Паргелий

Только вот какое?

По-хорошему, я могла бы выбрать с умом, если бы точно знала, что же такое случилось на Ирейе, что ищейка бросился разыскивать меня лично, и как именно Его Величество выяснил, что я на Хелле. Прежде чем решать, неплохо было бы собрать информацию, и вот тут-то и начиналось веселье.

Вряд ли это сведения, доступные журналистам и широкой общественности, — иначе я бы и так все знала. А значит, получить их без проблем и особых последствий я смогу только от одного человека.

И отправиться к нему — это такая наглость и слабоумие, что, пожалуй...

— На Ирейю, — широко улыбнулась я. — В Лиданг.

— Конкретнее, — сказала воспитательница и отвлеклась, чтобы шикнуть на какого-то подопечного, решившего оседлать лесенку.

Я снова задумалась. Нужная мне точка тщательно защищена от внешней телепортации. Однозначно нет защиты у караван-сарая, но кто знает, вдруг там снова ярмарка? Впаяюсь еще в чей-нибудь лоток на молекулярном уроне!

Я почесала макушку, зависла — и, не удержавшись, гнусно захихикала. Кажется, я точно знаю, где в это время можно найти гарантированно пустую посадочную площадку!

Через десять минут я стояла перед Сыскным участком в Лиданге и пыталась уговорить свой желудок не расставаться с содержимым, но искушение напакостить прямо на пороге у этих паршивцев оказалось слишком велико.

Придя к временному консенсусу со своими внутренними органами и убедив мозжечок, что он не чокнулся, я смогла осознать, что жизнь прекрасна, ясный сезон в разгаре, солнце в зените, и все как нельзя кстати попрятались по домам, пережидая жару. И неплохо бы мне последовать примеру большинства, пока меня не запекло до хрустящей золотистой корочки!

Я сняла куртку, подхватила сумку и вприпрыжку помчалась в Храм.

В восхитительно прохладном приемном зале дежурила Анджела, и по одним ее вытаращенным глазам я поняла, что сейчас узнаю все последние новости, не сходя с места и не успев открыть рот, и поспешила хотя бы вручить ей шейные часики в виде пикирующего орла. Сестра немедленно их нацепила и начала подпрыгивать на месте от нетерпения: зеркала у нас были только в кельях и на нижних уровнях.

— Тебя есть кому сменить? — спросила я. — Мне все равно нельзя здесь торчать, а ты хоть глянешь, как они на тебе смотрятся.

Анджела задумалась, и через пять минут проблема была решена: в приемный зал выдворили Тиллу, которая тоже уставилась на меня как на призрака, но быстро совладала с собой и посоветовала как можно скорее навестить Верховную. Именно это я и собиралась сделать, так что я кивнула и рванула следом за Анджелой во внутренние помещения.

— Тут столько всего случилось! — немедленно заявила сестра, чуть ли не волоком таща меня по знакомым коридорам. — Дарину похоронили без тебя, потому что Его Высочество в сопроводительном письме сообщил, что ты отправилась собирать методики для новой школы и будешь еще нескоро, а потом явился капитан Рино и сказал, что вы помолвлены — это, кстати, правда? — но ты действительно уехала...

Я слушала ее щебет чуть ли не с умилением, хоть и не успевала даже слова вставить, не то что опровергнуть слухи о помолвке. Мимо моей кельи мы пролетели, не сговариваясь: и так ясно, что туда мне нечего и соваться — там не спрячешься.

— ...а Верховная откуда-то узнала, что твой отъезд вообще ни с кем не был согласован, а теперь еще король сильно заболел, и она готовится слетать в Нальму, вдруг еще можно что-то сделать. Тебе повезло, задержись ты хоть на один на день — и вовсе бы ее не застала!

— Король заболел? — уловила я самое важное.

— Ага, — расстроенно кивнула Анджела, затаскивая меня в потайной ход на нижние уровни. — Говорят, даже иринейские целители руками разводят, диагноз никак не поставят. Верховная считает, что она-то уж и подавно ничего поделать не сможет, но слетать посмотреть надо, все-таки король! — тут сестра снова переключилась на скитания капитана Рино, который сюда аж три раза заходил, спрашивал, не писала ли я, он скучает, какая лапочка... но я уже и не слушала толком.

Похоже, Его Величество решил, что болезнь — это мой способ с ним поквитаться.

И оставаться здесь мне тоже нельзя.

Глава 46. Как стать камнем преткновения

Верховную мы обнаружили в ее келье на подземном уроне, где она паковала вещи в поездку. Получалось у нее куда аккуратнее, чем у меня, — во всяком случае, дорожная пентаграмма в сумку поместилась без особых проблем. Я обескураженно притормозила на пороге: сестра Нарин на моей памяти ни разу не покидала архипелаг, и происходящее у меня просто в голове не укладывалось.

Верховная будто почувствовала взгляд — выпрямилась, упирая руки в спину, и обернулась.

— Это не я!

В нормальных условиях эта фраза, выпаленная прямо с порога, звучит крайне неубедительно и наверняка настраивает собеседника на подозрительный лад. Но сестра Нарин, кажется, и без того была уверена, что это не я отравила короля, и в ответ на мой испуганный вопль только кивнула и сказала:

— Мы ждали тебя раньше.

Анджела с легким недоумением перевела взгляд с Верховной на меня и — все-таки я ее обожаю! — молча ретировалась из кельи, притворив за собой дверь. Это, само собой, не означало, что я смогу придержать при себе рассказ о столице, но спокойно поговорить с настоятельницей с глазу на глаз — святое.

— А я колдовать училась, — смущенно похвасталась я. — Но мне пришлось оттуда бежать. — Тут у меня ни с того ни с сего вырвался сдавленный всхлип, и я с удивлением осознала, что сейчас устрою форменную истерику, если немедля не возьму себя в руки.

Верховная, кажется, тоже это поняла.

— Иди сюда, — велела она, сев на койку и похлопав рукой рядом с собой. — Рассказывай.

Я покорно плюхнулась, куда велели, но удрученно покачала головой.

— Сестра Нарин, я не могу рассказать, почему за мной охотятся, — вздохнула я, зажав рукой точку чуть повыше солнечного сплетения. — Иначе охоту начнут и на вас тоже.

— И так начнут, — уверенно сказала Верховная. — Едва прознают, что ты здесь была. Ладно, если тебе так спокойнее, не рассказывай. Но тебе срочно нужно встретиться с капитаном Рино. Похоже, он тоже не верит, что ты могла отравить короля, а его приближенность к августейшей семье может сыграть тебе на руку.

Я прикусила губу, обдумывая, как бы поаккуратнее аргументировать свой отказ, не сболтнув ничего лишнего, но сестра Нарин все поняла по одной моей насупленной физиономии и устало вздохнула.

— Я, конечно, постараюсь укрыть тебя в Храме, но, Мира, сама подумай: сможешь ли ты так жить? Что такого сделал этот влюбленный мальчик, что ты даже видеть его не хочешь?

— Он не влюбленный и уж точно не мальчик, — больше из принципа пробурчала я, потому как отлично понимала: Верховная, как обычно, права, и с Рино в самом деле придется встретиться. Просто связаться по сенсорам не выйдет еще недели две, пока имплантаты не приживутся нормально. — Ладно, я поговорю с ним. Он в участке?

— Уволился, — повеселев, покачала головой сестра Нарин. — Зато оставил свой адрес и ключ.

Уволился? Рино? Мы точно говорим об одном и том же человеке? Да он же жил на работе!

Я прикусила губу, чтобы не расхохотаться, потому что внезапно осознала: за все время знакомства я ни разу не была у него дома — и, в общем-то, он тоже.

Искомый домик — маленький, какой-то невразумительно серый и с залепленными пеплом окнами, — обнаружился в условно респектабельном районе на самой окраине Кальдеры. Я была готова увидеть типичную холостяцкую берлогу с полупустым баром, слоем пыли толщиной в палец и художественно разбросанными впопыхах носками, но реальность от моего воображения отличалась разительно.

Пыль, впрочем, наличествовала. Бар, носки и капитан — нет.

В прихожей висела одна старая куртка, педантично расправленная на плечиках, — как будто условия хранения еще имели для нее какое-то значение. В углу притулились знакомые сапоги. Их явно пытались начистить как следует, но купание в подземном ручье под Нальмой не прошло для них бесследно, хотя виднелись и следы моих усилий на пентаграмме: кое-где куски кожи сливалась воедино безо всяких швов.

Кухней по назначению не пользовались, кажется, с момента покупки дома, потому что в противном случае в ней бы все-таки была печь, а не растрескавшийся фундамент под нее. Одна из комнат пустовала, а во второй обнаружился диван, старый, но совершенно не продавленный — как будто на нем никто не спал, — шкаф, в который я постеснялась соваться, и огромный рабочий стол с батареей выстроенных вдоль края папок. Все. Голые стены, голый пол. Даже занавесок нет.

Немудрено, что жить капитан предпочитал в участке. Хотя что же ему мешало сделать свой домик мало-мальски уютным, я лично в упор не понимала. Вроде не бедствует, иначе бы купил жилье попроще, где-нибудь ближе ко Дну...

Я бросила свою сумку на диван — впечатлилась столбом взвившейся пыли и садиться сама уже не рискнула. Прошлась по комнате, решив хотя бы открыть окно, чтобы выветрить типичный для нежилых комнат застоявшийся воздух, — и обнаружила зажатую между створок записку.

"Так и знал, что ты сюда сунешься! — жизнерадостно гласил сложенный вчетверо клочок бумаги. — Теперь, хоть ты тресни, окно не закроешь".

Створки и впрямь перекосило так, что самостоятельно закрыть их нечего было и пытаться. Тут нужна концентрированная мужская дурь, чтобы вставить их обратно в раму. Что ж, если я его не дождусь, будем считать распахнутое окно достаточно ясным знаком, что я тут была. Впрочем, наверняка он на это и рассчитывал.

Я все-таки попыталась закрыть окно — больше из вредности, чем всерьез на что-то надеясь. Желтушный паршивец знал, о чем писать: сил мне предсказуемо не хватило, зато увлекло достаточно, чтобы время до возвращения хозяина пролетело незаметно — в яростной борьбе с левой створкой, которую вообще невозможно было, кажется, вернуть в правильное положение.

— Иногда мне кажется, что я тебя всю жизнь знаю, — хмыкнул ищейка с порога, едва расслышав мою возню с окном.

Я смутилась и предприняла последнюю попытку выровнять створки. Попытка провалилась, но тут Рино вошел в комнату, привычным движением захлопнул окно, отозвавшееся страдальческим скрипом, и повернулся ко мне.

Наверное, нам многое нужно было обдумать и обсудить, а лично мне таки не помешало бы извиниться за бегство сразу же после помолвки, но когда я подняла взгляд, дар речи куда-то запропастился.

Он похудел и страшно осунулся — что, в общем-то, немудрено при такой обстановке на кухне, — на впавших щеках темнела промежуточная стадия между щетиной и бородой, заметно добавлявшая ему возраста, а костяшки пальцев на руках оказались сбиты.

Надо полагать, я выглядела не лучше, потому что ищейка тоже ничего не говорил — хотя у него-то всегда находилась для меня пара ласковых, а уж сейчас-то и вовсе должен накопиться целый вагон нецензурщины. Молчание затягивалось. Я виновато развела руками, не зная, что сказать, — а Рино не нашел ничего лучше, кроме как шагнуть вперед и привычным движением сгрести меня в охапку. После этого, наверное, молчание должно было стать совсем уж неловким, но...

Я обняла его в ответ, уткнувшись носом в его плечо. Пахло кожей и вулкановым табаком: у него заметно прибавилось смолы в легких, зато уровень сахара в крови отчего-то оказался ниже нормы.

— Когда ты последний раз ел? — пробурчала я, не поднимая головы.

Ищейка ни с того ни с сего расхохотался и прижал меня еще крепче. Я запоздало сообразила, что вообще-то и сама хороша: в упор не помню, когда последний раз еду-то видела. Кажется, еще до контрольных замеров — после них кусок в горло не лез, а потом как-то не до того было.

— Это единственное, что тебя сейчас волнует? — поинтересовался Рино, отсмеявшись.

Я задумалась и пришла к выводу, что таки да. Рядом с ним было спокойно, и если Верховной я едва не закатила истерику, то теперь уже вполне могла решать насущные проблемы, желательно — по мере поступления.

— У меня такое предложение, — пробормотала я ему в плечо. — Ты принесешь нам что-нибудь поесть, а потом я буду жевать и слушать, не перебивая.

— Не перебивая? Ты? — фыркнул он мне в макушку — и не сдвинулся с места.

Я, в общем-то, тоже не горела желанием его отпускать, но, если задуматься, то вопросов у меня накопилось предостаточно, и надо бы с ними разобраться. Отчего бы не воспользоваться тем, что ищейка не собирается с порога устраивать мне разбор полетов?

— Ничего не обещаю, но очень постараюсь, — посулила я и с неохотой отступила назад.

Ищейка с некоторым сожалением опустил руки, тяжело вздохнул и припер из прихожей пакет, из которого воинственно торчала палка колбасы и горлышко бутылки — я уже собралась разразиться печенкоспасительной отповедью, когда опознала в ней домашний кетчуп. Ни о каком гарнире или пристойной сервировке речи, разумеется, не шло, — но к тому моменту нас это волновало меньше всего, и мы привычно оккупировали пыльный диван.

— С кем ты подрался? — поинтересовалась я, сжевав приличный кус колбасы и ощутив себя готовой к новым открытиям, — как выяснилось, преждевременно.

— С Третьим, — запросто признался ищейка с набитым ртом.

Я поперхнулась. Открыла рот, чтобы высказаться на тему странных внутрисемейных отношений, — и сразу осеклась: от осознания дыхание перехватило.

Рино подрался с братом, уехал из столицы, где его ждала весьма приличная должность, уволился с обожаемой работы и осел здесь, в глуши, — из-за меня. Потому что знал, что я рано или поздно все равно вернусь в Храм, если вообще останусь жива.

Это было куда круче любых признаний, подарков и слов, и я понятия не имела, как реагировать.

— Я ему сразу сказал, что это не ты, — пожал плечами Рино, отложив остатки колбасы. — Но он решил, что это — месть за попытку надавить на Храм. Других подозреваемых нет. Всех участников заговора, имевших доступ во дворец, уже поймали, а мелкие сошки никак не могли добраться до отца. До меня, тебя или Третьего — еще куда ни шло, но король, сама понимаешь, охраняется куда надежнее.

— Я сбежала, чтобы не позволить давить на Верховную, — смущенно пробурчала я.

— Я так и подумал, — невесело усмехнулся ищейка и поцеловал меня в макушку. — Но, вообще говоря, было бы очень мило с твоей стороны хотя бы оставить записку.

— Чтобы вам было по чему наводить магический поиск? — мрачно хмыкнула я, поудобнее устраиваясь у него подмышкой.

— Ну, Третий его и так навел, — сознался Рино. — По ромашкам. — Самодовольно покосился на меня сверху вниз и тут же присмирел. — Правда, они к тому моменту уже отцвели, так что ни о какой точности и речи не шло. Определили только направление. А потом пришло известие о папиной болезни, мы... повздорили, и я предпочел искать тебя самостоятельно.

Я неопределенно хмыкнула. Наверное, стоит придержать при себе трогательную историю о рьяно сопереживающем бедному красавчику-вдовцу коллективе, а то у "красавчика" самооценка взлетит выше уровне щетины.

— А почему меня не объявили в розыск?