— Простите, что прерываю, милорд, — сказал коммандер Алвин Хапар, следуя за Сабрахэном в дневную каюту и вытягиваясь по стойке смирно со шляпой, зажатой под мышкой. Он был примерно тридцати лет, темноволосый, стройный, с роскошными усами. По мнению Тирска, он также был очень умным молодым офицером, и именно так он занял должность, которая называлась бы начальником штаба на Старой Земле... или в имперском чарисийском флоте. Его сопровождал другой офицер в форме лейтенанта, которого Тирск никогда раньше не видел,.
— Я знал, что вы собираетесь поговорить с капитаном о новом оружии, — продолжил Хапар, — и я подумал, что должен привлечь ваше внимание к лейтенанту Жуэйгейру, пока вы это делаете.
— Действительно? — Тирск откинулся на спинку кресла, положив локти на подлокотники, и задумчиво посмотрел на Жуэйгейра.
Лейтенант Жуэйгейр был даже моложе Хапара — на самом деле, он, вероятно, был моложе сэра Абейла Бардейлана, флаг-лейтенанта Тирска, — со светлыми волосами и глазами, цвет которых менялся от светло-карего до темно-карего. Он был мускулистым парнем и довольно высоким; ему приходилось стоять, сгорбив плечи и согнув шею, чтобы пробраться через палубу, не раскроив себе череп. Тирск был гораздо ниже ростом, и он почувствовал укол сочувствия, представив, сколько головных болей, причиненных самому себе, должно быть, испытал Жуэйгейр на борту корабля.
— И почему ты решил, что должен привлечь мое внимание к лейтенанту, Алвин? — мягко спросил он.
— Потому что у него есть идея. Поначалу это звучит довольно нелепо, и признаю, что мне было не особенно интересно, когда он обратил на это мое внимание сегодня утром, На самом деле, мне было явно неинтересно, но он настойчивый тип, и поскольку вы заставили меня инвентаризировать эти неуловимые, исчезающие якорные цепи, я решил, что, ах, готов отложить свои жизненно важные труды на достаточно долгое время, чтобы выслушать его. — Коммандер улыбнулся своему начальнику, но затем выражение его лица стало серьезным. — Оказалось, я рад, что сделал это. Как я уже сказал, это звучало нелепо, когда он начал, но то, что он хотел сказать, на самом деле начало обретать смысл, когда я это выслушал. На самом деле, думаю, в этом есть большой смысл.
Жуэйгейр явно нервничал. Однако, если Тирск не ошибался, большая часть этой нервозности исходила от того, что он оказался лицом к лицу с адмиралом, а не от каких-либо сомнений по поводу какой-либо причудливой идеи, которая могла прийти ему в голову. Эти глаза странного цвета были слишком ровными и спокойными для человека, который чувствовал неуверенность.
— Хорошо. — Граф взмахнул рукой в приглашающем жесте. — Почему бы вам не пойти дальше и не рассказать мне об этой вашей идее, лейтенант Жуэйгейр?
— На самом деле я взял на себя смелость попросить лейтенанта принести несколько набросков его предложения, милорд, — вставил Хапар, указывая на тяжелый конверт под правым локтем Жуэйгейра.
— И я с удовольствием посмотрю на них... наверное, — любезно сказал Тирск. — Однако сначала давайте послушаем, как лейтенант объяснит это мне. В конце концов, — он улыбнулся, — если это окажется хорошей идеей, я, вероятно, обнаружу, что объясняю это довольно многим людям, которым будет не интересно смотреть на эскизы и диаграммы. Возможно, я смогу получить несколько советов от лейтенанта, которые помогут мне произвести на них впечатление, если это произойдет.
Жуэйгейр слегка вздрогнул от улыбки графа, но его глаза твердо встретились с глазами Тирска, и адмирал с одобрением отметил эту выдержку.
— Очень хорошо, мой господин, — голос Жуэйгейра был глубоко звучным, несмотря на его молодость. — На самом деле я думал о слухах о том, что произошло в Итрии, и о том, что мы могли бы сделать, если бы оказалось, что они верны, чтобы улучшить наши собственные шансы против еретиков. У меня не было доступа ни к одному из официальных отчетов, но из того, что я слышал, кажется очевидным, что еретики нашли способ заставить свой снаряд взорваться. Предполагаю, что это означает, что они нашли способ поместить заряд пороха внутрь выдолбленного ядра и каким-то образом заставить его взорваться после попадания в цель, что кажется мне немного более сложной задачей, чем некоторые люди могут подумать. — Он быстро поморщился. — Моя семья была литейщиками со времен моего прадеда, милорд, — объяснил он, — и я пять лет учился у своего дяди Томиса, прежде чем поступил на флот. На самом деле, именно поэтому адмирал Тирнир поручил мне помочь разработать новые орудийные лафеты и установки. Так что подозреваю, что у меня есть лучшее представление, чем у большинства людей, о некоторых трудностях, с которыми, должно быть, столкнулись еретики, заставляя работать пустотелые взрывающиеся ядра, особенно когда дело доходило до того, чтобы заставить их взрываться надежно и последовательно. В любом случае, однако, это истории, которые я слышал, и некоторые... дополнительные слухи, — он, казалось, тщательно подбирал слова, заметил Тирск, — что может быть возможно для нас.
Последние шесть слов были произнесены легким, но отчетливо различимым вопросительным тоном, и Тирск задумчиво посмотрел на него. Никто прямо не сказал ему, что информация о новых боеприпасах должна храниться в секрете, и маловероятно, что какие-либо чарисийские шпионы смогут пробежать весь путь до Теллесберга из залива Горэт, чтобы рассказать об этом Кэйлебу Армаку до того, как их существование будет продемонстрировано в бою. С другой стороны, никто не сказал ему, что он тоже может начать размахивать отчетами.
— Думаю, лейтенант, — сказал он через мгновение, — что вам, вероятно, следует предположить, что если один набор слухов был точным, то, вероятно, также есть по крайней мере некоторая точность в другом. Могу я спросить, как именно это связано с вашей идеей?
— Ну, милорд, мне пришло в голову, что, если слухи верны, каждый удар будет становиться намного опаснее. Другими словами, потребуется гораздо меньше попаданий, чтобы заставить корабль сдаться — или даже полностью уничтожить его, — а это означает, что будет важнее стрелять точно и действительно поражать противника — последовательно, я имею в виду — чем просто выстраивать много орудий и стрелять в надежде, что хотя бы некоторые из ваших выстрелов найдут врага.
— Я бы сказал, что это не безрассудно ... — тон Тирска был сухим, как пустыня, — с небольшим предостережением, которое, по моему опыту, заключается в том, что чем больше выстрелов вы производите, тем больше у вас шансов попасть.
— Согласен, милорд. Конечно. — Жуэйгейр кивнул, признавая правоту, но явно не обращая внимания на иронию графа. — Но есть и другие факторы, помимо простого количества оружия. Например, насколько хорошо обучены ваши артиллеристы, насколько на деле точны их орудия, насколько велика их цель, насколько устойчива ваша орудийная платформа и, возможно, самое главное, особенно если обе стороны используют разрывной снаряд, насколько легко вы можете маневрировать своим кораблем, чтобы дать вашим артиллеристам наилучший шанс в том, чтобы нанести удар, давая при этом стрелкам противника наихудший из возможных шансов попасть в вас в ответ. Или, по крайней мере, мне так кажется.
— Я также не могу спорить ни с чем из этого, — согласился Тирск, сцепив пальцы под подбородком, гадая, к чему лейтенант все это может привести.
— Ну, когда я зашел так далеко, милорд, мне пришло в голову, что могут быть способы заставить эти другие факторы работать на нас. Например, я подозреваю, что с более длинным стволом, просверленным с более жесткими допусками, мы могли бы значительно повысить точность на больших дальностях. Имея больше времени для ускорения снаряда до того, как он покинет дуло, мы, вероятно, получим более ровную и точную траекторию даже на более близких дистанциях, но что более важно, чем больше дистанция, с которой вы можете начать надежно поражать своего противника, тем лучше, особенно если он не может поддерживать ту же дальность своим собственное оружием. На самом деле, у меня была другая мысль, основанная на новых нарезных мушкетах. Если из пушки действительно можно стрелять разрывным снарядом, то, как мне кажется, было бы целесообразно подумать о том, можно ли стрелять из пушки так же, как мы сейчас стреляем из мушкетов. Это также не просто повысило бы точность; как и удлинение орудийного ствола, это, вероятно, увеличило бы максимальную дальность стрельбы намного больше, чем может достичь гладкоствольное оружие, поскольку прежде чем нарезной снаряд покинет орудие, ему может быть передана большая часть силы порохового заряда, что должно означать его меньшую подверженность ветру.
Глаза Тирска расширились, и он бросил быстрый взгляд на Бейкета, чье выражение лица выглядело таким же удивленным дерзостью предложения, как у самого графа. И особенно, понял Тирск мгновение спустя, осознанием того, что то, что только что предложил Жуэйгейр, должно было быть возможным. Возможно, это не просто и нелегко, но очевидно, что если мушкетная пуля может быть нарезной, то и взрывающийся артиллерийский снаряд тоже. В конце концов, это был просто вопрос масштаба. И если бы взрывающийся снаряд можно было нарезать...
— Мне также пришло в голову, — продолжал Жуэйгейр, по-видимому, не обращая внимания на удивление Тирска, — что, поскольку одно орудие, стреляющее разрывным снарядом, несомненно, сможет выполнять работу многих орудий, стреляющих цельными ядрами, возможно, стоит подумать о том, как мы могли бы довести наши орудия до места, представляя врагу наименьшую возможную цель, даже если это означало сокращение общего количества орудий, которые мы могли бы пустить в ход. Полагаю, что я пытаюсь сказать, что важно соотношение попаданий, а не соотношение орудий, и что более крупный взрывной снаряд, вероятно, нанесет гораздо больший урон, чем такой же меньший, поскольку более крупный боеприпас может нести с собой больший заряд энергии. Так что все, что затрудняло попадание в наши корабли, имело бы смысл до тех пор, пока нам все еще удавалось поражать их надежно и последовательно, используя самые большие из возможных орудий. И когда я подумал об этом немного дольше, это довольно точно совпало с другой мыслью, которая пришла мне в голову год или около того назад.
— И что бы это могло быть за мысль, лейтенант? — пристально спросил Тирск, наблюдая за Жуэйгейром прищуренными глазами, наполовину испуганный тем, куда этот замечательный молодой человек может пойти дальше.
— Альтернатива галеону, по крайней мере, в прибрежных водах, милорд. — Жуэйгейр впервые криво улыбнулся. — В то время мне казалось, что лучше держать любые подобные идеи при себе, поскольку у вас, похоже, были достаточные трудности с убеждением военно-морского флота, что нам нужны именно океанские галеоны, и без того, чтобы кто-то пришел и предложил новый стиль галер. Но мне показалось, что галера все еще сохраняла несколько преимуществ перед галеоном, особенно в прибрежных водах или при обороне рек. Во-первых, она была гораздо более маневренной и гораздо менее зависела от условий ветра. Очевидно, что с новой системой бортовой артиллерии традиционная галера больше не была практичной, но мне показалось, что было бы полезно найти способ сохранить ее преимущества, если бы мы могли найти способ, который позволил бы нам компенсировать или устранить ее недостатки. Поэтому мне пришла в голову идея, которая, как мне кажется, позволила бы нам это сделать.
— Что ты придумал? — спросил Бейкет, пораженный своим вмешательством. Он быстро взглянул на Тирска, но граф только махнул рукой и продолжал смотреть на Жуэйгейра.
— Мне действительно нужно показать вам один из моих набросков, чтобы это имело смысл, милорд, — извиняющимся тоном сказал лейтенант.
— Тогда выкладывайте, лейтенант. Вы начинаете меня интересовать.
— Благодарю вас, милорд.
Жуэйгейр открыл конверт и вытащил сложенный лист бумаги. Он развернул его на столе Тирска, и глаза графа стали еще более пристальными, когда он посмотрел на него.
— Два самых больших недостатка галеры — это выносливость, поскольку она зависит от спин и рук своих гребцов, и, очевидно, необходимость использовать всю длину ее бортов для весел вместо пушек. Я не видел никакого способа обойти преимущества, которые дают парус и энергия ветра с точки зрения выносливости, независимо от того, что мы можем изменить в том, как мы применяем мышечную силу для движения, но мне показалось, что есть способ перемещать галеру без весел.
Бейкет скептически нахмурился, но Тирск только склонил голову набок и посмотрел на рисунок Жуэйгейра. Он был аккуратно сделан, с надписями и стрелками, указывающими на разные его части, и лейтенант провел по нему пальцем.
— Как я уже говорил ранее, милорд, мой дядя Томис — кузнечный мастер в Бессе, — сказал он, — и это то, что он придумал несколько лет назад, чтобы улучшить тягу на своих кузнечных горнах. Его называют "коленчатым валом", потому что, как вы можете видеть, это в основном то, чем он является, и он использовался для питания небольших машин с тех пор, как кто-либо помнит. Многие большие пожарные машины, запряженные драконами, тоже используют что-то подобное, хотя на машинах с упряжкой лошадей чаще встречается рычажный насос, поскольку он может быть меньше и легче. Но коленчатый вал позволяет большим двигателям создавать гораздо большее давление воды, так как вы можете поместить на него гораздо больше людей одновременно. Если такой привод требуется в течение длительного периода для более крупных литейных машин, а для водяного колеса нет удобного источника воды, практика обычно заключалась в использовании на приводном механизме лошадей или, возможно, мулов или даже ослов.
— Что сделал дядя Томис, так это придумал коленчатый вал намного длиннее, чем те, которые мы обычно используем, — достаточно длинный, чтобы он мог поставить на него больше рабочих и генерировать намного больше энергии. Дюжина или около того его людей стоят бок о бок в две шеренги, между ними коленчатый вал. Затем, когда ему нужно увеличить дутье, они вращают его, используя эти захваты здесь и здесь. На самом деле, чтобы быть абсолютно точным, они являются "кривошипами", а вал — вот это длинное долото, которое на самом деле вращается. Вы можете думать об этом как о действительно большой версии плотницкой дрели и сверла, если хотите.
Лейтенант постучал по рисунку, подняв глаза, чтобы встретиться взглядом с Тирском.
— На самом деле это удивительно эффективный способ передачи энергии, если разобраться, милорд. И пока я думал о том, как улучшить галеру, я понял, что если бы можно было подсоединить такой коленчатый вал к такой же... крыльчатке или лопасти вентилятора, которые он использует в своем горне, нет причин, по которым эти лопасти нельзя было бы погрузить в воду, где они могли бы выталкивать воду вместо воздуха. Если разобраться, это все, что на самом деле делают весла — я имею в виду, толкают воду, — и любой, кто когда-либо пользовался ручным вентилятором, знает, насколько эффективнее вращающийся вентилятор толкает воздух. Полагаю, то же самое можно было бы сказать и о воде, и если бы у вас было достаточно людей на кривошипах, и если бы ваше рабочее колесо было достаточно большим, оно действительно могло бы двигать галеру без весел. Еще лучше то, что для эффективной работы коленчатый вал должен был бы находиться в середине корабля, чуть выше киля, что поместило бы его ниже любых нижних палуб. На самом деле, он был бы ниже ватерлинии, что защитило бы его от вражеских ядер. Конечно, вам пришлось бы часто менять людей на кривошипах из-за усталости, что является основной причиной, по которой сила животных всегда была предпочтительнее, если ее нужно было обеспечивать в течение длительного времени. Но мои расчеты показывают, что вам потребуется меньше людей на приводе, если предположить, что мои предположения об относительной эффективности крыльчаток и весел верны, чем вам понадобилось бы на веслах обычной галеры. На самом деле, это даже возможно — я не пытался вычислять цифры по этому вопросу, вы понимаете, милорд, поскольку у меня нет никакого способа продемонстрировать, насколько точны мои предположения об эффективности крыльчатки на самом деле, — что может быть возможно установить два коленчатых вала и два рабочих колеса в одном корпусе. Если бы это оказалось возможным, вы могли бы немного увеличить скорость своей галеры, по крайней мере, относительно короткими периодами. Выносливость все равно была бы главным фактором, но я не могу придумать ни одной причины, по которой вы не могли бы поставить на нее мачты и паруса для плавания между сражениями. Мы делали это в течение многих лет с традиционными галерами, и они ходили на веслах только для маневрирования или для вступления в бой. А с коленчатыми валами и крыльчатками нам не нужно было бы укладывать весла друг на друга, так что мы, вероятно, могли бы построить менее высокую, более устойчивую к погодным условиям галеру с той же движущей силой.
