— Они называют его по имени ... да, это Нотис, — Теро сделал усилие, чтобы разглядеть обстановку, что его окружала. Заклинание было трудным, и вызвало головокружение, едва оно достигло своей предельной мощи. И когда он открыл глаза, бисеринки пота украшали его лоб и верхнюю губу.
— Виресса! Клянусь Светом, этот человек находится в Вирессе, в каком-то бараке или на судне. Я не могу сказать, где именно, но скорее всего именно там. По всем признакам, это где-то в порту.
— И что, черт возьми, там делают пленимарские работорговцы? — воскликнул Микам.
— Может быть, работорговля не основное его занятие, — сказал Риагил. — Даже Улан-и-Сатхил не мог пасть так низко, чтобы начать торговать людьми. Но этот Нотис может служить кому-то, кто занимается этим, а тот человек может помимо прочего заниматься торговлей и более мирным товаром.
— Главное, что он находится в Ауренене! — воскликнул Теро. — Мы должны найти его и заставить рассказать нам, что случилось. Это единственная ниточка, что приведет нас туда, куда их могли увезти.
— Кирнари, не владеет ли кто-нибудь из ваших людей тем заклинанием перемещения, что помогло нам оказаться здесь? — спросил Микам.
— Нет. Это, как и заклинание крови, не является частью ауренфейской магии. Но если мы напряжем наших лошадей, то сможем достаточно быстро вернуться в Гедре, а там уже я смогу снарядить для вас свой самый быстрый корабль. И что бы ни потребовалось вам — только дайте мне знать.
Теро встал и поклонился ему:
— Мы принимаем ваше любезное предложение, кирнари, со всей своей благодарностью. И хотя мир всё ещё слишком велик для поисков, но у меня уже появилась надежда.
— Благословенная Четверка, — пробормотал Микам, тяжело опираясь на свою палку, — раз они живы, я не успокоюсь, пока не разыщу их и не привезу обратно домой!
Глава 33 ребенок не рожденный женщиной
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ Алеку и Кениру вновь разрешили прогуляться по саду, как обычно, с закрытыми лицами и под охраной. Если не считать вездесущего эскорта, это было лучшее место для возможного побега, к тому же расположенное близко к каморке, где его держали теперь. Он был рад, что никому не вздумалось вновь вернуть его в тот подвал под домом, где его держали прежде, по крайней мере пока что.
Все, что ему нужно было сделать, это как-нибудь ночью, когда в мастерской никого не будет, открыть двери своей камеры и мастерской, незаметно выбраться отсюда и перемахнуть через каменную ограду. Конечно, он должен был найти способ забрать с собой и рекаро...
Последняя мысль заставила его застыть возле фонтана. Со стороны казалось, что он загляделся на рыбку, лениво отплывающую от Кенира, обкормившего её крошками, но мысли его при этом неслись с лихорадочной быстротой. Трудно сказать, как поступит алхимик на сей раз с этим бледным маленьким существом, но кажется, оно вновь оказалось не тем, что ему было нужно.
Черт, если я убегу, а никакая другая кровь, кроме моей ему не подходит, оно так или иначе погибнет. Не могу же я его оставить... ведь не могу?
Его сердце уже знало ответ. Это был тот самый "ребенок, не рожденный женщиной". Его ребенок! Значит решено. "Может теперь, наконец, и Серегил перестанет мне твердить о том, чтобы я нашел себе девушку".
Кенир обернулся и игриво заметил:
— Приятно видеть, что ты улыбаешься.
— Мне понравились рыбки. Можно взять хлеба и покормить их?
Кенир протянул ему корку, которую принес с собой, и они вместе присели на бортик фонтана, наблюдая как рыбы толкаются своими тупыми мордами и высовывают из воды разинутые рты, прося подачки, словно щенята.
Кенир все еще держал его на цепочке, но у Алека было достаточно свободы, чтобы чуть отодвинуться, и когда он нагнулся, чтобы получше рассмотреть желтую улитку, ползущую по дну водоема, он заметил вещицу, валявшуюся в тени широкого края бассейна. Это была маленькая бронзовая шпилька.
Не меняя выражения лица, он опустился на колени и, положив одну руку на край бассейна, окунул пальцы в воду, позволяя рыбам слегка покусывать их, другую же как бы нечаянно уронил вниз. Потребовалось лишь мгновение, чтобы подобрать булавку. У него не было ни рукавов, ни пояса, чтобы припрятать её, так что он просто зажал её в ладони, моля Иллиора, чтобы ему не пришлось пользоваться левой рукой до тех пор, пока он не окажется у себя в комнате.
Рука Кенира небрежно покоилась на плече Алека.
— Я рад, что тебе так нравятся рыбки. Ты как ребенок, даже коленок не пожалел.
Алек улыбнулся ему:
— Они такие замечательные. И весь этот сад. Так здорово выбраться из своей комнаты. И... — Он смущенно потупился: — И увидеться с тобой. Мне ведь больше не с кем поговорить здесь. Кажется, я и в самом деле осознал твои слова о том, что такое быть одиноким. Это просто ужасно, правда?
— Да.
Рука Кенира скользнула с плеча Алека к его волосам, он провел по ним, пропуская сквозь пальцы пряди волос Алека, обрамлявших его лицо. Кончики пальцев, коснувшиеся его щеки, были прохладны и нежны, и Алек снова оказался между симпатией к Кениру и недоверием. Он уклонился от прикосновения.
— Все еще страдаешь по своей потерянной любви? — грустно спросил Кенир.
— Да. И всё же так хорошо, что есть ты.
Кенир наклонился поближе и прошептал:
— Так ты действительно забрал бы меня с собой?
— Да, забрал бы.
— И ты на самом деле думаешь, что смог бы бежать? Как бы ты сделал это?
Алек снова перевел взгляд на рыб. Так доверяет он Кениру или нет? Голова подсказывала ему одно, но внутренний голос заставлял его сдержаться. Это было нехорошее чувство, особенно если он ошибался, и Кенир на самом деле был другом. Но осторожность всё же взяла своё.
Он пожал плечами:
— Я не знаю. Думаю, пробрался бы на корабль, идущий на запад.
Кенир откровенно засмеялся над этим:
— И это что, весь твой план? Найти корабль? Хммм, тогда, думаю, я рискну и всё же останусь здесь. Еще до полнолуния ты окажешься лишенным ноги и прикованным возле рынка.
Алек пожал плечами.
— Наверное, ты прав.
Он берег припрятанную в ладони булавку, пока не оказался снова один в своей каморке. Он подождал, пока закроется замок, затем уселся и стал рассматривать свою находку.
Это была шпилька для детской прически, меньше трёх дюймов длиной, украшенная слоновой костью. "Иллиор, должно быть, услышал меня в конце концов", подумал он, ибо булавка оказалась сделанной из бронзы, а не из мягкого золота или серебра. Однако его костяные отмычки были куда длиннее.
Он знал, что оценка Кениром его так называемого "плана" была вполне обоснованной. Даже если ему удастся выбраться из этой комнаты, а затем из поместья, ему далеко не уйти без какой-то маскировки, и то же касается и рекаро. Он уставился в потолок, ломая голову над тем, можно ли найти в мастерской какую-нибудь подходящую краску. И, конечно же, следовало разыскать Серегила.
Этим вечером у него совсем не было аппетита, но он всё же заставил себя съесть и печеную репу, и хлеб, чтобы избежать ненужного к себе внимания. Когда он закончил, Ахмол забрал поднос, и Алек улегся в постель, пережидая время.
Без окна было невозможно определить, сколько времени прошло. За неимением его, он зафиксировал взгляд на пламени свечи в нише у двери и начал считать про себя, чтобы отмерить секунды. Он помнил, что Серегил как-то говорил ему, за сколько времени свеча сгорает на дюйм, но так и не вспомнил, за сколько именно. Занятие было утомительным, и он несколько раз, задремав, сбивался со счета, но когда свеча, наконец, сгорела почти до основания, он решил, что теперь должно быть достаточно поздно. Он подошел к двери и приник к ней ухом. Снаружи все было тихо.
Приободрившись, он вставил булавку в замок и легонько потрогал втулки, прикидывая, можно ли что-то сделать. Первую булавка одолела легко, но вот до второй было не дотянуться.
— Потроха Билайри! — он уселся на пятки, вертя шпильку между пальцами. Она была металлической, так что было бы можно попытаться сделать её чуть длиннее. Но чем? Он отнёс её в угол, где стояло помойный ковш. Этот ковш, вырезанный из целиковой деревянной чурки, был весьма массивным в своём основании. Правда, сегодня им уже не раз попользовались. Алек пнул его, чтобы казалось, что его опрокинули случайно, но в то же время с осторожностью, чтобы содержимое выплеснулось подальше от кровати. Застоялая моча растеклась по полу и впиталась в цемент. Удовлетворенный, Алек забрал ковш и уселся, чтобы попробовать разобраться с булавкой.
Очень скоро он понял, что дерево совершенно не подходит для того, чтобы ковать холодную бронзу. Сначала все, что ему удалось сделать, это вмятина от основания ковша и царапины на полу. Однако когда он уже собирался оставить эту затею, он случайно ударил по бусине из слоновой кости на конце булавки и раздробил её, обнаружив под ней скрытый прежде столь нужный изгиб из металла. Он аккуратно собрал все обломки и припрятал их в матраце, затем возвратился к двери.
Дополнительной длины оказалось вполне достаточно. Замок сдался, и он слегка приоткрыл дверь в темноту. Ни из нижнего подвала, ни из мастерской сверху не пробивалось ни капли света. Он пополз вверх по лестнице и прижался ухом к двери. Там тоже всё было тихо.
Он перевел дыхание, затем опробовал замок. Тот поддался со слабым металлическим скрежетом, и он осторожно приоткрыл дверь. В мастерской царил сумрак, если не считать красного огня атанора. Но за огнем ведь должны присматривать? Он толкнул дверь, открыв её ещё немного, и огляделся, не видно ли алхимика или кого-то из слуг. Но помещение было пустым. Или так ему показалось, пока что-то не шевельнулось позади тусклого красного пламени печки.
То было рекаро. Оно было одето в короткую рабскую тунику, которая не прикрывала его чресел. Алек увидел, что повязок стало больше, чем утром. Пока он смотрел на него, оно присело на корточки перед атанором, несколько секунд смотрело сквозь одно из отверстий на огонь, бушевавший в печи, затем взяло из корзины пригоршню щепок и одну за одной скормило их печи.
"Всё же это не безмозглая чурка", удовлетворенно подумал Алек, однако не утратил бдительности. Если оно служило алхимику, оно могло оказаться преданным ему. Что ж, был только один способ узнать это. Он медленно вошел в помещение, наблюдая за реакцией рекаро. Оно не обращало на него ни малейшего внимания, пока он не подошел сзади и не коснулся его плеча.
Оно обернулось, посмотрело на него, и почмокало губами.
— Ты голодный? — прошептал Алек.
Существо не ответило, но впилось взглядом в руку Алека.
— Ну ладно.
Он направился к одному из столов и нашел там шило, лежащее возле вазы с цветами. Сразмаху проколол палец и протянул его существу. Рекаро тут же схватило его и присосалось, как обычно, уставившись в глаза Алеку.
— Ты знаешь меня? — спросил он ласково. — Ты разговариваешь?
Как всегда, он не получил ответа. Быть может, оно не обладало способностью говорить или понимать, подумалось Алеку. Ведь несмотря на столько очевидных ран, он не слышал и никаких воплей.
Рекаро даже не пыталось сопротивляться, когда Алек развязал одну из повязок на его левой руке и осмотрел рану. Он ожидал увидеть кусок срезанной кожи, однако, вместо этого обнаружил нарисованный знак, подобный тем, что он видел на амулетах, которые Ихакобин заставлял его носить.
Под другими повязками были такие же знаки. Некоторые выглядели выжженными, однако никаких более серьезных ран не было. Значит алхимик, по крайней мере с этим рекаро обращался получше. Существо было чистым, и его длинные волосы сияли в отсвете очага.
— Зачем же ты ему понадобился? — пробормотал Алек, возвращая повязки на место.
Как только он закончил, рекаро снова опустилось на корточки, чтобы подкормить огонь, и кажется, совершенно позабыло о нём. Алек оставил его за этим занятием, а сам стал прочёсывать лабораторию в поисках того, что могло бы пригодиться им при побеге. Ничего похожего на оружие здесь не было, если не считать шила, но оно вряд ли давало хоть один шанс против меча. Все ножи, которые использовал Ихакобин, были убраны с глаз подальше. Он снова отругал себя за то, что не владеет пленимарским. Ведь все ящики в кабинете алхимика, все шкафчики были аккуратно подписаны четким почерком, но он ничего не мог прочитать.
— Проклятье! Я не могу найти даже чай, не то что нож, — выругался он вслух.
Рекаро поднялось и подошло к самому высокому из шкафов со множеством маленьких ящиков. Ни минуты не колеблясь, оно выдвинуло один из них, залезло в него и вернулось к Алеку, протягивая глиняную банку с кожаной пробкой. Немало удивленный, Алек открыл крышку и понюхал содержимое. Это был чай.
Тем временем рекаро пошло к одному из столов и схватилось за ручку ящика. Когда тот не открылся, оно осталось стоять возле, очевидно сбитое с толку.
— Там ножи? — спросил Алек, не ожидая ответа.
Рекаро снова потрогало ручку, и опустило руки. Алек слегка повозился с простым замком и открыл его. Внутри было аккуратно разложено множество ножей, которые осчастливили бы любого мясника.
Он похлопал рекаро по плечу.
— Спасибо. А вот ещё, не знаешь ли ты, есть ли у него краски?
Рекаро пошло к другому большому шкафу и открыло его, показывая Алеку горку кожаных мешочков, многие из которых были перепачканы их содержимым.
— Коричневая краска? — попробовал Алек.
Рекаро выбрало мешочек и принесло ему.
— Ты знаешь, как её развести?
Снова попав в тупик, рекаро осталось неподвижным.
— Ничего. Ты отличный помощник.
Было невозможно не говорить с ним, как с настоящим ребенком.
— Ключи?
Снова никакого ответа.
— Еда? Хлеб?
Ничего.
— Цветок?
Несмотря на то, что ваза с цветами находилась всего в нескольких шагах от него, рекаро никак не среагировало.
— Ну-ка подумаем. Что нам может пригодиться? Веревка?
Рекаро пошло в чулан и возвратилось с несколькими мотками веревки, часть из которых была в каких-то засохших пятнах, похожих на кровь.
— Серегил? — сделал попытку Алек. Но, как и ожидал, ответом был лишь равнодушный взгляд. Кажется, образование рекаро было весьма ограниченным.
— Хорошо, попробуем-ка это. Алек?
Рекаро немедленно подошло к нему, взяло его руку, и присосалось к пальцу. Алек хохотнул и высвободил руку.
— Что ж, радует, что ты не подошел ко мне, когда я сказал "еда".
Он взял его прохладные ручки в свои ладони и прижал их к своей груди.
— Алек. Меня зовут Алек. Я — Алек. Понимаешь? Это — моё имя.
Рекаро внимательно глядело на него, и Алек готов был поклясться, что в его взгляде он уловил минутное замешательство. Возможно, не имея собственного имени, это определение ни о чем ему не говорило. Слово "Алек", скорее всего, было для него точно таким же, как "стул", "веревка" или "чай": всего лишь очередная полезная вещь, которую можно найти в мастерской.
Впрочем, не оставалось сомнений, что теперь оно сосредоточило всё своё внимание на нем. Когда он прокрался к наружной двери, чтобы послушать, оно последовало за ним, тихонько шлепая босыми ножками. Где-то снаружи находилась стража. Он мог слышать их голоса. Значит, нечего и пытаться выйти через переднюю дверь.
