— Капитан, не перебивайте, — весело сверкнул глазами Шура. — В общем, они растерялись, и это дало нам время на перегруппировку. А там всё пошло куда как проще: перестрелка, взаимные оскорбления и тому подобное. Нора, даже, так разозлилась, что пальнула из пушки пару раз — вот и причина возгорания.

— Домик смотрителя порта чисто случайно попал под прицел, да? — выгнула бровь, задумчиво рассматривая огромную дыру в кладке улицы.

— Капитан, вы просто ужас как проницательны, — довольно отозвалась женщина, неслышно возникая рядом. — Он был так тронут нашими извинениями, что вернул обратно взятые накануне фигурки.

— Нора, — умиленно вздохнула. — Я не знаю уже, мне ржать или плакать?

Женщина развела руками, состроив лицо с вопросом "а что поделаешь?" и, подмигнув, с гордо поднятой головой ушла в сторону собравшихся на пристани людей.

— Строить будет, — весело фыркнул Говард, а ответ на мой непонимающий взгляд. — Она же по крови такая же, как и они. Вот и слушают они её, а не нас.

— Ладно, главное, чтобы не стали мстить за разрушения и смену правящей власти, — устало выдохнула и, услышав быстрый топот по доскам трапа, резко повернулась на звук, для того, чтобы в следующее мгновение поймать на руки легкое тельце, тут же обвившее мою шею маленькими ручками. Шею обожгло горячее дыхание, составляя удивительный контраст с холодным носом.

— Рок, всё нормально, всё хорошо, — ласково пробормотала, прижимая его к себе крепче и обнимая сильнее. Пипа, вылезшая из капюшона, кажется, так же прижалась к мальчику — позвоночник щекотнули волоски шерсти.

— Капитан, они танцевали от счастья, когда Нора сказала им, что мы тут свергаем этого Мавра и его прихвостней. Что с ними всеми, кстати?

— Барто показал свою способность в деле, а Мавр... Он сбежал через окно в лес и там его кто-то захарчил.

— Тигры, — подал голос, молчавший до этого Михель, широко раскрытыми глазами рассматривая нашу немногочисленную команду и слушая разговоры. — Тут, вблизи поселения, водятся именно они.

— А такие твари, что на половину кошка, а на половину птица, водятся? — Нил, побитый и снова с рукой на перевязи, любопытно навострил ушки, услышав конец нашего разговора, пока поднимался на борт.

— Грифоны? — неподдельно удивился Михель, да и Гриша с Альбертом подались вперед. — Да они тут священные животные! Вы видели одного? Когда?!

— Ну... — Нил несколько обескураженно посмотрел на них, явно испытывая какую-то внутреннюю борьбу с собой. — У нас их малыш в трюме. Из пасти тигра вырвали, скажем так...

— О, святые небеса! — пораженно выдохнули парни. — Вам просто необходимо вернуть его в гнездо! Эти существа, насколько бы они не были уединёнными, за своим птенцом мир облетят, но найдут!

— Не хочу, — неожиданно набычился Нил. — Он мне понравился, да и я ему, кажется, тоже. Не хочу отдавать.

— Нил, у него есть родители, — укоризненно взглянула на него, осторожно перехватывая сползающего Рока. — Ты должен понимать.

— Ничего я никому не должен! — взорвался тот. — Я один всегда! — и, не дав и слова сказать, рванул в трюм.

— А как же мы? — грустно протянул Сонро, глядя ему вслед печальными глазами.

— Вернёт, — со вздохом произнес Шура. — Он мальчик большой, он сможет понять.

— Надеюсь на это, — грустно кивнула, отворачиваясь от корабля и задумчиво глядя на что-то активно втолковывающую аборигенам Нору.

Нил никогда не упоминал своего прошлого, а я не спрашивала — не хотела напоминать, раз сам молчал. Наверное, стоило, всё же, проявить больше человеческого любопытства.

Ещё ведь не поздно, правда?

Эринии (Эриннии, Эвмениды) — в древнегреческой мифологии богини мести.

13. Перья

Уложив разгулявшегося от пережитого дня и эмоций Рока спать и удостоверившись, что малыш, яро утверждающий, что не устал и готов к ещё куче подвигов, отрубился чуть ли не раньше, чем его голова коснулась подушки, вышла наружу — в эту ночь детёныш поспит в капитанских покоях. А мне нужно поговорить с ещё одним героем прошедшего дня.

Трюм встретил легким запахом пороха, вероятно занесённым после обстрела порта, темнотой и лёгким шуршанием непонятно чего.

— Нил, — позвала я, дойдя до середины помещения, освещаемого лишь проёмами иллюминаторов и открытой дверью на палубу. — Нил.

В ответ донесся ещё один шорох. Покачав головой, достала из кармашка фонарик и, включив, направила его в том направлении.

Парень сидел в углу, по глаза замотавшись в один из пледов. На груди торчало непонятно что, только спустя несколько секунд опознанное мной как клюв грифона.

— Нил, — подойдя к ним, присела напротив на корточки, кладя фонарик на пол и создавая пару маленьких зеркал, тут же отразивших свет на всё помещение. — Нужно поговорить. Серьёзно.

— Не отдам, — пробурчал он. Птенец? Детёныш? — грустно пискнул, глядя на меня круглым жёлтым глазиком.

— На счет этого... — замялась я, не зная, как точнее преподнести ему то, что надумала, пока воевала с Роком. — В общем, давай так: он сам решит.

— В смысле? — нахмурился парень.

— Мы пойдем к его родителям — тут не спорь, — качнула головой. — Ребята сказали, что на таких вот красавцах может до трёх человек ездить — легенды древности, мол. Ну, скорее всего, приукрасили сказатели, но я, лично, искренне верю в то, что одного всадника эта хрень, будучи взрослой, на борт примет с лёгкостью. Тут уж "Хроникам Нарнии" поверю... — пробормотала последнее, вспоминая свои выходные с фильмами на компе и кофе в чашке. Золотые времена, хоть тогда они и вгоняли меня в обречённую злость. — В общем, я не хочу подставлять корабль и его команду, удирая от разозлённых родственников этой, несомненно, милой, зверюги. Ты сказал, что он очень умный. Так пусть и сам решит, где ему быть. Как бы ты не хотел — насильно мил не будешь. И если ты не согласишься с моими условиями, то мне, как бы не было это тяжело, придётся тебя оставить на суше. Как я и сказала — я не хочу рисковать командой.

— Соня?.. — расширились его глаза. — Ты... Променяешь меня на них? Мы же... Вместе всегда...

— Именно, — кивнула я, поднимаясь на ноги и глядя на него сверху вниз. Вряд ли хороший ракурс для того, кто пытается донести истинную важность всех отношений. — У меня появилась, пока ещё смутная, но цель. Поэтому я не могу остаться вместе с тобой здесь, на Архипелаге. Мне нужно встретиться с одним человеком и основательно поговорить с ним. Так что, тут выбор всецело за тобой: уйти с корабля и команды, потакая собственным капризам, или, доверившись тому, с кем хочешь подружиться, пойти к его родителям и уже там узнать вердикт. Местные говорят, что они жутко умные, звери эти. Как бы тебе не было больно это признавать — сейчас там, наверху, находится команда, и ты её часть. Часть, которая должна думать не только о себе, но и о других.

— Вот, значит, как, — тихо усмехнулся он. — Вот оно как...

— От тебя никто не отказывается, — нахмурилась, понимая, что кое-кто уже начинает надумывать себе лишнего. Как баба, вот же...

— Не отказывается?! — неожиданно для меня взвился он, теряя плед, но не выпуская грифона из рук. — Да ты мне сейчас прямым текстом сказала, чтобы я валил с корабля!

— Да? — неподдельно удивилась я. — Я сказала, что в случае отказа отдать ребёнка его родителям тебя оставят на суше. В принципе, если ты и дальше будешь стоять на своём и не последуешь моему предложению, то всё так и будет, — пожала плечами.

— Ты... Ты ничего не знаешь! Не знаешь, каково мне было!..

— Конечно, не знаю, — ещё раз пожала плечами. — Ты никогда не говорил об этом. Всё, что я знаю о тебе, это то, что ты Нил — воришка из белого города на Гранд Лаин. Я не знаю твоего возраста, не знаю фамилии, не знаю того, есть ли у тебя родня. О том, где ты живешь, я узнала за день до того, как нас похитили. Я, даже, не знаю твоего любимого блюда и дня рождения. Ты спрашивал меня обо всем, что было в моей голове, обо всем, что я могла вспомнить. Но ты ни разу не говорил о себе. И после этого ты действительно будешь меня в чём-то обвинять?! Ты не прав, Нил.

Парень резко сдулся, повесив голову и угрюмо глядя в пол. Грифон у него на руках завозился, неожиданно тонко заклекотав и задвигав крыльями. Шагнув вперед, осторожно потянула непонятное создание на себя, легко забирая из объятий Нила. Детёныш завозился и, грея неожиданно горячим боком, уставился на меня внимательным глазиком. Эй, пташко-зверь, не смотри на меня так расчётливо — я умею отращивать отрезанные запястья, но не выклеванные глаза!

Под пальцами что-то завибрировало, в следующий момент распознанное как желудок.

— Чёрт морской, да он же голодный! — удивлённо вскинула брови. — Нил, идём на кухню — Нора оставила в холодильнике сырое мясо на потом. Идём, не стой столбом, наверху договорим!

Парень ничего не ответил, но тихой тенью пошёл следом за мной, быстро подобравшей фонарик и переставившей созданные зеркала на неожиданно оказавшуюся на стене полку — ещё пригодятся.

Народ на палубе носился взад-перёд: кто-то таскал на корабль какие-то вещи, кто-то носился с рулоном огромной тряпки, кто-то скатывал ядра для пушек в отделённое для них пространство. Людей было куда как больше, чем было в команде, но об этом я решила поговорить с ребятами и Шурой, в частности, как самым главным после меня, позже. Бартоломео, кстати, нигде не было видно — неужели спетлял? В принципе, "Настурция" ещё на якоре стоит, хоть я и не думаю, что после произошедшего его примут на борт, даже если он им что-то по цене того замка, созданного мной, подгонит.

Камбуз встретил тишиной. Клацнув выключателем, прошла к плите, ставя чайник, а после, когда вода, попавшая на поверхность агрегата, зашипела, испаряясь, прошла дальше к холодильнику. Мясо в морозильной камере, на проверку, оказалось уже затвердевшим, что не вызвало энтузиазма ни у меня, ни у грифона.

— Нил, найди пока чашки и заварку — Говард хвастался, будто они успели купить её. А если сахар найдёшь, то вообще шикарно! — повернулась к нему, замершему на входе. Парень молча кивнул и прошёл к полкам, по очереди открывая их и, спустя некоторое время, находя указанное.

Детёныш вновь завозился у меня в руках — ему явно не понравился холод, идущий из большого белого ящика с антресолью. Но удача улыбнулась не только Нилу — Нора, явно придумав что-то на завтрак, или, скорее всего, на предполагаемый ужин, в менее холодном нутре оставила пару кусков сырой оленины в глубоких мисках — чтобы кровь не стекла на дно холодильника.

Разогнувшись, усадила пищащий комок перьев и шерсти на тумбовый стол, после вновь склонилась к холодильнику, с натугой доставая большую миску.

— Наверное, ты всё же ешь такое сырым, — задумчиво пробормотала, переводя взгляд на заинтересованно потянувшегося детеныша. — Так, стоп, оно холодное! — щёлкнула его пальцами по клюву, заставляя отдёрнуться и обиженно запищать. Чайник запел, призывая к действию. Нил, в этот раз уже куда более быстро реагирующий, покладисто выключил его и, морщась от боли в руке, осторожно разлил кипяток по двум чашкам.

— Ладно, тогда есть будешь маленькими кусочками и чуть подваренное, — утомлённо вздохнула — делать что-либо было ужас, как лень. Пережитое за день, стресс и та ненависть, что я испытывала к Мавру, сошли на нет, оставляя после себя слабость в теле и желание просто упасть и притвориться трупом.

Детёныш поёжился, но больше не лез к миске, от которой стало ощутимо веять холодом. Создав большую разделочную доску с шероховатой поверхностью, вывалила на нее кусок мяса и, создав в руке небольшой тесак, быстро отрезала часть. Убрав остальное обратно в холодильник, вернулась к куску, разрезая его на мелкие части. Переделав тесак в миску, скинула все нарезанное в неё и, вернув себе стекло доски, сполоснула руки из умывальника над раковиной. Хм, такой же, как в деревенских домиках.

Вылив из чайника оставшийся кипяток в миску с мясом, небольшой ложкой осторожно перемешала все, чтобы мясо плавало.

— Пара минут, и будет тебе сытный ужин, — подхватив звереныша на руки, поделилась с ним, садясь за стол напротив Нила. — Почти "Доширак".

Повисло молчание, прерываемое урчанием зверя, с удобствами растёкшегося у меня на коленях, и звоном ложки в чашке, когда я насыпала себе сахара и принялась его размешивать.

— Хороший чай, — тихо донеслось от парня, обхватившего чашку двумя ладонями, словно в попытке согреться.

— Да, лучше, чем труха в пакетиках, — усмехнулась я и, в ответ на его недоумевающий взгляд, покачала головой — не сейчас. Да он и сам это понял, вновь утыкаясь взглядом в темный чай.

— Меня зовут Неонил Фарнир, мне семнадцать лет, и я коренной житель Осао или, как ты его всё время называешь, белого города, — начал он тихо. — Родители умерли за пару лет до того, как появилась ты. Других родственников нет. Я — вор, клептоман, и не был любимым сыном. Так, последняя надежда, когда отец уже совсем спивался, а матери нужно было на что-то жить и платить за дом. Потом он опоминался и резко становился прилежным отцом, вернее, мужем — меня, в те моменты, даже не желал видеть, не то, чтобы на порог дома пускать. Мать молчала — ей он нужнее, чем я, был. На пару месяцев все было хорошо, а потом он вновь брался за бутылку. В один из таких дней он, в приступе белой горячки, спутал мою мать с кем-то и избил её. После опомнился, увидел и, поняв, что натворил, повесился там же, в той же комнате. Когда я пришел — он уже остыл, а она была жива: лежала, забившись в угол. Я к ней, а она: "Будь проклят ты, и твоя жизнь никчёмная". Мать никогда не говорила мне чего-то подобного или такого, предпочитая отмалчиваться и бросать виноватые взгляды. А тут... Она умерла в больнице, от крови, идущей внутрь, а я остался один. Потом за дом не стало чем платить и меня выгнали оттуда. Тот, что ты видела, это ничейный, на окраинах — их там множество таких. От старого города остался, когда построили каменные, не деревянные дома, и все туда заселились.

Он прервался, а я молчала, ожидая продолжения. Сколько же я подобных историй успела услышать за свою жизнь — не счесть. Детей из таких семей называют потерянными, теми, кого уже нельзя перевоспитать из-за возраста и пережитого. Нил, на первый и второй взгляд, казался исключением из правил, и тут даже его клептомания казалась безобидной данностью.

— На одной работе долго не задерживался — как только не мог справиться с собой и воровал, тут же гнали, не желая проблем. После пятого места брать уже нигде не хотели: остров не такой и большой у нас, слухи быстро расползлись. Ну, пару раз по домам лазил, брал не деньги или украшения — еду. В одном месте, на складе, повезло найти одежду, правда, сразу ее не одел — пришлось вымазать да порвать, чтобы не признали. Но всё же лучше, чем те обноски, в которых бегал.