Перед пробуждением

— Зачем тебе это, Икари? — прервала его она.

Синдзи просто кивнул:

— Ты права, незачем. Независимо от твоей роли в Договоре, скоро все закончится для тебя и для меня.

Рей согласно опустила голову. Они долго сидели рядом, плечо у плеча, смотрели перед собой на воду, и ничему не удивляющиеся агенты Второго отдела дважды перепроверяли свою аппаратуру: они были уверены, что невозможно так долго сидеть рядом и молчать.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Звонок телефона вырвал Мисато из глубокого полуночного сна, и она долго вслепую шарила, пытаясь найти закиданный одеждой мобильник. Вовсю надрывался уже и домашний телефон. Женщина вскочила и зажгла свет, ощущая беду:

— Да!

— Мисато! Хватай Синдзи и быстро приезжайте в NERV!

Кацураги потерла глаза и посмотрела на отстраненную от уха трубку, в которой звенел от напряжения и отчаяния голос...

— Директор Фуюцки?

— Мисато, нет времени, умоляю! Второй отдел не может доставить вас! Бегом!

— Директор? Что случилось?

— ...Воспользуетесь запасным входом в двух кварталах от корпуса по улице Оуги, это наше кафе "Стрэнд", поняла? — владелец странно похожего на Фуюцки голоса, казалось, ее не слушал.

— Директор! В ЧЕМ, БЛЯДЬ, ДЕЛО?!! — не выдержала этой пытки Кацураги, которую просто трясло.

В трубке повисла короткая пауза, а потом Фуюцки просто сказал своим обычным тоном:

— На нас напали силы Самообороны Японии. Торопитесь, Кацураги, мне некогда с вами пререкаться.

Шокированная Мисато положила телефон на столик и пошатываясь поспешила по коридору к комнате Синдзи: "Армия? Но почему? Мы же Институт, мы ученые... Мы же победили..."

Мысли замерли. Несмятая постель, привычно чистая в последнее время комната... И никаких признаков подопечного. Похлопав глазами, Мисато набрала оперативный номер Второго отдела на мобильнике и услышала невозможное: "Номер заблокирован. За подробностями обратитесь, пожалуйста..."

Кацураги вздрогнула от двух почти одновременных звуков: тихого стрекота автоматной очереди вдалеке и захлебывающегося длинного звонка в дверь.

— СИНДЗИ!!!

На пороге стоял Специальный инспектор ООН Редзи Кадзи и спокойно улыбался полуодетой Мисато.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Сигнальные огни башенного крана мерцали так близко от окна, что даже тяжелые шторы подсвечивались красным сиянием, добавляя в полумрак комнаты тонкую ноту бледного багрянца. Глубокую тишину нарушали только звуки дома: шум труб, беспричинное поскрипывание и непременные приглушенные басы чьей-то всенощной вечеринки.

С мягким шорохом тонкая рука девушки огладила одеяло и легко легла на горячее плечо парня. Тот час же отозвался равнодушный голос:

— О чем ты думаешь, Аянами?

Молчание в ответ. Молчаливый вопрос. Почти неслышное прикосновение.

Усилился и вновь начал спадать свет крана за окном. Двое. Две почти аккуратные горки одежды у кровати. И все то же замораживающее мир молчание.

— Икари, что ты чувствуешь?

— Мне... Приятно. И спокойно.

— Да.

— И тебе?

— Да.

— Это...

— Нет.

Молчание. Багрянец за окном вновь подбирается к пику. Стихают вдалеке последние ритмичные удары вечеринки.

— Икари.

— Да.

— Какой мир ты хочешь?

— Я не знаю. Это неважно. Я должен помочь Директору.

Молчание.

— В таком случае, мы оба — орудия.

— Возможно. Это правильно. Я не могу принимать решение.

— Как и я.

— Да.

— Это...

— Да. Это судьба.

Рука больно сжала плечо парня.

— Аянами?

Молчание. Потом девушка встала и опустила взгляд на приподнявшегося парня:

— Директор попросил Великих ускорить встречу. Что-то пошло не так. Мне пора. Тебя тоже будут искать.

— Ты...

— Икари, — вдруг сказала она. — Не ходи. Если никого не будет с вашей стороны, то я получу право голоса, и смогу сделать так, чтобы ты получил мир, которого хочешь.

— С нашей стороны? А ты с чьей?

— Я... Третья сторона.

Молчание. Обнаженная хрупкая девушка у кровати перед еще сидящим под одеялом парнем. Стало видно их взгляды — холодные, отстраненные. Казалось, комнату заполняет сияние, исходящее от белой кожи и голубых волос. Впрочем, через мгновение так уже не казалось. Так было.

— Аянами...

— Пожалуйста, Икари, быстрее. Какого мира ты хочешь? Мира счастья? Мира, где не будет лжи? Мира, где не будет боли?

— Это три разных мира, Аянами. Я ничего не хочу. Я должен.

— Хорошо. Тогда я решу за тебя.

Прежде чем столб ослепительного света с мелодичным звоном поглотил сияющую девушку, до парня донесся тихий шепот:

— Не ходи, Икари. Ты ничего не должен.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Выстрел, звон отражателя, и гильза полетела на пол. Часовой в форме спецназа JSSDF у бывшего "секретного" входа NERV осел на тротуар, тщетно зажимая фонтан крови из пробитой шеи.

— Давай быстро, Мисато.

Женщина покрутила головой, видя, как силуэт мужчины опускает оружие. У нее все еще гудело в голове от грома информации, которую обрушил на нее Кадзи, и только вид первого трупа, через который перешагнул на ее глазах инспектор, привел Мисато в чувства. Ее натужно стошнило желчью, но опомниться ей так и не дали. Из кафе выскочил еще один солдат, и рухнул рядом с товарищем с такой же дыркой точно между усиленным воротом бронежилета и тяжелым шлемом.

— Мисато... Сейчас их сюда минимум взвод набежит, быстрее.

Она оторвалась от стенки и подбежала к двери.

— Мисато, мой пропуск инспектора в Японии аннулировали до рассмотрения, так что вся надежда на ваши системы. Взломать их они еще не могли, поэтому твой ID отработает...

Писк. Дверь, по плану ведущая на склад, оказалась входом в лифт. Система загудела, и коробка ринулась вниз. Мисато тяжело прислонилась к панели и с отчаянием посмотрела на Кадзи:

— Но как Лоренцу удалось?..

Кадзи пожал плечами, ослабляя узел и без того почти распущенного галстука.

— А что тут такого? Он, в принципе, выдал почти всю правдивую информацию о том, как вы тут готовили нам всем Третий Удар.

Мисато вздрогнула, но инспектор спокойно продолжал:

— ... Только вот он еще и приукрасил это все заговором, пытками, терроризмом и прочими приятными уху правительства вещами. Естественно, Япония решила тихо прихлопнуть такое осиное гнездо, не дожидаясь вердикта ООН. Понимаешь, эти хрычи в любом случае надеются оказаться в выигрыше: думают, что успеют все представить так, будто они спасли мир от чокнутых ученых.

— И чего же они не учли? — Кацураги непонимающе смотрела на непривычно общительного Кадзи.

— Того, что, угрожая Фуюцки, они лишь приблизили Третий Удар. Который, кстати, произойдет в любом случае.

— Не поняла...

— Лоренц помешался на уходе в Сон, Ми. И этим своим демаршем с якобы рассекречиванием для Кабмина Японии данных по "Эдему" он рассчитывает на то, что Фуюцки не успеет встретиться с Великими и осуществить Слияние.

— Так это просто...

— Ага, — легкомысленно ухмыльнулся Кадзи. — Два старых профессора не сошлись во мнениях по поводу лучшего варианта будущего.

Мисато чувствовала пустоту. Все идеалы, все, за что она сражалась, все, что исследовала, все те жертвы, которые были принесены человечеством, оказались лишь ходами в игре с туманно крупными ставками вроде "идеального мира" или "ухода в Сон".

— Редзи... А что можем мы с тобой?

— Мы... — Кадзи улыбнулся, косясь на счетчик уровней.

— А?..

— Ты сказала "мы"... Все-все, молчу. Мы можем контратаковать. С сервера NERV мы переправим теперь уже действительно всю информацию еще раз в правительство, в ООН и прочим заинтересованным лицам. Главное — заставить их занервничать и прекратить нападение. Тогда Фуюцки поймет, что угроза миновала и попросит отложить встречу с Великими. Потом надавит ООН, выслушают меня. А там... Спасем Синдзи. Там видно будет.

Раздалось пиканье, оповещающее об окончании пути вниз, и Кадзи нацелил оружие на дверь, но на секунду обернулся:

— А может, просто выясним, что это за идеальные миры такие, и вдруг тебе там понравится.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Синдзи медленно шел улицами города. Его телефон остался далеко позади, в безликой квартире. Синдзи шел без цели и понимания, что он делает: перед глазами прокручивались, видение за видением, события этого дня: машина Кадзи-сана, парк, Аянами, странная ночь в ее квартире... И поток света, соединивший потолок и пол, в котором растворялась голубоволосая девушка.

"Какого мира ты хочешь?"

Что-то отчаянно ломилась в его душу, мешая мыслям течь так, как стало привычно в последнее время, — мощно, спокойно, выдержано, в нескольких направлениях сразу.

Откуда стук? Снаружи? Изнутри?

Отчего-то он знал, что очень важно понять, что связало его с Аянами.

"Мне нужно побыть с тобой, Икари".

Стук продолжался — сильный, настойчивый.

"Мы стали мужчиной и женщиной. Не любовь. Не страсть. Не чувство вообще. Тогда остается... Судьба".

Понимание пришло вместе с ударом в грудь — не сильным, но грубым и уверенным.

— Стоять! Дальше нельзя.

Синдзи поднял глаза. Он стоял у выхода с улицы, что перетекала в небольшую площадь перед входом в Институт, а дорогу ему преграждали солдаты, за спинами которых на проезжей части возвышался бронетранспортер. Яркие переносные прожекторы заливали безжизненным светом площадь, где лежали на земле группки людей с заложенными за спину руками. Синдзи как раз увидел, как одну из групп подняли, что-то показали всем по очереди, и повели к бронированному автобусу неподалеку.

— Тут район спецоперации, сынок. Давай отсюда.

Синдзи кивнул и собрался поворачивать назад, когда одна из женщин в группе арестованных вдруг обратила на него внимание:

— Синдзи-кун!

Парень всмотрелся. Майа Ибуки опустила одну из рук с затылка и зажала рот. Конвоир тут же бросил быстрый взгляд на нее, а потом на Синдзи. Он поднял руку и всмотрелся в планшет, который до того показывал задержанным.

— Стоять!

Синдзи не сразу понял, что это кричат ему. Он и так стоял.

И конвоир, и солдаты заслона сорвали автоматы с ремней и нацелили на него. Синдзи безразлично наблюдал, как один из них опустил ствол, беря на мушку его ноги.

— НЕ НАДО!!!

Майа дернулась, и солдат выстрелил. Глядя огромными глазами на Синдзи, оператор начала оседать, и Синдзи сам не понял, как очутился возле нее. Солдаты на секунду замешкались.

Стук в душе стал невыносимым.

Подрагивающие веки женщины, тепло ее крови на руке... Синдзи вдруг отчетливо понял, что при всем его ненормальном, чудовищном детстве солдата он ни разу не видел, как человек умирает в реальности.

— И... Ибуки-сенсей...

"Какого мира ты хочешь?"

Синдзи ничего не понимал. Его решение, его долг, его мир. Все вокруг — его, а он не при чем. Им командовала Кацураги, он творил чудеса во имя Рей и для Аски, он выполнял приказы Фуюцки...

Стук стал грохотом, и мир раскололо зеркалом. Перед ним отражалась площадь, отражался БТР, замершие на бегу солдаты, поднявшие головы сотрудники на асфальте, танк в переулке у корпуса NERV... А напротив, в той же позе, что и он сам, опустившись на колено, стоял Евангелион. Жуткая вытянутая маска, абсурдный рог, идиотская расцветка...

" Синдзи, — позвала Кацураги. — а ты милашка".

— Это... Я?

— Это я, — отозвалось эхо.

"Какого мира ты хочешь?"

— Я не знаю...

— Я не знаю, — ответило послушное эхо.

— Я даже не знаю, чего я хочу...

Эхо промолчало, а потом ответило неправильно:

— Я знаю, чего я хочу.

Синдзи всматривался в свои желто-зеленые глаза:

— Это ты?

— Это ты?

"Я хочу... Чего я хочу? Я знаю, чего я хочу? Ведь если знает он... то есть я... то есть..."

Синдзи опустил голову, глядя на замершую в судороге Майю. Евангелион напротив отразил его движение, всматриваясь в свои пустые руки.

— Я хочу...

— Я хочу...

— Я хочу, чтобы не было пустоты...

— Я хочу, чтобы не было пустоты...

— Внутри... Пусть там будет даже боль...

— Внутри... Пусть там будет даже боль...

— А поэтому...

Синдзи протянул руку к зеркалу, и оно пошло трещинами. Он не слышал ответа эха. Потому что с той стороны к нему тянулся Евангелион.

Он сам.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Солдаты ничего не успели понять.

Полыхнул слепящий свет, и кем-то панически выпущенная в толпу убегающих NERV'овцев очередь не достигла цели. На земле осталась лежать раненная девушка, а над ней, расставив ноги, возвышалась двадцатиметровая фигура темно-фиолетового цвета с нелепыми зелеными вставками.

Немигающие глаза уставились вниз, маска с выдвинутой далеко вперед челюстью задрожала, широко распахнулась, будто разорванная, пасть, и город сотрясся от рева.

Бронированный кулак тяжело ухнул вниз, расплескивая броню, как желе, и останки БТР на полметра ушли в асфальт. Солдат смело осколками и немедленно последовавшим взрывом. Перед лежащей раненной девушкой уже стояла нога кошмарной фигуры, прикрывая ее от стального ливня неминуемой смерти.

Фигура опустилась на колено, невозможно точными и бережными движениями сгребла крохотную фигурку и погрузила себе не предплечье. После чего спокойно двинулась к залитой светом площади.

Ухнуло танковое орудие, тяжело заработали пулеметы опомнившейся армии, но осыпаемая металлом искрящая махина была озабочена только сохранностью остатков жизни у нее в руках. На крыше дома неподалеку был развернут полевой госпиталь армии, и именно к этому строению и направился гигант.

Перепуганные врачи не могли даже шевельнуться, когда на каталку с огромных фиолетовых рук опустилась истекающая кровью молодая женщина. Жуткая маска вынимающим душу взглядом окинула людей в белом и указала пальцем на раненную. Спорить никто не решился.

Голова развернулась к площади и тут же получила прямое попадание противотанковой ракеты. И еще одно. И еще. Фигура стояла, не двигаясь, выжидая, пока возникнет пауза в обстреле и можно будет отойти от здания без риска того, что пущенный снаряд попадет в полевой госпиталь.

И воспользовалась первым же окном продолжительностью в две секунды.

Одним прыжком стремительная для своего габарита бронированная цель переместилась в центр площади, откуда уже сбежали все задержанные ученые. Безнадежный обстрел возобновился с новой силой, и, похоже, это уже надоело фиолетовому.

Зеленые вставки налились красным, загремел низкий вой, и в сведенных руках зажегся огромный пламенеющий клинок. Гигант припал к земле и начал описывать оружием вокруг себя круг. Солдаты мгновенно взрывались прахом от пламенной ласки, вздымались фонтаны расплавленной брони, гремели и захлебывались взрывы, поглощаемые все усиливающейся канонадой детонирующих снарядов, трескались и оплывали фасады... Когда меч замкнул круг, армии на площади не осталось, как и самой площади. Медленно твердели в опустившейся тьме багровые лужи на месте бронетехники, густел асфальт, опадал сверху пепел, не пойми что догорало тут и там.