Приёмыш

* * *

Папину буллу Коломбо вскрыл у себя в доме, в кабинете. Булла гласила:

"Правила Общества Иисуса и его воинствующей церкви"

— генерал или уполномоченные его имеют власть разрешать всех членов Общества, а также всех, изъявивших желание вступить в него или служить ему в мире, от всех грехов, совершённых до и после вступления в орден, от всех духовных и светских наказаний, даже от церковного отлучения;

— ни один член ордена не должен исповедоваться никому, кроме генерала и уполномоченных им на это лиц; — все члены ордена, а также его имущество, доходы и владения не подлежат ведению, надзору и суду епископов и архиепископов и находятся под особым покровительством папского престола;

— ни епископы, ни вообще прелаты не могут отлучать от церкви иезуитов и даже мирян за преданность Обществу, а если бы они сделали это, то отлучение их должно считаться недействительным;

— они не обязаны платить десятины, даже папские, и вообще какие бы то ни было пошлины и налоги с имущества и владений, принадлежащих их коллегиям, как бы они ни назывались;

— генерал, провинциалы и викарии их имеют право принимать в орден, посвящать в священники и употреблять на все дела ордена всех и каждого, не исключая незаконнорожденных и преступников;

— всем духовным и светским властям, как бы они ни назывались, строжайше запрещается препятствовать "Обществу Иисуса" пользоваться своими привилегиями и вольностями, под страхом отлучения от церкви, а в случае нужды, и светского наказания.

— генералом "Общества Иисуса" рукоположить на пожизненный срок Коломбо Кристобаля, с присвоением ему сана архиепископа Болоньи и назначить его кардиналом-епископом.

— Коломбо Кристобаля приписать к Римской Аппиевой церкви "Святой Марии" в качестве дьякона.

Коломбо усмехнулся, едва дрогнув губами.

С правилами, это понятно... Петручо вовремя рассказал Чезаре, а потом и Папе, что произойдёт в Германии 31 октября 1501 года в Виттенберге . А Лютер, двадцать восьмой магистр ордена, исполнил предсказанное им, чуть приблизив зарождение в этой истории "лютеранства". Похоже, Папа проникся пониманием грядущих проблем.

А вот с кардинальством... Этого Карл Львович и аналитики Службы Внешней Разведки Русских Соединённых Штатов Америки не ожидали. Видимо, Папу Борха проняло до самого "основания".

— Обязательного присутствия в архиепархии её пастыря не требуется, и то хорошо, но съездить туда придётся, — подумал Карл Львович. — Вот жизнь у меня... Кто б знал, — снова усмехнулся, но уже мысленно, он. — А там, в Болонье, ведь могут и на пики понять...

Вечером того же дня на вилле Коломбо появился гонец в сопровождении двух пикейщиков с приглашением от Папы на торжественное заседание консистории по поводу его назначения кардиналом. Заседание назначалось на двадцать второе августа, то есть, на послезавтра.

* * *

Консистория , хоть и обзывалась торжественной, но прошла, на удивление Коломбо, буднично. Сообщение о назначении было включено в контекст краткой вступительной молитвы. Потом шла короткая месса, во время которой на Коломбо накинули красную мантию и надели красную кардинальскую шапку. Папа Борха вручил Коломбо золотой кардинальский перстень, украшенный рубином.

После мессы и завершающей молитвы Папа Борха дословно зачитал свою буллу о назначении Коломбо генералом ордена, с правилами и льготами, и о присвоении ему сана архиепископа. Сделано это было явно с целью успокоить тех кардиналов, которые посчитали традиции нарушенными. Кардиналом-епископом не мог стать не священник.

Но после прочтения Папой Борха буллы возникла абсолютная тишина. Кардиналы, боясь пошевелиться, стояли вытянувшись в струнку, пока читавший заключительную молитву священник не выдумал ничего лучшего, как начать читать эту же молитву заново. Коломбо встал в ряды "коллег", а Папа Борха встал перед ним, довольно близко, спиной к нему. Коломбо едва хватало места для осенения себя крёстным знамением.

Получилось ли это самопроизвольно или умышленно, но почему-то все поняли, что новый орден и новый кардинал защищает именно Священный Престол Папы Римского.

После окончания молитвы все пятьдесят два кардинала подходили и подходили к Коломбо с поздравлениями и наилучшими пожеланиями. Папа Борха стоял рядом, уже за спиной архиепископа Болоньи, и наблюдал за действом, не скрывая довольной улыбки. Никогда он так не выражал свои чувства, даже когда массово давал назначения своим родственникам и друзьям.

В 1493 году Борха произвел в кардинальский сан сразу двенадцать человек. Это были в основном представители, либо союзных государств, либо государств, которые он склонял к союзничеству.

В 1500 году Папа Борха назначил ещё двадцать кардиналов, двое из которых были представителями его семьи.

Дождавшись окончания процедуры поздравления Папа приобнял новоиспечённого архиепископа за плечи и просто сказал:

— У меня расставлены шахматы. Не соблаговолите ли вы сыграть хотя бы одну партию? Чезаре в восторге от вашей игры.

— С удовольствием, Ваше Святейшество, — сказал Коломбо, не поднимая глаз от пола. Даже во время поздравлений он не поднимал глаз.

Пройдя в соседний кабинет и сев в удобные кресла, стоящие у шахматного стола, и дождавшись, когда сядет Коломбо, Папа спросил:

— Вы не отрываете взгляда от пола и стараетесь не смотреть в глаза... Это привычка, или правило?

— Я с вами всегда предельно откровенен, Ваше Святейшество. Это правило. Во-первых, прямой взгляд на вас я поднять не имею права по нашему закону. Как и все наши братья на своих руководителей. Подчинение в Ордене Иезуитов осуществляется по принципу: подчиняйся вышестоящему, как труп. То есть — абсолютно и безусловно. А взгляд, это сила. Нижестоящий не может применить силу против высшего.

Во-вторых, вы меня сейчас подняли на такую высоту, что, даже не смотра на наши экзерсисы, я опасаюсь возгордиться. Это тоже нарушение нашего закона. В третьих, смотреть в глаза людям, это что-то им обещать.

— Кто-то наоборот может упрекнуть вас в гордыне именно за такое поведение.

— Вполне возможно. Даже наверняка упрекнут. Упрекнуть можно любого в каких угодно мнимых грехах.

Пока они говорили, Коломбо, после хода Борха ферзевой пешкой на d4, попытался разыграть гамбит Бенко. Это был самый любимый его выбор против такого хода белых, но Папа ловушку обошёл и завёл партию в критическое положение для чёрных. Коломбо свою ошибку понял не слишком поздно и шанс у него ещё оставался.

— Надо подумать, Ваше Святейшество.

— Думайте. Мне понравились, как и Чезаре, ваши прозрачные бесцветные ветреры. Почти Венецианские кристало. Очень удобные. Я таких не видел. Вы называете их стаканы?

— Это мне подарил Алехандро Санчес из Лиссабона, а он привёз их из Америки. Они там называются именно так. От слова стекло . Это на их языке.

— Вы дружите с ним? С Санчесом?

— Он, практически спас мне жизнь. После неудачного "открытия Нового Света" я спился и был на грани безумия. Он выходил меня и наполнил мою жизнь смыслом.

— Называйте меня — мессир. Это он надоумил вас организовать Орден?

— Что вы... Он поглощён своими поделками и кораблестроением. Именно это и заставило меня жить... Когда я увидел его... Как он их называет: "малые корабельные формы". Но это настоящие корабли, мессир! — Воскликнул он вдруг воодушевлённо, но, опомнившись, снова потупил взор.

— Я около года работал у него: сначала в мастерской, потом на верфи, — сказал Коломбо и сделал ход конём на d7.

Через несколько следующих ходов положение на доске выровнялось, и Папа занервничал. Вероятно, несколько ходов назад он полагал, что партия им выиграна.

— Теперь позвольте подумать мне, магистр, вы обескуражили меня своей тактикой, — сказал он и отхлебнул красное вино из стеклянного подарка Коломбо. — Расскажите мне о ваших планах.

Кувшин с вином тоже был из прозрачного гранёного стекла, и лучи заходящего солнца, проходя сквозь рубиновую, слегка покачивающуюся жидкость, создавала на стенах, обтянутых белым атласом, иллюзию движения волн кровавого океана.

— Основное, чем станут сейчас заниматься наши магистры, это постараются, как можно быстрее, взять под контроль протестантское движение в Германии. У нас там, вместе с Лютером, пять человек.

— Вместе с Лютером? — Удивился Борха и откинулся на спинку кресла, забыв про шахматы. — Поясните.

— Лютер Мартин — магистр "Ордена Иезуитов". Из первых послушников. Очень преданный Вам, мессир, и Римской Церкви католик.

— Но как же так?!

— Всё очень просто, мессир. Настоящий Мартин Лютер ещё учится в Эртфурском университете, а год назад зарабатывал пением под окнами набожных горожан Магдебурга. Пока он не опасен. Это он позднее попадёт под влияние главного викария ордена августинцев Штаулица и станет орудием в его руках. Хотя... Уже не станет. Сейчас мы первые начали игру.

— Я знаю Штаулица. Он преданный церкви католик, очень набожный.

— Агент английского короля.

— Объясните.

— Любой правитель действует по принципу: "Разделяй и властвуй". Англия не отступает от него и пытается расколоть континентальные союзы и государства.

Некоторые, особо "набожные" католики, чаще из числа членов аскетических орденов, таких, как францисканцы, например, сильно не довольны, творящимися, якобы, в Риме непотребствами. Многие не понимают, что, простите, вы, монсеньор, не столько священник, сколько администратор и политик.

А враги, пользуясь удобным случаем и горячими умами, подрывают и ваш авторитет, и авторитет церкви.

— Это понятно, так что с Лютером. Вашим Лютером.

— Наш Лютер год назад закончил тот же Эртфурский университет, два факультета: католической теологии и философский и остался преподавать там обе дисциплины. В течении года проявил себя, как последовательный сторонник реформ церкви, о чем не раз говорил с кафедры, приобрёл сторонников среди студентов и преподавателей, перевёл библию на саксонский язык и уже издал её.

— Я не понимаю, чей вы друг, архиепископ? — Нахмурив брови, спросил Борха.

— Я подготовил для вас, монсеньёр, доклады наших агентов по этой теме, полученные за пять лет. Из этих сообщений можно понять, что процесс раскола зашёл очень далеко. Так далеко, что через пятнадцать лет там так бы рвануло, что привело бы к полному отторжению от Рима Германии, Саксонии и прилегающих к ним государств. И к массовому, в связи с этим избиением католиков.

Сейчас, когда лидером стал наш человек, вокруг него соберутся сначала самые буйные, те, кто ненавидит вас, монсеньёр, больше всего. Потом они, по закону, должны отпасть от лидера, и создать более экстремистские группы под своим лидерством, но мы им этого не позволим.

— Каким образом?

— Мы их тайно ликвидируем. Никто не заподозрит лидера движения в предательстве. А у Лютера есть очень много различных средств для выведения человека из здорового и дееспособного состояния.

— Посмотрите на меня, Коломбо. И в дальнейшем прошу не прятать глаза.

— Слушаюсь, монсеньёр.

— Вы или мудрый враг, или..., мудрый друг... И ошибиться в вас, значит погибнуть. Кто вы, Коломбо?

— Я не друг и не враг, монсеньёр. Я ваша тень, если позволите. Обстоятельства вынудили меня принять единоличные решения. Вы не поверили бы мне, подойди я к вам со сказками о расколе католической церкви через двадцать лет. С моей-то репутацией сумасшедшего путешественника.

Борха улыбнулся.

— Лютер ничего не сделал нового, кроме приличного перевода библии. Хотя и её в Германии не переводил только ленивый. А наш Лютер перевёл правильно. Для вас, монсеньор, правильно. К сожалению, у меня ещё нет экземпляра, но его скоро привезут. Так вот... Он нового не придумал. Над вами и вашим домом насмехаются, и на площадях, и в кабаках, и даже в храмах в проповедях. Чаще всего — францисканцы. Эти ревнители веры не гнушаются рассказами пастве скабрезных анекдотов, косвенно намекающих на вашу семью, мессир. И это в Риме, мессир. А уж что говорить про дальние епархии.

— Да... Это проблема, — сказал Папа и прикрыл глаза левой ладонью.

— Эту проблему мы уже начали решать. В начале декабря 1501 в Риме в пьяной драке убит Манчони, уроженец Неаполя, рассказывающий по всем кабакам и притонам стихи, порочащие честь вашей семь, мессир.

В январе 1502 в Риме венецианец, переводивший с греческого подобный памфлет, подавился сухарём.

За этот год почило или пропало без вести двенадцать таких весельчаков.

Кстати, мессир, хотел бы обратить ваше внимание на Иоганна Буркарда, вашего церемониймейстера. Он записывает все, связанные с Вами, Вашей семьёй и Ватиканом события в дневник. Кроме обычных, протокольных сообщений он в дневнике приводит дословно разговоры, имевшие место между папами, кардиналами и послами. Дневник он называет специальной книгой служебных записей и, якобы, пользуется ею для облегчения задач, поставленных перед ним его должностью.

— Какой мерзавец.

— Хуже, что, он, скорее всего, агент германского императора и реформаторов. Зачитать, о чем он пишет в дневник?

— Будьте любезны, уважаемый, магистр.

— "Вечером происходил пир у валенсийского герцога в папском дворце. В нем приняли участие пятьдесят почетных блудниц, обычно называемых куртизанками. После пиршества они плясали с услужающими и другими там присутствовавшими — сначала в своем одеянии, а затем нагие.

После обеда свечи в серебряных подсвечниках со стола были поставлены на пол, между ними были разбросаны каштаны, и блудницы, нагие, на руках и ногах, переступая подсвечники, подбирали каштаны.

Папа, герцог, его сестра донна Лукреция присутствовали при сём и наблюдали сие.

Наконец, были выложены подарки, шелковые плащи, обувь, береты и другие вещи, которые обещаны были тем, кто более других познает плотски названных блудниц. Затем присутствовавшие при сём в качестве судей роздали подарки победителям..."

— Это события этого июля месяца. Пиры — древние традиции Рима.

— Потом эти события переходят в уличные памфлеты и поются в Германии и Франции, попадают, несколько приукрашенными, к вашим союзникам, с целью отвращения от вас.

— Понятно. Этого... "Памфлетиста" мы уберём, хотя за ним, действительно стоит, император.

— Попрошу вас, мессир, Иоганна Буркарда пока не пугать. Мы отрабатываем его связи.

— Хорошо. Значит вы советуете признать перевод библии Лютером богоугодным делом?

— Да, мессир. Полагаю, это будет полезным. В Англии библия переведена ещё Джоном Уиклифом. Он был первым реформатором.

— Так они и службы вести будут по-своему.

— Службы, со временем, и так будут вести в каждом государстве по-своему. И тут мы или враги им, или друзья. Полностью потакать им не надо. Пусть дублируют языки.

— Надо подумать. Слишком всё неожиданно.

— Кто-то сказал: "Если нет возможности запретить — следует узаконить. Если нет возможности остановить толпу — следует возглавить её и увести в сторону".

— Чьи это слова?

— Не знаю, мессир. Я наблюдал, как табун взбесившихся лошадей перехватил и возглавил всадник и увёл его от пропасти.