Поймать королеву

Я усмехнулась и закрыла глаза.

Пусть я и скучаю по хоромам, но сейчас мне и здесь было очень хорошо.

Утром оказалось, что Тень так и не пришла в себя, до сих пор пребывая в забытьи. На внешние проблемы она не реагировала, а когда мы аккуратно потыкали ее руку заостренной палочкой, даже не вздрогнула.

Марэль злился на Дара, который виноватым себя абсолютно не считал. Сам некромант злился на меня, потому что я, позорно хлюпая носом и сдавленно кашляя, вылезать из-под одеяла и идти приводить Тень в чувство наотрез отказалась, ссылаясь на простуду. Где я умудрилась простыть — никто не знал, но сама я подозревала, что это из-за ночного бдения на пороге.

Наемник пытался пристыдить меня, что я ради подруги не могу поднять зад с лавки и помочь. Ну да, не хочу. Если ее не смог привести в чувство маг-наемник, который обладает навыками целителя (а другие в наемниках не водятся, они просто не выживают), то, что я смогу сделать?

— И вообще, почему никто не бегает и не охает вокруг меня? — обиженно спросила я.— Никто не спрашивает, как я себя чувствую. А может, у меня нервный срыв из-за того, что я видела во сне!

Марэль махнул рукой и вышел на улицу прямо под проливной дождь.

— Куда это он? — поинтересовалась я.— Там такой ливень, а он даже плащ не надел.

— М-да, Алеса, ты меня иногда очень удивляешь,— задумчиво сказал некромант, сидевший на кушетке и задумчиво глядевший в окно.— Тень твоя подруга, и по твоей вине она сейчас в таком состоянии находится, а ты даже не хочешь выйти и попытаться ее вылечить.

— Ну, знаешь, мой дорогой,— раздраженно сказала я,— так можно на меня и ответственность за моровые поветрия, гуляющие по провинции, переложить. Я в том, что случилось с Тенью, виновата уж точно не больше тебя. Зачем ты на нее такое сильное заклятье наслал? Чтобы уж наверняка?

Скрипнула кушетка, раздался звук шагов — в мой закуток заглянул некромант. Нерешительно помялся с ноги на ногу. Я вздохнула и подвинулась, чтобы ему было куда сесть.

Дарисс опустился на лавку и, облокотившись на стену, откинул голову назад, устало прикрыв глаза. Несколько минут мы сидели в тишине.

Я уже всерьез начала опасаться, что некромант просто-напросто уснул, что и не мудрено — он полночи не спал, да еще и сидел со мной на улице до утра.

Невольно в голову закрались мысли о поцелуе, но нет, мы же друзья, хайн нас побери. По крайней мере, изо всех сил стараемся не ссориться (хотя мне, признаюсь, очень хочется) и усиленно делаем вид, что нам друг до друга совершенно нет никакого дела.

— Перестань меня разглядывать,— сказал Дар, не открывая глаз.— Ты во мне дыру скоро проделаешь таким пристальным рассматриванием.

— Ты не ответил,— упрямо сказала я, игнорируя его слова.— Зачем ты так сильно Тень ударил?

— Не рассчитал,— потупившись, признался он.— Но что еще я должен был делать? Ты мечешься во сне, над тобой это хайново облако висит, и Тень стоит с перекошенным лицом, и что-то колдует. Я должен был спать обратно лечь?

— Но Дар,— возразила я,— разве ты не знаешь, что у Тени нет большой магической мощи? Это то же самое, если б мной управлял какой-нибудь архимаг, а я была бы обычной дояркой. Ты бы тоже меня так же шарахнул?

— Какие-то у тебя примеры неудачные,— недовольно сказал он, наконец открыв глаза.— Но давай не будем впадать в крайности! Тень поправиться, я уверен. Просто у нее сильный болевой шок, это же не редкость, такое сплошь и рядом случается.

— Только никто еще не лежал после обычного оглушающего заклятья без сознания почти восемь часов. И вообще, что за черствость такая? Ты даже не попытался ее привести в чувство!

— А сама?! — праведно возмутился Дар.— Тоже мне подруга...

— Если честно, я ее немного боюсь.— Я передернула плечами. И тут же переменила тему: — Тебе не кажется, что мы сегодня уже никуда не пойдем? Там дождь, да и Тени плохо. Значит, будем сидеть здесь до следующего утра.

Некромант нахмурился, чихнул и выговорил:

— Не нравится мне все это. Призрачный Охотник, заколдованная Тень, таинственный наблюдатель... Зачем им ты? Разве ты какая-то важная особа в королевстве?

— Какой раз ты мне задаешь этот вопрос? — уныло поинтересовалась я.— Двухсотый?

— Просто я не могу понять! Это же какой-то абсурд! — всплеснул руками Дар.— Зачем пытаться уничтожить какую-то девицу, которая даже с Манящей не может справиться без слез и соплей?

Ах та-ак, я его, значит, спасала, слезы-сопли разводила, волновалась за него, а он этим мне пеняет! Неблагодарный нынче народ пошел. Нет, ваше величество, пора сворачивать миротворческую деятельность, а то еще и виноватой останешься.

Я не успела ответить, потому что в сенях домика что-то хрустнуло и осыпалось. Мы вскочили с лавки и выбежали в сени.

— Отлично,— недовольно сказала я,— в комнате и так с потолка целая лужа натекла, так теперь здесь вообще все провалилось.

Я брезгливо пнула доску, поросшую поганками. Грибы зашатались на тонких ножках.

В дверь постучали. Мы удивленно переглянулись, и Дар поспешил убрать толстую балку, перекрывшую проход к двери. Я же вернулась в комнату, приникла к окну и принялась разглядывать порог дома. Отсюда было плохо видно, да и дождь, сплошной пеленой ливший с утра, не улучшал видимость.

— Кто там? — неуверенно спросила я, надеясь, что там уже никого нет, потому что невозможно ждать так долго, пока откроют.

— Леший,— отозвалось из-за двери.

Я испуганно посмотрела на некроманта. Тот пожал плечами и кивнул на дверь — мол, что стоишь, открывай уже.

На пороге и вправду стоял леший, стеснительно мнущий в руках широкополую шляпу. Несмотря на дождь, его одежда была сухая, и он сам был тоже сухой. Чудеса.

— Там это,— нерешительно сказал он,— друга вашего того, кикиморы уволокли...

Я пошатнулась, посильнее вцепившись в дверной косяк. Дарисс подошел ближе и спросил, беззастенчиво разглядывая лешего:

— А как, позвольте узнать, он к ним попал?

— Как-как... травы лечебные на болоте собирал, а эти пигалицы его увидали, да и решили себе забрать, на служение якобы. Знаем мы их... служение, потом все птицы голосят от ихних воплей, угомониться не могут.

— Где он? — спросила я мертвым голосом, отлично представляя себе, что эта болотная нечисть делает с путниками. А уж с мужчинами — тем более.

— Три версты на север, только осторожней, там болота...

— Эй, Алеса, вернись! — закричал мне вслед Дар. — Ты не справишься!

Я не справлюсь? Он сам-то в это верит? Хотя... я и сама не уверена, что смогу в одиночку одолеть целый выводок (или стаю?) кикимор. Но некроманты ограничены в магической энергии, поэтому у Дара шансов еще меньше.

Успев насквозь промокнуть и несколько раз навернуться на ослизлой земле, я все равно продолжала бежать, отсчитывая (на глаз) каждый метр. Метры складывались в версты очень медленно. Когда, по моим прикидкам, я таки пробежала целую версту, закончился дождь. Не успев воздать хвалу Светлоликому, я обессилено упала, позорно охая и задыхаясь после долгого бега. Полежав пять минут и напомнив себе три раза, что время поджимает, а кикиморы меня ждать не будут, я встала и в быстром темпе пошла дальше.

Вскоре мерзко завоняло болотами, приободрив меня таким образом. А то я уж начала волноваться, что не туда ушла. Лесное разнотравье сменилось жухлой осокой и чахлым хвощем, потом и вовсе мхом, с лужами мутной воды в углублениях.

Я осторожно шла, боясь провалиться в какую-нибудь замаскированную кикиморами яму или трясину. Эти, как их назвал леший, пигалицы любили создавать иллюзии. Например, ты видишь поросшую цветами поляну, а на самом деле это болото. Поэтому относиться к подобным полянам, находившимся в глухом лесу, надо очень серьезно.

Чем я сейчас и занималась, по-глупому тыкая длинной палкой в землю и осторожно делая шажок за шажком. Зрелище со стороны было то еще — как будто слепая решила перейти через мост над пропастью. Причем у моста отсутствовали дощечки в некоторых местах, потому что я перепрыгивала через замаскированные ловушки.

Когда идти мне надоело, я просто встала и закричала на весь лес:

— Ау, кикиморы! Выходите, дело есть! У вас товар, у нас — купец...

— Ну чаво разоралась-то, мать? — спросила близлежащая коряга, на глазах трансформируясь в зеленокожую и зеленоволосую деву. Весьма противной наружности. Особенно картину портили хитрющие глазюки и вздернутый нос.

— Товар, говорю, у вас,— ехидно сказала я.— Махнемся не глядя? Вы отдаете мне мужчину, я вас не трогаю.

— А ежели не отдадим? — прищурилась она.— Чего тогда?

— Я заберу в любом случае. Просто даю вам выбор: либо вы сами отдаете, и я спокойно ухожу, либо не отдаете, а потом долго и упоенно голосите на дереве, ожидая, пока вас леший не распутает.

— В каком смысле "распутает"?

Я оценивающе поглядела на худое и угловатое тело кикиморы, потом — на сук березы, росшей неподалеку.

— Ну... крендельками, я думаю, вам будет не очень удобно висеть? — подражая тертым магам, напыщенно сказала я.

Кикимора вдруг рассмеялась, противным дребезжащим смехом. Товарки вторили ей, отчего их хохот получился особо зловещим. Я передернула плечами и невольно отступила на шаг.

— Неужели ты думаешь,— отсмеявшись, спросила кикимора,— что можешь нас запугать? Мы все твои магические способности насквозь видим. Как, впрочем, и физические, и интеллектуальные. Мы же воистину волшебные создания, наравне с драконами, единорогами и лешими. Это вы, люди, ну и эльфы — тьфу! — магию пытаетесь систематизировать. А мы просто живем ей.

Позиция "кикиморы как высшая ступень развития магического общества" меня чего-то не радовала. И тем более не радовало, что они меня видят насквозь. Мысли, конечно, не читают и не смогут предугадать, каким заклинанием я в них пущу, но от этого не легче.

Снова отступив назад, я принялась выстраивать в голове вектора заклинаний. Сразу нескольких, что требовало большой сосредоточенности и мозговой деятельности.

М-да, давно я так не трудилась, с тех пор, как сдавала экзамены на получение восьмой ступени. В мой обзор попадали сразу пять кикимор, не считая беседовавшей со мной, значит, надо построить пять направляющих и четко зафиксировать. Почему я решила уничтожить всего лишь пять кикимор? Мой план был прост: обескураженная смертью подруг, болтливая пигалица сама мне расскажет все под страхом аналогичной расправы и с ней.

Но этому плану — впрочем, как и всем предыдущим — не суждено было совершиться. Потому что единственная оставшаяся кикимора, возмущенная моим безнравственным поведением по отношению к ее товаркам, кинулась на меня и вцепилась острыми зубками в руку, чуть повыше локтя. Я взвыла от боли и со всей дури залепила здоровой рукой, согнутой в кулак, лесной нечисти промеж глаз. Кикимора, нехотя отцепившись, упала на землю и заревела.

— Эй, ты чего? — поинтересовалась я.— Это я должна реветь, ты мне аж до кости все разодрала...

Нечисть заревела еще горше, не забывая теперь еще и икать. Утерла измазавшимися в грязи руками слезы, попутно растерев по лицу мою кровь. Мазнула пальцем по щеке, посмотрела на выпачканный моей кровью палец, лизнула и сплюнула.

— Эльфийская кровь! — с ужасом воскликнула кикимора.— Ничего хуже я никогда не пробовала... А в тебе уже давно нет ничего эльфийского, видимо, поэтому я и не разглядела в тебе эльфа сразу.

— Это, конечно, очень интересно,— нетерпеливо сказала я,— но у меня как бы друг умирает, его неплохо было бы спасти...

Кикимора перестала качаться вперед-назад, отпустила волосы, в которые до этого вцепилась, и с недоумением посмотрела на меня.

— Какой друг? У нас никого нет. Или ты о Лешем говоришь? Так мы с ним в ссоре!

— Чего?! — закричала я так, что аж птицы с возмущенным клекотом снялись с деревьев и разлетелись кто куда.— Как это — нет?! Мне Леший сказал, что вы Марэля заколдовали, когда он травы собирал!

Нечисть хитро усмехнулась и пристально уставилась мне в глаза. Я немного стушевалась от неожиданного и неприятного внимания, отошла еще на несколько шагов назад и провалилась в трясину.

— Вот теперь я отомстила за смерть подруг,— довольно сказала она, глядя, как меня неумолимо затягивает на дно.— А дружка твоего я, пожалуй, отпущу. Незачем он мне теперь, одни проблемы с ним.

Но мне нельзя умирать! Я же королева! — возмущенно думала я, отплевываясь от вонючей болотной воды. У меня же нет наследников...

Кикимора встала, отряхнула одежку, сделанную из ряски, и, размяв затекшие конечности, снова села. Но на этот раз на кочку. Неуловимым движением сама стала кочкой, подмигнула мне и отозвалась из глубины леса ехидным смехом. Как быстро эти волшебные существа передвигаются. Одна нога здесь, другая уже там...

Устав бороться с засасывающей меня силой, я сдалась. Буль-буль, тоскливо подумала я и скрылась под водой.

— Как же ты меня достала! — донесся до меня смутно знакомый голос.— Такое чувство, что шило в одном месте... Вечно все не как у людей...

Странно, я думала, что в Призрачных чертогах слышатся только крики мучаемых главным хайном, которого прозвали Чертом, душ. А тут еще холодно и мокро. И в носу свербит.

— Нет, вы что, издеваетесь? — снова раздался голос.— Я вам что, нянька? С тремя еле живыми больными не справлюсь один! Вставай, Алеса! Хайн тебя побери, через пять секунд не встанешь, отхлестаю по щекам! Я не для того тебя вытаскивал из трясины, чтобы ты тут валялась, как будто на пляже в Сории!

Да, оказаться на пляже сейчас было бы неплохо. Но надо вставать, идти куда-то. Наверное, на Суд. Сейчас Светлоликий и Черт будут взвешивать мои мешочки с грехами и хорошими делами. Интересно, какой мешочек перевесит? Наверняка, с грехами, они почему-то всегда перевешивают.

— Я тебя предупредил! — И, как мне было обещано, я получила порцию оплеухи. Я открыла глаза, увидела небо над головой и снова зажмурилась.

— А что, в преисподней есть небо? — вслух удивилась я.— Я думала там закопченный потолок. Как будто находишься в огромной пещере.

Рядом со мной скептически хмыкнули.

— Насколько я знаю, так и есть. Хотя в, так сказать, приемной, откуда отправляются души в само чистилище, ужасно холодно, и постоянно где-то капает вода. А сами души уплывают на лодках по подземной реке.

Я неуверенно села, так и не открывая глаз. Голове было тяжело, как будто внутри остервенело плескалось раскаленное железо, норовя найти выход из моей черепушки. Да-а, так плохо мне давно не было. Медленно открыв глаза и ожидая увидеть перед собой Черта и великолепное убранство Призрачных чертог, я подскочила от неожиданности.

— Дар! — вскричала я, бросаясь на некроманта и бесстыдно обнимая его.— Так я не умерла! Я уж подумала, что это все, конец...

— Ребенок,— обреченно вздохнул он.— Да все, хватит уже меня обнимать, ты мне шею свернешь! Еще целоваться полезь, вообще будет праздник...

Я обиженно отстранилась. Нет, ну все испортит. Даже порадоваться нельзя, что живая. А ведь такое не каждый день случается!

Дарисс поднялся на ноги, утягивая меня за собой. Я постояла, внимательно прислушиваясь к себе. Но, кроме тяжести в голове и слабости в ногах, ничего не испытывала.