Жертва

30

Майами, США. Июнь 2013 г.

Беатрис рассматривала потолок и пыталась поймать ускользающие обрывки воспоминаний. Беннинг постарался, напичкал ее снотворным, потом ее волокли по подземным туннелям к вертолету, началась перестрелка, а следом в сознании возникал большой пробел.

Дом Рэйвена в Майами был шикарным, ее комната напоминала спальню президентского люкса. На кровати могло бы уместиться человек пять, кресла и журнальный столик наверняка стоили целое состояние, равно как люстра, вазы, ковры и шторы. Сиделка, ухаживающая за ней, чаще молчала, но Беатрис и не хотелось ни с кем говорить. Все, что ей нужно было знать — с Авелин все в порядке, а Люк мертв — сразу рассказал Ронни Халишер. Он же предупредил, что если она попытается сбежать до приезда Рэйвена, дело будет иметь лично с ним.

Беатрис сбегать не собиралась, она хотела посмотреть Сантоцци в глаза и высказать все, что она о нем думает. Эта мысль вдохновляла ее на подвиги: когда не хотелось есть, приходилось запихивать в себя свежий бульон, булочки, сок или фрукты. Встречать Рэйвена в виде бледной немощи — раздавленной и обессиленной — Беатрис не собиралась.

Оглядываясь на свою жизнь, она понимала, что оставила главное за спиной. Она могла дарить Авелин свою любовь, но предпочла оттолкнуть и ненавидеть прошлое. И всех, кто остался в нем: Дмитрия — за его убогую злобу, Сильвена — за то, что заставил поверить в смерть дочери. Он приходил к ней и пытался поговорить, объяснить, что у них не было выбора, но Беатрис не стала даже слушать. Она вышвырнула его из жизни и изливала свою внутреннюю тьму на тех, кто оказывался рядом. Испытывала омерзительное удовлетворение от сознания своей власти над мужчинами, ни один из которых больше не посмеет сделать ей больно.

До знакомства с Люком она почти не жила. Вдыхала кислород, а выдыхала яд концентрированной злобы, отчаяния и одиночества. Встреча с этим ребенком перевернула ее жизнь, позволила приоткрыть свое сердце и впустить в него свет. Понять, сколько времени потрачено зря. Пустой, выброшенный из жизни, век. Беатрис сумела сбросить с души груз, который камнем тянул на дно, но произошло это слишком поздно и привело к очередной трагедии.

Авелин и Люк, сцепившиеся ни на жизнь, а на смерть, до сих пор стояли перед глазами. В такие минуты сердце сжималось от боли и страха. Она действительно верила в то, что спасает его: врачи не давали Люку больше месяца, а исследовательский центр Вальтера занимался разработками вируса, который мог помочь ему выкарабкаться. При мыслях об этом Беатрис начинало трясти.

Никто не заслужил такой смерти, как Люк, а самое страшное заключалось в том, что она сама отдала ребенка в лапы монстра. Цена за его жизнь тогда показалась ей пустяковой: всего лишь использовать человека и оставить его полностью уничтоженным. Она пошла на это, не задумываясь, и довела бы дело до конца, если бы не тот телефонный звонок. Вспоминать было больно и мерзко, но отвернуться от правды тоже не получалось. Радовало одно: Сэта она все-таки спасла.

* * *

Сиделка снова куда-то отлучилась. Поморщившись от боли в груди, Беатрис осторожно села на кровати, медленно поднялась. Ступая босыми ногами по ковру, подошла к окну и отодвинула шторы.

Сквозь затемненные стекла было видно Атлантику, над которой быстро стягивались темные тучи. Ливень грозил сделать раскаленный воздух еще более влажным и тяжелым. На улице, должно быть, не меньше тридцати пяти, от жары спасали только кондиционеры. В Майами она не появлялась давно, но воспоминания сохранились. Рэйвен частенько поговаривал о том, чтобы купить здесь домик, но в те годы ему оставалось только мечтать об этом. Солнце убивало все удовольствие.

Беатрис сползла на пол, устроилась у панорамного окна и прислонилась щекой к прохладному стеклу. Ей надо было собраться и подумать, но она по-прежнему ощущала себя до отвращения слабой.

"Я могу сотворить такое, на что этот недоделок в принципе не способен".

Что Вальтер имел в виду? Что лично он мог сделать? Почему-то вспомнился разговор с Сэтом и его воодушевление, когда он рассказывал о том, каким талантом обладал его начальник, как много тот знал и умел.

— С возвращением!

Появление Рэйвена застало ее врасплох. Он широко улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, прошел в комнату и устроился на полу рядом с ней — с таким видом, будто они расстались добрыми друзьями.

— Кто такой Вальтер на самом деле? — вместо приветствия спросила Беатрис.

— С тобой ни один сюрприз не удастся. Это Джек Лоуэлл, моя радость. Теперь обнимешь и поблагодаришь?

— Пошел ты.

Не нужно было обладать талантами Шерлока Холмса, чтобы сложить два и два. Рэйвен копал под "Вальтера", а она хлопала ушами. Лапши с них хватило бы на все голодающее население мира, но это она легко могла принять как счет в его пользу. То, что он использовал Авелин — нет.

Свою наивность Беатрис оставила в далекие шестнадцать. Она прекрасно знала, что в закулисных играх подобное в порядке вещей. Предательства, убийства, интриги, в которых выживает сильнейший. Ей нравились опасные мужчины и опасные отношения, но простить ему дочь она не могла. Рэйвен знал, что подвергает Авелин смертельному риску, и все-таки пошел на сделку с Палачом. Он выиграл партию, но сути дела это не меняло.

— Значит, никакой благодарности? — Рэйвен провел пальцами по ее губам, она резко отпрянула и тут же скривилась от боли. — С ней все замечательно, Беатрис. С ее парнем тоже. Зачем так напрягаться?

— Шуточки кончились, Джордан. Тебе не стоило использовать Авелин в своих играх. Мне плевать, что ты будешь делать дальше, но если сунешься к ней снова, я тебя убью.

На его скулах заходили желваки, но он сдержался.

— Мне больше не нужны игры, Беатрис. Я вытащил тебя из той заварушки. Я, а не твой романтический недоносок Торнтон. Я оставил твоей дочери вертолет, помог выбраться, хотя мог бросить ее там.

Беатрис посмотрела на него в упор.

— Там был мальчик по имени Люк. Ему ввели ущербный вирус, и он превратился в... — она осеклась. — Как он умер?

— Люк, — поморщился Рэйвен, — последняя запись по нему — смертельная доза препарата. Мне жаль.

Внутри что-то оборвалось. Всякий раз при мысли о его смерти ей казалось, что она может это пережить и готова идти дальше, но свежая рана вскрывалась снова и снова — от любого неосторожного слова или воспоминания. Рэйвен говорил о Люке с искренним сожалением, и Беатрис уловила слабый отголосок благодарности — она мелькнула и растворилась, будто ее и не было. Их с Сантоцци история подошла к концу: его поступок перечеркнул все.

— Я хотел бы восстановить наше шаткое перемирие ...

— Нет.

— Как скажешь, — усмехнулся он, убирая прядь волос с ее лица. — Тебе лучше вернуться в постель.

Она отвернулась. Поднявшийся ветер уже гнул пальмовые листья, вот-вот должен был хлынуть дождь. Рэйвен с треском захлопнул за собой дверь, но она даже не вздрогнула. Его темперамент всегда ее заводил, но сейчас Беатрис не чувствовала ровным счетом ничего. Она смотрела на крупные капли, ползущие по стеклу, а когда на Майами стеной обрушился ливень, подтянула к себе колени и уткнулась в них лицом.

31

Озеро Энгельберг, Швейцария. Июль 2013 г.

Лучи заходящего солнца освещали усеянные деревьями склоны, и горные вершины, на которых даже летом лежал снег. Энтони рискнул снять очки, чтобы насладиться красками неба. Сложно было представить, как Нью-Йорк и такие места могут существовать на одной планете. Иногда ему начинало казаться, что время остановилось.

Жизнь Энтони изменилась окончательно и бесповоротно. Он уволился с работы, продал квартиру, и они с Кристи уехали в Швейцарию: устроили небольшой отдых. Сняли шале, и целыми днями наслаждались друг другом. Так мог бы выглядеть его личный рай. В аду он побывал ранее.

Энтони убедился, что в мире гораздо больше необычного, чем все привыкли считать. В числе своих забавных особенностей он обнаружил способность вытаскивать из людей информацию и настраивать их мысли на нужный лад. Практиковать новые умения Энтони не собирался. Ну... почти.

При увольнении не обошлось без баловства. Одного редкостного засранца он заставил станцевать стриптиз на совещании, а озабоченную леди, которая вела колонку светской хроники — признаться парню во всех своих грешках.

Кристи отчитала его как школьника, и Энтони защищался, как мог.

— Ты тоже использовала свои таланты! В больнице.

— Боги, Хартман, тебе сколько лет?! Я всего лишь поставила блок, который не позволял тебе думать о произошедшем. Чтобы ты не сошел с ума, понимаешь? Чтобы не полез во все это! Я не заставляла тебя изображать лягушку.

— Я такого тоже не делал.

— Хартман, ты неисправим!

— Если я стану другим, ты от меня сбежишь на следующий день.

Обращаясь к ней по имени, он по привычке сбивался на ставшее родным "Кристи", а она шутила, что Беатрис не оценит попытку ее переименовать.

— Как думаешь, я ей понравлюсь? — он повернул голову, чтобы посмотреть на нее, но Крис, казалось, была безмерно далека.

— Эй! — Энтони шутливо ткнул ее локтем в бок. — Я здесь, мисс Отсутствие.

Кристи удивленно заморгала, а затем виновато улыбнулась.

— Прости, Тони.

— О чем думаешь? — он сорвал травинку и пощекотал ее щеку. — Или о ком?

С тех пор, как выяснилось, что с Беатрис все в порядке, Кристи стала спокойнее. Та не сообщила, когда появится, но Энтони был уверен, что причина не в этом.

— О тебе, — засмеялась она. — Скажи, как бы ты ответил на мое предложение измениться? Если бы у тебя был выбор?

Затаив дыхание, она ждала его ответа.

— Дай подумать, — Энтони провел травинкой по ее щеке. — Я бы согласился, принес тебе воды и позвонил в больницу, — он фыркнул, перехватил укоризненный взгляд и добавил. — Понятия не имею, Крис, честно. Я жив только благодаря тебе.

— Но благодаря мне твоя жизнь изменилась, — она нахмурилась и придвинулась к нему ближе. — Я раньше никого не изменяла.

— О, так я у тебя первый?

— Хартман, ты когда-нибудь бываешь серьезным?! — она села, обхватила себя руками и отвернулась.

Кристи называла его по фамилии, когда раздражалась, злилась или хотела подразнить. Она никогда раньше не обижалась, поэтому сейчас это выглядело, по меньшей мере, мило.

— Прости засранца, — он обнял ее со спины и положил подбородок на плечо, — считай, что я дал тебе заочное согласие на спасение моей журналисткой задницы. Если снова произойдет что-то подобное, обещай, что поступишь так же, и не будешь требовать письменное разрешение, заверенное нотариусом в трех экземплярах. Перспектива войти в круговорот материи меня совершенно не прельщает.

— Нет уж, — она обернулась и легко поцеловала его, — теперь тебе так просто от меня не избавиться.

— Я и не собирался.

Они целовались долго и самозабвенно, а потом Кристи отстранилась, заглядывая ему в глаза.

— Я тебя люблю.

— Хорошее дело, — Энтони ухмыльнулся, — люблю, когда меня любят.

Она опрокинула его на спину и села сверху.

— Значит, ты останешься со мной?

— Женщина — создание удивительное и непостижимое. Я держу ее за руку, смотрю в глаза и провожу с ней все свое время. А она задает мне вопрос: ты останешься со мной? — он вставил травинку ей в волосы и притянул Кристи к себе. — Могу процитировать: "Теперь тебе так просто от меня не избавиться".

Кристи тихо рассмеялась и устроилась у него на груди. Он чувствовал ее счастье и наслаждался им не меньше, чем собственным.

— Надеюсь, ты не передумаешь, когда узнаешь сколько мне лет...

— Цветочки, озера, домики. Идиллия.

Энтони чуть не поперхнулся, когда услышал женский голос, поразительно похожий на голос Кристи, разве что немного более резкий. Он еще не смирился с мыслью, что мать и дочь могут выглядеть как сестры, и столь скорого появления он тоже не ожидал. Обычно когда говорят: "Я к вам как-нибудь загляну", — подразумевается, что это произойдет не сразу.

— Мама! — Кристи покраснела, резко отпрыгнула от него и поспешно пробормотала. — Ты отрезала челку?

Беатрис приподняла волосы, показав уродливый шрам, протянувшийся ото лба к виску. Один его вид выглядел устрашающе и Энтони даже представлять не хотел, через что ей пришлось пройти.

— Так и будете лежать и хлопать глазами? — именно это замечание заставило его подскочить, усаживаясь на покрывале.

— Энтони, — он протянул ей руку, — Беатрис, рад с вами познакомиться.

— Я не целую мужчинам руки, — она подвинула корзинку с фруктами, а заодно и его, и устроилась рядом с Кристи.

— А зря, нам это тоже приятно, — слова вырвались раньше, чем он успел их остановить, и Хартман мысленно дал себе пинка. Похоже, медовый месяц дурно сказался на его умственных способностях.

Беатрис рассмеялась.

— Ты мне нравишься.

Энтони ничего не успел ответить: Кристи внезапно обняла Беатрис.

— Я скучала по тебе, мама.

— Надо было писать и в гости заходить, а не шляться неизвестно где, исповедуя философию Сильвена.

Энтони не переставал удивляться их общению. Беатрис обняла ее в ответ и сообщила заговорщицким шепотом, но так, чтобы он расслышал.

— Вряд ли у тебя было время скучать.

Энтони показалось, что Кристи снова слегка покраснела. Возможно, это была игра красок заходящего солнца.

— Не ревнуй. Я долго его искала, — она тепло улыбнулась.

— Я не ревную, — Беатрис откинулась назад, вытащила из корзины яблоко и с хрустом надкусила, — рада за вас.

Энтони не мог перестать на нее смотреть. Помимо схожести с Крис, она обладала редким талантом привлекать внимание. Пестрое летнее платье, элегантная сумочка и плетеные босоножки на каблуке — истинно женский стиль, совершенно не вязавшийся с внешним напором, силой и уверенностью, которые излучала Беатрис. Кристи же выглядела хрупкой и беззащитной. Ее хотелось сжать в объятиях и оберегать от всего и ото всех.

— Кстати о Сильвене. Он не объявился?

— Нет. Займусь его поисками сразу, как покину ваше гнездышко.

Кристи помолчала, прежде чем продолжить:

— Знаю, что сама просила тебя об этом, но может быть, стоит оставить все как есть? Я не хочу, чтобы ты снова подвергала себя опасности. Где Сильвен, там и Дариан, а где Дариан... сама знаешь.

— Заодно поздороваюсь, спрошу, что ему нужно от тебя на самом деле.

— Мама!!!

— Что — мама?! Что мне делать, пинетки вязать?

Она подмигнула Энтони, который пребывал в раздумьях: позорно сбежать или остаться с Кристи до конца.

— Не хочешь разыскать Сэта вместо Сильвена?

— Нет уж, увольте. У этого парня жизнь еще может наладиться.

— Самокритично.

— Зато честно.

— Люк думал иначе.

Вот теперь Беатрис напряглась, и Энтони решил пройтись. Сейчас его присутствие совершенно точно было бы лишним. Кристи рассказала ему о мальчике по имени Люк, о котором узнала через свою загадочную связь с женщиной по имени Хилари. Она говорила, что Беатрис вряд ли простит себе его смерть.