— Босс! Делай уже что-нибудь! Нас сейчас завалят!
"А я тут будто бы чай с лимонными дольками пью", — досадливо дёрнув ухом, затыкаю за пояс пистоль, что вроде бы и избавился от затычки в стволе, как и от украшений снаружи, но сейчас явно не годится для исполнения своего предназначения.
Откинув несвоевременные мысли, быстро подхожу к принцессе и присаживаюсь рядом с ней на корточки, чтобы положить на голову освободившуюся ладонь. Ощущения тут же сообщили, что кристаллы продолжают поглощать и экранировать магию, которой в теле бэтпони необычайно много, из-за чего если дать им команду, весь этот зал окажется заполнен друзой без остатка.
"Если отрубить Фловер голову, пострадает ли джинн? Вряд ли: скорее уж воспользуется шансом, чтобы покинуть свою оболочку. Да и убивать дурёху, пусть и виноватую в появлении проклятья... Сомбра бы смог. А я?", — на то, чтобы "иссушить" тело от энергии кристаллам понадобятся дни, если не давать им бесконтрольно распространяться, в то время как у меня может получиться "выпить" исключительно джинна, параллельно поддерживая его жертву своей магией за какие-то часы...
— Фрост! — на этот раз до меня донёсся голос Герольда, причём находящегося ко входу в помещение куда ближе, чем ещё недавно был Шмыга. — Если ты закончил, то нам нужна помощь!
Воспользовавшись возможностью отложить тяжёлое решение под благовидным предлогом спасения своих спутников, пружинисто поднимаюсь в полный рост и несколькими рывками выскакиваю из арки ворот, чтобы увидеть как один из факиров сжимает телепортационный кристалл. В последний миг он швырнул пустой кальян в голову жилистого существа, похожего на бэтпони, которое вырвалось из хватки сизого дыма и устремилось к Найту. Монстр отвлёкся только на миг, чтобы лапой отбить не опасный для него снаряд, но Найтмеру этого хватило для того, чтобы взмахом сабли отрубить кисть когтистой конечности, а затем пинком отшвырнуть уродца в мумифицированного грифона.
— Все назад! — отдаю приказ, одновременно с тем перестраиваясь на иной спектр энергии, физически чувствуя как во мне начинает бушевать жаждущая свободы зимняя стужа.
Первым подчинился рысь, который бегал между перепончатокрылыми летунами и либо бросал ножи, либо орудовал кинжалом. Впрочем, я не уверен в том, что от его действий был какой-то толк, так как даже монстр с пробитым глазом продолжал пытаться вырваться из липкой массы, в которую превратилось зелье Гомфилиуса. С другой стороны — он не струсил и не сбежал, едва только запахло жаренным, за что ему уже следовало поставить "плюс" в карму.
Последний наш факир, явно более экономный чем его удравший коллега, выпустив очередную струю сизого дыма, обратившегося упругим облаком на пути прорывающихся вперёд чудовищ, словно на тренировке спокойно отходил под прикрытием перепончатокрылых воинов, изображающих живой заслон перед магом. Только Герольд работал в отрыве от остальных, рубя конечности вляпавшимся в вязкую субстанцию уродцам, чем значительно снижал их общую боевую ценность, дополнительно лишая шанса на свободу.
В считанные секунды команда оказалась сперва на одной линии со мной, а затем и позади меня, тем самым давая возможность не сдерживаться и использовать всю свою силу. Это я и сделал опустошив свой резерв, пополненный за счёт поглощения внешней энергии и того, что собрала кристальная пыль, оставив не более четверти объёма.
...К сожалению, от моего внимания ускользнул тот незначительный факт, что применение масштабного навыка на открытой природе и в замкнутом пространстве — это совершенно разные вещи. Из-за этого волна ледяного ветра ударившая вперёд хоть и смела нежить, попутно обращая её в ледяные скульптуры, которые трескались и раскалывались от ударов, проникла в боковые ответвления и распространилась по катакомбам, но той части, что вернулось обратно хватило, дабы забросить весь отряд в зев прохода, ведущего в зал джинна.
— ...Все целы? — оттирая с морды иней, спросил Герольд, которого защитила его белая плёнка (удивительно многофункциональное заклинание).
— Я сломал мой... кальян, — констатировал верблюд, поднимая обломок трубки, крепившейся к сосуду с дымом.
— Босс, я не сомневаюсь в том, что ты силён и могуч, — заявил Шмыга, вовсе умудрившийся не пострадать из-за того, что нырнул за край стены. — Но не делай так больше. А?
— Найт, вы целы? — решив не обращать внимания на кота, чтобы не оправдываться за совершённый поступок, поднявшись на ноги смотрю на бэтпони.
Перепончатокрылые летуны вполне бодро отряхнулись от инея и пыли, после чего двое из них встали позади третьего, который ответил с подчёркнутым уважением:
— Какие бы трудности ни преследовали нас, владыка, мы готовы с честью служить вам.
"И почему после этих слов я чувствую себя хуже чем после прямого оскорбления?", — смерив помощника-советника тяжёлым взглядом, решаю не развивать данную тему, а вернуться к более важным вещам.
— Она мертва? — чёрный единорог подошёл к Шэдоу Фловер и замер над скованным кристаллами телом.
После этого вопроса атмосфера в зале стала напряжённой: бэтпони, несмотря ни на что, даже одержимость и вину в гибели их сородичей, явно переживали за свою принцессу. Во взгляде же, который бросил в сторону кобылы Найтмер Найт смешались вина, горечь, смирение... что не вязалось со ставшей более крепкой хваткой на оружии.
— Нет, — отвечаю ровным голосом, краем зрения следя за бэтпони, ожидая от них какого-нибудь взбрыка. — Магия существа, контролирующего тела, поддерживает в нём жизнь.
— Владыка, — лидер перепончатокрылых летунов шагнул вперёд... а затем опустился на колени, склоняя голову. — Прошу вас, спасите принцессу. Если для этого потребуется жертва — я готов ей стать.
"Она ведь говорила что-то про влюблённость", — всплыли у меня в памяти недавние события, когда одержимая кобыла пыталась соблазнить одного из нас на желание, но тогда Найт заявил, что готов её убить.
— Я бы не советовал пытаться, — вклинился чёрный единорог. — Безопаснее, да и милосерднее к ней... будет оборвать её мучения.
— Это тебя не касается, охотник, — огрызнулся мой помощник, поза коего неуловимо изменилась с покорно-просящей, на хищную.
— Если вы не забыли, то мы здесь для того, чтобы освободить город от проклятья, — напомнил Герольд. — Она — источник проклятья. Разве нет?
— Да, — прерываю начавшийся спор и повышаю голос, не позволяя себя перебить: — Она источник проклятья, но не более того. Обращённые не нуждаются в том, чтобы кто-то поддерживал в них вредоносную магию — она сама скапливается в организме. И даже если каждую ночь в городе не будет возрастать фон энергии, в чём я уже сомневаюсь, они будут терять разум минимум раз в несколько ночей. Кроме того, убив тело, ты не убьёшь джинна: в лучшем случае он сбежит через открытую рану и спрячется. И я совсем не уверен, что смогу его поймать ещё раз.
"Поймать не смогу, но вот убить — другое дело. Но только если он привязан к этому месту, а не изображал этого играя с нами", — озвучивать все свои мысли я не стал, лишь встретился с испытующим взглядом чёрного единорога, продолжающего поддерживать своё заклинание.
— Хвост с вами, — фыркнул Герольд, отступая от тела Шэдоу Фловер, якобы небрежным движением кладя клинки плоскими сторонами себе на плечи. — И что ты задумал, Фрост?
"Я собираюсь совершить глупость, которая мне кажется правильной. Чувствую себя героем сопливого романа, либо малобюджетного фильма", — повернувшись к Найту, смотрю на его напряжённую морду.
— Ты ведь понимаешь, что там... принцессы может уже и не быть, — кивком головы указываю на перепончатокрылую кобылу. — Джинн мог полностью разрушить, а то и извратить её разум до неузнаваемости.
— Если это так, то я... или мои братья оборвём её жизнь, — ответил жеребец. — Но пока есть хотя бы малейшая надежда — мы обязаны попытаться её спасти.
— Почему? — ответ на этот вопрос стал для меня действительно важен, пусть я и сам до конца не осознавал причин этого. — Она предала клан, когда хотела сбежать с Али; она прокляла город, послужив причиной смертей сотен... тысяч горожан, в том числе и соклановцев. Она никогда не ответит на твою любовь, даже если ты отдашь за неё свою жизнь.
— Я знаю, Владыка, — неожиданно мягко, одновременно с теплотой и горечью в голосе заговорил Найтмер Найт. — Я никогда не претендовал на то, чтобы быть рядом с принцессой, что бы ни говорила поработившая её тварь. Да... я испытываю чувства, гораздо более сильные чем обычная верность... Что же до обвинений — в них виноваты мы... виноват я. Ослеплённые гордыней, жадностью, самоуверенностью, мы лишь разжигали конфликт между двумя народами, словно бы стремясь повторить судьбу наших предков, бежавших из Эквестрии... но взяв реванш в виде победы. Ведь на этот раз у врага не было могущественного аликорна. Все попытки принцессы смягчить конфликт воспринимались в штыки, а затем мы и вовсе её предали... заставив чувствовать себя чужой в доме семьи. Шэдоу Фловер была добра ко всем и удары судьбы не могли ожесточить её сердце. Я понимаю, что в час величайшего горя она допустила ошибку, но как сказала Блэк Роуз — джинн лишь воспользовался брошенной в запале фразой. Мы были слабы и слепы, владыка... Мы не только не смогли защитить ценнейший цветок нашего клана, но и сделали всё для того, чтобы он завял и погиб. Даже если бы мной не руководили чувства, мои честь и долг требуют от меня приложить все усилия для её спасения.
— Но ведь она шла против воли Чёрного Султана, — замечаю негромко, чувствуя будто ступаю на тонкий лёд.
— После исчезновения дочери... он многое переосмыслил, но уже ничего не мог изменить, — собеседник невесело хмыкнул. — Тьма в его сердце защитила Султана от проклятья, но она же до этого подталкивала его к крайним мерам. Мы видели это, но не пытались его остановить...
"А меня пытались. Хоуп пыталась... Не меня, а предшественника. Интересно, стали бы кристалийцы просить спасти его жизнь у Селестии? Вспоминают ли они о бывшем короле хоть что-то хорошее?", — дёрнув ухом, усилием воли отгоняю непрошенные, бессмысленные мысли и молча киваю показывая, что понял и принял доводы Найта.
— Ну а вы двое, что скажете? — этот мой вопрос был адресован двоим молчаливым телохранителям, что работали носильщиками во время пути к храму.
Не глядя друг на друга, почти синхронно оба бэтпони шагнули вперёд, встав справа и слева от лидера, опустились на колени и упёрли кулаки в пол, склонив головы в знак покорности. Для гордых, даже горделивых воинов, привыкших смотреть на представителей иных рас сверху вниз (что благодаря крыльям не так уж и сложно), этот поступок был показательным.
"Ну что же, Фрост Шэдоу, ты получил ответ на свой вопрос. Бэтпони, которых ты спас от вымирания, готовы пожертвовать своими новыми жизнями ради той, кто их к этой черте подтолкнула. Пусть она сделала это не специально, но... кого когда-либо это останавливало от ненависти? Разве вся твоя прежняя жизнь ни говорила, что ты можешь совершить сколько угодно хороших поступков, быть добрым и внимательным, но стоит раз оступиться — и тебе это припомнят навсегда? И с чего я, вообще, обращаюсь к себе во втором лице?", — отвернувшись от подчинённых, доверия к которым стало ещё чуточку меньше чем было прежде, направляюсь к телу принцессы Шэдоу Фловер.
Шмыгающий звук заставил замереть на очередном шаге и обернуться, дабы увидеть рыся, утирающего морду непонятно откуда появившимся платком.
— Что? Я не плачу, — кот громко высморкался. — Просто соринка в глаз попала. В этих подземельях сто лет никто не прибирал...
"М-да... И почему вот сейчас мне стало стыдно?", — решив выбросить эту сцену из своей головы, возвращаюсь мыслями к предстоящей работе.
— Герольд, некоторое время я буду... погружён в работу, — говорить, что останусь беззащитен оказалось трудно, но судя по кивку чёрного единорога — он всё понял. — Если повезёт — с проклятьем будет покончено.
— Я за всем присмотрю, — пообещал охотник на чудовищ.
— Владыка, что требуется от нас? — вскинулся Найтмер Найт, вызвав у меня тень раздражения в глубине души.
— Не впускайте сюда никого , — указав на арку ворот, опускаюсь на колени рядом с пациенткой, тут же кладя руку ей на голову.
Почему я выбрал Герольда на роль своей подстраховки? Сам не знаю: может быть дело в том, что мы прикрывали друг друга во время битвы с Чёрным Султаном, а может быть став королём-чародеем, я превратился в единорога-расиста. Впрочем, последнее — маловероятно.
Вдох... энергия вливается в даньтянь и трансформируется согласно моей воле. Выдох... и моё тело покрывает корка чёрного кристалла, отрезая меня от внешнего мира, обеспечивая хоть какую-то защиту на случай нападения.
Вдох... и кристалл, отделяющий мою руку от головы кобылки-бэтпони тает, позволяя прикоснуться к шелковистой гриве и бархатистой шёрстке. Выдох... и нас обоих окутывает дополнительный слой чёрной защиты, что не даст джинну вырваться на свободу до тех пор, пока я способен сопротивляться.
Вдох... и густая, похожая на желе энергия, сперва неохотно и будто бы сопротивляясь, а затем как змея во время броска проникает в моё тело. Однако же к чему-то подобному я был готов, а потому сила существа, захватившего тело принцессы бэтпони была скована моей энергией, ограничивающей ручей до тонкой струйки. Выдох... и моя магия заструилась в обратном направлении, стараясь добраться до самой сущности противника.
Понимая, что моего самоконтроля может оказаться мало осознанно делаю то, на что ещё недавно шёл с огромной неохотой — тянусь к лениво свернувшейся клубком тьме, открывая ей прямой доступ наружу. То, что когда-то было ошмётками сущности, которая свела с ума моего предшественника, словно охотничий пёс зарычало и завиляло воображаемым хвостом, а затем хлынуло потоком, расползаясь чернильным пятном по ледяной корке самообладания.
Магия теней — та самая дисциплина, что помогала Сомбре сокрушать не только тела, но и души его врагов, превращая сильных воинов в дрожащих и сломленных трусов. Сейчас она, словно игла прошила очередную преграду, затягивая меня во внутренний мир очередной жертвы...
...
Прижав колени к груди и обхватив ноги руками, она укуталась в крылья и прижала уши к голове. Её глаза были зажмурены, но веки дрожали, а по щекам то и дело скатывались капельки слёз... пусть в этом месте само понятие "слёзы" было весьма относительным.
Вокруг неё дрожал и переливался купол, в древних трактатах носивший название "щит воли". В конце концов, как наследница Чёрного Султана, она была обязана научиться работать с тенью, а для этого следовало сперва понять, как защитить себя от её тлетворного влияния.
Тем временем за пределами барьера клубился розовый туман, обещающий спокойствие и безопасность, но вместе с тем грозящий для всех Семи Пустынь жуткими бедствиями (более кошмарными чем те, что уже были обрушены на Город Двух Султанов).
Исполнитель желаний же, ещё недавно пытавший её картинами смертей верблюдов и бэтпони, превращённых в безумных монстров из-за её, Фловер, глупой ошибки, сейчас в насмешку над своей пленницей пел колыбельную:
