Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Прекращай, — я сел в кресло, — Она придет через минуту. Сейчас переодевается.
— О, какая жалость.
— Когда она появится, как насчет...
— Я буду сущим ангелом, — сказал он, — Ради тебя.
— Спасибо. — я был готов поверить ему только когда сам это увижу.
Мы просидели несколько минут и практически не разговаривали. Время от времени, я поглядывал в коридор.
— Она явно не хочет являться. — сказал Киркус.
— Пойду посмотрю, что там.
Глава 50
Я прошел по коридору в спальню. Дверь была закрыта. Я тихонько постучал, но Айлин не ответила, и тогда я отворил дверь. Внутри горел свет.
Айлин, все еще в своем платье, лежала на моей кровати и храпела. Ее руки бессильно лежали по бокам, ноги свисали с края матраса, немного не доставая до пола. Левая нога, полностью высвобожденная из бокового разреза платья, была обнажена до самого верха бедра.
Я шагнул было к ней, но потом передумал. Оставив лампу включенной, я вышел в коридор и бесшумно закрыл дверь.
При моем возвращении в гостиную, Киркус удивленно приподнял брови.
— Абонент недоступен, — сказал я.
— В смысле?
— Она уснула.
— Набухалась и вырубилась, ты хотел сказать.
— Не знаю. В любом случае, я решил ее не будить.
— И правильно.
Пожав плечами, я сказал:
— Так что на этом, полагаю, всё. Спасибо, что зашел, Руди. Может, как-нибудь еще соберемся.
— Но время еще детское.
— Ну, я и сам немного устал. Наверное, вздремну сейчас, а потом попробую почитать немного.
Вместо того, чтобы встать, Киркус лишь улыбнулся и закинул руки на спинку дивана.
— Мне не стоило бы уходить, не поблагодарив ее за гостеприимство.
— Завтра поблагодаришь.
— О нет, так не годится. Я остаюсь. Рано или поздно, она проснется.
— Киркус.
— Веди себя хорошо, Эдди. Я, в конце концов, твой гость.
— Вечеринка окончена, ты понимаешь? Пора домой.
— Ну полно, полно. Ты ведь не желаешь испортить прекрасный вечер, став вдруг таким угрюмым грубияном в самом конце? Почему бы тебе не налить мне еще? Эти Лос Бухалос определенно вкусные. Мы с тобой выпьем еще по одной, и чудесно поболтаем, и потом я уже двинусь в путь.
Я уже собирался возразить.
— Ну пожааааалуйста, — протянул он, и захлопал ресницами.
— Вот только можно без этого?
— Ну еще одну чарочку? На посошок?
— И потом ты уйдешь?
— Да чтоб мне пусто было, вот тебе истинный крест! — вытянутым пальцем он широко перекрестил свое сердце.
— Ну ладно, — я направился на кухню, — Выпьем еще по одной, после чего ты уйдешь. Уговор дороже денег.
— Я метнусь к двери полным галопом.
— Хорошо.
Оказавшись на кухне, я взял со стола наши бокалы и добавил в них льда. Сам я пить больше не хотел. И так выпил уже достаточно, и опасался, что еще одна порция может и меня уже свалить с ног.
А этим ногам еще предстояло меня нести позднее. Планы на вечер никто не отменял.
Но я не смог придумать быстрого способа соорудить безалкогольный коктейль-обманку, так что просто сделал два настоящих. С бокалами в руках я пришел в гостиную.
Киркус похлопал по дивану рядом с собой.
— Садись сюда.
— Нет, спасибо.
— Я не прокаженный, старина.
— Я знаю.
Держась по другую сторону журнального столика от него, я поставил его бокал.
— Пожалуйста, — вновь, он похлопал по подушке дивана возле своего бедра, — Не волнуйся, приставать не буду.
— Рад это слышать, — я прошел со своим бокалом до кресла и устроился там.
Он слегка ухмыльнулся:
— Ты меня боишься.
— Не боюсь я тебя.
— Тогда сядь со мной.
— Мне и тут хорошо, — я сделал маленький глоток из бокала, затем поставил его на столик для лампы.
— По правде сказать, — произнес Киркус, — Хотя я часто подвергал тебя нападкам за различные аспекты твоего довольно скверного характера, но никогда не мог подумать, что ты гомофоб.
— Гомофоб? Это как ксилофон?
— Мне не очень смешно.
— Мне, кстати говоря, тоже. Когда меня внезапно обзывают.
— Правда глаза колет?
— Я ожидал, если честно, более оригинальной фигуры речи от человека твоей эрудиции, Киркус.
Он тихо хмыкнул, покачал головой и сделал глоток из бокала.
— Ну сиди где тебе нравится, — сказал он.
— Спасибо за разрешение.
Расслабленно откинувшись на диване, он еще хлебнул коктейля. Потом принялся сверлить меня взглядом. Потом вздохнул.
— Эдуардо, Эдуардо.
— Рудольф, Рудольф.
— Что же ты, наверное, обо мне думаешь?
— Прямо сейчас, я думаю, что тебе пора уйти, чтобы я мог поспать.
— Меня и самого в сон клонит, — он демонстративно зевнул, прикрыв рот рукой, — А до дому идти так далеко... Возможно, мне стоит немного вздремнуть здесь перед уходом.
— Ага, еще чего.
— Мы оба вздремнем.
— Ну-ну.
— Нет?
— Нет.
— Господи, чего же ты боишься, мужик?
Не существовало вариантов ответа, которые не обидели бы Киркуса или не заставили бы его надо мной насмехаться, так что я просто пожал плечами.
— Боишься, что начну приставать, пока ты дрыхнешь, — сказал он.
Бинго.
— Я этого не говорил.
— Ты ведь понимаешь, что я бы никогда не сделал такого.
— Как скажешь.
Его глаза внезапно сверкнули:
— А может попробуем?
— Нет.
Он засмеялся:
— Трус.
— Да перестань уже.
— Нет, — сказал он, нахмурившись, — Это ты перестань. Перестань автоматически думать обо мне худшее. Что я вообще сделал, чтобы заслужить подозрение, будто способен тебя изнасиловать спящего?
— Ничего не могу вспомнить пока что. — признался я.
— И я бы никогда в жизни этого не сделал, — вновь расплывшись в улыбке, он сказал, — Каким бы сильным ни было искушение.
— Ну что ж, я как раз намереваюсь спасти тебя от искушения. Допивай, не тяни время, ладно?
— Ты жесткий парень, Эдуардо.
— Ага.
— Впрочем, я обожаю жестких парней... — с этими словами, он кивнул бокалом, словно поднимая тост за меня, и залпом допил остатки своего Лос Бухалос де Лос Муэртос.
Я встал, подошел к двери и открыл ее.
— Стало быть, меня выталкивают взашей?
— Я бы не стал так выражаться. Вечеринка окончена, вот и все. Пора сворачивать шатры, подобно арабским шейхам, и тихо собираться в дальний путь под покровом ночи.
— Как поэтично, — пробормотал он.
— Знал, что тебе понравится.
Он с трудом поднялся с дивана, потянулся и зевнул, затем подошел к двери и остановился передо мной. Пару раз покачнулся с пятки на носок. Потом сказал:
— Ну что ж, старина, пирушка была преизряднейшая.
— Точно.
— Пожалуйста, доведи до сведения Спящей Красавицы, что я восхищен ее угощением, и коктейли были волшебными.
— Я передам.
Он протянул руку. Я пожал. Когда я попытался разорвать рукопожатие, он удержал мою ладонь.
— До следующей встречи, уже у меня.
— Посмотрим.
Он отпустил мою руку. Попятившись в коридор, он сказал:
— Мы все еще партнеры?
— В смысле?
— Партнеры по дружбе, конечно же. Друзья, кореша, приятели.
— Полагаю, что да.
— Чудненько! — он развернулся на месте и неторопливо пошел по коридору.
Я захлопнул дверь.
— Ну наконец-то! — прошептал я.
Хоть я и был рад от него избавиться, но в то же время мне было немного стыдно. Я плохо с ним обращался. Он сам на себя навлек грубость, но мне от этого было не легче.
Забрав бокалы, я пошел на кухню. Его бокал был пуст, но мой почти доверху полон. Остатки своего коктейля я вылил в раковину. Потом убрал со стола и начал мыть посуду.
Довольно долго, я не мог перестать думать про Киркуса. В каком-то смысле, мне было его жалко. Он все-таки пережил немало жести. Не было никаких оправданий тому, как над ним пацаны издевались в школе... и эта наколка! Уж точно не стоило еще и мне добавлять ему моральных мучений.
"Надо действительно подобрее с ним общаться, — подумал я, — Быть для него другом."
А потом подумал, как же я могу быть его другом, если он в половине случаев ведет себя как абсолютно конченый мудак?
Какое-то время я пытался сообразить, зачем он ведет себя по-мудачески.
Он же не такой на самом деле. Это притворство. Причем легко различимое притворство.
И это делало ситуацию только более странной. Зачем ему, да и вообще кому-либо, создавать себе искусственный образ, специально предназначенный, чтобы раздражать людей? Он что, хотел, чтобы все его ненавидели?
Очевидно, да.
Какая-то внутренняя тяга к саморазрушению?
А может, это нужно, чтобы держать людей на расстоянии, ни к кому не привязываться. Те, к кому ты привязался, способны причинить тебе боль.
Бросить тебя.
Как моя старая-добрая подружка Холли, сделавшая мне больно.
Отдраивая сковородку, на которой Айлин жарила говядину, я подумал о том, что может делать Холли сейчас, прямо в эту минуту? Я глянул на часы. Без пятнадцати восемь. Может, направляется сейчас в кино с Джей-Джеем, Чудо-Мальчиком.
Или они сейчас в постели?
Я представил Холли, лежащую на спине, и как некий смазливый красавчик лежит на ней, входит в нее... и не ощутил никакой ревности. Ни ревности, ни сладкой горечи тоски по Холли, ни боли, ни гнева, вообще практически ничего.
Я понял, что мне было практически все равно, чем сейчас занимается Холли. Абсолютно все равно.
Вытирая сковороду полотенцем, я задумался, а что сейчас может делать Кейси? Еще нет и восьми вечера. Она где-то в каком-то доме? Своем или чужом? Или на улице, бродит по темному городу?
Если я выйду на улицу сейчас, есть ли у меня шанс ее найти?
"Не могу сейчас уходить, — напомнил я себе, — Айлин еще здесь."
Она спит.
Или уже нет?
Я закончил с тарелками, затем пошел по коридору в спальню. Тихо толкнув дверь, я заметил, что лампа все еще горела. Открыв дверь, я увидел Айлин. Она все еще лежала, раскинувшись на кровати, со свисающими ногами. Судя по ее позе, даже не пошевелилась с момента, когда я ее последний раз видел.
Спит как убитая, но храпит оглушительно.
"Она в отключке, — подумал я, — Наверняка, еще несколько часов не проснется. Если ее не тревожить, то может и всю ночь продрыхнуть, и половину завтрашнего утра."
Даже не узнает, что я уходил.
Но я не мог просто уйти и бросить ее здесь. Это было бы несправедливо. Она пришла в гости, чтобы побыть со мной. Приготовила чудесные коктейли и ужин. Она любит меня. Я не могу ее оставить, это было бы предательство.
Она спит, ничего не узнает.
Но что если позднее проснется? Вполне может. И сразу поймет, что я куда-то ушел.
Оставь ей записку.
Глава 51
Прокравшись через спальню, я собрал свои джинсы, рубашку, кроссовки, нож и фонарик, все время прислушиваясь к храпу Айлин.
Отнес вещи в коридор и положил на пол. Встав в дверях, я какое-то время просто смотрел на спящую Айлин. Особенно на обнаженную кожу в глубоком декольте ее платья. И на левую ногу, вылезшую из разреза.
Бедро обнажено до самого верха, и не видно никаких признаков белья.
А может, на ней и нет трусиков?
Я мог бы выяснить... просто тихонько подойти к кровати, и просунуть ладонь в этот разрез на бедре.
Под платьем на ней ничего нет.
Но если даже на ней и есть трусики, я полагал, что она с радостью позволит мне их снять с нее.
Вот только она спит.
Спит.
Разглядывая Айлин, я вспомнил, как лежал в кровати с Кейси прошлой ночью. Как ее теплое сонное дыхание обдавало жаром мое лицо. Как ее грудь касалась меня. И как я украдкой исследовал ее тело...
Мне внезапно отчаянно захотелось побыть с Кейси.
Не важно, что Айлин любила меня, что Айлин лежала распростертая на моей кровати, что ее тело было почти полностью открыто взглядам и прикосновениям под этим вечерним платьем. Не важно, что она была красива, и страстна, и умна, и чудесна. Все это было совсем не важно. Я чувствовал, что мне необходимо быть с Кейси.
Возникло искушение выключить свет в спальне. В темноте, Айлин скорее всего будет спать крепче и дольше. Но с другой стороны, я боялся, что внезапное изменение освещенности ее как раз и разбудит. Потому я оставил свет включенным и тихо закрыл дверь.
В гостиной я переоделся в темное, рассовал по карманам нож и фонарик. Затем пошел на кухню писать записку.
Это было нелегко. В первой версии оказалось столько зачеркнутых слов и целых предложений, что я в конце концов выкинул лист в мусорку и начал заново.
"Ну давай же! — подумал я, — А то сейчас она проснется, и я вообще никуда не пойду сегодня!"
Наконец, дело было сделано.
"Дорогая Айлин,
Твой ужин был прекрасен! Киркусу тоже понравилось, и он от всей души тебя благодарит (мне наконец удалось его выпроводить).
Надеюсь, ты хорошо выспалась. Не хотел тебя беспокоить, потому оставил как есть.
Мне самому сейчас не спится, так что я пойду погуляю. Именно поэтому меня здесь нет, чтобы ты не волновалась.
Пожалуйста, не уходи. Если желаешь, можешь остаться на всю ночь. Я рассчитываю снова тебя увидеть, когда вернусь. Завтра суббота. Занятий нет. Можем спать допоздна. Возможно, принесу тебе пару пончиков на завтрак."
Все готово, кроме подписи.
Такое письмо требовало подписаться "Люблю, Эд", но я медлил.
"Ну давай, что тянешь!" — сказал я себе.
Я мог бы подписаться просто "я".
Она будет очень недовольна, если не найдет "люблю" в конце записки.
Но что если я ее не люблю? Все равно написать?
Если не написать — это будет уже открытым отрицанием моей любви к ней. Такого мне не хотелось.
Почему?
Может, потому, что я ее все-таки люблю.
Тогда почему я втайне от нее прокрадываюсь на улицу искать Кейси?
Пробормотав "Ладно, хрен с ним", я подписался:
"Люблю, Эд".
Последний раз вычитав текст на предмет ошибок, я сложил листок пополам и поставил его домиком посреди кухонного стола. По пути к двери, я испытал искушение заглянуть еще раз к Айлин, дабы убедиться, что она еще спит.
Если проснулась, то я все отменю. Останусь с ней. Мы займемся любовью, и...
"Забудь, — подумал я, — Если она проснулась, я не хочу этого знать."
Я вышел за порог квартиры, бесшумно закрыл дверь, убедившись, что она заперта, затем направился к лестнице. Мое сердце быстро колотилось. Ноги подкашивались.
Как я могу так с ней поступать?
"Легко" — сказал мой внутренний голос.
Но это было не легко, отнюдь не легко. Я знал, что это свинство — вот так убегать, оставляя Айлин одну. Особенное свинство, учитывая, что я оставлял ее не просто так, а чтобы отправиться на поиски Кейси.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |