— Во-первых я очень удивился, что прислали Вас, во-вторых Вы не начали сходу организовывать митинг или политинформацию, а пошли осматривать склад и людей, и даже приказали отрыть еще ячеек и указали сектора обстрела... — я замолчал, обдумывая обавить еще аргументов или хватит.

— А в-третьих? — продолжил он.

— А в-третьих, разные слухи ходили о Вас в нашем военном городке...

— Понятно лейтенант. Сейчас нет времени на долгую беседу, поэтому буду краток. Я являюсь выпускником 13 роты факультета ВДВ Новосибирского высшего военно-политического общевойскового училища. Мы не были политработниками в прямом понимании этого слова. Мы офицеры Воздушно-Десантных Войск, может быть, мои слова покажутся тебе, высокопарными, но наше мироощущение прямое и твердое как железная рельса: мы знаем, верим и чувствуем глубоко внутри себя, что мы служим своей Родине, своему Народу и своему Государству. Именно в такой последовательности — Родина, Народ, Государство — ЭТО три наших символа веры, а не пресловутые Маркс, Энгельс, Ленин или "Очередные задачи политики партии в войсках". У нас был Устав и наши командиры — это наши наставники, учителя, друзья, начальники, контролеры и воспитатели. Где-то еще были начальник политотдела, политзанятия, конспекты по марксизму-ленинизму, походная ленинская комната и прочая мура, которые воспринимались нами как обуза процессу выполнения боевой, служебной или учебной задачи, процессу обучения и воспитания бойцов. В центре нашей работы всегда был боец как сплав боевых и морально-психологических динамических стереотипов мышления и поведения, способный без колебаний выполнить приказ командира в соответствии с боевым предназначением, установленным боевым уставом воздушно-десантных войск часть третья: отделение, взвод. Скажу честно, КПСС мы уважали. Уважали как легендарный орден большевиков свергнувший царизм и создавший могучее СОВЕТСКОЕ ГОСУДАРСТВО победившее фашизм, которое уважали и боялись в мире.

— Я видел другую КПСС.

— Ту КПСС, которая была при нас, мы не понимали, не уважали и презирали за большой живот НачПо, за его визгливый голос и за его неспособность понять творчество Владимира Семеновича Высоцкого. Заметь, с этим отношением к КПСС мы всей ротой были произведены в офицеры и направлены в войска. Вот так лейтенант, понятно?

— Многое.

— Ну раз многое понятно, то давай выполнять и претворять в жизнь что нам сказали отцы-командиры и дедушка Ленин. Что думаешь делать в первую очередь?

— Вдоль дороги, проходящей с севера на юг, выставить посты, которые встречали бы отступающих солдат и направляли их в район сбора у склада. Для этого взяв четыре человека у Коровина, и шесть человек у Гаранина, я сформировать пять постов. На перекресток я предлагаю направить Мавроди с радиостанцией и Самойлова.

— Действуй!

Приказав Сорочану развезти на бронике посты, а затем возвращаться к складу, мы направились посмотреть на прибывших людей.

Часть 21

Прапорщик Мисюра

Я конечно не офицер, но и ежу понятно что если над головой постоянно висит разведчик, то противник все время в курсе что ты делаешь. Я конечно доложу подполковнику об этом — пусть принимает меры, но нашим дедам не завидую.

Между тем, колонны дивизии подходили к северо-восточной окраине Владимира-Волынского. Невдалеке, на высотке, по хозяйски уже расположился один из расчетов 'Шилки'. Оставив транспортер под кроной старой ивы, росшей на берегу ручья, с двумя солдатами поднялся к ЗСУшке. Подойдя к машине зенитчиков осмотрелся. С этой шишки, несмотря на её небольшую высоту хорошо просматривалась кустарниковая лощина, сам город. Неожиданно начался артобстрел, разрывы, следуя один за другим, быстро слились в сплошной грохот.Ничего не стало видно из-за дыма и пыли, поднятой взрывами. Отдельные снаряды залетали и сюда на высотку, некоторые рвались близко,поднимая фонтаны земли,разбрасывая ветки, маскировавшие 'Шилку'. С полчаса длилось это представление. Потом снаряды на высоте перестали падать, но за лощиной, там, где начиналась окраина, все гремели взрывы — рвались гранаты, снаряды, мины, стрекотали пулеметы, трещали автоматы, горохом сыпались винтовочные выстрелы. И вдруг из дымной пелены, затянувшей пространство, выдвинулось несколько танков, за которыми шла пехота, на взгляд, не меньше батальона. У этих, прорвавшихся, скорее всего была одна задача — занять высоту, и они, растекаясь в стороны, охватывали высоту справа и слева. Пехота меня не беспокоила, но вот танки очень опасны.

Вынув из кобуры пистолет, застучал по броне 'Шилки'. Мгновенно люк открылся и из него выглянула потная рожа старшего сержанта. Махнув рукой, приглашая к себе, повернулся к немцам. Услышав что зенитчик стоит рядом, спросил:

— Сможешь эти танки подбить?

— Это не танки, самоходки. В лоб врядли, а по бортам или гусянкам можно.

— Тогда делаем так сержант, я с одним бойцом и рацией остаюсь здесь и координирую твои действия и действия БТРа. Твоя задача: спуститься на левый склон холма, и из укрытия, повторяю из укрытия по моей команде выскочить и подбить одну самоходку, и сразу назад. Потому что, ели они в тебя хоть раз попадут, то все — с твоей противопульной броней — суши весла. Понял?

— Так точно, товарищ прапорщик! Вы наводите и по команде, я должен выйдя из укрытия очень быстро подбить один танк и сразу отойти назад в укрытие.

— Правильно, только не просто отойти назад в укрытие, а еще скрытно поменять позицию для следующей атаки, теперь все понял?

— Так точно!

— Моя частота, ровно сорок семь мегагерц, позывные прежние! Выполняй!

Мгновенно вскочив башню и еще не захлопнув люк, ЗСУшка взревев дизелем начала сдавать задним ходом. Нас окутало облако вонючего сизого дыма. Только я открыл рот, чтобы дать команду бойцу, как 'Шилка' остановилась, в лобовом листе открылся водительский люк и оттуда вылетел РПГ и брезентовый рюкзак с гранатами. Еще пара секунд и туша машины исчезла внизу под склоном.

— Ну, сукин сын! — повернувшись к бойцу начал ему ставить задачу для БТРа.

— ... понял?

В ответ только кивнул и побежал к БТРу.

Пока техника будет выходить на позиции, по рации предупредил экипаж второй 'Шилки', ПРП и КШМку командира батареи о сложившийся обстановке и частоте на которой буду.

Через пару-тройку минут по рации пришел доклад с обоих машин о готовности к бою.

— 'Шило', 'Башня', как слышите, прием?

Из-за очень короткого расстояние слышимость была великолепной.

— Ну что парни начинаем! 'Башня' вперед!

Выскочив из лощинки, БТР повернул башню почти назад на левый борт и на полной скорости, ведя огонь из ПКТ, рванул влево от высоты, стараясь зайти во фланг немецкой цепи. Проехав метров двести, 'семидесятка' нырнула в неглубокий овраг, благополучно скрывшись от нескольких разрывов снарядов, которые успели выпустить немецкие самоходчики. Три немецкие САУ из шести развернулись своими бортами к 'Шилке'.

Нажав кнопку 'вызов' на микрофоне радиостанции, почти крикнул:

— 'Шило' как слышишь, давай, вперед!

За частыми выстрелами самоходок, практически не услышал, как взревев двигателем ЗСУшка вышла на позицию. Внимательно наблюдая за противником, только мог слышать как зенитчики открыли огонь. Длинной очередью из всех стволов расчет смог подбить две самоходки, и уже под разрывами немецких снарядов спрятался в складках местности. Одна просто стала, из второй выметнулся сноп огня и дыма высоко вверх. Место откуда велся огонь выдавала опаленная огнем четырех автоматических пушек плешь. Одни ветки только дымились, другие вовсю пылали.

— Я 'Брикет', молодцы ребята! Минус две коробки и десяток карандашей! Как поняли?

— Я 'Шило', вас понял.

— Я 'Башня', все ясно.

— Как смените позиции, сразу доклад!

Ожидая доклад от ребят, продолжал вести наблюдения за немцами. Вот один Немец остановился на миг, и выстрелил, тут же возле подножия высоты разорвался снаряд. Следом за ним, остальные самоходные орудия тоже, с коротких остановок обстреливали местность слева от высоты.

Наконец обе машины поменяли позиции и доложили о готовности.

— 'Башня', 'Башня' твой выход, вперед!

На этот раз БТР выскочил из оврага еще дальше от меня. Дав две длинные очереди из ПКТ по пехоте, стремительно укрылся за бугорком. Переведя бинокль на наступающую цепь, увидел несколько упавших солдат, но противник видимо понял назначение бронетранспортера и стал отвлекаться на него. Еще раз выскакивал он для обстрела пехоты, но результат был тот же.

— 'Башня', я 'Брикет' как слышишь меня?

— 'Брикет' слышу отлично.

— 'Башня' сейчас выйдешь из-за бугра и пощекочешь из крупняка две дальние самоходки, как понял?

— 'Брикет' все понял, крупняком две дальние.

Выехав из-за прикрывающего его бугра, бронетранспортер не стреляя заехал в подходящую ложбинку так, что видна была только башня и начал методично обстреливать в борт самую дальнюю установку. Что бы заставить немца развернуться в свою сторону ушло не меньше ленты. Как только самоходка начала разворачиваться, 'семидесятка' съехала дальше вниз, и оставив хорошо заметный выхлоп начала менять позицию. Водитель хорошо давил на газ, и мне по этому сизому облаку было хорошо видно где находится машина.

— 'Башня', 'Башня', твою мать, не газуй, ты понял не газуй, тебя отлично видно! Ты слышишь, сбавь обороты!

— 'Брикет', вас понял! Как слышите меня? Повторяю вас понял!

Действительно, больше облака выхлопных газов не двигалось вслед за БТРом. Буквально через полминуты пришел доклад о готовности к бою. И опять по моей команде БТР выскочил в новом месте и начал бить в борт следующую самоходку. Только она начала разворот, я дал команду 'Шилке' на огонь, а бронетранспортер спрятался. В этот раз удалось поджечь одну машину. После этого немцы начали организованный отход в сторону южной окраины города, в район моста через реку Луга, где у них был захвачен плацдарм.

Дав отбой ребятам, через некоторое время мы вновь собрались на вершине холма. Предупредив 'Овод', стали в кружок около 'Шилки' и всласть курили. У всех ребят тряслись руки, а кое кто даже присел — ноги не держали.

— Ну что хлопцы, было страшно? — Наступила пауза, все замолчали, за всех ответил башенный стрелок БТРа:

— Когда стреляли, не особо, а сейчас смотря на это, — тут он рукой показал на поле, где коптили небо дымом подбитые самоходки и были видны трупы немецких солдат, — страшно, мы же могли... вот так как они...

— Ну ничего хлопчики, первый раз всегда так... сейчас покурим, и надо оружие собрать, документы, только всем быть особо осторожными, могут быть подранки или еще что — глядеть в оба! Всем понятно? — В ответ все дружно закивали.

— 'Шилка' остается здесь, ПВО и все такое, но в случае чего нас прикрывает, а мы на БТРе подъедем и все сделаем. Все покурили? Тогда по коням!

Сначала мы проехались в тылу самоходок и собрали оружие, документы и кое какое снаряжение у пехоты. Все солдаты оказались из 298 пехотной дивизии. Удалось собрать 17 винтовок с запасом патронов, один 'шмайсер' и один 'парабеллум', а также бинокль, котелки, фляги, ранцы в которых потом нашли небольшой запас продуктов и карту, правда чистую без пометок. Потребовал от солдат снять все часы — будем поощрять местных, у нас, у всех они есть.

Трое ребят, отойдя буквально на два-три метра от мертвых солдат, приходили в себя от тошноты. Пока мы рассматривали и сортировали трофеи, мимо нас форсированным маршем прошел наш стрелковый полк. Видимо узнав нас издалека, никто не подошел, но практически все, и рядовые, и командиры поворачивали головы и смотрели в нашу сторону.

Не успела осесть пыль от прошедшей пехоты, как от холма, где мы оставили 'Шилку', докатился резкий, лающий звук стреляющей ЗСУшки. Задрав дружно головы, мы увидели уже падающий немного в стороне от нас небольшой самолетик. — 'Костыль'! — Подсказал мой опыт.

— Значит так, если не загорится, поедем посмотрим, а если начнет гореть...

— То и ехать не надо! — Закончил за меня, один из солдат.

При ударе о землю, что-то в самолете рвануло, и он загорелся. — Может это и к лучшему... — подумал я.

— Внимание, слушать всем внимательно! — убедившись что все солдаты смотрят на меня, продолжил:

— Сейчас, я вас разобью на три группы, по количеству подбитых самоходок. Каждая группа осторожно, повторяю осторожно осматривает по одной машине. На первом этапе только осмотр, еще раз повторяю — только осмотр! В руки ничего не брать, ни на что не отвлекаться! Убеждаемся что экипаж мертв и доклад мне. После этого по моей команде, еще раз повторяю только по моей команде трофеим самоходки.

Из трех подбитых машин, одна была полным хламом. В ней наверное сдетонировал боекомплект, вся рубка была разворочена, правый борт от носа и до кормы походил на дуршлаг. Кроме того, выяснилась и причина пожара — за рубкой, на крыше моторного отделения был запас бензина в канистрах, который от взрыва разлетелся далеко вокруг.

Большая часть из них были негодные к дальнейшему использованию, но несколько целых солдаты уже складывали в небольшой воронке.

Вторая самоходка выглядела абсолютно целой, и только обойдя её с кормы, увидел как весь правый борт насквозь пробит снарядами 'Шилки', досталось даже короткому стволу орудия, он был пробит на вылет. Удивление вызвало, что борт моторного отделения не пострадал. Прикинув с какого места вела огонь наша ЗСУшка, понял что сгоревшая установка частично прикрыла своим корпусом эту. Бойцы уже доложив, осторожно, через два откинутых люка на крыше боевой рубки залазили во внутрь.

— Ну вот, — подумал я, теперь главное чтобы на блевоту не потянуло, и словно в ответ на мои мысли, из самоходки послышались вякающие звуки. Пацаны с бледными лицами, суматошно цепляясь за все попадающееся под руки выскочили из рубки и тут же упали на колени рядом с гусеницей, продолжаю блевать. Одновременно с ними из самоходки вылетел рой мух. Остальные солдаты из этой группы нерешительно стояли рядом.

— Чего топчетесь! Видите парням не по себе? Быстро дали им воды, а потом внутрь, времени мало! Что думали это 'Зарница'? Чем быстрее привыкните, тем больше шансов в живых остаться!

Мое внушение помогло. Один кинулся трясущимися руками снимать с пояса фляжку, другой не уверенно полез на броню. Убедившись, что дело сдвинулось с мертвой точки, направился к последней машине. Произведя внешний осмотр, увидел что здесь было немного по-другому. Правый борт был пробит по всей длине, даже пара роликов и ленивиц были сбиты и валялись не далеко, но левый борт был пострадал сильно. Был сбит какой-то ящик, граната антенны, броня вся в глубоких, почти на всю глубину, выемках. Была перебита гусеница и полностью разбит ленивец.