Однако оставался ещё один вопрос: как поведет себя Себранн?
— Дайте хотя бы попрощаться, — Алек спрыгнул на землю и направился к лошади Хазадриена.
Себран охотно пошёл к нему в руки. С гулко колотящимся сердцем, Алек прижал его к себе, а потом поставил на ноги и опустился непед ним на колено.
— Я уезжаю, Себранн, — его горло сжалось и ему пришлось прокашляться, прежде, чем он смог продолжить. — Серегил, Микам и я, мы должны ненадолго уехать.
Пожалуйста, закати истерику! Пой, чтобы мне не надо было этого делать!
Но Себранн только глянул на него своими широко распахнутыми серебристыми глазами.
— Е-е-е-ехать.
— Да, уехать, Себранн. А ты останешься. Останешься, ведь? С Хазадриеном.
Себранн посмотрел на него, а потом повернулся и протянул ручки к высокому рекаро.
— Пора отправляться, — тихонько сказал Серегил. — Давай.
Когда он возвращал Себранна в руки Хазадриена, сердце Алека обливалось кровью.
— Позаботься о нём.
Большой рекаро ничего не сказал, и на лице, когда он укрывал Себранна полой своей одежды, не отразилось ни единой эмоции.
Вернувшись к Ветерку, Алек вскочил в седло и накинул повод Заплатки на луку. Глянув через плечо, он увидел, как Хазадриен с остальными `фейе без оглядки несутся прочь. Себранн был спокоен. И это опять больно уязвило Алека.
Ризер был готов к тому, что как только Эбрадос исчезнут из виду, на него нападут. Однако, похоже, его попутчики собирались сдержать данное ими слово. По крайней мере, на этот раз. Если же они вдруг сбегут, он найдёт их последу. Если убьют, Турмаю сразу узнает и у его райдеров больше не будет препятствий к тому чтобы возвратиться домой вместе с маленьким тайан'джилом. В любом случае, его миссия будет выполнена.
И всё же он не мог не заметить, как Алек кусает губы и то и дело оглядывается назад.
— С Себранном всё будет в порядке. Я дал вам своё слово.
Алек ответил ему мрачным взглядом и перебрался во главу отряда.
Серегил не мог не восхититься Ризером, когда они оказались вдали от его людей. Может быть он и не доверял им, но он положился на их честь. В самом деле, это было весьма удивительно, и настолько же нелогично.
— Нам предстоит пара дней пути, — сказал Серегил, когда они поскакали вниз по предгорьям, направив коней к побережью. — Мы могли бы провести это время с пользой. Почему бы тебе не рассказать нам про эту "белую дорогу"?
— А вы сами не догадались?
— Тайан'джил значит "белая кровь". Выходит, белая дорога ведет к ним?
— Да. И мы ехали по ней, когда покидали Ауренен. Но "белой дорогой" иногда называют и самих тайан'джилов. Ведь их кровь исцеляет нас, та самая кровь, что сделала из нас изгнанников.
— Ясно. И я прав, решив, что Хазадриен был создан из вашей предводительницы, Хазадриели?
— Да.
— Но это же более четырех поколений назад! Неужели он настолько старый?
— Да, это так. Она давно умерла, но он всё ещё есть, и никому не известно, умирают ли они вообще когда-нибудь.
— Как же вы кормите его, если тот, из кого он создан, давно мёртв? — Алек наконец нарушил своё молчание.
— Тайан'джила может кормить любой хазадриельфейе. Во всех нас всех течет одна и та же кровь. Думайте о нас что хотите, но мои люди не позволят Себранну страдать или остаться голодным.
— Любой? — Алек выглядел по-настоящему встревоженным этой вестью.
Сердце Серегила сжалось от сочувствия. Сначала безразличие рекаро к их разлуке, теперь это. Зато, быть может, это заставит его, наконец принять очевидное, когда мы возвратимся.
Повернувшись к Ризеру, Серегил спросил:
— Как Хазадриель и её народ оказались в той долине?
— А что вам вообще о ней известно?
— Лишь то, что у неё было что-то вроде видения, и что потом она собрала свой народ и повела на север.
— Это лишь конец всей истории, но не её начало. Её захватили пленимарцы, и ею воспользовались эти... как вы их там называли?
— Алхимики.
— Да. Алхимики, чтобы создать Хазадриена. Ей как-то удалось бежать, и увести с собой ещё четырёх `фейе, а также пятерых тайан'джилов, включая Хазадриена. И они оказались единственными, кто сумел вернуться. То, что она увидела в Пленимаре..., — Ризер на минуту умолк, сделав правой рукой какой-то знак, выражавший то ли почтение, то ли отвращающий зло. — Только после этого ей открылось, что её кровь и кровь тех людей, с которыми обращались так же, как с нею, таит в себе нечто особенное, не похожее ни на что.
— Кровь дракона?— пробормотал Алек.
Ризер глянул на него с удивлением.
— Да. Мы несём в себе благословение Великого Дракона. Это наш дар, он же — наше проклятье.
— Они все обладают целительным даром?— вмешался Микам.
Ризер сделал вид, что ничего не слышал.
— Ответь, — потребовал Серегил.
— Да. Для нашего народа они то же, что сокровище. Некоторые даже почитают их священным даром Ауры. Но та же белая кровь становится проклятьем, если вдруг по соседству оказываются тирфейе. Они пытают нас, делают нас рабами, чтобы сотворить своих тайан'джилов, забирают кровь для тёмного колдовства.
— Мой народ ту ни при чём, — отозвался Микам.
Ризер лишь мрачно усмехнулся.
— О да. За все эти годы мы находили Тайан'джилов во всех тирских землях. Так что не одним пленимарцам известен секрет их создания. Вот почему мы забрались в такую даль. Вокруг долины, которую вы зовете долиной Дохлого Ворона, на многие мили не было ни единого тира, когда она привела туда своих людей. Теперь же, когда они там есть, мы вынуждены охранять себя ещё тщательнее.
— Я из Керри, — сказал ему Алек. — Там многие даже не верят в ваше существование. Я и сам всегда полагал, что `фейе это всего лишь сказки бродячих певцов.
— А вот твоему отцу это было известно гораздо лучше, — заметил Ризер.— Неужели он врал тебе, своему единственному ребенку?
— Только чтобы обезопасить его, — вмешался Серегил. — Чтобы он не отправился искать народ, к которому принадлежала его мать, или искать мести. Отцу Алека было отлично известно, какая участь его ждёт, окажись он с вами рядом.
— Прежде всего, как твой отец познакомился с ней, Алек? Если, конечно, позволишь меня спросить, — сказал Микам
— Он никогда мне ничего о ней не рассказывал, кроме того, что она умерла, едва успев родить меня. И сколько бы я ни расспрашивал, он хранил молчание. Иногда он выглядел таким печальным.
Алек задумался, глядя куда-то вдаль. так словно мог видеть там своё прошлое.
— Он никогда не жил среди своих. Так что были лишь он и я. И мы потсояно кочевали. И мы никогда не приближались к перевалу.
Он повернулся к Ризеру.
— Так это потому, что ему было известно про Эбрадос? И вы охотились на нас?
— Конечно. До того самого дня, как конь нашего капитана вернулся с окровавленным седлом. Мы были уверены, что он вас нашёл и твой отец убил его.
— Нет. Я бы знал, — Алек запнулся. — Иногда он оставлял меня у хозяев постоялого двора, я тогда был совсем маленьким. Быть может, он знал, что где-то рядом Эбрадос?
— Он был очень смелым и хорошим человеком, — сказал Микам.
Алек трудно сглотнул.
— Я не знаю. Он был просто... моим отцом. У него даже меча не было.
— Если он был хотя бы в половину таким же хорошим стрелком, как ты, он ему был не нужен.
— Хороший человек не оставит на одинокую погибель мать своего сына, — сказал Ризер.
— Он не оставлял! — воскликнул Алек. — Я видел, как всё произошло, в том видении в Сарикали. Он пытался её спасти, когда она погибала. Ваши люди убили её прежде, чем он сумел сделать это. Но он спас меня.
— Он не ведал, что творит, — высокопарно ответил Ризер.
— Так вот что за работёнка у вашего Эбрадос? Убивать безвинных людей?
— Они вовсе не безвинны, те, кого мы убиваем. Они приходят за нами, мы вынуждены защищать себя. Другие же хватают тех из нас, кто неосторожно высунул нос за пределы равнины, и увозят, чтобы сделать с их помощью новых тайан'джилов. Эбрадос выслеживают таких и возвращают к остальным хазадриельфейе, если удаётся застать их живыми, а так же забирают их тайан'джилов. Своих собственных мы бережем, как зеницу ока.
— И сколько же у вас тайан'джилов?— поинтересовался Серегил.
— Девятнадцать. Это мирные, бессловесные существа, подобные Хазадриену, великие целители.
Он снова повернлся к Алеку.
— С ними обходятся с величайшим почтением.
Алек в ответ лишь нахмурился и отвернулся.
— Однако Хазадриена вы решили подвергнуть риску, прихватив его с собой в качестве лекаря? — заметил Серегил.
— Такова была воля Хазадриель, когда она была предводительницей Эбрадос. И дело не только в этом. Он чует себе подобных. Это он помог Турмаю отскать вас, и вы сами видели, как он заботится о Себранне. Когда настанет пора, Себранн охотно последует за ним.
— Но Себранн не так безвреден как остальные, — Алек всё ещё хмурил брови. — Что вы будете с ним делать?
— Это решать кирнари, но я знаю одно: пока он не причинит никому вреда, за него нечего опасаться.
— Каким образом вообще алхимики пронюхали про белую кровь? — задумался Серегил. — На вид вы ничем не отличаетесь от прочих 'фейе. Как узнала об этом сама Хазадриель, вот вопрос?
Ризер пожал плечами.
— Это Аура направил Хазадриель на поиски других, с той же кровью. В анналах сказано, что она шла, руководствуясь виденьями. И пока сам Светоносный не указал ей путь, она не отправилась на север.
— Тогда вы еще не существовали, как единый народ, не так ли?
— Да, мы были разбросаны по разным кланам. Некоторые из `фейе владели магией. Кому-то давались музыка и искусства. У всех нас была белая кровь Дракона.
— Но как получилось, что никто во всём Ауренене этого не знал? — поразился Серегил.
— В Сарикали знали. Именно туда она и направилась с первыми рекаро, и там ей впервые пришло видение, заставившее её отправиться на розыски единокровок.
— Должно быть, то была очень сильная женщина, — заметил Микам.
Наконец-то Ризер удостоил и его своим взглядом.
— Да, это так. И мы стараемся быть достойными наследниками её и всех наших предков.
Какой гордый народ, подумалось Серегилу. И это делало их особенно опасными.
— Нам нужно при первой же возможности поехать в Сарикали, — сказал Алек. — Если ей удалось привезти туда рекаро, мы тоже сможем.
— Другие рекаро не убивают, — напомнил ему Серегил.
— Мы бы могли найти какой-то выход.
Серегил подавил тяжкий вздох. Нет, он не винил Алека за то, что тот теперь так зол, да ещё из-за этой сделки наверняка чувствует себя связанным по рукам и ногам. Однако всё, что оставалось Серегилу, это надеяться на то, что Алек не предпримет ничего необдуманно, поддавшись минутному порыву. Алек был слишком умён для этого. И всё равно, Серегил не мог не чувствовать той боли, что переполняла сейчас его тали, его ненависти к их незваному компаньону. И ещё он знал, случись что, Ризеру не уйти дальше, чем летит стрела.
Ближе к следующему полудню впереди показался Эро. Развалины цитадели были видны на многие мили кругом, и едва углядев их, Алек на время забыл про все свои переживания. Останки башенных стен на высоком холме и руины замков были словно вырезаны на фоне голубых небес. Когда они подъехали ближе, он сумел разглядеть и то, что осталось от стены, окружавшей город от залива до самой цитадели. Конечно, до размеров Римини он не дотягивал, но всё равно чувствовалось, что то была самая настоящая королевская столица.
— Когда-нибудь, когда у нас будет время, я свожу тебя туда, — сказал ему Серегил. — Это называется Палатин. И вся знать Эро имела там свои виллы и дворцы.
— Что произошло с этим городом?— спросил Ризер.
— Большую часть сожгли пленимарцы, во время своего набега в День Королевы Тамир.
— Как давно это было? — снова спросил Ризер.
— Пять веков тому назад. Позднее сгорело и всё остальное. Я думаю, в конце концов они просто сдались. Поговаривали, что он нёс на себе проклятье тех дней, как родня Тамир захватила престол. Другой напастью была чума, хотя, надо полагать, то была больше проблема болот и канализации, чем проклятье. Впрочем, думаю, когда-то это было действительно очень красивое место. До сих пор на развалинах вилл и дворцов можно увидеть остатки фресок и великолепных статуй. Здешний народ был очень богат. Там же находится и настоящий королевский склеп. Ну, или то, что от него осталось. Тех, кто выжил из её родни, Тамир переселила в Римини — свою вновь отстроенную столицу.
Алек едва удержался от того, чтобы осадить Серегила. Начав травить байки, тот мог продолжать это бесконечно. Ризеру вовсе незачем было знать так много. Однако в глубине души он не мог не сознавать, что на самом деле его задевает лишь то, что Серегил так запросто болтает с этим хазадриельфейе, словно они стали друзьями по доброй воле.
Играй свою роль до конца, Алек. Да, он знал, что Серегил сейчас всего лишь играет роль. Вот только усердия он прикладывает чуть больше, чем хотелось бы Алеку.
— Должно быть, скаланцы весьма могущественны, — заметил Ризер, глядя из-под ладони на развалины наверху. — Никогда не видел таких больших городов, как этот.
— Помимо прочего, это и замечательный народ.
Ризер хмыкнул в ответ.
Они достигли подножия старых стен и проехали вдоль них мимо редких пастбищ и разбросанных тут и там крестьянских хозяйств до самого Моста Попрошаек, что находился к югу от старого города. Там и в самом деле находился старинный каменный мост, огромный, с остатками древней резьбы, что когда-то его украшала.
— Для Моста Попрошаек уж как-то слишком искусно сделано, как ты думаешь, Алек?— заметил Микам.
— Думаю, да.
— Серегил?
— Понятия не имею. Быть может, здесь было любимое место для тех, кто просил милостыню.
Сам Мост Попрошаек был небольшим, хотя и не казался таким уж захолустьем. На самом деле, он ничем не отличался от прочих морских портов, что доводилось видеть Алеку раньше. Возле самого берега было пришвартовано много небольших судов, а корабли побольше бросили якорь на дальнем рейде. И даже отсюда он смог разглядеть "Леди". Она была гладенькая, ладная на фоне неповоротливых тупоносых торговых судов, и только на ней были характерные боевые платформы.
Когда через простенькие ворота они въехали в город, уже смеркалось.
— По возможности не раскрывайте рта. Ваш акцент слишком явный, — предупредил Ризера Серегил.
— И с кем бы мне тут разговаривать?— отозвался тот, морща нос от зловония, поднимавшегося из сточных канав.
На единственной маленькой площади находилась усыпальница Астеллуса — бога-покровителя моряков, рыбаков и рожениц. Вход в неё был украшен традиционной резьбой в виде морских волн с десятками восковых лампадок, вырезанных наподобие рыбок и кораблей, расположенных по всему фасаду.
Таверна Морской Конёк была довольно приличным заведением в один этаж, стоящим прямо на берегу. Под низкая соломенной крышей были выбеленные стены, которые покрывал знакомый волнообразный узор, нанесенный синей краской.
