Отец Зонар повел свое воинство дальше, только когда солнце, на востоке поднялось над острыми макушками елей. Боялся рисковать даже в малом. Очень хотелось вернуть мужиков по домам живыми. Ему жить с ними дальше, ему смотреть в глаза женам, слышать злые шепотки в спину. "Увел кормильцев на гибель, а сам то живехонек".
Охота на проклятых, дело опасное. Без потерь обходится, если человек пять братьев, на одного, двоих. Ну еще охотники бывает, справляются — люди тертые, видавшие многие виды, защищенные нужными амулетами. Вести на кровососов простых селян, хотя и разрешено уставом, а иногда прямо предписывается, но дело это крайнее. Когда другого выхода нет. К сожалению слишком часто такое бывает, когда нет другого выхода. И каждый такой случай отцу Зонару как нож острый. Это ведь он, иерарх, этих мужиков защищать должен, а не они его.
Из-за того он и оставил службу в Салере. Слишком часто приходилось возвращать префекту трупы мобилизованных им горожан.
Ковицынские мужики подошли ночью, не успел еще Зонар дважды сменить караулы. Их привел еще один стражник, его Зонар тоже знал. Полдак родом из Бербенца. Эти судьбой отца Играма и людей наместника, оказались обескуражены куда меньше. Может потому, что более привыкли использовать вилы да топоры не по прямому назначению. Ковицы до сих пор оставались не ленным или податным селом, а вольным поселением. Из всех повинностей несли только фуражную и рекрутскую, а в недалеком прошлом, при покойном государе, считались селом откровенно разбойничьим. Настолько, что одинокий купец не рисковал провести в Ковицах ночь. Теперь их поприжали, и шалить ковицынские больше не смели, но повадка, повадка то осталась.
Ковицынские молча выслушали рассказ, как все, было, поглядели на мертвых, поскребли затылки, отпуская многозначительные замечания, вроде "Иш ты" или "вот ведь", потом затеплили еще один костер, и принялись подкреплять тело домашним харчем, а дух, домашней же брагой.
Зонар начал было успокаивать их, рассказывая, что из Гулена идет подмога, но ему только махнули рукой, сказав,— "Ништо, сдюжим", и предложили браги. Иерарх от браги отказался, но на душе стало как-то спокойнее.
Утром двинулись. Вместе с ковицынскими Зонарова армия увеличилась больше чем вдвое. Полдак привел двадцать четыре человека, все на конях, и с оружием. Кое у кого Зонар заметил длинные пехотные топоры, и даже настоящий, боевой самострел, хоть и завернутый до поры в тряпицу, но не узнать знакомые очертания невозможно. Интересно, что еще можно найти на ковицынских сеновалах и в погребах? Рыцарский доспех? Осадную башню?
Отец Зонар подумал, и решил для себя, что не станет докладывать наместнику о виденном оружии. Во-первых, это совсем не его обязанность, хотя устав и рекомендует сотрудничать с властями. Рекомендует, но не настаивает. А во вторых, случись настоящая, не шуточная, война, вот эти самые ковицынские вольнодумцы, извлекут из своих арсеналов мечи и гизармы, кольчуги и, кто их знает, боевые колесницы, да явятся с этим железом на сборный пункт. Не раньше конечно, чем королевские рати пару раз обгадятся, и война подступит к родному порогу. Не раньше, но уж точно не позже.
Несмотря на то, что солнце уже поднялось, Зонар решил лишний раз поберечься — выдвинуть дозоры вперед и на правый фланг. Левый лучше всяких разъездов стерегло болото. Тихой, черной водой, оно подбиралось почти вплотную к дороге. Съедешь на обочину, и под копытами тут же зачавкает. Еще на несколько шагов в сторону, и коню уже по брюхо.
Сначала в головном дозоре он ехал сам, грея ладонью "куриный глаз", но чем дальше, тем больше его стало одолевать беспокойство за оставленных позади мужиков. Беспокойство совершенно иррациональное, но не ослабевающее. Без "куриного глаза" заметить вовремя нападение проклятых селянам не под силу. Как и некоторым иерархам, вспомнил он брата Играма.
К счастью "куриный глаз" Играма лежал у него в кошеле. Зонар подозвал Полдака, и вручил ему осиротевший амулет, научив как пользоваться, и отправил вперед, с наказом ни на миг не выпускать из руки. Братство этого не одобряло, но пусть уж.
Сам Зонар поехал в авангарде. Полдак, конечно же, не сможет взять след, или узнать, сколько прошло времени, с тех пор, как по дороге прошли кровососы, но если камень начнет дрожать в руке, или жечь ладонь, значит враг близко. Иерарх строго наставил стража, случись такое, не кидаться на проклятых с пикой, а немедленно возвращаться к отряду. А взять след? На это есть отец Зонар, и каменный голыш в его руке.
А след был. Отец Зонар, читал его без труда. Изрядно поостывший, проклятые прошли тут в начале ночи, он тянулся прямо по дороге, не разветвляясь и не сворачивая. Камень равномерно теплел, изредка толкал иерарха в ладонь. След читался легко. Проклятые шли не останавливаясь, быстро, но не галопом.
Солнце, встав высоко над лесом, принялось ощутимо припекать голову. Зонар спиной почувствовал, как зреет в его войске недовольство. Известно, для землепашца, лето весь год кормит, а тут приходится ради погони терять погожий денек. Наверное, многие из ковицынских, предпочли бы гнать проклятых всю ночь, а к утру уже вернуться в поле. Трудно им было понять, что повстречай их ватага ночной порою четверых красноглазых, на поле не вернулся бы никто.
Дорога здесь была узка, едва хватило бы разминуться двум телегам, и отряд растянулся по ней змеей. Хвост колонны терялся в серой пыли. Каждый из всадников норовил вырваться вперед, чтоб эту пыль не глотать, те же, кто и так находился в авангарде, старались этого не допустить, охотно делая исключение лишь для своих родственников и друзей. Из-за этого постоянно возникали заминки, то и дело вспыхивали перебранки. Ковицынские старались провести вперед своих, телячинцы отдавали предпочтение своим односельчанам. Само собой вышло, что отряд разделился на две фракции, и согласия между ними было все меньше. Того и гляди, передерутся, не добравшись до проклятых.
Войско... Любой кавалерийский командир в ужас бы пришел от такой армии, призванной привести в трепет красноглазых. Впрочем, любой кавалерийский командир, употребив пол дня, и пару дюжин палок, сумел бы привести это формирование в надлежащий вид. Уж, по крайней мере, сороки бы над ним не смеялись.
У Зонара ни палок, ни времени на это не было. Он понадеялся, что все само как-нибудь утрясется.
След становился все гуще, все насыщенней, становился тревожный холодок в животе. Несмотря на то, что видимых признаков врага не появлялось, Зонар чувствовал, что схватка близка.
Ближе к полудню, он решил еще поберечься. Отправил вперед двух гонцов — вернуть дозоры, и остановил отряд. Всадники остановились, легкий ветерок потащил облако пыли в сторону топи, и Зонар смог обозреть отряд целиком. Все было в порядке. Люди стирали с лиц пыль, лошади потянулись к траве вдоль обочины.
-Отец Зонар, случилось что?
-Чего стоим?— услышал он недовольные голоса.
-Тихо!— крикнул он.— Рты не разевать, не на проулке. Смотреть и слушать!
С головным дозором вернулся Полдак. Зонар подозвал его взмахом руки.
-Не потерял камешек то?— спросил он.
-Как можно.
-Я, Полдак, с братьями хочу поговорить,— сказал Зонар,— не слышать, ни видеть ничего не смогу. А ты тем временем будь на стороже. Если с камнем что-то случится, потеплеет он, или похолодеет, или биться в руке начнет, сразу меня растолкай, хоть морду мне в кровь разбей, но чтоб я глаза открыл.
-Да что вы это говорите, отец иерарх, как я посмею,— испугался Полдак.
-Посмеешь,— сказал Зонар, ногтями сдирая крышку с пузырька вещанки.— А не посмеешь — на колу повиснешь. Понял ли?
-Понял отец.
Иерарх взглянул ему в глаза, и решил, что стражник точно посмеет, и если понадобится, свернет ему челюсть, испытав при этом некоторое удовольствие.
-Вот вы двое,— позвал иерарх,— Малк, и ты, как тебя...
-Свистом кличут, отец иерарх.
-Встаньте ближе. Смотреть будете, чтоб я из седла не вывалился.
Отец Зонар опрокинул в рот флакончик. Стрекоза сама выплыла вперед. В это же самое время, когда Зонар пил свою вещанку, кто-то, там впереди, на дороге, проглотил содержимое такого же флакона. Обоюдный контакт прочнее и дольше.
-Ты, Зонар?
-Я, Болев.
-Как у вас?
-След теплый. Они где-то рядом.
-Притаились,— уверенно сказал Болев.— Смотри внимательно на лесную сторону. В зарослях можно полк красноглазых укрыть от солнца.
-Где вы, Болев?— спросил Зонар.
-Проехали каменные лбы.
Зонар кивнул. Это место было знакомо ему. Там из травы, как макушки великанов, выглядывали серые каменные глыбы, облизанные древним ледником.
-След у вас есть?— спросил он.
-Следа нет,— ответил, Болев,— а у тебя.
-У меня есть. Теплый и прямой. Они между нами, Болев.
-Замечательно, старик. Если встретишь их раньше меня, оставь хоть одного.
-Нужны пособия для "академиков"?
Болев усмехнулся.
-Нужен хоть один живьем. В допросную. У брата Фарека к ним много вопросов. Они устроили настоящее побоище в городе, на той декаде. Такого я еще не видел. И ты должно быть тоже. Среди белого дня, Зонар.
-Должно быть, это не наши,— сказал Зонар,— из Старых. Среди наших Старых нет. Иначе не стали бы они пережидать день под мостом.
-Может быть,— сказал Болев,— они тоже были вчетвером. Мужчина, женщина, отрок и девчонка. Ни один из них не боялся дня, и "куриный глаз" только в девочке опознал красноглазую. Остальные были как люди. И ушли они странно, Зонар, просто пропали. Были и нету. Средь белого дня, при стечении народа. И брата Крепса уволокли с собой. Ты когда-либо видал такое?
-Нет,— сказал Зонар,— такого не видел.
-И у нас никто не видел. Теперь многие хотят посмотреть. А вопросы задать все хотят.
-Хорошо,— сказал Зонар,— я сделаю что смогу.
-Сделай, Зонар, и я тебе обещаю, что многие братья, кому назначено решать, заинтересуются твоей судьбой. Сделай, и будешь вспоминать свою деревню, как глупый сон.
Зонар не стал объяснять старому другу, что вовсе не стремится забыть Телячий Лог. Забыть он хотел Салеру. Но Болеву ни к чему это знать. Иногда, встретив старого друга, замечаешь, что он стал совсем другим человеком, с коим и поговорить то не о чем. Распиваешь с ним в память старой дружбы баклажку вина, и замечаешь, что смотрит он в сторону, и явно твоим обществом тяготится. А если этот друг еще и успел повыше тебя подняться, то не известно, что хуже, пренебрежительный взгляд, или проявленное свысока желание "принять участие" в твоей судьбе.
-Хорошо,— сказал Зонар,— надеюсь скоро увидеть тебя, брат.
-К вящей славе, брат.
-К вящей,— сказал Зонар и отпустил стрекозу. Она вспорхнула, и исчезла за фантасмагорическим лесом красных змей, растолкав скопище парящих над ним квадратов.
Зонар открыл глаза.
-Что?— спросил он пытливо глядящего на него Полдака.
-Ничего, отец иерарх,— ответил Полдак,— не теплеет, не холоднеет, и не дергается.
-Хорошо, теперь так. Вперед поеду я с Везей, а ты останься с отрядом. Но камень из рук не выпускай. Следи внимательно, они хитрые твари. На тебя надеюсь. Как доеду вон, видишь, до той елки...
-Кривая, чтоль которая?
-Да, как доеду, пускайтесь следом. Не спеша, шагом. Но нас с Везей, из виду не упускать. Случись что, сразу к нам, на выручку.
-Понял, отец иерарх.
-Хорошо, что понял.
Зонар позвал хмурого Везю, и тронул коня. Шагом поехали вперед. Везя, молчал, ехал рядом, держа пику наконечником вверх, поглядывал вперед, а больше направо, где топорщились жесткие заросли на опушке леса. Если где и прятаться проклятым, то только там, в зеленых дебрях.
Миновали кривую ель, и Зонар обернулся, проверить. Оставленный отряд, вновь подняв облако пыли, пореже, чем когда шли наметом, следовал за ними.
Хорошо.
-Боишься?— спросил иерарх.
Везя упрямо мотнул головой, но потом признался:
-Страшновато.
-Не доводилось прежде, с кровососами встречаться?
-Нет. Труп однажды видел, высосанный. Его к нам на сожжение привезли. Правда, говорят, что кровососы слово знают, как человека воли лишить?
-Правда,— сказал иерарх.— Но этого ты не бойся. Много нас, всех не зачаруют. А на меня, и на других братьев, это слово не действует.
-Как же наших то побили, отец Зонар? Ведь отец Играм там был, дядька Вато. Как же...
-Зевать не надо,— жестко выплюнул Зонар.— Брат Играм, большого дурня свалял, за то и поплатился. Даже один проклятый, сильней и быстрей человека вдесятеро. Нельзя с ними беспечность проявлять. Ему миг нужен, чтоб человеку шею свернуть как куренку. Силой с ним не справиться. Умом и навыком только. И не зевать ни в коем случае. Вот болтаем мы с тобой... А вот из тех кустов выскочат двое... Три удара сердца, и они уже рядом. Еще три удара и нет их, а мы лежим и не дышим.
Везя, поежился и развернул пику к кустарнику.
-Не бойся,— сказал иерарх,— нет их там.
-Почему?
-Чую я их. Не в кустах они. Впереди.
"Куриный глаз" был почти горячим. Еще немного и станет жечь ладонь. За разговором иерарх не забывал поглядывать по сторонам. Он и разговаривал с Везей для того лишь, чтобы заглушить свою собственную тревогу.
Шаг за шагом, лошади били копытами в мягкую дорожную пыль. Солнце жгло так, что даже лягушки притихли в болоте, только в лесу краснозобки треском разгоняли тишину. Другого, мало сведущего человека, насторожил бы птичий гомон, но Зонар хорошо знал повадку этих мелких птах. Сейчас у них самая пора, для завязывания брачных союзов. Так что будут они гомонить без устали, и ночью и днем, привлекая подруг, еще несколько декад, пока не успокоит их приближающиеся солнцестояние.
-Отец Зонар,— позвал Везя.— Глядите.
Впереди на дороге, вспухало в знойном мареве облако пыли.
-Что это?
Зонар глянул из-под ладони. Потом посмотрел назад, на тянущийся следом отряд.
-Это, сын мой, одно из двух. Либо торговый караван, возов на пять, и с охраной. Ежели так, то нужно будет остановить, и со тщанием досмотреть. Либо же, братья из Гулена поспешают. По всему выходит, что пора нам с ними уж встретиться. Одного лишь быть не может — что это наши кровососы едут навстречу. Слишком много пыли, для четверых конных.
-А может не навстречь, а наоборот, от нас бегут?— с надеждой спросил Везя.
Зонар только головой покачал, и поехал дольше, вперясь взглядом в пыльный покров, стараясь проникнуть за него, узнать, что он скрывает. До встречных было еще далеко, но временами ему казалось, что он видит впереди две фигурки верховых.
Мимоходом он пожалел, что не хватит времени связаться с Болевом, расспросить, не он ли это с братьями, а может, обгонял их по дороге кто... Нет, не мог их никто обогнать, Болев бы предупредил.
-Может позвать наших то?— Спросил Везя.
-Позови,— кивнул иерарх.
Страж надел на кончик пики шапку, поднял высоко вверх, несколько раз качнул из стороны в сторону, и наклонил вперед. Врят ли кто из мужиков знал войсковые сигналы, но там был Полдак, а он то уж, сигнал "все вперед" не пропустит, и не спутает ни с чем.
