Опускаюсь на дно, побеждая панику. Вода хочет покорности, она ее получит. Ненадолго.
Это мой сон, а значит, я могу дышать. Осторожно втягиваю носом воду, она проникает в легкие, распирает, давит — теперь уже изнутри, но, как ни странно, не убивает. И следующий вздох дается уже легче, а потом еще один и еще.
И вот я уже распутываю ноги. Песчаное дно мягкое, но оттолкнуться все же получается. Это всего лишь озеро — то самое, в хельзе. На берегу сидит Барт, ветер треплет его сизую рубаху. Глаза вождя сольвейгов серьезны и смотрят прямо в душу.
Выхожу из воды, сажусь рядом, и он качает головой.
— Тьма близко, и по-хорошему тебе лучше переждать ее здесь.
— Но, — говорю я и выжимаю воду из волос прямо на раскаленный от солнца песок. Почему он такой горячий — небо же все в тучах? — Всегда есть какое-то 'но'.
— Кто-то умрет. Не ты. Но кто-то.
— Эрик... — шепчу, вспоминая.
Барт берет меня за плечи и очень серьезно произносит:
— Когда вернешься, бей на поражение. И беги. Есть силы, которыми я не знаю, как управлять. Но есть и зло, давно знакомое нам обоим. — Он указывает на воду. — Тьма.
— Герда, — догадываюсь я. — Герда вернулась.
— Я видел кровь. Много крови. Не твоей. И слезы — теперь уже твои. А потом выбор — один из тех, что тебе нужно сделать.
— Один из? Ты говорил о единственном — главном, — хмурюсь я. — В конце.
Он кивает.
— То предсказание Первого, а это — мое. А теперь давай, Полина, проснись.
Я прилежно пытаюсь очнуться — на полу в собственной квартире. Жмурюсь, щипаю себя до боли — не выходит. Злюсь. На себя, на беспечность, заставившую забыть: мои видения всегда сбываются. И они лишь для подготовки, не для победы. Для битвы у меня есть кен.
И злость.
Небо кипит от ярости — клубится тучами, сверкает молниями и громыхает. Я встаю, раскидываю руки в стороны, запрокидываю голову и жду.
Это мой мир, и здесь все по моим правилам. А значит, и разбудить он тоже может. Хотя бы вот так.
Небо выпускает стрелу — ослепляющую, яркую. Я смотрю на него, а оно — на меня, и, в тот момент, когда молния бьет мне в грудь, меня выкидывает назад, в привычную обстановку липецкой хрущевки.
Привычную ли?
Окно открыто, а створки бьются об откосы, занавески развеваются, поднимаясь до потолка, а там, в оконном проеме застыла она...
Красивая и в то же время жуткая. Русые волосы чуть ниже плеч, бледная кожа, огромные темные глаза. Она скалилась и смотрела на Эрика, пока не заметила, что я очнулась.
Я не стала медлить — ударила. Летунью снесло с подоконника, она кувыркнулась в воздухе и полетела вниз, на еще влажную после сошедшего снега клумбу у подъезда.
— Эрик! — Я бросилась к нему, лежащему на полу. Трясла, но он оставался неподвижен. — Эрик очнись.
Кисло-сладкий запах дурманил и, казалось, только усиливался. Ловушка? Летунья на улице, а источник запаха — в квартире?
И вдруг у самого уха раздался жуткий шелест.
— Шшшш... — сказал кто-то. А потом уже ближе: — Шшшшш...
Перед глазами поплыло, сознание ускользало, тело предательски расслабилось.
Тело, но не жила.
Я с усилием обернулась. В двух шагах от нас стоял еще один — на этот раз мужчина. Одетый в полупрозрачные шаровары и темную свободную рубаху с широкими рукавами. Молодой, еще недавно совсем мальчик. Бледные волосы отливали серебром. Он щурился и смотрел на меня.
Я ударила снова. И снова. И опять. Жмурилась и била до тех пор, пока кто-то не коснулся моего плеча.
— Тише, тише... — шепнул Эрик мне на ухо. — Сожжешь дом.
— Он мертв? — испуганно спросила я, хватая его за руку и безумно радуясь, что он очнулся.
— Пепел, — кивнул Эрик.
— Там еще одна. На улице. Я скинула ее вниз, но, похоже, не убила.
— Ты веришь мне, малыш? — очень серьезно спросил он, словно от моего ответа зависело все: и будущее, и настоящее, и судьба той женщины за окном.
— Верю, — прошептала я и крепко его обняла. — Ты задумал что-то опасное, да? Я еще на лестнице поняла...
— Задумал, — кивнул Эрик. — Но нет времени объяснять. Держись рядом и, что бы ни случилось, не бойся, хорошо?
Это 'не бойся' мне не понравилось. Совсем. Но выхода не было — на улице ждала страшная летунья, Эрик был наполнен решительностью, а я... Ну а что я? Убила же того, второго. Значит, с этой мы и подавно справимся вместе.
Нас встретила ночь: темная и мрачная, наполненная диким ощущением охоты. Кто сегодня охотник, а кто — дичь? Загоняют ли нас или загоняем мы?
Эрик лучился нетерпением. Казалось, я могла ощущать его кожей -его ладонь, сжимала мои пальцы, глаза светились предвкушением.
Никогда не понимала такой страсти к убийству, пусть даже и врага. Убить, чтобы не убили тебя — да, я сама так делала не раз. Но радость, почти садистская, толкающая на убийство... Эрик, похоже, придерживался другой точки зрения.
Летающую незнакомку на клумбе мы не нашли. То ли она испугалась неожиданного отпора, то ли заманивала нас в ловушку, я не совсем понимала, но Эрик ее явно чувствовал, потому что потянул меня в сторону автострады. Мы пересекли пешеходный переход и свернули с темноту — в один из переулков старого района.
Так сложилось, что в нашем городе новостройки успешно соседствуют с ветхими, облупившимися, наполовину покинутыми зданиями, а комфортабельные районы граничат с бедными, словно подчеркивая их нищету и ущербность.
Жители обоих районов не замечают этого — их жизнь полна будничной суеты, проблем и собственных радостей. Но в такие моменты контраст особенно виден, и темнота скрывает больше опасностей, чем кажется на первый взгляд. Особенно для хищного. И если против обычного грабителя поможет элементарный морок, то против сверхъестественных существ из тайного мира уловок нет.
Хищные уязвимы. Для нас в мире масса опасностей: охотники, драугры, колдуны. Создания низших миров. Даже ясновидцы эволюционировали и научились защищаться.
Правда, такие, как Эрик, считают, что все это мелочи. Что кто сильнее, тот и прав. А справедливость... Есть ли она? Или же это просто проекция совести сильнейшего?
Мрачные мысли не отпускали, преследовали меня в темноте переулка. Фонари здесь не горели, воняло канализацией и гнилью. Сапоги утопали в ворохе прошлогодней листвы — мокрой и чавкающей при каждом шаге.
Летуньи нигде не наблюдалось, отчего предвкушение смешивалось с тревогой, дополнялось почти осязаемой радостью Эрика, хотя радоваться, на мой взгляд, было нечему.
А потом я заметила легкое движение справа, в районе мусорных баков. Наверное, если бы не инстинкты, не придала бы этому значения. Но инстинкты велели: пригнись! А через миг в миллиметре от головы что-то свистнуло, рассекая воздух, и, кажется, задело Эрика.
Он среагировал молниеносно — оттолкнул меня и перехватил оружие нападающего. Я полетела в сторону мусорных баков, прямо в пожухлую листву, провалилась ладонью в грязь и слегка ушибла локоть. Глаза уже немного привыкли к темноте, и я могла видеть, как они дерутся.
Хотя 'дерутся' слишком громкое слово.
Эрик лежал на спине, а летунья сидела на нем сверху, придавив коленом шею. Приставила ладони к его лицу, и словно вытягивала из него жизнь. Буквально. Лицо Эрика лучилось фосфоресцирующим светом, а женщина, запрокинув голову, улыбалась.
Я ударила, не раздумывая. Еще. И еще. Но мои атаки рассеивались в воздухе, словно вокруг летуньи образовался невидимый магический щит. Впрочем, возможно, так и было...
Но ведь мы на земле. В кевейне. В современном мире, полном обычного, человеческого оружия. И даже то, что с виду оружием не является, может в определенных условиях его заменить. Я шарила руками в листьях, судорожно ища что-нибудь, хоть что-то, чем можно просто ударить. И нашла. Неожиданно. В нескольких сантиметрах от мусорного бака. Кусок водопроводной трубы, длинный — около метра длиной. И толстый. Достаточно тяжелый, чтобы серьезно навредить.
На курсы самообороны я никогда не ходила, физической крепостью не обладала, но в тот момент стала самой яростью. Не люблю, когда трогают дорогих мне людей. А когда пытаются убить, у меня просто сносит крышу.
Я поднялась, подошла к летунье, размахнулась и со всей силы заехала ей по голове.
Незнакомка кубарем скатилась с Эрика и отлетела на пару метров в сторону. Доли секунды ей хватило, чтобы вскочить на ноги. Зло оскалившись, она кинулась на меня, но Эрик уже успел подняться и сбил ее с ног.
От того, что увидела после, я буквально оцепенела. Он поднял руки над головой и начал вращательные движения, словно танцевал какой-то латинский танец, но лишь руками. При этом женщина в шифоне оторвалась от земли, начала вертеться в такт его движениям, словно они давно и не один раз репетировали вместе. Сила окружала Эрика ореолом, я ощущала его ярость, его мощь, его флюиды.
Да уж, не хотелось бы мне иметь такого врага!
Незнакомка вертелась у земли, затем медленно начала подниматься в воздух, одновременно ускоряясь. Ее одежды развевались на ветру, а сама она раскинула руки, будто наслаждалась этим круговоротом.
Она не наслаждалась. Просто не могла его остановить.
Я посмотрела на Эрика — он стоял и вертел уже одним указательным пальцем правой руки, который держал в районе груди. От летуньи исходил свет. Лился тонким потоком, расширяясь и увеличиваясь, приближаясь к Эрику, точнее к его животу. К жиле.
Бог мой, он же берет ее кен! На расстоянии. Без всяких ритуальных ножей. Это было так пугающе и так... прекрасно.
Я сглотнула и отступила на шаг. Поближе к выходу из переулка. Ближе к свету и безопасности липецких улиц, где наверняка сновали прохожие, ездили машины, даже не подозревая, что творится в темноте заброшенного места.
И тут же наткнулась на что-то, вернее на кого-то. Резко обернулась и застыла в ужасе — прямо за моей спиной расслабленно стояла Герда. Она восхищенно смотрела на Эрика и улыбалась. А затем томно вздохнула и улыбнулась уже мне.
— Правда же он прекрасен? — спросила она и склонила голову набок. — Жаль, что ему сейчас до тебя нет дела.
Глава 18. Польза сериалов
Каждый человек, наверное, хоть раз в жизни задумывался о том, как убить вампира. Все началось во времена бума вампиромании, когда телеэкраны заполонили фильмы, сериалы, а полки магазинов — книги о кровососах, где сильный и древний красавчик-вампир влюбляется в неприметную школьницу, потому что у нее какая-то особенная кровь. И, оглядываясь через плечо, нашептывает ей на ушко, что убить его можно лишь одним способом. И тут уже сценаристы использовали всю свою фантазию: кол в сердце, солнечный свет, чеснок, святая вода.
Мой вампир был девушкой, которую я выносила и родила. Она влюбилась в мужчину, с которым я спала, и щадить меня не собиралась. Но одно все же совпадало с выдумками сценаристов — у меня особенная кровь, вернее, особенный кен, но это уже мелочи. Для того, чтобы взять его, Герде не нужно кусать — достаточно просто прикоснуться. И я умру. Так просто.
Но я ведь могу сделать так, чтобы она не прикоснулась.
— Мне есть дело! — прорычала я, покрепче сжала трубу, размахнулась и ударила Герду по голове.
Наверное, она не ожидала. А может, я сильно боялась, потому как удар вышел сильный. Она упала — прямо в груду тех самых листьев, где до этого лежала я. Идеальная прическа растрепалась, в волосах запутались гнилые листья, на правом виске отчетливо виднелась открытая рана с медленно стекающей к глазу струйкой крови. Короткая черная куртка испачкалась в грязи.
Наверное, я в тот момент выглядела не лучше. Впрочем, мне красоваться было не перед кем — главное, выжить.
— Серьезно? — Герда села и брезгливо отряхнулась. — Будешь бить меня... чем там... трубой?
— Неплохое оружие, — ответила я и шагнула к вампиру, но в голове раздался четкий приказ:
— Нет, Полина. Не нужно этого делать.
Я подняла глаза — Эрик смотрел прямо на меня. Все так же кружил незнакомку, ее кен впитывался его жилой, шифон красиво развевался по воздуху, облегая точеную фигуру летуньи.
Эрик не шевелил губами, но в голове я четко слышала указания.
— Дом колдуна, где мы нашли яд, в нескольких кварталах отсюда. Ты хорошо бегаешь. Беги, Полина.
И я побежала. Не раздумывая. Не сомневаясь. Ветер свистел в ушах, впереди мелькал асфальт, фонари, машины на обочине, случайные прохожие.
Я не оглядывалась, но почему-то знала, что Герда меня чует. Куда бы я не пошла, она найдет. Успокаивало то, что Эрик знает, где я буду. Закончит со своей летуньей и придет. Спасет меня от страшного драугра, не даст навредить.
Черт, как страшно! Сердце колотится, а смерть буквально дышит в затылок. Моя ли?
Частный сектор в этом районе города начинался резко. Многоэтажки обрывались небольшим пролеском, а сразу за ним на значительной по размеру территории рассыпались дома.
Я свернула на главную улицу, ярко освещенную фонарями. В боку кололо, дыхания не хватало. Сколько я уже пробежала? Километр? Два? Пять? Впервые порадовалась собственному упрямству, когда, почти выплевывая легкие, продолжала трусить за Эриком во время утренних пробежек.
Организм выдерживает немного большую нагрузку, чем та, которую ты даешь себе через 'не могу'. Именно тогда открывается второе дыхание. Именно тогда нужно уметь вовремя остановиться.
Я и остановилась — перед домом Тана. Согнулась пополам и постояла несколько секунд, переводя дыхание. Только тогда поняла, что трубу так и не выбросила. Крепко сжимала в руке, словно воин — остро наточенный меч. Да уж, меч сейчас пришелся бы кстати.
Испуганно оглянулась — Герда не преследовала. Улица выглядела пустынной и спящей. Я скользнула небольшой проем между прохудившейся, скрипучей калиткой и ржавыми воротами и, кажется, испачкала куртку. Плевать! Главное — спрятаться от Герды.
Интересно, почему Эрик приказал бежать именно сюда? Как именно он мысленно говорил со мной, я тогда не думала. Какая разница? Главное — он переживал о моей безопасности. Неужели, на дом Тана он тоже поставил супер-защиту?
В коридоре было все так же темно, и я включила фонарик. Поднятая половица лежала там же, где мы оставили ее в прошлый раз, а в полу зияла дыра — тайник колдуна. Воспоминания нахлынули резко: я и Эрик, страх, решительность, пепел на снегу, объятия.
Я решительно выдохнула и дернула ручку двери, ведущей в комнату.
Внутри горели свечи. На полу по периметру, на стенах в старинных подсвечниках, на подоконниках. Окна были заколочены фанерой, именно поэтому я не увидела света с улицы. Сверху фанеры была набита пленка. Обычная, строительная. Пленка, к слову, была везде — на стенах, на полу, ею был устлан продолговатый стол посреди комнаты. Казалось, не было тут ни одного даже самого маленького участка, который бы не покрывала пленка.
Это что, вариант свидания 'а-ля' Эрик? Свечи и стерильность?
С каждой секундой я понимала все меньше.
Впрочем, разобраться мне не дали — входная дверь скрипнула, я отступила назад, повернулась к выходу и замерла в ожидании.
