Я - хищная. Пророчица

Влад долго слушал и виновато улыбался, а затем тихо сказал:

— Уже все хорошо, Дашка. Слышишь, ну не плачь... Я приеду скоро. Кстати, где вы сейчас?

Поддавшись непонятному порыву, я вышла в коридор, присела в кресло и взяла в руки журнал.

Жизнь продолжается. Влад только пришел в себя, а ему уже звонят женщины. И чему я удивляюсь? Решила, что он изменится, станет другим? Признаться, надежда была, ведь из-за этого он чуть не погиб. Но, наверное, пословица правду говорит — горбатого могила исправит.

— У тебя такое лицо, будто ты проглотила лимон целиком. — Глеб присел рядом и посмотрел перед собой.

— Люблю лимоны, — безразлично ответила я.

— Даша — его подруга детства, так что ты ревнуешь зря.

— И вовсе я не ревную!

Даже для меня прозвучало неубедительно, а Глеб всегда просекал фальшь.

— Ага, конечно! Потому и убежала.

— Не потому. Я просто... Думала, у него в хельзе своя жизнь, жена. Он попрощался со мной, а теперь вернулся как ни в чем ни бывало. Зачем?

Глеб пожал плечами.

— У меня несколько вариантов. Первый — ему там стало скучно. Второй — решил, что прислуживать не так уж и хорошо. Третий — пришел тебя мучить и дальше. И да, еще один: Вермунд дошел до конца, и теперь ему нужна кровь пророчицы.

Я покачала головой.

— Не верю...

— Потом будет поздно думать, Полевая.

Атли покинули палату Влада, Лара подошла к нам и сказала холодно:

— Влад просил тебя зайти.

Видеть его не хотелось, но я должна была задать нужные вопросы, выяснить то, над чем думала две долгих недели. И уснуть, наконец, спокойно.

В палате стало значительно меньше места с тех пор, как я была здесь в последний раз, и дело вовсе не в пространстве, которое ни капли не уменьшилось.

Я вошла, прикрыла за собой дверь, шагнула еще раз и остановилась в нерешительности. Да-да, с его пробуждением вернулось все: и нерешительность, и слабость, и некая доля покорности. Уж не знаю, чем она была вызвана: то ли тем, что Влад — вождь атли, то ли моей необъективностью.

— Вот почему Макаров никогда не станет хорошим вождем, — сказал он и похлопал по одеялу. — Присядь.

— Мне и здесь хорошо, — нахмурилась я. — И на чем основано твое утверждение? Филипп не потерял ни одного из нас.

Я лукавила, так как в глубине души соглашалась с Владом, но его излишняя самоуверенность раздражала.

— Правда? — Светлая бровь слегка приподнялась. — А как же маленькая безрассудная пророчица, которая чуть не погибла в хельзе?

— Он не потерял и ее. Вот же она стоит.

Он вздохнул. Посмотрел обреченно.

— Не рада, что я вернулся?

— Я же ходила за тобой, забыл?

Чем дольше я находилась рядом с Владом, тем больше злилась. На него, на себя, на весь мир. На непонятные опасности. На хельзу. На маму. Даже на Вестара, который, как и Влад, говорил загадками. На новый день, который поставил подножку, и вот я снова лежу на земле и хватаю губами воздух.

Надоело!

— Тогда почему еще не обняла меня?

Я опустила глаза.

— Ты злишься? Расстроена?

А разве незаметно? Ты оставил меня, остался там. Я столько пережила, а ты...

Услышала, как зашуршало одеяло и скрипнула кровать.

— Что ты делаешь? Совсем обалдел?!

Секунды хватило, чтобы оказаться рядом. Прикосновение словно током ударило, ладонь скользнула по волосам, а дыхание захлебнулось в поцелуе.

Когда тебя тянет к кому-то магнитом, сложно сопротивляться. Так сложно, что даже мышцы болят. А потом отпускаешь себя на волю и тонешь в эйфории. Запретный плод сладок — не на этом ли основано проклятие?

Еще несколько минут не могла отдышаться, просто лежала рядом и слушала, как стучит его сердце под больничным покрывалом. Его пальцы перебирали мои волосы, рождая запретное, ненужное желание принадлежать. Я не могла поверить, что это происходит на самом деле, а не один из привычных снов.

Мне бы проснуться...

— Никогда не ходи с незнакомцами, Полина, — очень серьезно сказал Влад. — Даже чтобы найти меня. Даже если я буду в опасности.

— В такой опасности, которая грозит мне?

Влад напрягся. На секунду, еле заметно. А потом вновь расслабился, будто ничего и не было.

— Разве не поняла? Это была уловка, чтобы ты осталась в хельзе.

Я приподнялась, пристально вгляделась в бесстрастное лицо. Не врет? Или врет и хорошо скрывает? В любом случае, Влад не признается, если ему не выгодно. Нужно выяснять другим способом, но каким, я еще не придумала.

Села на кровати, отодвинулась. Он смотрел в глаза, словно мог прочесть мысли. Но мысли расплескались от неожиданного известия, туманных объяснений и внезапного порыва.

— Почему ты вернулся? Бросил Ингу?

— Она храпит, — пошутил он. — К тому же хельза надоела мне до жути.

— Вот как? Значит, оставить племя, уйти, а потом вернуться — это так просто?

Злость снова начала закипать во мне. Я старалась ее подавить, но это оказалось сложнее, чем казалось.

— Бросить? — удивился Влад. — Если ты забыла, в меня стреляли.

— Да, твоя любовница, — сжав кулаки, парировала я. — Или думал, я не узнаю?

— Это Глеб тебе сказал?

— Не имеет значения.

— Юлиана не была моей любовницей.

— А я, конечно же, должна поверить, потому что ты мне никогда не врал.

Влад поморщился и устало откинулся на подушку. Я тут же почувствовала себя виноватой. Он только пришел в себя, а я наседаю, в то время как ему сейчас нужен отдых и покой. Погладила его по руке.

— Извини...

— Ты не должна верить мне как мужчине, — не глядя в глаза, мрачно сказал он. — Но как вождю — обязана. И ты должна обещать...

— Никогда не ходить с незнакомцами в хельзу, — закончила я за него и улыбнулась.

— Не смешно! — резко произнес Влад, и я притихла. — Тебя могли убить. Не поняла еще, что если бы не Вестар... — Он покачал головой. — Я не помнил тебя, не понимал, что делаю.

— Ты не врал на счет опасности? — тихо спросила я. — Ты действительно выдумал это?

— Зачем мне врать?

Я пожала плечами.

— Я быстро восстановлюсь, а потом мне нужно уехать. Обещаешь не влипнуть в историю, пока не вернусь?

— Уехать? — встрепенулась я. — Куда?

— Скорее всего, в Штаты, но еще не уверен. Ненадолго. Да и Макарову нужно дать время опомниться. Пусть еще немного поиграет в вождя.

Я опустила глаза, разгладила покрывало. Вопрос так и крутился на языке, поэтому спросила:

— Это связано с Дашей, которая тебе звонила?

Влад задорно рассмеялся, и я нахмурилась. Черт меня дернул спросить! Только теперь поняла, как глупо поступила. Наверняка, от этого вопроса его и без того огромное самомнение раздуется до невиданных пределов.

— Не ревнуй, — сказал он насмешливо. — Она тебе не соперница.

— У меня вообще нет соперниц! — зло ответила я и хотела уже встать, но он удержал.

— Ты права, — прошептал вкрадчиво. — Их нет.

С трудом преодолев соблазн, я отодвинулась. Все же думать головой иногда полезно, а рядом с Владом вообще отключать мозги опасно.

— Почему ты не взял с собой Ингу? Разве она не жена тебе?

— В хельзе не венчаются по традициям хищных, — ответил он безразлично. — К тому же она бы не пошла. Инга — хельинка, ей не место в кевейне.

— И ты бросил ее? Как Лару?

— Причем тут... Полина! — Влад закрыл глаза и откинулся на подушку, всем видом показывая, что его утомили вопросы.

Что ж и ладно! Я вообще не собиралась спрашивать. Оно мне надо? У него своя жизнь. Слишком сложная для понимания обычной девушкой, как я. И почему проклятие не направлено на какого-нибудь простого мужчину. Типа Глеба или Кирилла, например. Хотя тогда оно уже не было бы проклятием.

— Вот как тебя понять? — обреченно спросил Влад. — То ты жалуешься на то, что у меня есть женщины, то на то, что я их бросаю.

— Я не жалуюсь. Просто спросила. Между прочим, Лара до сих пор меня ненавидит.

— Лара вообще мало кого любит. Это не должно тебя волновать.

— Поверь, у меня хватает своих забот, — сказала я и встала. Решила закончить этот разговор. Когда мы с Владом начинаем говорить о личном, ничего путного не выходит. Так зачем бередить раны?

— Придешь еще или сделаешь вид, что ничего не было? — лукаво улыбаясь, спросил он.

Я подошла к двери и, не оборачиваясь, ответила:

— Ничего не было. — И уже переступив порог, добавила: — Но я приду. Мы же атли, и должны держаться вместе.

Глава 27. Старый знакомый

Новая жизнь, в общем-то, мало отличалась от старой. Работа, вечера с книгой... Казалось, я перечитала уже все, что можно было прочесть.

Иногда сидела, глядя на совят, заполонивших широкий подоконник в моей комнате, и думала о будущем. После того дня, когда очнулся Влад, я часто размышляла о том, что будет со мной завтра, как сложится пасьянс и что мне это принесет.

Плохое решительно отметала, оставляла лишь бытовое, человеческое. За страхами и магическими влечениями я совершенно забыла о не так давно планируемом спокойном быте с Матвеем, подготовке к новой для меня роли. Понятно, что сейчас это уже потеряло актуальность, но мысли упорно возвращались к известию, которое тогда я так и не успела осмыслить. И когда это происходило, в груди начинало невыносимо щемить, а необъяснимая грусть не отпускала до вечера.

Мама ведь смогла построить семью. Пусть ненадолго, пусть это за версту разило фальшью, но я родилась, и отец любил меня.

А потом я понимала, что так не смогу. Не после того, что узнала об атли, не после того, что пережила. Связать жизнь с обычным человеком, скрывать свою истинную сущность и болезненную тягу к другому...

Влад, и правда, восстановился быстро. Никто не успел опомниться, как в доме уже звучал его проникновенный голос, а жизнь завертелась в прежнем ритме. Впрочем, спустя неделю после выписки из больницы, он отправился в Лос-Анжелес, и стало спокойнее дышать. Во всяком случае, мне.

Мы не возвращались к прежним разговорам о венчании, он никак не намекал на нас и вообще мало со мной разговаривал.

Обиду я прогнала сразу, отругав себя за ненужные переживания, а потом долго собой гордилась.

После хельзы внутри поселился страх, напоминающий о злосчастном ритуале.

Может, я и правда наивная дура, если считаю, что проклятие остановит Влада? Глеб убежден, что я в опасности. А ведь он знает Влада с детства, не то, что я.

Жертва.

Это слово совершенно не нравилось, особенно когда примеряла на себя. Если Влад и правда решится, смогу ли дать отпор? Похоже, пора всерьез об этом задуматься. В хельзе на счету у него было шесть нали. Два — не так много. Возможно, он пропустил через себя и их.

Холодок страха пробежал по позвоночнику. Пробежал и исчез.

Я не буду подозревать его! Лучше сразу отречься и уйти, чем не доверять тому, кто призван меня защищать. Бояться уснуть, потому что Влад может войти и взять ночью мою кровь.

Но даже не это самое страшное. У меня было время подумать и решить для себя. Нельзя оставаться слабовольной, списывая собственные ощущения на последствия мести давно почившей ведьмы. Ведь они во многом настоящие. Реальные. Мои.

Мне нравится в нем все. То, как он смотрит, как двигается, говорит. Как идет ему стрижка, какие удивительные у него глаза. Как бешено стучит сердце, когда он приближается с полуулыбкой — немного хищной, но в то же время ласковой.

Я не могу отбросить это и списать на проклятие. Потому что тягучую, невыносимую тоску нельзя подделать. Потому что хочу видеть его счастливым независимо от того, будем ли мы вместе.

Если Влад действительно решится провести ритуал, у меня просто ничего не останется. Поэтому нельзя верить. Просто нельзя.

И я не верила.

Жила себе, пока другая, более реальная и осязаемая опасность не появилась в жизни атли.

Яркая вспышка заставляет вздрогнуть, зажмуриться, но уже через секунду помещение погружается в темноту. Я продвигаюсь на ощупь, примерно знаю направление. Ощущение опасности — дикое, рождающее дрожь по телу — не отпускает ни на секунду. Но я иду, потому что нужно узнать, где Глеб.

Охотник смотрит налево и улыбается. Туда, где стоят Рита с Владом. А потом я буквально слышу, ощущаю физически, как рвется жила хищного.

Пол в коридоре на поверку оказался невероятно твердым, и ушибленная рука болела. Или же твердой оказалась стена, о которую меня с силой швырнуло?

Я мало помнила, но знала одно: есть два человека, которым я должна позвонить. Осторожно пошевелив рукой, убедилась, что она не сломана. Телефон нашла в нескольких метрах от себя — видимо, выронила при падении. Батарея лежала отдельно, чуть поодаль. Нужно было покупать какую-нибудь противоударную модель, с моим-то даром. Что ж, рано или поздно придется — не думаю, что этот выдержит многочисленные падения.

Время на перезагрузку показалось вечностью, длинные гудки раздражали — я потеряла им счет, и когда Глеб взял трубку, громко выдохнула:

— Где тебя носит?

— Фига се, приветствие!

— У меня было видение. Плохое. Охотник засек тебя, так что где бы ты ни был, Измайлов, дуй домой!

— Хочешь сказать, я на крючке? — совершенно безэмоционально поинтересовался мой друг.

— Не знаю...

— Если это так, мне нельзя домой.

— Плевать мне на всякие нельзя! — выкрикнула я, а потом добавила умоляюще: — Глеб, пожалуйста.

— Не дрейфь, Полевая. Прорвемся! — выдал он и повесил трубку.

Такого я точно не ожидала. Застыла, уставившись на потемневший экран и часто моргая. Шок медленно уходил, и я понимала, что Глеб не вернется домой. Во всяком случае, пока не будет уверен, что атли в безопасности.

И я знала об этой его черте, могла предположить. Вот и что теперь делать?

Набрала его еще раз, но приятный женский голос вежливо оповестил о недоступности абонента — Глеб выключил телефон.

Думай, Полина, думай. Я рванула назад в комнату, схватила куртку.

Он может прятаться от охотника, но я-то его знаю: где бывает, чем живет. Не раз ездила с ним на эти байкерские сборища, внушавшие непонятный ужас и трепет. Я найду его и заставлю вернуться домой.

Со скоростью звука спустилась вниз, пробежала мимо застывшей в недоумении Риты и вальяжно раскинувшейся на диване Лары.

У выхода обернулась, посмотрела на сестру.

— Звони Владу, — бросила, наспех натягивая куртку и открывая дверь. — Скажи, у меня было видение. Охотник. Глеб на крючке.