Мы особо не торопились, но опередили караван практически на целые сутки и причалили к городской пристани Ладоги сразу после полудня на третий день нашего путешествия. Ладога оказалась по размерам и населению значительно меньше Новгорода, но у городских причалов стояли несколько двухмачтовых 'коггов' грузоподъемностью тонн под двести. Такую махину провести вверх по течению Волхова было сложно, поэтому грузы перегружали на ушкуи, которые затем развозили товар по городам и весям Руси.

Появление у причала моей 'Чуды-юды' не осталось без внимания, и вскоре у нашего борта собралась толпа вездесущих мальчишек и более взрослой любопытствующей публики. Однако ничего интересного на палубе нашего корабля не происходило, и толпа постепенно разошлась. Мои дружинники занялись подготовкой к ночлегу и отправили гонцов за едой в ближайший трактир. Мы же с Михаилом Жигарем решили прогуляться и под охраной Сироты отправились на торг расположенный недалеко от причала, чтобы размять ноги, а попутно выяснить конъюнктуру местного рынка.

Жигарь быстро нашел старых знакомых и занялся обсуждением коммерческих вопросов, а мы с Павлом просто толкались по торговым рядам. Ладога по сравнению с Великим Новгородом городок заштатный и является простой перевалочной базой, а поэтому смотреть здесь было не на что.

Мне вскоре все это наскучило, к томуже время перевалило далеко за полдень, и настала пора заморить червяка, который не на шутку разбушевался в животе. Жигарь в этот момент вел важный разговор с одним из купцов, поэтому обедать с нами не пошел, заявив, что перекусит у знакомых. Я указал Михаилу, где нас искать, и мы с Павлом отправился обедать в ближайший припортовый трактир.

Заведение оказалось паршивым, при этом набитое пьяными в лом матросами с ганзейских кораблей. В трактире мы повстречали Михаила Плотника с его подмастерьем, которые тоже пришли отобедать. Европейцы, как и положено 'общечеловекам' вели себя развязано и нагло, непрерывно нарывались на неприятности. Слава Богу, что они в основном цапалась между собой и на малочисленную местную публику особого внимания не обращали. Сильно разбушевавшихся матросов быстро успокаивали два вышибалы, поэтому мы все-таки решили остаться и не искать другое место, чтобы спокойно поесть. Увы, но голод и лень заставил меня совершить очередную ошибку, которая потом едва не вышла нам боком.

Только после окончания случившейся заварухи выяснилось, что мы по незнанию местных реалий приперлись не в то место и не в то время. Местное население предпочитало посещать трактир, находящийся в посаде, а припортовом кабаке собиралась разная европейская шваль, занесенная в Ладогу морскими ветрами. Почтенная публика сюда не заглядывала, и кабак был предназначен исключительно для иностранных матросов.

Все бы ничего, но к концу нашего обеда в трактир ввалилась дюжина сильно пьяных и особо отмороженных клиентов, которые сразу устроили драку со своими коллегами. Вышибалы почему-то в мордобой не вмешались, а вместе с обслугой по-тихому слиняли из кабака через заднюю дверь. Мне следовало бы обратить более пристальное на внимание, на это обстоятельство, но я расслабился и пустил дело на самотек.

Вновь прибывшая публика быстро вышибла других посетителей из трактира и расселась за столами, допивая чужое вино и пиво. Особо выделялся в этой банде рыжий мордоворот с серьгой в ухе, которому хватало единственного удара кулака, чтобы отправить в глубокий нокаут своего соперника.

Мы с Сиротой люди иногда мирные, а поэтому в конфликты не ввязываемся, правда, бывает, зароем кого-нибудь живьем в землю, а так тише воды ниже травы. Однако 'общечеловеки' видимо были не в курсе, а поэтому решили наехать на нашу четверку и отобрать наше законное вино и пиво.

Кабацкая драка началась по веками отработанному сценарию, который не изменился даже в 21 веке. Ни с того, ни с сего рожа подмастерья Плотника чем-то не понравился публике за соседним столом и парню без разговоров заехали в глаз. Ну, а тут как говорится — 'понеслась ... по кочкам'.

Поначалу я собирался просто навешать люлей оборзевшей публике за соседним столом и смыться, но сразу пробиться к двери не удалось, а поэтому пришлось разносить кабак по бревнышку вместе с посетителями.

Для рукопашного боя в толпе существует особая методика, которую часто используют футбольные фанаты в своих разборках. В десанте вместе со мной служили трое ребят из этой компании, и нам часто приходилось вместе отмахиваться от дедов в самом начале службы. Вот у них я и нахватался хитрых приемчиков и навыков применяемых в массовых драках. В 'десантуре' деды крутые и нам конкретно прилетало от них по башке, но армейский рукопашный бой не драка, поэтому работающие парами футбольные фанаты в толпе запросто уделают любого десантника. Я стал четвертым номером в этой команде и деды вскоре поняли, что связываться с нами себе дороже и переключились на менее агрессивных 'салабонов'.

Павел Сирота в прошлой жизни тоже частенько махал кулаками в рязанской банде, а когда попал ко мне в гвардию, то мы часто работали в паре на тренировках и я посвятил своего телохранителя в технологии 'фанатского' мордобоя.

— Сирота, работаем в паре как учил! Плотник, держи нам спину, но вперед не лезь, мешать будешь! Начали! — крикнул я, вырубая с ноги обидчика подмастерья корабельщика.

Драка получилась веселой и происходила с большим размахом. Хотя 'общечеловеков' было втрое больше, но они уже прилично напились, а у пьяного бойца координация сильно хромает. Мы с Павлом работали слажено, как на тренировке, поэтому матросы разлетались по углам, словно кегли в кегельбане. Сирота 'вязал' противников блоками и лупил коваными сапогами по ногам, а я работал 'танком', нанося завершающий удар открытой ладонью в нос или коленом в пах. Конечно, такие удары считаются подлыми, но менее эффективными от этого они не становятся.

Первых двух матросов мы вырубили в течение нескольких секунд, поэтому их приятели не сразу разобрались в обстановке и атаковали нас вразнобой. Нам это было только на руку, поэтому мы воспользовались ситуацией и громили врага по частям. Видимо матросы не считали нас серьезной угрозой, а поэтому их главная ударная сила вступила в бой с запозданием. Однако, когда рыжий бугай, вырубленный ударом пятки в затылок, врезался головой в стену, а затем затих на полу, было уже поздно пить боржоми. Пока главарь 'общечеловеков' скреб ногтями доски пола и пускал слюни, подрыгивая левой ногой, мы с Сиротой продолжили избиение младенцев.

Европейцы не умеют драться по-мужски и когда прилично огребут по мордасам, то сразу же хватаются за ножи. Однако к такому развитию событий мы с Павлом были готовы и троим схватившимся за оружие матросам, сразу засунули их собственные ножи в задницы.

Быстро сообразив, что в 'европейский суд по правам человека' русские обращаться не собираются, а сразу бьют по роже, европейцы толпой бросились бежать из кабака, но застряли в дверях. Такой расклад очень понравился нашей компании, потому что у нас появилась прекрасная возможность окучивать пьяную матросню на выбор.

Однако, все хорошее в жизни когда-нибудь кончается, вот и наши враги закончились, поэтому бить стало некого. В трактире сразу стало скучно, и мы, по-английски не попрощавшись, отправились в другое заведение, чтобы закончить прерванный обед, а заодно отпраздновать победу. Пойманный на пристани за шкирку паренек, проводил нас в трактир, в котором расслаблялось местное население, где мы плотно поели и выпили с устатку.

Пока моя компания расслаблялись за кувшином вина, слава о разборке, произошедшей в портовом кабаке, докатилась и до этого трактира. У нашего славного подвига оказалось несколько случайных свидетелей, поэтому желающих выпить за здоровье победителей, оказалось много. В общем, отнесли нас на 'Чуду-юду' уже на руках, а проснулся я только к полудню следующего дня с больной головой. Как раз в это время к причалам Староладожской крепости швартовались отставшие корабли нашего каравана.

Пока мы с Сиротой спали, слухи о побоище в кабаке широко обсуждались в порту и наконец, докатились до городской администрации. Избитые европейцы, не сумев отстоять свою честь в драке, сразу пообжали жаловаться на русских варваров воеводе Ладоги. Воевода уже был в курсе произошедшего и знал что 'общечеловеки' получили за дело, но положение обязывало его приять меры против дебоширов. Поэтому воевода в сопровождении десятка дружинников и четверых представителей пострадавшей стороны явился на причал, чтобы лично разрулить ситуацию.

Мы с Сиротой только что похмелились, и настроение у нас было не очень радужное, а поэтому, когда рыжий бугай, брызгая слюной, бросился на меня с кулаками, то я, не раздумывая, выписал ему в торец. Сирота тоже не растерялся и добавил немцу здоровенного пинка для скорости. Бугая сразу унесло с пристани в Волхов, и он едва не утоп, но пострадавшего быстро выловили из воды дружинники воеводы.

Я по старой памяти ожидал наезда со стороны правоохранительных органов Ладоги за избиение невинных европейских туристов, но в 15 веке на Руси еще не привыкли лизать задницы 'общечеловекам', а поэтому разбор полетов не затянулся.

Воевода допросил нас с Сиротой о вчерашнем происшествии в кабаке и вынес вердикт, что виноваты заморские гости, а поэтому именно они попали на деньги. Адвокатов в те времена даже в природе не было, так что приговор был окончательным и обжалованию не подлежал. Воевода присудил нам с Сиротой по гривне серебром за обиду и приказал 'общечеловекам' оплатить ущерб хозяину трактира, а также внести две гривны серебром в городскую казну Ладоги в виде штрафа. Решив финансовые вопросы, воевода спросил нас с Павлом о том, не желаем ли мы вызвать рыжего на 'божий суд', чтобы смыть нанесенную обиду кровью или мы ограничимся только вирой.

Я благоразумно заявил, что резать 'немцев' все одно, что свиней в хлеву, а поэтому марать об них руки нам неохота. Однако если у оппонентов есть желание помереть, то я зарежу любого из них как положено по закону.

Видимо наш с Павлом решительный вид и моя наглая речь произвели на 'общечеловеков' должное впечатление и шоу с мордобоем не получило своего кровавого продолжения. Один из матросов молча, расплатился по выставленному воеводой счету, на этом все и закончилось. Конечно, заморские гости были недовольны приговором местной властей, но спорить с воеводой все равно, что плевать против ветра, так можно остаться и без последних порток.

После окончание судебной тяжбы, мы с Павлом стали на две гривны богаче, а поэтому пригласили экипаж 'Чуды-юды' в трактир на обед. Есть примета что легко доставшиеся деньги должны и легко уйти иначе удача может отвернуться, а поэтому мы не стали жадничать. Оставив дежурить на корабле подмастере Плотника, мы всей остальной командой отправились обедать. Пир только начался, когда к нам присоединились Никифор Ушкуйник и 'кончанский сотник' Никифор Сторожевский. Мы с Павлом лично наведались на 'лодью' Никифора чтобы пригласить его и сотника на званый обед, но те ушли по делам в крепость, поэтому дорогие гости и припозднились. Я поздоровался с друзьями и пригласил их за стол. Прислуга трактира быстро накрыла поляну, и гости присоединились к нашему празднику. Однако Никифор, выпив первую чарку медовухи, хмуро посмотрел на меня и спросил:

— Ну, Александр рассказывай, как же тебя угораздило отличиться на этот раз? Ну, прямо дите малое! Всего на день раньше нас припыл а и уже вся Ладога о тебе гудит. Ладно бы кому из пустяшных людей нос расквасил, так нет самому 'Рыжему Черту' с приятелями рыло разбил, да еще и при всем честном народе!

— Да я и сам не знаю, как это вышло. Пришли мы с Павлом в портовый трактир мирно пообедать, а тут этот рыжий со своей бандой заявился и давай всех подряд колошматить. Мы уйти собирались, а один из 'немцев' подмастерью Плотника в глаз засветил, ну и понеслось! — начал я оправдываться.

— Да наслышан я уже как вы хотели уйти! Люди бают, что вы вдвоем с Павлом два десятка 'немцев' в трактире покалечили! — пресек мои оправдания купец.

— Вот те крест Никифор! Врут люди! Немцев всего дюжина была, а нас четверо, да и пьяные они были в лоскуты! Пьяного мужика и баба побьет!

— Ну конечно! Прямо сирот беззащитных вы с Павлом побили! А ты знаешь что 'Рыжий Черт' разбойный конунг (вождь) и под его началом три 'свейских' лодьи с дружиной под полторы сотни воев? Это твое счастье, что он на ушкуе с малой дружиной в Ладогу заплыл, чтобы присмотреться, кого выгоднее потом ограбить в 'Варяжском море' (Балтийское море). Врага ты друже себе нажил, кровного! Теперь если что, выкуп за тебя не спросят, а убьют. Правда, сначала все жилы вытянут, свеи они в этих делах мастера!

— Так чего же этого 'Рыжего Черта' ладожский воевода не повяжет, или кишка тонка? — обиделся я на Ушкуйника.

— Так 'Рыжий Черт' в Ладогу не разбойничать, а за съестными припасами для своей дружины приплыл. Это он в море людей грабит, а здесь 'гость торговый'. Новгородские ушкуйники тоже на Волгу поиграть топоришком ходят, и не дай Бог даже новгородскому купцу им на пути повстречаться. Только говорят, что не пойман, значит не вор, вот поэтому трогать разбойного немца нельзя! — ответил Еремей.

— Мы с Павлом ссоры с 'Рыжим Чертом' не искали, но если он отомстить надумает, то пусть сразу исповедуется. Если от каждого шороха в портки гадить, то лучше дома на печи лежать, а не по морям в дальние страны ходить. Если ты считаешь, что мы с Павлом на твой караван беду навели, то мы можем и отдельно в Любек поплыть! — огрызнулся я.

Беседа за столом грозила перерасти в скандал, но чтобы охладить страсти вмешался в разговор сотник:

— Александр, ты зря не кипятись! Никифор не со зла тебе свою заботу высказал, это его ганзейские купцы настропалили. Опасаются купцы что 'Рыжий Черт' высмотрел, что караван наш небольшой и может рискнуть напасть в море, хотя сил у него может и не хватить. Однако после такого позора 'свеи' наверняка попытаются отомстить!

— И что ты предлагаешь теперь делать?

— Уходить нужно из Ладоги как можно быстрее! Завтра с утра нужно отчаливать, тогда 'Рыжий Черт' со своей дружиной встретиться не успеет, и мы сумеем проскочить в Неву, ну а в 'Варяжском море' нагнать нас будет сложно. Я с ладожским воеводой уже потолковал об этом и он 'свеев' в Ладоге до завтрашнего полудня задержит.

На этом серьезные разговоры закончились и мы, выпив с Еремеем мировую, продолжили обед, после которого каждый отправился по своим делам.

Нищему собраться — только подпоясаться, поэтому подготовка к отплытию была закончена еще засветло. По причалу весь вечер шастали какие-то подозрительные личности и это действовало мне на нервы. Я решил, что 'перебдеть' лучше, чем 'недобдеть' и приказал выставить двух часовых вместо одного, после чего экипаж завалился спать.

Глава 19

Порядок движения каравана был утвержден еще с вечера и купеческие корабли с рассветом отчалили от пристани. Над Волховом местами еще висел туман, но видимость была достаточной, поэтому проблем с навигацией не возникло. 'Чуда-юда' отошла от причала примерно через полтора часа после купцов, чтобы корабль 'Рыжего Черта' как можно позднее отправился за нами в погоню. Так как тримаран пришел в Ладогу на сутки раньше купеческого каравана, то 'Чуда-юда' не ассоциировалась с караваном из Новгорода. По этой причине 'свеи' не отреагировали на уход каравана и засуетились только, когда мой тримаран проплыл мимо их корабля.