🌿 Второе дыхание. Часть 3. Серафимов подарок

— Но, принц... — растерялась его невеста. — Как же я с ней поговорю? Где? Мне нельзя покидать Мирколис. Не обниматься же с ней в коридоре, как с вами?

— Хвала Серафимам, вы согласны, — пробормотал он, расслабляясь. — Не беспокойтесь, подходящее место у нас есть. Да вы и сами, наверное, знаете...

— У меня ни одной идеи.

— Часовни, принцесса! Часовни и храм. По Закону, в храмовых сооружениях вообще нельзя пользоваться магией. Люди, которые обращаются к высшим силам, должны быть уверены, что их не подслушают. Неужели вы, и правда, этого не знали?

Эрика покачала головой:

— Припоминаю, но очень смутно. Я никогда не бываю в нашем домашнем храме... там, видите ли, царствует Мангана. Но вы говорили, что в Мирколисе даже у стен есть глаза и уши...

— Совершенно верно, — согласился принц, — даже у стен. Везде, за исключением часовен и храма. Отец чтит Закон. Кроме того, не забывайте, сюда приезжают дипломаты. Им часто требуется возможность побеседовать без свидетелей. Если кто-то начнёт ею злоупотреблять, он, конечно, попадёт в поле зрения нашей службы безопасности. Но один-единственный раз...

— Да, — перебила его Принцесса, — один-единственный раз можно поговорить. Где мы встретимся? В храме?

— Нет, нам туда тайком не пробраться. В одной из часовен — в той, у которой над входом барельеф в виде сидящего Серафима. Помните её?

Эрика помнила.

— Хорошо, Аксель. И когда же? Прямо сейчас?

— Прямо сейчас, принцесса. И пойдём смотреть фейерверк, — с благодарной и какой-то беспомощной улыбкой ответил он.

Когда она, наконец, попала в свои апартаменты, Валькирии там не было, и звонить ей Эрика не стала. Поменяла обувь, накинула серую меховую пелерину, позвала Феликса, но он опять не явился на зов. Обеспокоенная, бросилась к его корзинке. Горностай по-прежнему лежал, свернувшись клубком, но не спал — поднял голову, когда открылась крышка. Девушка попыталась потрепать его за ушами, но Многоликий недовольно фыркнул и увернулся.

— Эй! Чего ты? — удивилась она. — Не рад мне?

Никакой реакции.

Эрика погладила его, но и на это он не отреагировал. Начиная догадываться, что с ним случилось, она вытащила его из корзинки и попыталась заглянуть в глаза. Маленький гибкий зверь извивался и отворачивался. Она крепко прижала его к себе, уткнулась губами в пушистое ухо и прошептала:

— Ты ревнуешь меня к Акселю, любимый. Так ведь? Я права?

Пауза. 'Да'.

— Вы с Анитой как сговорились. Представь, она тоже ревнует ко мне принца. И, между прочим, тоже беременна. Мы решили, что я с ней встречусь. В часовне. Прямо сейчас. Аксель сказал, Закон запрещает там подслушивать. Это действительно так?

'Да'.

— Значит, я пойду туда. А пойдём со мной? Обсудим всё вчетвером. И потом, я умираю, как соскучилась... мне бы хоть на минуточку тебя увидеть!

'Да', — ответил Многоликий, поразмыслив.

— Чудесно! — прошептала Эрика, поцеловала маленький чёрный нос, спрятала горностая под накидку и поспешила в назначенное место.

* * *

В часовне, расположенной в стороне от центральных аллей, было тепло, уютно и тихо. По обе стороны от круглого возвышения в центре сияли в напольных подсвечниках свечи. Неровный рыжий свет заставлял таинственно переливаться перламутрово-бирюзовые мозаики на стенах и потолке. Аксель и его подруга уже были тут — сидели, по-детски держась за руки, на деревянной скамейке у одной из стен. Анита казалась заплаканной и, кажется, всё ещё шмыгала носом. Принц не сводил с неё обожающих жадных глаз.

Принцесса закрыла за собой дверь и, немного робея, проговорила:

— Вот и я. Вернее, вот и мы.

— Вы взяли его с собой?! — воскликнул её жених. — Спасибо, Эрика! Я не посмел предлагать вам это, но...

— Я тоже подумала, что так будет лучше, — улыбнулась она, выпуская на пол зверя.

— Там есть засов. Заприте его, пожалуйста, принцесса, — попросил Аксель.

Она повернулась к двери, положила пальцы на толстую медную пластинку засова, но сдвинуть её не успела — дверная створка упруго подалась навстречу.

Через секунду в часовне появился ещё один человек — его величество император Джердон Третий.

— Все в сборе! — с удовлетворением сказал вошедший. — Теперь можете запирать, принцесса. Свидетели нам с вами точно не нужны.

Эрика механически подчинилась. Аксель и Анита вскочили со своего места и замерли, ошарашенные, не разнимая рук. Многоликого видно не было, он успел забиться в какую-то щель. Император, лицо которого оставалось бесстрастным, осмотрелся и неожиданно позвал:

— Господин оборотень, где вы? Покажитесь, господин оборотень. Из Мирколиса вы всё равно никуда не денетесь!

— Здесь нет никаких обо... — начала было Принцесса; губы её не слушались.

Но Джердон остановил её досадливым жестом.

— Молчите, Эрика! Господин оборотень, я жду. Не заставляйте меня думать, что вы способны бросить свою подругу на произвол судьбы.

Если у кого-то из присутствующих и была хотя бы крошечная надежда обмануть Императора относительно того, что здесь происходит, в этот миг она испарилась. А в следующий миг в часовне возник Феликс. Поднялся с пола, сделал шаг и встал рядом с Принцессой. Она придвинулась к нему и крепко взяла его за руку, в инстинктивном желании дать ему защиту. Джердон смерил обоих холодным насмешливым взглядом и задержал его на Многоликом:

— Так-то лучше. Ты же знаешь, от меня бесполезно прятаться. А уж прятаться за женской юбкой — тем более.

Обошёл центральное возвышение и уселся на скамейку напротив двери. Спокойно расстегнул куртку, положил ногу на ногу, устроил сцепленные руки на колене. Тёмно-серая куртка с карманами, надетая поверх чёрного вечернего костюма, была простецкая, будто купленная в какой-нибудь городской лавке — не чета роскошным длинным шубам, популярным у знати по обе стороны границы. Зато ботинки были щёгольские, остроносые и начищенные до зеркального блеска. Принцесса, как заворожённая, уставилась на яркий рыжий блик, вспыхнувший на верхнем ботинке.

— Садитесь, — приподняв светлую бровь, сухо сказал Император. — Разговор у нас будет долгим.

Аксель с Анитой молча опустились на прежнее место, с левой стороны от Джердона. Феликс и Эрика так же молча сели напротив них — от Джердона справа. Тот, растягивая паузу, посмотрел на одну, на другую пару... и снова заговорил, но теперь в его голосе отчётливо сквозила горечь. Обращался он, главным образом, к сыну.

— А ведь старался быть хорошим отцом, Аксель! Я очень старался. Никого из своих детей я не продал в угоду большой политике. Да, каждому из вас я нашёл выгодную для Империи партию — это моя обязанность правителя. Но я позаботился, чтобы эти партии были подходящими и для вас самих! Чтобы каждый из вас получил настоящую семью. Твой брат женат на умной и доброй женщине, которая его обожает. Каринья стала ему помощницей и другом, каких поискать — уверен, он это уже оценил. Твои сёстры замужем за привлекательными мужчинами с безупречной репутацией и живут с ними душа в душу. Да ты и сам знаешь, обе они абсолютно счастливы в браке. Я полагал, что не ошибся с выбором и для тебя. Ваш союз с принцессой Эрикой мог бы стать на редкость удачным. Жаль, что он уже никогда не состоится.

Он примолк, по-видимому, обдумывая следующую реплику. Внимавшие ему молодые люди боялись даже дышать.

— Но, к сожалению, я выполнил не все свои отцовские функции, — через несколько секунд продолжил Джердон. — По крайней мере, по отношению к одному из своих детей — к тебе. Я так и не сумел вложить в твою голову, что ты не вправе распоряжаться своей жизнью. Твоя жизнь, как и моя, как жизни Ральфа, Агнии и Мирьялы, принадлежит Империи. Для каждого из членов правящей семьи благополучие страны должно быть выше личного благополучия. Мы все это понимаем, Аксель. Все, кроме тебя! Дорого бы я дал, чтобы узнать, когда я совершил ошибку! Почему мой младший сын не усвоил самого важного? Почему позволил себе связаться с особой, которую заведомо невозможно привести в семью? Нет, конечно, я не рассчитывал, что до свадьбы ты будешь жить отшельником. Но я надеялся, что тебе хватит благоразумия не влюбляться и не плодить бастардов. На её счёт я не обольщался, — он скользнул глазами по Аните и тут же перевёл их на принца, демонстрируя, как неприятен ему даже её вид, — чего ещё ждать от дочери танцовщицы? Но ты-то, ты?!

Аксель вспыхнул и сжал кулаки. Анита сидела неподвижно, как изваяние, и только большие глаза, в полумраке казавшиеся чёрными, заблестели сильнее, выдавая близкие слёзы.

— А вы, ваше высочество? — Джердон посмотрел на Принцессу. — Думали, я не узнаю, что у вас есть любовник? Думали, не узнаю, что вы беременны от него, а не от моего сына?!

— Как, и вы тоже?! — ахнула подруга принца.

Единственный раз за вечер Эрика услышала Анитин голос — немного кукольный, с отчётливым горловым выговором. Отвечать было бессмысленно.

— Вы либо самонадеянны без меры, либо вам совсем наплевать на своё будущее, принцесса, — заключил Джердон. — О ваших нравственных качествах я молчу. Увы, я был о них гораздо лучшего мнения. Что же до тебя, паскудник, — голубые глаза, словно подёрнутые ледяной коркой, уставились на Феликса, — то с тобой разговор особый. Четыре месяца назад мне ничего не стоило отправить тебя на виселицу или на каторгу. Скорее, на виселицу — на каторге с тобой было бы слишком много хлопот. Я пожалел тебя. И единственное, чего попросил взамен — никогда больше не появляться на моей земле. Но ты не только нарушил своё обещание. Ты 'отблагодарил' меня — совратил и обрюхатил невесту моего сына. Как по-твоему, что за наказание ждёт тебя теперь?

— Это не он меня совратил... я сама... — дрожащим голосом возразила Эрика.

— Прошу тебя, перестань! — играя желваками, оборвал её Феликс.

— И правда, перестаньте, принцесса, — поморщился Император. — Я думаю, ваш приятель вполне сознаёт меру своей ответственности за случившееся. Мой долг — и моё право оскорблённого отца! — пойти к Скагеру и всё ему рассказать, после чего разорвать помолвку. Ты, — он повёл подбородком в сторону Акселя, — отправишься к наследнице Онедьель на Туллукские острова. Твою подружку придётся убрать отсюда подальше вместе с её семейством. С вами, Эрика, пусть разбирается ваш отец. А вы, господин оборотень, — по лицу Джердона прошла язвительная улыбка, еле заметная в зыбком свете свечей, — сможете сами выбрать между имперским и ингрийским правосудием. Ваш придворный маг, говорят, большой затейник... так что я бы, на вашем месте, правосудие выбирал имперское.

Снова повисла пауза. Все понимали, что беседа не закончена: если бы Император, действительно, намеревался проинформировать обо всём отца Эрики, он бы уже давно это сделал — и, цепенея, ждали продолжения. Джердон тем временем смотрел куда-то сквозь дверь с задумчивым и даже слегка мечтательным видом, как будто предвкушал, как именно покарает четырёх своих собеседников за то, что они обманули его ожидания и пытались обманывать его лично. Наконец, он нарушил молчание:

— Я бы хотел поступить именно так. Это было бы справедливо и правильно. Тем более, что и сам Скагер — негодяй и лжец, а его семейка — настоящее змеиное гнездо. Как выяснилось, с вашими родственниками, принцесса, просто опасно иметь дело! — саркастически заметил он. — И что там за тёмная история с нападением на Акселя?.. Её одной хватило бы, чтобы расторгнуть помолвку. Однако я, в отличие от вашей тёплой компании, умею не идти на поводу у эмоций. И здесь я сейчас вовсе не для того, чтобы читать вам нотации — а для того, чтобы разрешить ситуацию к общему удовлетворению. По моим сведениям, — Император снова улыбнулся едва различимой улыбкой и поднял указательный палец, — вы, Эрика, невеста с завидным приданым. С таким приданым, ради которого на многое можно закрыть глаза.

* * *

Когда Эрика, Аксель и Император, который с самым дружелюбным видом держал под руки сына и его невесту, добрались до озера, на крутых берегах уже собралась большая толпа. Все гости и обитатели Мирколиса были здесь, включая даже детей и прислугу. Не было разве что стражников — тех, что сейчас стояли на посту. Не было Многоликого, чьей звериной ипостаси вряд ли нравилось такое скопление людей. И не было Аниты, которой Джердон велел окольными путями вернуться в гостевой дом, лечь в постель и притвориться страдающей от головной боли, чтобы ни у кого не возникло вопроса, куда она пропала из зала и почему опоздала к назначенному времени. Опоздание самого Джердона и будущих новобрачных подозрительным не выглядело: мало ли, где и о чём они беседовали, уверенные, что без них фейерверк всё равно не начнут?

Толпа подобострастно расступилась, пропуская Императора и его спутников к той части набережной, откуда открывался наилучший обзор. Играла музыка, сиял яркий свет, на катке кружились несколько нарядных пар. Пожелав Акселю и Эрике приятно провести остаток вечера, Джердон поменял их общество на общество Короля, Марка и Ингрид. Он выглядел чрезвычайно довольным, даже лицо его, обычно очень бледное, сейчас порозовело — впрочем, причиной румянца мог быть и мороз, усилившийся к ночи. У Императора имелся веский повод для радости: разговор в часовне, судя по всему, прошёл в точности так, как был им запланирован, и привёл к тому, к чему и должен был привести.

Как только хозяин Мирколиса подал условный знак, свет погас — освещённым остался только каток, — музыка на мгновение стихла, а затем зазвучала снова, но громче и торжественней, и представление началось. Это было именно представление, а не просто фейерверк, к каким Принцесса привыкла у себя дома. Пиротехнику здесь соединили с магией, и зрелище получилось необыкновенное. На низком зимнем небе, как на огромном экране, из ниоткуда возникали живые картины: то стая летящих птиц, то волны, набегающие на берег, то всадник с пикой наперевес, то поезд, несущийся на всех парах, а то как будто отражение людей внизу — и тех, кто стоял, запрокинув лица к небу, и тех, кто танцевал на льду. Картины перемежались с разноцветными огненными залпами, ритм которым задавала музыка.

Но всё это великолепие почти не трогало Эрику. Мысленно она ещё была там, в часовне — пыталась хоть как-то уложить в голове всё, что только что произошло. Получалось у неё плохо — события были слишком неожиданными и непонятными. Она бы год жизни, наверное, отдала за возможность прямо сейчас поговорить с Феликсом — но увы, такая возможность появится не раньше, чем они попадут в Замок. Эрике даже обнять его не удалось, на что она втайне рассчитывала, когда притащила его в часовню. Её рука как будто до сих пор касалась его руки, пальцы помнили, как переплетались с его горячими сильными пальцами, и от этого Принцессе было ещё тоскливей.

Появление Джердона в часовне её напугало, но не особенно удивило. Задним числом, она скорее удивилась бы, если бы всеведущий и всемогущий хозяин Мирколиса их не выследил. Когда Эрика поняла, что он знает о Феликсе и о её беременности, главным её чувством тоже стало не удивление, а досада. Значит, доктор Коркец всё-таки кому-то проболтался, решила она, а у местных стен куда более тонкий 'слух', чем она рассчитывала. И даже когда выяснилось, что Императору известно об Инструменте — о том, что Ирсоль Справедливая своё Наследство оставила Принцессе и Многоликому — даже тогда этому моментально нашлось объяснение. Если Наследников каким-то образом сумел распознать Мангана, что мешало здешнему магу проделать то же самое? Баргезо, вероятно, припозднился со своими изысканиями, иначе 'в прошлый раз' Джердон не стал бы расторгать помолвку, как не расторг её теперь. Но в самом по себе желании Императора завладеть Наследством, названным им принцессиным 'завидным приданым', ничего из ряда вон выходящего не было.