* * *
Перекусив, Антон выдал Грину порцию наставлений, после чего спешно ретировался в неизвестном направлении. За едой не обошлось без разговоров, в процессе которых я узнал некоторое количество новой информации. Если сравнить её с земными шаблонами, то выходило, что скорее верна старая классика, а не 'вагинальная толерантность' последних лет.
А именно, со слов Антона выходило, что у эльфов половая связь с людьми проходит по статье 'скотоложество'. В переносном смысле.
При чём здесь шаблоны? Да главным образом при том, что исходя из них, любой приличный попаданец немедленно должен закадрить и уложить в койку парочку эльфиек. И ломаться они должны лишь до ближайшего сеновала. Из сказанного же магом следовало, что подобное — вымысел терзаемых спермотоксикозом фантазёров. Вменяемая эльфийка в жизни не подпустит к своему телу человека в том числе и по чисто физиологическим причинам, которые не размер полового органа, а работа гормональных систем и исходящие от человеческих тел запахи.
Данная тема была затронута в связи с исключительным сходством главы города с гномом. Да и он им, собственно, частично оказался. Точнее, чистокровным гномом был его отец.
При этом у гномов и людей какие-либо проблемы в отношениях отсутствовали. Пусть подобные связи были нечасты, но, если они возникали, их нормально воспринимали с обеих сторон. Однако, имелось одно 'но'. Генетика гномов подавляла человеческую, отчего от подобной связи рождались исключительно гномы. Точнее дети, обладающие в первую очередь признаками низкорослой расы. Которая, кстати, не такая уж и низкорослая.
Встав из-за стола, эльфийка церемониально поклонилась в жесте прощания, после чего удалилась в свою комнату. Предоставленный нам номер представлял собой просторную центральную гостиную, из которой можно было попасть в шесть небольших спальных комнат. Короче, временное жильё для большой компании. Разве что туалет находился на первом этаже заведения.
Из прочих удобств имелась баня и возможность за отдельную плату воспользоваться услугой местной прачечной.
Закончив с едой и попрощавшись с эльфийкой, я и Грин приступили, собственно, к обучению. При этом начал старик с ритуала. С видом занимающегося ментальным онанизмом травника-перфекциониста, он бережно разложил на столе следующую последовательность: несколько больших прессованных из трав таблеток, похожий на списанный мелок шарик, собственно бутылёк с 'сияющим разумом' и напоследок пару бумажных свёртков с непонятными порошками. Дополняли всё это заранее принесённый графин с водой и добытая Антоном книга, которая оказалась учебным пособием по местному языку. Этакая 'шпаргалка', которая позволит ничего не упустить и охватить максимум материала.
С видом человека готовящегося принять запрещённые вещества, я сгрёб в ладонь травяные таблетки.
— Ты что! По одной и с интервалом в пять минут! — запротестовал Грин, отобрал у меня 'колёса' и разложил их в прежнем порядке.
Первая проглоченная и запитая пилюля оказалась редкостно горькой. Настолько, что горечь странным образом поднялась в рот из пищевода.
— Полглотка воды, не больше, — командовал старик.
Не дав мне задать крутящиеся на языке вопросы, он уверенно начал:
— В нашем языке нет слова 'это'. Точнее 'это' заменено существительным 'оно'. Звучит с точки зрения русского не очень хорошо, но на практике путаницы не возникает, так как значение передаётся интонацией. 'Оно серое' и 'оно собака' произносится с разным ударением на 'эртере' — 'оно', — не дожидаясь принятия зелья, начал излагать Грин вводную часть.
Пробежавшись по кривизне местных местоимений, старик заставил меня выпить следующую таблетку. Ещё через пять минут, когда очередь дошла до похожего на мел вещества, моя голова начала трещать по черепным стыкам, ведь я старательно в сказанное вникал и даже пытался что-то запоминать.
— В отличии от эльфийского языка, который есть язык фонетический, наш язык довольно однозначен. Лук растение — михерт, лук оружие — даран, луковица — цах, зелёный лук — эренцах, — увлечённо вещал Грин.
От 'мела' начало крутить кишки, в носу отчего-то защипало.
— Пей, — наконец указал старик на принесённый Антоном бутылёк.
Произнеся это, он достал из-за пазухи небольшой футляр, из которого вытащил и проглотил зеленоватую таблетку.
— Стимулятор, — пояснил Грин. — Вот ты не ценишь, а мне, между прочим, шесть часов подряд с тобой работать придётся. В моём-то возрасте... — пожаловался он.
— Очень даже ценю, — оторвавшись от бутылька, запротестовал я.
Жидкость, которая в первый момент показалась безвкусной, но холодной, внезапно начала жечь пищевод ментоловой прохладой.
— Залей в бутылку немного воды, поболтай и выпей остатки, — наставлял меня старик. — Содержимое этой склянки равно моему полугодовому жалованью в былые времена. Одна печень единорога знаешь сколько стоит? А ведь её ещё ферментировать надо, — сетовал он.
— Слушай, а если эренцах это лук, то, что тогда значит цахгерет? — кое-что вспомнив, обратился я к старику.
— Хм, зависит от фразы, — затеребил бороду Грин.
— Полная фраза звучит как 'Ерен таран ге цахтгерет', — поразив сам себя, выдал я.
— Это переводится как 'Просыпайтесь, слезливые подонки', — перевёл Грин.
— Вот сволочь. Эту фразу в имперском подземелье постоянно один маг произносил, после того как люминесцентный кристалл заряжал. Слушай... — внезапно вспомнил я ещё одну запомнившуюся фразу.
Точнее ни хрена она не запомнившаяся, я её всего один раз слышал.
— Стоп, — беря в руки книгу, осадил меня Грин. — Давай по учебнику. Начнём с местоимений.
— Мы же их только что проходили, — возмутился я.
В моей памяти во всех мелочах всплыл недавний урок.
— Как видишь, зелье действует и сейчас нам важно не только узнать новое, но и повторить старое, — строго произнёс старик.
Как оказалось, на тот момент зелье лишь начинало действовать, ведь через полчаса я чувствовал себя Эйнштейном помноженным на Пуанкаре. Всё сказанное и прочитанное Грином казалось мне до смешного понятным и моментально запоминалось. В целом, я ощущал себя доктором наук, которого зачем-то заставляли учить таблицу умножения. Ну и что, что он её до этого не знал. Оно же настолько просто, что недостойно внимания моего могучего разума!
* * *
Проснувшись, я первым делом застонал. Как же, блин, плохо!
Жуткое похмелье, помноженное на три кило просроченных эклеров, рвало на части мой многострадальный организм. Особенно доставалось голове. Выпитый накануне этиловый спирт настойчиво пытался выдавить мозг из тела.
Стоп, я не пил никакого этилового спирта. Я вообще ничего не пил. Хотя нет, пил конечно.
Попытка открыть глаза увенчалась успехом лишь частично. Открылся почему-то только левый глаз.
И это было второй фатальной ошибкой, которую я совершил в своей жизни. Первая — выпить это чёртово зелье.
В левом ухе забарабанило в такт сердцебиения. Но это ладно, главная беда в том, что с каждым ударом чёртового гонга, некто принялся втыкать в мой мозг иголку.
Покажись сволочь! Поймаю, уши оторву!
Но ловить кого-либо не было сил. Да и не было никого рядом. Только я и один страдающий дикой интоксикацией неудачник.
Решив позвать на помощь Грина, я попытался крикнуть. Крик, увы, не удался, вылетело лишь его жалкое подобие.
В терзаемую негативными ощущениями голову пришла гениальная идея, что необходимо всего непросто закрыть открытый левый глаз. И я его закрыл!
Не знаю как это работает, но стоило закрыться левому глазу, как почему-то открылся правый. К первой втыкаемой в мозг иголке добавилась вторая.
Мысль о самоубийстве настойчиво постучалась в мою дверь минут через двадцать после описанной пытки. Где там мой пистолет?
Пытаясь хоть как-то отвлечься от негативных мыслей, я постарался припомнить что было вчера. Или сегодня? А может пару дней назад?
Если не изменяет память, на середине седьмого часа обучения моя гениальность резко пошла на спад. Заметив это, Грин заставил меня выпить заранее разведённые порошки. Приняв их, я почти сразу отключился. Скорее всего так и было задумано.
Ещё через двадцать минут страданий я был готов на всё, лишь бы прекратить творящийся со мной пипец. Но прекратить я конечно же ничего не мог. Максимум чего удалось добиться, так это закрыть правый глаз. Для этого, кстати, потребовалось отдать команду левому и так закрытому.
К моей несказанной радости, болезненные покалывания прекратились, пусть общее состояние не улучшилось не на йоту.
А вот далее произошло совершенно чудесное чудо.
Помучавшись примерно час, я настолько отчаялся, что попытался выкатиться из тела.
Выкатиться? Это не метафора. Дело в том, что в какой-то период своей послеуниверситетской жизни, я увлёкся осознанными сновидениями. Ну или как их ещё называют, выходами из тела. И была там такая техника, что в полудрёме надо было представить, что ты крутишься в кровати вокруг некой оси. А закрутившись, требовалось из неё выкатиться. Конечно же, никуда ты не выкатывался, однако, происходило нечто с точки зрения восприятия странное и удивительное.
И вот, совершенно внезапно, я из тела 'выкатился', обнаружив себя стоявшим посреди небольшой спальной комнаты.
Удивления не возникло вовсе не потому, что я весь такой невозмутимый. Дело в другом. Вмиг пропали все негативные ощущения!
Интересно, это сон или не все принятые мной препараты были разрешёнными?
Потупив и оглядевшись, я обнаружил лежащего на кровати себя. Спящий 'я' сопел, пыхтел и периодически постанывал. Человеку на кровати было плохо, а вот мне было хорошо!
Желая освоить новое состояние и заодно свалить подальше от страдающего куска плоти, я сделал шаг в сторону двери. План удался с перевыполнением. Заскользив словно приведение, моё 'тело' влетело в стену, прошло сквозь неё, проскочило полутёмную гостиную и остановилось в другой комнате — точной копии моей. На кровати, раскинув руки, блаженно посапывал в бороду Грин.
В этот момент до меня дошло, что в помещении темно. И если в моей комнате имелся тусклый магический светильник, то здесь, как и в гостиной, не было света вообще.
И тем не менее, восприятие работало.
Решив проведать Элианору, я вылетел в гостиную, сориентировался и влетел в нужную дверь. Мыслей что подобное не совсем тактично в моей эфирной голове не возникло. И лишь очутившись в пункте назначения, я внезапно осознал, что дал маху.
Осознать то осознал, но контрмер не предпринял, так как немедленно растерялся.
Элианора сидела на кровати и тихо плакала, уткнувшись лицом в обхваченные руками колени. От вида плачущей эльфийки во мне немедленно проснулась острая печаль. Не отдавая себе отчёта, я подошёл к девушке и попытался погладить её ладонью по голове. Жест сочувствие удался лишь частично, так как моя на вид совершенно нормальная рука прошла сквозь её золотистые волосы.
Всхлипнув, девушка подняла заплаканные глаза и принялась панически крутить головой по сторонам. Над её плечом возник ярко-зеленый светлячок с перепелиное яйцо размером. Издав агрессивный жужжащий звук, он резко ударил меня в грудь. Странный опыт немедленно прервался. Получив удар, я вернулся в тело и от сей внезапности умудрился открыть оба глаза сразу!
Экзекуция 'уровень два' началась.
* * *
Не могу сказать, через какое время я опять разлепил глаза, но в этот раз надо мной склонялись Грин и Элианора.
— Сергей, ты как? — осторожно поинтересовался старик.
— Э-м-м-у-у-у... — простонал я.
— Понятно, понятно, — закивал Грин.
Началась процедура спасения утопающего. Первым делом Грин сводил меня в туалет, что было решением очень верным, разве что довольно унизительным. Благо хоть прибор я сумел удержать сам. Далее в меня правдами и неправдами залили литра полтора воды, поболтали, подержали и опять сводили в нужник. На этом этапе я обрёл способность говорить, пусть говорить особо и не хотелось.
А после мне дали волшебную таблетку! Заглотив очередное 'колесо', я минут за двадцать вышел из режима 'Мама принеси мне пистолет', перейдя в режим 'Сок единорога был несвеж, но прекрасен'.
Пусть до 'хорошо' всё ещё было бесконечно далеко, но уже не тошнило и очень даже захотелось есть.
Убедившись, что я оклемался, Грин поднял меня с кровати и привёл в гостиную. Здесь, за заставленным тарелками столом, нас дожидались Антон и Элианора. При этом Антон читал самую настоящую газету из плотной желтоватой бумаги. В ней даже имелись картинки.
— И сколько я спал? — устроившись на стуле, поинтересовался я.
— Этот молодой человек обходится нам слишком дорого, — проигнорировав мой вопрос, обратился Антон к Грину.
— По-другому никак, иначе бы он отходил неделю, — пожал плечами старик.
А дальше наш чёртов маг поверг меня в неописуемый ужас. Запустив руку в висящую на спинке стула сумку, он достал из неё белый бутылёк с вытянутым горлышком. В общем, тот самый.
— Э-а-а-а, — только и смог простонать я.
— Нет, ну ты видел, а? — обращаясь к Грину, посетовал Антон. — Может ему всё же стоит разок яйца отрезать, чтобы начал ценить нашу безграничную заботу.
— Вообще-то это уже слишком, — глядя на моё перекошенное ужасом лицо, покачал головой старик.
— Ничего не знаю, я сделал за него его работу. Я недоволен. Кстати, дочь травника, та самая, которую тебе предлагалось шпили-вили, оказалась той ещё красавицей. Правда случился эксцесс, меня пытался зарезать её жених. Целая драма, понимаешь. Папаша не желает губить магический потенциал дочери, дочка же влюблена в очень приличного молодого человека. Любовь, как и полагается в настоящей драме, взаимна.
Голова болела и все же, с горем пополам но я соображал. Первое что я осознал, было не сказанное Антоном, а то, что в свою речь он вставил некоторое количество местных слов. И эти слова я прекрасно понял, на лету вписав в общий смысл.
Далее же пришло облегчение, что скользкий квест отменяется. Потупив в тарелку с горячим супом, которую подвинула ко мне Элианора, я довольно бестактно поинтересовался:
— Так вы с ней переспали?
— Ну, задание же выполнено, — опять помахал бутыльком Антон. — Кстати, её молодой человек авантюрист. Если точнее, лесной добытчик. Так уж случилось, что у всех нас этим утром нашлись важные дела, отчего мы вас, ваше страдающее величество, покинем. При этом упомянутый мной молодой человек, кстати его зовут Лойт, придёт сюда в районе обеда и устроит тебе экскурсию по городу.
— Это слишком опасно, — запротестовал Грин. — Лучше я возьму его с собой.
— Нет уж, пусть адаптируется. Я всё устроил, а опасность будет преследовать его всегда, — строго произнёс Антон.
Во мне родилось возмущение, пусть сил возмущаться не имелось. Суть недовольства заключалась в том, что моя многострадальная голова люто мечтала о кроватке, одеялке и подушке. И уж никак не о шатании по незнакомому городу в компании не менее незнакомого человека.
Моментально уловив моё настроение, Антон прокомментировал:
