Самая невзрачная жена

— Окшетт, где я буду жить в Кейсарии?

— В замке Её Императорского Величества на правах почётной гостьи, — мгновенно отозвался граф. — Если, конечно, не примете моё предложение.

— И что меня там ждёт? Двор? Свет? Оскалы титулованных?

— Такие же люди, как в Тарьяре. Не нагнетайте, Нала. Я думаю, всё решит разговор с Антайлой. Если вы захотите уединения, она поможет вам устроиться в монастыре или же найти дом где-нибудь на окраине империи или в предгорье, где вас никто не тронет.

— Спасибо за ответ.

Глядя в небо, Нала заснула, не чувствуя холода и старательно игнорируя робкое чувство тревоги.

* * *

Выставленные в караул солдаты гарнизона лениво прохаживались по широкой, каменной стене. Осмотр показал, что всё как обычно: тихо, безлюдно, только ветер свищет, да туман, повинуясь рассвету, отступает, открывая долину перед деревней. Остановившись, они опёрлись о край стены — холодный, что лёд!

— Лютует страшно, а? — спросил первый, толкая товарища в плечо, и поправляя перчатку: в гарнизоне было гораздо холоднее, чем в долине, но теплее, чем за границей вьюги.

— Страшно, страшно, Грэт, — слетело у второго облачко пара с губ и унеслось в синее небо, дышавшее морозной свежестью.

— Сотня нас здесь... Как думаешь, выстоим, а, Тимо? — не отставал от него первый, поднимая выше воротник куртки, подбитый заячьим мехом.

— Коли командир вернётся, то ещё и сдачи наваляем! — второй, широкоплечий, но не вышедший ростом детина вместо чёрной формы носил белую, всю унизанную кольцами для привязывания мехов. Преследователь, что с него взять.

Прискакавшие под стены крепости послы долго пытались убедить гарнизонных служащих, что командир их — казненный трус и предатель, да только они верить отказались, сказали, что пока голову Ролдена им не покажут, ничье командование гарнизон не примет! Так послы и простояли под стеной, охрипли, бедные, от переругиваний с караульными да ушли ни с чем, понурые.

— Тимо, а Тимо, посмотри-ка туда... Новое посольство? — он указал на туман, из которого выехала одинокая чёрная фигура. С высоты стены крепости трудно было что-либо разглядеть, а если прибавить метров пятьсот по прямой и туман, то и вовсе почти невозможно.

— Да вряд ли, те по одиночке не катаются, — проговорил повернувшийся и привставший от удивления на носочки преследователь. — Да и едет странно, тащится, словно ранен или спит... Чай одарённый через горы пройти решил?

— Очередной забитый крестьянами? Увы, тогда придётся ему пожить да поработать у нас, терпя смертных, — зло усмехнулся Грэт, ненавидевший таких вот обиженных судьбой, которые при первой же пощёчине разворачивались и сбегали, поджав хвост.

— Хуже будет, если это нам голову командира привезли... Ты глянь, какие тюки к седлу приторочены! В такие тело разобранное вместить можно!

— Сплюнь, Тимо, — строго и глухо приказал стражник, сжимая кулаки.

И так с замиравшим дыханием они следили за приближением человека на коне. А тот, как будто желая извести караульных, едва тащился, периодически забирая то влево, то вправо. Грэт и Тимо даже сделали ставки: живого конь везёт али к трупу им придётся спускаться, дабы сжечь — в скале не похоронишь!

— Предначальные, да это же... — от осознания случившегося Тимо потерял дар речи.

— Командир вернулся! — огласил радостным рёвом окрестности Грэт, слетая со стены вниз, поднимая шум и панику.

А Тимо готов был поклясться, что путник на коне услышал этот повторявшийся уже на много голосов рёв и воспрял духом, взбодрился, как будто не веря самому себе.

Когда возводили гарнизон, думали только о его неуязвимости, но никак не об удобстве для солдат, которые вшестером каждый раз открывали входные ворота, намертво соединённые с остальной стеной не одной и не двумя парами огромных чугунных петель. Но в этот раз они с подлинным энтузиазмом открывали створки, чтобы встретить командира. На счастье стражникам, тот проехал ещё в щель и жестом велел закрывать. Заскрипел механизм, который по привычке забыли смазать, а Ролден поморщился, услышав такой привычный звук родного ему разгильдяйства. Наверное, пока его не было, и у кухарки каша пригорала каждый день, заставляя физиономии солдат быть кислыми с самого утра. Он въехал на внутренний двор, осматривая само здание гарнизона: замковый дворец или же дворцовый замок — за годы он так и не определился, как было бы правильнее его назвать. Наверное, всё-таки замком, сложенным из двух круглых башен, соединённых длинным, прямоугольным зданием, довольно узким для подобных строений из-за крутого подъёма горы... И над этими башнями до сих пор реял его чёрный флаг с вышитой львиной головой.

Он спрыгнул с утомившегося, едва не загнанного до смерти коня — принц слишком боялся погони, чтобы давать ему достаточно отдыха и чтобы рискнуть сменить его в какой-то деревне. К командиру сбежалась огромная толпа: как же слугам, подмастерьям, кухаркам, детям-оруженосцам, поломойкам и прочим личностям было удержаться?! Ролден почувствовал, как сердце отпустила сжимавшая его рука. Сильнее всего он боялся приехать сюда и у стены получить стрелу промеж глаз — он, сбежавший предатель, большего и не заслуживал. Но вот его встречали радостные, знакомые лица, гомон привычных голосов...

— Кто в карауле стоял? — весело поинтересовался он, отдавая повод конюшему.

— Тимо и Грэт! — рапортовал капитан, подкручивая ус. Так вот кого назначили вместо Гэла... Ролден полностью одобрял выбор гарнизона: старый воин был более чем достоин. И наверняка им гордилась жившая в столице восьмилетняя дочка.

— Тимо молчалив... Значит, это у тебя такая глотка, Грэт? — Ролден повернулся, выискивая в толпе виноватые глаза. — Что ж, вот и будет у нас переговорщик на стене! Врагов будешь оглушать, а, Грэт?

Все засмеялись, в том числе и сам солдат.

— Я чай, устали вы, командир? Спальню вам подготовить али еды подогреть? Это мы разом! — заголосила, локтями расталкивая всех, миниатюрная старушка, кухарка и почему-то главная над всеми слугами.

— Приготовь мне еды, Анра, я скоро приду на кухню.

Поклонившись, она засеменила обратно, спеша затеряться в замке и пнуть нерасторопных слуг: командира обслуживать надо по высшему разряду, ведь ему, в отличие от этих ходячих остолопов, приказы отдавать, головушкой работать!

— Что за беспорядок? Мне всегда казалось, что с прибытием командира всё идеальным должно становиться! — он хлопнул в ладоши, и служивые как по команде вытянулись, замерев перед ним. — А ну, все по местам! Гарнизон живёт по прежнему распорядку!

— Так точно! — слажено ответил хор голосов, разбегаясь во все стороны, а Ролден вдохнул морозного воздуха, наслаждаясь поистине родными стенами. Крепкими стенами. Из-за таких его никому не достать.

Уже сидя в кухне с капитаном, поев и допивая травяной настой, он слушал последние новости, убеждаясь в преданности его людей.

— Ну, мы все вести от вас получали, все приказы разумные, всё как всегда чин по чину... А тут прискакали к нам какие-то из столицы — мы их и к стене близко не подпустили. Сказали, мол, предатель вы, потому следует нам нового командира принять, — капитан опустил момент, как солдаты, высыпавшие на стену, дружно обсмеивали тощих гонцов, рассматривая их как командиров. Он ребят отругал, правда, больше для проформы. Но командиру не стоит знать обо всём, ведь так? — А мы что? Сказали, пока голову вашу отдельно от тела не увидим, никому другому гарнизон не откроем. Они и ускакали ни с чем, а мы продолжили жить как живали. Только вот писем от вас больше не пришло, люди стали волноваться... Но теперь-то всё позади! Ради предначальных, командир, что же случилось?!

— Женился я, — ответил принц, наблюдая, как вытянулось лицо капитана. Рассмеявшись, он допил отвар и пояснил: — С этого и началось всё. Слишком долгая история выйдет. Достаточно сказать, что Его Величество при смерти.

Капитан кивнул, в самом деле поняв всю глубину беды. И, подкрутив пышный ус, спросил:

— Нам готовиться к обороне?

— Стоит укрепить стены, организовать быструю доставку стрел и пушечных ядер, — начал перечислять Ролден. — Сейчас у нас человек двадцать солдат? — капитан кивнул. — А сколько всего людей гарнизона?

— Чуть меньше трёх сотен, а с новым набором и больше, — прикинув, отозвался он, доставая из мешочка на поясе трубку и раскуривая её. — В преданности можно не сомневаться.

Они замолчали. Ролден размышлял, придумывая какие-то схемы, предполагая, чем обернётся день грядущий, а капитан выпускал дымные кольца, искоса поглядывая на командира.

— Спрашивай, — выныривая из раздумий, сказал Ролден, повернув лицо к собеседнику.

— Вы, сталбыть, женились. А где ж супруга ваша? — помявшись, он всё-таки спросил, хоть не любил старый воин спрашивать о делах семейных без надобности.

— А это входит в ту самую долгую историю, — усмехнулся принц. — Если коротко, сейчас похищена, — капитан забормотал что-то невнятное, но Ролден жестом заставил его замолчать. — Её мать обвинила меня в убийстве, а герцог Капринский приписал мне мифический сговор с одарёнными ради государственного переворота. И всё это случилось в несколько дней, пока я искал жену вне дворца. Суд был быстр и беспощаден, из тюрьмы я сбежал, едва миновав казнь... И вот я здесь, — он пожал плечами, словно такие события происходили на каждом углу.

— Какой ужас! Но вы можете не сомневаться в людях гарнизона! Они никогда не поверят, что вы можете предать Тарьяр!

— Я рад столь высокой оценке, очень рад, — Ролден благодарно кивнул прибежавшей молоденькой кухарке, которая забрала посуду, оставив господ обсуждать дела. Она же принесла новую свечу: в каменном зале с окнами-щелями круглосуточно было темно. — Как давно пришла вьюжная ночь?

— Полсрока ещё не минуло. Уж простите, мы тут про календари забыли, как вести дурные пришли, — он виновато опустил взгляд, но Ролден только печально вздохнул.

— Стало быть, нет и шанса перейти горы? — и откинулся на спинку стула, подложив руки под голову.

Каменный потолок серо-чёрного цвета разбавляли бледно-оранжевые блики памяти. В ответе на вопрос принц не нуждался, он сам прекрасно понимал всё. Но вот обидно царапало сознание бессилия. Если сон был правдой, то ему следовало спешить к Нале. Срочно! Бездействие смерти подобно, как давно убедился принц.

Вьюжная ночь перечеркнула все планы и надежды.

— А повенчанных с вьюгой у нас нет? — озарённый идеей, что раньше не пришла к нему, спросил принц.

Но тут же разочарованно сник после ответа:

— Старуха Мабда померла весной, да и лет двадцать она уж никуда не ходила. Скончалась, не дожив до сотни пару месяцев. А других не встречали, — развёл руками капитан, убирая трубку.

У него были все поручения, а потому он откланялся и ушёл, оставив командира наедине размышлять о нелёгкой судьбе гарнизона.

Ролден так и сидел, глядя в потолок, пока не затекла шея. А потом, надев куртку, вышел из замка. Ночь ещё не спустилась с гор, потому он поспешил на стену. Тяжёлые сапоги грохотали по ровному камню, ступени отличались нарочитой чистотой, караульные стояли — всё идеально! Он опёрся о стену, повернувшись лицом к вьюге. А она лютовала, сверкая искрами льда в последних лучах солнца, и пройти сквозь такую бурю мог лишь повенчанный. Ролден тяжело вздохнул, продолжив обход.

Глава 15

Дворец гудел, и на волнах слов плескалась ореховая скорлупка вести, грозя вот-вот опрокинуться или оказаться выкинутой на берег и остаться там навсегда никому не нужной. От пожилой матроны к старой деве через семейных сплетниц к малым детям, от старых господ, видавших виды, к их более молодым и успешным коллегам в ведомствах через всеслышащие уши посыльных к молодым повесам и слугам летела одна-единственная весть: наследная принцесса отравлена. Отравлена! Особым, страшным ядом! Ядом! Ядом! Ядом! На еду и напитки теперь каждый смотрел с затаённым ужасом, а в каждом золотом бокале шампанского людям мерещился отблеск рыжих волос Дейлаты. Они не знали, спасена принцесса или умерла — им хватало одного факта отравления, чтобы испугаться, чтобы шептаться, чтобы делать глупые предположения! Одни говорили, что её убил пробравшийся в замок ненаследный принц, потому как в тюрьме сошёл с ума. Говорили, что убил её Карнед, не выдержав толпы поклонников, которым оказывала внимание жена (и это была одна из более-менее здравых идей). Особенно дальновидные видели истребление королевской семьи: вон, с семьёй второго принца расправились, теперь берутся за старших! А что король? Король умрёт сам, а королева последует за ним с сердечным приступом.

И как красивый финал фейерверка, когда самый яркий, шумный заряд берегут для последнего выстрела, прозвучало обвинение герцогини Эсталига в предательской связи с Кейсарской империей. Как только люди услышали обвинение, сразу бросились в суд: дело рассматривали в срочном порядке.

Перед тем же судьёй теперь стояли друг напротив друга Энрат Капринский, собранный, одетый во всё чёрное, и бледная Лерой, которой не хватало сил даже веер поднести к лицу. Виконт Арлир аккуратно затесался в зрители и подмечал малейшее изменение мимики сторон. Почему-то он был удивлён. Что герцогиня, что герцог казались птицами одного размаха, и никто не ожидал столь драматичной и скорой развязки. Из-за последних потрясений красота Лерой подувяла, перестав пленять с трёх шагов. Да, она оставалась величественной и умелой в общении, но внешний лоск, как лак со старой мебели, слез.

Толпа затихла, и виконт, стоявший в самом дальнем конце зала, прислушивался к обвинениям. Герцог был, как всегда, красноречив и умело строил речь. Можно сказать, что он привязал старое колесо к новой телеге, отправляя её в костёр: он обвинил Эсталиг в предательской связи с Кейсарией, объявив, что отравление принцессы — дело рук герцогини. И доказательством была предсмертная записка принцессы, в которой она указывала на убийцу. В подтверждение он привёл тот факт, что сразу после женитьбы на её дочери печально известный ненаследный принц сдружился с имперским послом, нарочно оставшимся в королевстве. И что этот самый посол помог бежать предателю Тарьяра (герцог уверял, что и на это у него были доказательства). Как видно, принцу сильно хотелось на трон, раз он связался и с одарёнными, и с империей! К тому же, этот же посол в последнее время подозрительно часто находился рядом с сиятельной Лерой. И бежал он вскоре после принца.

Таким образом герцог выводил, что масштабы заговора, организованного ненаследным принцем и Эсталигом, гораздо крупнее, чем предполагалось ранее, а убийство наследной принцессы лишь подтвердило это! И в конце герцог потребовал 'уничтожения ублюдочной крови'. Виконт Арлир после этих тягучих слов с рокотавшими интонациями праведного гнева не слышал ничего. Он не слышал холодной и сдержанной речи герцогини ('Ваша светлость, вы судите меня так же поспешно, как судили принца, что против законов! И судите того, кто помогал вам с предыдущим обвинением!'), не слышал шепотка в зале, не видел платьев и костюмов перед собой — они слились в единое цветовое пятно.