Практическая психология. Герцог

— Я знал, что вы втянете нас в неприятности! — заявил Турид, глядя на конта почти с ненавистью. — Но я никогда не поддерживал ваших притязаний на трон! И я против объединения с горцами.

— И? — Алан улыбнулся. — Турид, я тебе в академии целую лабораторию выделю. И даже подскажу несколько идей. Учителя здесь будут. Неужели тебе не хочется работать рядом с отцом Жиришем? Дом вам с Литиной поставим. Ты подумай.

— Вот зачем он вам? — спросил Рэй, когда они вышли из покоев ксена и направились в кабинет, взять карты и поговорить с Неженкой.— Он же вас ненавидит.

— Он меня недолюбливает, — согласно кивнул Алан. — Но я не золотой, чтобы меня все любили. Брат Турид очень толковый химик, и терять его мне бы не хотелось.

А еще он слишком много знает и об очень многом догадывается, а Виктории не хотелось, чтобы свои догадки этот фанатик обсуждал с Наместником. К войне она пока не была готова.

Рэй отправился по своим делам, а в спину Виктории пристроились двое молчаливых послушников.

— Неженка, открой. Это я.

Виктория переступила порог и медленно закрыла дверь. Художник стоял на коленях перед столом заваленным рисунками. Затравленный взгляд из-под упавших на глаза вьющихся волос, чуть подрагивающие руки, нервно сжимающие угольный карандаш, запачканная углем рубашка и блики слез на длинных ресницах. Красивый и беззащитный. Что-то всколыхнулось в душе. Нет, не жалость, нечто другое. Более глубокое, искреннее, болезненное. Она подошла к столу, окинула взглядом разбросанные работы. У всех людей, изображенных на рисунках, отсутствовали лица. Мальчик без лица, одетый лишь в ошейник стоит на коленях в саду; в роскошной спальне; у ног некрасивого пожилого мужчины. Парень без лица, распятый, связанный, в цепях, со следами ударов на спине и бедрах. И девушка без лица, художник изобразил только глаза и в них такая боль и обреченность, что выть охота... Нет, не девушка, все же парень, в женском платье сидящий на коленях у старика.

— Это твое прошлое, — Алан посмотрел на сжавшегося в комок раба. — Но это не объясняет, зачем я забрал тебя в Кровь?

— Я родился рабом. Не здесь. На Востоке. Меня растили для гарема. Обучали танцам, массажу, пению. Меня должны были сделать кульфи и продать... очень богатому и влиятельному господину, — последнее слово он прошептал. — Я жил среди кульфи, я видел, как делают операцию, я видел, как они потом страдают. Как умирают молодыми. Как становятся сумасшедшими. Я плакал, умолял, просил... Нас привезли на корабле. А потом пересадили в телеги. На привале к нам приехали барон Линь и вы, барон хотел купить молодых рабынь для сына. Вы много пили с хозяином, а я вам прислуживал. Хозяин все время говорил, что я обеспечу его старость. Что новый господин хочет лично сделать свою игрушку бесполой, что как только новый господин купит меня, хозяин уйдет на покой. А потом вы меня просто забрали. Избили хозяина и забрали. И сказали, что если хоть раз вы пожалеете об этом поступке, то сами лично отрежете мне все и отдадите на утеху горцам.

— И что я с тобой делал?

Видят боги, она не хотела этого знать!

— Ничего, — всхлипнул Неженка. — Вы меня словно забыли. А я каждый день ждал, что вы скажете, что пожалели о своем поступке. Я все время ждал, что прогневаю вас, что не пойму, когда я вам буду нужен, что не сумею распознать. Я почти два года каждый день сходил с ума от страха, что разгневаю вас, и вы осуществите свою угрозу! — Неженка не замечал, что он уже кричит сквозь рыдания. — Каждое утро я просыпался в ужасе, что вы искали меня ночью, а я не знал, каждый вечер я боялся заснуть. Это стало кошмаром, навязчивой идеей. Я понял, что еще немного, и я просто умру от страха и неопределенности! А вы не обращали на меня внимания.

— Мне было стыдно своего поступка, своей минутной слабости, жалости к несчастному мальчишке, обреченному на жизнь хуже смерти, — глухо произнес Алан.

— А потом вы потеряли память, и я вздохнул с облегчением. Вы разрешили мне рисовать... А недавно брат Эдар сказал, что меня разыскивает тот господин, которому меня везли. И что он ни перед чем не остановится. А вы вспомните все и не станете воевать из-за раба...

— У тебя имя есть?

— Есть, — прошептал парень.

— Это хорошо, это просто замечательно.

Виктория опустилась на пол и, протянув руки, заставила раба сесть и прижаться к ней спиной. Она крепко обхватила его и сильнее притянула к себе.

— Хорошо, что у тебя есть имя. А то как-то смешно звучит — художник Неженка. Ну не плачь, не плачь. Большой мальчик, а ревешь как белуга. Не знаешь кто такая белуга? Это зверь такой, который очень громко орет.

Она говорила какие-то глупости, прижимая к себе плачущего Неженку, целовала его в макушку, вдыхая легкий травяной аромат, и ничего не обещала. Не могла обещать. Потому что понимала, что если придется, то она пожертвует этим затихшим в ее объятиях парнем. На душе было пусто и противно, но она молчала.

— Ты довел себя до нервного истощения только от страха, что тебя кастрируют? Или есть еще причины?

— Можно я буду иногда за вами ухаживать?

— Э? — Виктория растерялась.

— Я не люблю боль, — плечи парня вздрогнули. — Но мне надо служить кому-нибудь. Я думаю, вы понимаете.

Понимаю, мальчик. Конечно, понимаю. Все же я выросла в другом обществе и не на обитаемом острове.

— Я вижу, что вы другой. После болезни вы стали другим. Не могу это объяснить, но я вам покажу!

Неженка ужом выскользнул из уютных объятий и, подскочив к столу, вытащил из-под вороха бумаг папку. Он быстро перебирал рисунки пока не нашел искомое.

— Посмотрите, хозяин. Я вас так вижу.

Едрена-матрена! У нее даже в горле пересохло. Художник изобразил конта спящим. По подушке разметались волосы, глаза закрыты, спокойное и безмятежное лицо. Вроде бы это был Алан, но Виктория, которая пятьдесят лет видела в зеркале свое отражение, безошибочно выделяла знакомые черты. Она смотрела на себя прошлую, такую, какой могла бы быть родись она мужчиной.

— Сожги этот рисунок, — хриплым голосом приказал конт. — И никогда о нем никому не рассказывай.

Они вышли под моросящий дождь и Берт накинул на плечи конта кожаный плащ с капюшоном. Под навесом переминались с ноги на ногу мастер Семон и брат Турид.

— Следуйте за мной, — выскользнувший из тени Ворон был молчалив и сосредоточен.

Их уже ждали. Виктория окинула взглядом обстановку большого белого шатра, в который их привел послушник. Она мало претерпела изменений с тех пор как отец Пауль принимал конта у себя в гостях в Древнем городе. Единственное новшество — доска, на которой Неженка закрепил план города, да большой круглый стол, занимающий почти все свободное место, вокруг него стояло семь деревянных стульев, четыре из которых были заняты. Отец Пауль, отец Жириш и два незнакомых Виктории ксена в серых сутанах, подпоясанных белыми кордами.

— Присаживайтесь, — доброжелательно улыбнулся отец Пауль. — Мастер Семон, брат Турид.

Спутники Виктории по очереди подошли к обоим Учителям и с поклоном поцеловали им руки. Неженка опустился на колени возле стула Алана и склонил голову. Виктория на него покосилась, но смолчала, все равно стула для раба приготовлено не было.

— Наш художник, Леонардо, — представила она парня, просто чтобы насолить этим снобам.

— Разве имя вашего раба не Наргиз? Что на языке восточных племен означает цветок нарцисс? — проявил неприятную осведомленность отец Пауль.

Значит, все знает. Может быть, он знает и того, кто разыскивает Неженку? Скорее всего, так оно и есть, но ведь не расскажет, старый лис.

— Нет. Его имя Леонардо, — Виктория опустила руку на плечо раба и слегка его сжала, когда заметила, как вздрогнул парень при звуках своего имени.

— Вы считаете, что новое имя поможет ему избавиться от прошлого? — заинтересовано спросил отец Жириш.

— Нет, оно поможет ему достигнуть величия в будущем, — отрезал Алан, всем своим видом показывая, что не намерен продолжать эту тему. — Мастер Семон расскажет, что нам удалось сделать.

Виктория, откинувшись на спинку стула, рассеянно слушала доклад мастера, вскоре к нему присоединился Турид, сначала робко, но затем увлекся, вскочил на ноги и переместился к закрепленному на доске плану будущего города. Он увлеченно тыкал в план пальцем и смотрел на отца Жириша, словно на ожившего бога — с благоговением и восторгом.

Мысли вертелись совершенно вокруг другого. Викторию постоянно преследовало чувство, что она что-то пропустила, на что-то не обратила внимания. Дарен в Крови под охраной. Турен Ли на корабле, который болтается в километре от берега. Зира у отца, и там ей точно ничего не грозит. Что же не дает покоя? Что-то ускользает из общей картинки, и она никак не может это ухватить, словно видишь тень боковым зрением, а оглянувшись никого не обнаруживаешь. Интересно, откуда брат Эдар знает, кто разыскивает Неженку? И кто этот таинственный извращенец, который готов был отсыпать за смазливого раба кучу золота?

— Ближе к городу лучше всего провести невидимый для противника подземный трубопровод из гончарных труб, который будет действовать по принципу сообщающихся сосудов.Так будет проще контролировать доступ к питьевой воде. По городу соорудить фонтаны и колодцы. Если кто-то захочет подвести воду к себе во двор, пусть платит за это деньги.

Виктория отвлекалась от безрадостных мыслей и перевела взгляд на говорившего.

— Брат Остип специалист по строительству водопровода и сточных каналов, — пояснил отец Пауль.

— Мы привезли оборудование для производства керамических труб и черепицы. Мастерские разместим недалеко от будущей Обители, чтобы потом они вошли в ее территорию. Там же поставим первый ветряк.

— Не лучше ли использовать мельницу на реке? — вступил в разговор брат Турид.

— Завтра мы с вами определимся на местности. Все же мне кажется, что здесь ветряк будет более выгоден, — задумчиво глядя на карату протянул брат Остип. — Каолин и глину будем брать на месте. Здесь, — он упер палец в какую-то точку на карте, — много известняка, который пойдет на прокладку первых каналов и сооружение колодцев. Вам нужно будет распорядиться подвозить нам лес на дрова и отправить крестьян и рабов выжигать уголь. Завтра мы снарядим отряд в горы на разведку. Может быть, им удастся найти ...

— Простите, что?

Этого слова Алан никогда не слышал. После долгого объяснения Виктория поняла, что речь идет о каменном угле и горючих сланцах, выступающих на поверхность. Местные называли их керогеном. Знакомое такое слово, но очень хорошо забытое. Интересно, а есть ли здесь торф? В горах, где нет болот, его точно не найти, но, возможно, он есть на континенте?

— Мастер Семон, посоветуйтесь с нашими земледелами, какой лес и сколько мы можем выделить на эти цели. И скажи, чтобы на месте вырубки сразу же сажали молодые деревца.

— А вот это верное решение, кир Алан, — с одобрением произнес отец Жириш. — Не ожидал от столь юного хозяина такой рачительности.

— Мы начнем производство черепицы и труб немедленно. Думаю, к оттепелям у нас будет готов нужное количество, — брат Остип переглянулся со вторым ксеном.

— Почему так долго? — Алан нахмурился. Такие сроки его никак не устраивали.

— Производство труб очень трудоемкий процесс, их составляют из небольших кусков...

— Как вы делаете черепицу? По форме? — Ксен кивнул. — Ну так и трубы штампуйте! Не знаю как! Сами придумайте! Можно распилить дерево, выдолбить середину и использовать для изготовления половинок трубы. Можно выдавливать нужную нам форму прессом... Кто из нас мастер? Думайте! Но мне нужны трубы уже к первым холодам, чтобы когда сойдет снег, начать их прокладку. И еще! Сделайте мне кирпич, — Виктория задумалась. Сколько кирпича у них ушло на двухэтажный дом десять на десять? Семьдесят пять тысяч? Ох, это она погорячилась... Но на часовенку надо! — Пусть мне сделают много кирпича. Сто раз по сто. Что? Вы не знаете что такое кирпич?

Пришлось рисовать размеры, форму для производства и в двух словах пояснять, что это и с чем его едят. Как оказалось, зря. Что такое кирпич здесь знали, просто назывался он не так и его не считали выгодным строительным материалом. Вокруг хватало леса и камня.

Как приятно слушать профессионала. Она словно слепой крот перла напролом, а брат Остип моментально ухватил суть проблемы, все разложил по полочкам, и проблема сразу стала казаться легко преодолимой. Да он уже приехал подготовленным к ней!

— Брат Остип, вам известна конструкция водонапорной башни? — Ксен заинтересовано посмотрел на конта. Алан улыбнулся и повернулся к художнику. — Подай мне, пожалуйста, карандаш и бумагу.

Виктория заметила, как переглянулись Учителя, и про себя усмехнулась. Привыкайте, что конт Алан не делает разницы между своим рабом и вами.

-Да, эта конструкция мне известна, но мы называем это сооружение по-другому, — с интересом рассматривая рисунок, произнес Остип. — А вот откуда это известно вам? — Ответа он так и не дождался. — Для поднятия воды можно использовать черпальное колесо или винтовой подъемник...

— Коллега, не забывайте, что зимы здесь холодные и вода замерзает, — вступил в разговор мастер Семон, степенно произнося слова. — Мы с братом Туридом прикинули, на какую глубину нужно рыть канавы...

Она здесь была лишней. Учителя расслабленно сидели, не принимая участия в разговоре, бросая изредка на конта внимательные взгляды. Ксены склонились над картами.

— Кир Алан, посмотрите сюда, пожалуйста, — вступил в разговор второй незнакомый Виктории ксен. — Я набросал рисунок порта, мне бы хотелось сравнить его с вашими планами.

— Леонардо, покажи.

— У тебя блестящие рисунки, юноша, — ксен внимательно посмотрел на Неженку. — Скрупулёзно и очень подробно. Кто тебя обучал?

— Матер Семон занимается с ним живописью, — ответил за покрасневшего раба Алан. — Он пророчит ему будущее великого художника.

— У парня определенно имеется талант. Я бы хотел с ним позаниматься, если вы не возражаете. — Ксен перебирал рисунки Неженки и одобрительно кивал головой.

— Буду признателен.

— Самая большая проблема — это наличие в воде больших камней, но зато они будут являться преградой для больших военных кораблей. Придется приложить массу усилий, чтобы разбить и убрать эти камни из воды.

— А если взорвать? — Виктория смотрела в глаза отцу Паулю. — Просверлить в камне дыру, заложить в нее порох, забить его глиной, подвести запал и взорвать?

— Я не ожидал от вас ничего другого, — улыбнулся тот.

— Большие валуны, конечно, взорвем. А вы делали замеры глубины в заливе?

Еще через рыску Виктория почувствовала гордость за себя и за мастера Семона с Туридом. Они проделали колоссальную работу, и главное — почти нигде не ошиблись. Ксены же проявили деловой подход. Во-первых, они перенесли свою школу на окраину, ближе к горам и реке, заняв достаточно большой сектор. Во-вторых, они пожелали поставить в порту дом. А в-третьих, они привезли с собой мастеров и оборудование. И уже завтра планировали приступить к строительству "небольшой Обители", как скромно назвал поселение отец Пауль.