Когда падают звезды (часть 2)

* * *

*

Жрец читал древнюю молитву. Но не ту, которая еще утром звучала на свадьбе сестры. Там не было ни слова о долге и повинности, о богатстве и бедности, болезни и здравии. Он говорил о вечности, об общей для двоих вечности. О том, что нет больше их по отдельности, что теперь они одно целое. Что нет больше ее желаний или его прихотей, что теперь чего желает он — того хочет она и наоборот. Что только вместе они живут, только друг в друге они существуют. А свечи все трепетали, играя огоньками, будто чувствовали ее дрожь, будто, как и она, не могли успокоить расцветающий в душе сад.

Сами небеса благословляли их союз. Его не порочили сотни взглядов, не пачкали завистью и непониманием. Майя чувствовала, что в мире сейчас только они вдвоем, а голос, читающий молитву — это нитка, напрочно сшивающая их души. И было не больно, больше не больно.

— Идем, — как только жрец захлопнул книгу, давая позволение поцеловать нареченную, Дэррек сжал ее в объятьях так сильно, что стало тяжело дышать. И поцеловал, теперь уж точно будучи уверенным, что она никуда не убежит. А если попытается, он найдет.

— Куда? — Майя, извиняясь, посмотрела на следящего за ними жреца. Он будто чего-то ждал. Но дождаться было не суждено.

— Домой! — и не заботясь о получении ее одобрения, Дэррек подхватил бесценную ношу на руки, помчался из храма еще быстрее, чем несся сюда. Лишь улыбнувшись из-за его спины безразличному жрецу, Майя смогла хоть как-то его поблагодарить.

Мост был так же опущен, ворота открыты, а на лес опустилась кромешная ночь.

— Трогай, — Дэррек помог забраться в карету Майе, бросил приказ серьезному кучеру, а потом забрался сам.

Теперь Майя села напротив, не веря до конца в то, что только что произошло. Может это и вправду сон? Может она упала и ударилась головой? Может сейчас окажется снова лежащей на траве с огромной шишкой на лбу?

— Иди сюда, — заметив этот странный, светящийся, но неуверенный взгляд, Дэррек раскрыл объятья, приглашая получить несомненные доказательства реальности всего происходящего.

Стоило протянуть навстречу руку, и она уже оказалась сидящей на коленях у мужчины, который теперь был ее мужем. Ее. Мужем.

Не желая тратить времени зря, Дэррек завладел ее губами, снова вспоминая их сладость, пытаясь напиться из источника. Вспомнив, что так и не сказал ей, как она сегодня красива, он нехотя оторвался.

— Прости, что ты так недолго была невестой, — Майя зарылась ладонью в темные волосы на затылке, вспоминая, как любила это делать раньше.

— Из меня вышла бы плохая невеста. Да и жена получилась не по канонам, — она посмотрела на свой наряд. Ни фаты, ни белого платья, лишь кольцо, даже два — обручальное и подвенечное — теперь были единственными доказательствами того, что она была и невестой и женой.

— Глупенькая, ты читала не те книжки... — Дэррек коснулся кончиком носа ее щеки, наслаждаясь тем, что теперь было по праву его. — Герцогиням положено выходить замуж в синем. А королевам в красном.

— Так я угадала? — Майя нежилась, ощущая ласку рук, путешествующих по спине, и слегка колючую щеку кожей шеи, куда он снова целовал.

— Почти, — от смеха, вызвавшего щекотку, жилка на шее затрепетала еще сильнее. Задавать больше вопросов она не могла, реальность куда-то ускользала, оставив только возможность чувствовать.

И снова, как и по дороге сюда, Майя не имела ни малейшего понятия, сколько продлился путь, только теперь уже не страх мешал ей следить за временем, а сводящий с ума мужчина.

— Ты устала. Тебе нужно поспать, — слегка приподняв, он пересадил Майю с колен на кресло возле себя. Не такой она должна запомнить их первую брачную ночь. Не в трясущейся карете, посреди ночного леса.

Когда он увидел в ее глазах разочарование, почти передумал.

— Впереди длинная ночь, голубка, очень длинная, — и, притянув ближе к себе, посмотрел во тьму за окном.

Если до его слов Майя еще могла бы заснуть, хоть и было обидно, то после по телу опять прошла волна трепета, заставившая не только поверить, что ночь будет длинной, но и представить, насколько.

Как всегда, прав оказался все же он — уже через несколько минут веки девушки отяжелели, а возбуждение от пережитого за день сменилось спокойным снов в крепких объятьях.

* * *

*

— Мы приехали, — щеки коснулись теплые губы.

Майя встрепенулась, представляя, как сейчас выглядит, а ведь предстоит показаться на глаза родных. Что они подумают?

Дэррек вышел из кареты, впуская внутрь холодный воздух. В его объятьях было тепло, а вот на улице, кажется, самая настоящая осень. Майя попыталась оправить одежду, понять, что творится на голове, но и этого он сделать ей не дал, снова подхватывая на руки.

— Я должен перенести тебя через порог, жена, — Дэррек поцеловал ее в нос, разворачивая лицом к дому.

Домой. Они приехали домой, вот только Майя никак не ожидала, что дом — это его фамильное имение. То, которое она покидала когда-то, отчаянно ненавидя. Увозя с собой только боль и страдания. И вот, горящие в нем окна снова угрожающе нависали над ней. Мужчина взлетел по ступенькам крыльца, открыл дверь ногой, оказавшись в том же холле, где когда-то встречал их посреди ночи. Огромная люстра освещала его, вверх вела все та же лестница. Тут ничего не изменилось. Так же стремительно как поднял, Дэррек поставил ее на ноги, перехватив руку.

— Дэн! — стоило только позвать, и дворецкий уже мчался вниз по лестнице.

— Ваша светлость, мы ждали вас, но нужно было еще подготовить комнаты, простите, я отлучился.

Инстинктивно Майя опять спряталась за спиной мужчины. Она не была готова снова вернуться сюда, ей нужно было для этого сначала справиться с собой. Подготовиться к тому, что воспоминания могут ожить с новой силой.

— Хорошо, это неважно. Ты голодна? — Дэррек обернулся, внимательно смотря в растерянное лицо Майи.

Голодна? Она не знала, он застал ее врасплох.

— Мы голодны, Дэн, вели подать ужин.

Дворецкий запнулся на одной из нижних ступенек, увидев, что его светлость не один, а когда увидел с кем, запнулся еще раз.

— Подготовить для леди гостевую комнату, ваша светлость? — Дэн немного сощурился, пытаясь вспомнить, как же зовут эту девочку, которая когда-то провела у них целых два месяца, а уехала с огромным скандалом.

— Ее комната готова, Дэн, я хочу представить герцогиню Мэйденстер... мою жену, — он снова обернулся, уже во второй раз называя ее так. Жена.

И не ответить на его улыбку, Майя не могла. Как бы ни было непривычно, как бы ни было неожиданно оказаться снова тут. Она с ним, тут или в любом другом месте, главное, что с ним.

Они не видели, как вытянулось лицо бедного седовласого домоправителя. Заботься его светлость хоть чуть о его здоровье, не стал бы так ошарашивать. Жена. Анибальт. Оскандалившаяся с гостем. Жившая месяц в покоях будущей герцогини. Постепенно в голове началась складываться картинка, которой ему нужно было или срочно поделиться, или лопнуть от всей полученной информации.

Из холла они попали в столовую, в которой когда-то произошло так много. Майя бросила взгляд на свое привычное место, в самом конце огромного дубового стола. Тут сидела Соня, тут Витор, а тут еще десяток бывших гостей. Тут, Майя посмотрела на камин, мужчины сидели после ужина. Тут, на стеллаж — она брала книги.

— Я надеюсь, теперь-то ты не откажешься сидеть, на месте хозяйки? — Дэррек легонько потянул ее в противоположную от привычной ей сторону.

Им подали настоящий праздничный ужин. Вино, фрукты, мясо. Лишь положив в рот первый кусочек, Майя поняла, что по-настоящему проголодалась. Как и бедная Соня, боявшаяся съесть лишнего на своем собственном празднике. Соня! Родители!

— Ях! — она отложила приборы, подняв испуганный взгляд на внимательно следящего за ней мужчину.

— Что такое? Пересолили? — он склонился к растерянной Майе, поцеловал в уголок губ. Ради этого мужчины соглашаются на брак, чтобы переживать сотни таких моментов, как этот.

— Ведь никто не знает где мы! Маме нельзя волноваться! — испуг грозил перерасти в настоящую панику. Как она могла забыть о родных? Страшно представить, что же они сейчас думают! Она испортила бедной Соне самый счастливый день в ее жизни! Слишком живое воображение Майи уже красочно вырисовало картину метаний родителей, поисков их перевернутого экипажа или бездыханных тел. — Мы должны вернуться, — она схватила с колен салфетку, готовая мчаться обратно в ночь, если потребуется даже верхом.

— Не должны, — удивительно спокойный Дэррек положил руку на ее колено, призывая остаться на месте.

— Ваши... твои... — она исправилась, под слегка насмешливым взглядом мужчины, — родные тоже остались там одни! Думаешь, они не станут разыскивать? Одно дело — я, и совсем другое — герцог. Мы должны вернуться!

— Они знают, где мы.

— Но ведь мои родные не знают!

Прежде чем ответить, Дэррек снова наклонился ближе.

— И твои знают, — и с удовольствие наблюдал за тем, как в тысячный раз эмоции сменяются на ее лице.

— Как???

— Ты всю жизнь жила с предателями, они помогали мне. В войне за тебя у тебя не было союзников.

— Что они знают? — в горле снова пересохло, этот день однозначно должен был порядком лишить ее нервных клеток. Вот только над их восстановлением придется работать уже ему.

— Только то, что я тебя люблю, и что сегодня вечером ты стала моей женой. Они, Витор, герцогиня, подозреваю, что и Мэгги, и не удивлюсь, если не от мамы, но от Дамиана. Знает и он. Так что, Майя, если ты попытаешься сделать вид, что брака не было, поверь, я найду сотню его свидетелей. Ну что, десерт? — она готова была его сначала расцеловать, а потом убить, и снова расцеловать, и снова убить. Но главное — все же расцеловать.

— Нет. Я наелась, — она скучала по нему не меньше, чем он по ней.

Улыбка сошла с лица Дэррека, он ждал этого момента и в то же время его опасался. После того, что натворил, готов был ждать столько, сколько ей потребуется, чтобы перестала бояться. Готов был пожертвовать ночью, десятком ночей, чтобы это случилось тогда, когда она будет готова.

Подниматься по лестнице, по которой она когда-то выходила навсегда, было странно, а особенно волнующе ощущать на себе обнимающие руки, разворачиваться через ступеньку, чтобы получить еще один поцелуй. Длинные коридор, двери, двери, двери. Ее первая комната с пятном на потолке. Кабинет, тревожный, мимо него она попыталась проскользнуть быстрее. Библиотека с глобусом, где все началось по-настоящему. Дом с привидениями. Но она сможет ужиться и с ними. Попытается.

Две смежные двери. Обе закрыты, из-под обеих сочится мягкий свет. Такие одинаковые, но настолько разные, за одной скрывалось счастье, а за другой боль и унижение. Двери, как и чувства, были так близко. Майя потянулась к двери его покоев, но обернулась, когда мужчина остановился как вкопанный.

— Что? — снова она не совсем понимает его.

— Мы должны закончить одно дело, — и подойдя к ее двери, Дэррек надавил на ручку. Нет, заходить туда Майя была еще точно не готова. Ведь она только училась верить, а верить там было сложно, слишком хорошо она помнила проведенные тут мучительные часы.

Майя остановилась на пороге. Ничего не изменилось. Все та же кровать, то же трюмо, маленькое окно. Комната, не успевшая стать по-настоящему ее, а потом оказавшаяся совсем чужой, снова вернулась из задворков памяти. Сзади закрылась дверь, от звука щелчка Майя слегка вздрогнула.

Нужно успокоиться. Это всего лишь прошлое. Воспоминания, которые больше никогда не повторятся. Которые она выбросит из памяти. Потому что она его любит, и он тоже.

Дэррек обошел Майю, скрывая от ее взгляда кровать, на которую девушка смотрела с ужасом, сглатывая подкативший ком страха.

— Посмотри на меня, — ослушаться она не могла. — То, что произошло тогда в этом комнате, мой грех, я злился на весь мир за то, чего лишился, а мстить решил именно тебе. Потому что ты была передо мной беззащитной. Больше никогда. Клянусь, никогда ты не почувствуешь того, что испытывала тогда. Только тебе решать, когда ты готова попробовать забыть. Твое "нет" — единственное, что имеет значение. Одно твое слово, и я буду ждать столько, сколько нужно. Я люблю тебя, а значит, люблю и тело, и душу. И ты нужна мне телом и душой. Только тебе решать.

Он собирался сдержать слово. Если она не готова, он уйдет, оставит одну. Нет смысла делать вид, что этого не было. Было! И об этом знают они оба. Было, а значит, это нужно искупить, а не задвинуть на дальнюю полку.

Это понимала и Майя. Он прав, она может быть не готова была сюда вернуться, но ведь возможно, не была бы готова никогда. И только тут, в месте, где все разрушилось, они должны начать строить снова.

— Нет, — Дэррек склонил голову, принимая ее решение. — Не нужно ждать. Я не хочу ждать, — и снова, как когда-то, она обвила шею, привставая на носочки, чтобы дотянуться до любимых уст. Только он сам может заставить ее забыть. Хотя не заставить, а создать новые воспоминания.

Дэррек подхватил жену, поднес к кровати, но не бросил, как когда-то, а бережно опустил на мягкое шелковое покрывало.

— Где было больно? — в синих глазах на секунду возник страх, но она попыталась в тот же миг его заглушить.

— Нигде, — настолько уверенное, насколько могла. Она не станет помогать ему мучить себя. И правда давно простила, просто прощение не несет забытья, а жаль.

— Значит везде, — он провел по молочной щеке, доказывая, что его прикосновения могут быть нежными, очень нежными. Спустился на плечо, стягивая цветочную бретельку. И начал целовать там, где точно помнил, когда-то оставлял болезненные следы.

При каждом поцелуе Майя вздрагивала, сжималась всем телом, и заставляла себя расслабиться. Это оказалось не так просто, как она себе представляла. Со страхом девушка ждала того момента, когда почувствует покрывало спиной. Ей казалось, что тогда с паникой справиться будет слишком сложно.

— Если не хочешь... — Дэррек на секунду оторвался от белой кожи, возвращаясь к глазам.

— Хочу, — и подтверждая свое совсем неуверенное желание, Майя прильнула ближе.

Справиться с россыпью пуговок для него не составило труда, как и ей освободить мужа от рубашки. И снова ощутив, как под пальцами напрягаются мышцы, Майя почувствовала свою силу, о которой он говорил. Вот она — ее власть. Над его частью их общего тела, над его частью их общей души.

Страх постепенно пропадал, а вместе с ним и стыд, когда Дэррек оторвался от нее на минуту, Майя встала с кровати. Платье, не сдерживаемое больше ничем, упало к ногам, оставив ее в одном белье. Он сам учил ее когда-то, что в отношениях нет места чувству стыда, и стыдно не было ни капли. Особенно, когда она увидела, каким взглядом смотрит муж, он теперь ее муж. Протянул к ней руки, приглашая подойти, и она послушалась, села на колени, снова оказалась наравне с ним, даже ближе, чем могла представить.

Ласточка, лежавшая на скрытой под корсетом груди, поднималась и опускалась с каждым вздохом, но это не имело никакого значения. Ведь она снова была его.