри навязчивыми идеями. Все, что мне остается — принять эту боль и смириться с ней. Это нелегко, и, возможно, что у меня вообще не получится сделать это. Эти люди были для меня гораздо большим, чем я думал. Я не ценил их, пока их не стало. Я не первый, кто совершает эту ошибку.
