Никола просматривала умные экраны, и Пул услышал голоса, шепчущие ей на ухо. — Нам приказано оставаться на своих позициях, если только это не для того, чтобы избежать смертельной опасности или помочь выжившим после кораблекрушений. Эти лучи разрушили множество кораблей.
— Что насчет самих лучей?
— Никто не знает. Плотность энергии зашкаливает. Они распространяются со скоростью света, простираются на тысячи километров. Никто даже не знает, как они вообще становятся видимыми. Это не похоже на луч лазера, освещающий облако сухого льда. Кажется, они больше похожи на какую-то рану в самом пространстве-времени. — Она оторвала взгляд от экранов, чтобы снова выглянуть в иллюминатор, и Пул увидел, как ужасный вишнево-красный свет отражается в ее лице. — Лета. Посмотри на это.
Пул, пытаясь быть аналитиком, изучал геометрию. — Три линии, эти точные углы. Это как смотреть сверху на какой-то огромный артефакт. Как Тайник, когда мы его посетили. Представь, что зависаешь над одним из его углов. У тебя сложилось бы такое же впечатление: сходящиеся края, тысячекилометровые линии, встречающиеся с точностью диаграммы из учебника.
— Может быть, это что-то в этом роде. Огромный артефакт, я имею в виду... Посмотри на это. Есть что-то новое. — Нахмурившись, Никола листала умные экраны, пока не нашла нужное изображение, погладила экран, виртуально подбросила его в воздух между ними, где оно вращалось, становясь трехмерным. — Этот вид всей планеты представляет собой синтез, композицию из многих датчиков, многих ракурсов — даже наблюдений с Земли...
Новое изображение показывало Марс целиком, шар размером с кулак Пула, парящий в воздухе, довольно детализированный: полярные шапки, красные пустыни, одно полушарие в тени. Даже размытое изображение, которое было пыльной бурей над равниной Утопии.
Но это был Марс в клетке. Клетке из света, соединяющей сам корабль ксили над южным полюсом с тремя беспилотниками, висящими над северным полушарием Марса. И теперь, как увидел Пул, сгустилось еще больше лучей этого ужасного вишнево-красного свечения, по очереди соединяя эти три узла большими треугольниками. Завершая клетку. Закрывая ее.
Никола щелкнула по виртуальному изображению кончиком пальца; ее рука в перчатке прошла сквозь нереальную проекцию, и она медленно повернулась. Эта клетка света повернулась с ним. — Итак, Марс изолирован. Это должно быть видно с поверхности. Впечатляющее зрелище.
Пул попытался сосредоточиться на самой клетке. — Три беспилотника, — сказал он, изучая
подробные записи. — Равномерно распределены по всем низким широтам северного полушария: над Тарсисом, над Аравией Терра, примерно над Элизиумом. И эта геометрия...
Повинуясь импульсу, Никола перевернула изображение, так что северный полюс оказался внизу. Сейчас Марс был похож на мрамор, лежащий на нижней грани четырехгранной коробки, четырехгранной клетки. Коробка не могла быть меньше и при этом вмещать планету, увидел Пул; другие грани, будь они сплошными, касались бы поверхности планеты. — Геометр назвал бы это внутренней сферой. Самая большая сфера, которую может содержать тетраэдр, если ее поверхность не выходит за грани.
— Тетраэдр. — Никола усмехнулась, но это было странное, смешанное выражение, подумал Пул: горькое, благоговейно-вызывающее. — Тетраэдр размером с планету. Со стороной семнадцать тысяч километров. Диаметр Земли составляет всего тринадцать тысяч километров. Даже вам, Пулам, и в голову не приходило строить такие большие...
И к тому же он точно спроектирован. Я имею в виду, чтобы максимально точно соответствовать Марсу, как ты и сказал. На самом деле, если бы эти грани были сплошными, в самом близком приближении они действительно находились бы на расстоянии нескольких километров от поверхности планеты.
— Почему тетраэдр?
Теперь она рассмеялась. — Ты что, такой тупой? Из-за тебя, Пул. Ты и твои четырехгранные устья червоточин, и твой четырехгранный амулет, принесенный каким-то жутким инопланетянином, бормочущим о "символе свободного человечества". Этой порожденной Летой четырехгранной клеткой вокруг Марса ксили издеваются над тобой. Посмотри, что мы можем сделать. И ты не можешь это остановить, не так ли?
Пул, пораженный этой, по-видимому, не требующей усилий демонстрацией силы планетного масштаба — и в глубине души опасаясь, что она каким-то образом права насчет связи всего этого с его личной судьбой, — пытался оставаться непокорным. Продолжать думать. Но это было так, как если бы его собственный разум был заключен в клетку, такую же тесную, как тетраэдр ксили.
— Фобос, — сказала Никола, снова отвлекшись.
— Что?
— Фобос внезапно стал приоритетом.
Это на мгновение сбило Пула с толку. — Фобос? О, конечно. Деймос должен быть в порядке; эта маленькая луна вращается примерно в двадцати тысячах километров над поверхностью Марса. Но Фобос находится всего в шести тысячах километров над ней.
— И эти вершины, — сказала Никола, — находятся в семи тысячах километров над поверхностью. Итак, они быстро эвакуируют Фобос. Если у тебя есть какие-либо акции на верфях "Клубок", продавай сейчас...
Пул схватил виртуальный глобус в тетраэдре из воздуха своей виртуальной рукой; его протоколы согласованности придавали ему прочность и вес. — Я возвращаюсь вниз. Попроси Грантта встретиться со мной в вестибюле "Гранд-марсианина". Удачи здесь, наверху.
Она, казалось, потянулась к нему, как раз в тот момент, когда его изображение в кабине флиттера растворилось в граде пикселей.
49
Как только его сознание вернулось в его тело в санатории "Гранд-марсианина", Пул смог откинуть крышку своего ложа и встать без посторонней помощи, несмотря на пристальное внимание пары оснащенных медицинским оборудованием роботов, которые, казалось, были странно разочарованы отсутствием побочных эффектов или дезориентации. Он схватил скафандр, надел его. Он убедился, что у него все еще есть доступ к виртуалу Никола, этому глобусу Марса, заключенному в оболочку вишнево-красного света; конечно же, парившему в воздухе у его плеча.
Затем, не говоря ни слова, он вышел из санатория. Вестибюль отеля представлял собой большое, просторное помещение со стеклянными стенами и крышей, старое сооружение по марсианским меркам — и теперь почти похожее на масштабную модель больших аркологий, которые планировались по всей планете. И сегодня там было многолюдно, люди сидели за столиками или стояли группами, выглядывая наружу, вполголоса переговариваясь. Некоторые из них мерцали, исчезали, появлялись снова; но большинство людей, казалось, были здесь во плоти.
Включая Джека Грантта, который стоял у стены с окном, держа умный экран в одной руке. Как и сам Пул, он был одет в скафандр с открытым воротом, готовый мгновенно закрыться — элементарная предосторожность, которую, как заметил Пул, предприняли немногие другие.
Когда Пул приблизился, Грантт, явно отвлекшись, взглянул на глобус Марса, зависший у плеча Пула. — Что, во имя Леты, с нами сделали? — Он ткнул пальцем в большой ограждающий тетраэдр, который слегка задрожал. — Хочешь выпить? На время посещения баров вход бесплатный. — Он криво усмехнулся. — Всегда есть плюсы, если поискать.
— Нет. Спасибо. — Пул огляделся. — Но желающих много.
Грантт пожал плечами. — Это то, что делают люди, Майкл. Обычные люди, а не интеллектуальные затворники вроде нас с тобой. Когда идет сильный дождь, тебе нужна компания, ты слушаешь новости, выпиваешь, обсуждаешь это. Во всяком случае, такова моя теория. Возможно, именно поэтому ты сам спустился вниз.
Пул пожал плечами. — Или, может быть, это просто чувство вины.
— Чувство вины? Выбрось это из головы. Что бы ни случилось, ты нам нужен мыслящим ясно. — Он беспокойно посмотрел на небо. — Знаешь, перед падением зонда на Элладу я отправил свою семью на Фобос. Жена, дети, приемные дети, внуки. Думал, там они будут в безопасности, что бы ни случилось на Марсе. Ха! Теперь я быстро вывожу их оттуда.
— Я отправлю сообщение людям из "Пул Индастриз". Если они смогут что-нибудь сделать...
— Я ценю это.
Пул пробормотал сообщение.
Затем угрюмо подошел к стене-окну.
Этот отель находился на окраине самого города. Посмотрев на запад, он увидел небо цвета ириски и необработанный ландшафт, со скудно разбросанными дорогами, мачтами и различными вспомогательными сооружениями: все еще, по сути, Марс. Но когда он повернулся на север, то увидел человеческий ландшафт: саму Кахру, ее купола и башни. Сердце города представляло собой остров, почти как в миниатюре Манхэттен, переполненный небоскребами изящества и высоты, которые были бы невозможны при более высокой гравитации Земли. Самым дорогим элементом, конечно, было глубокое, спокойное озеро, окружавшее этот остров: открытая вода, редчайшая роскошь на Марсе. На это следовало обратить внимание большинству посетителей с Земли, где стоячая вода была обычным явлением. Эта архитектура, которой уже несколько столетий, была бы ничтожно мала по сравнению с большим куполом в Сидонии, не говоря уже об аркологиях, запланированных для Эллады и других мест, но все же это был памятник амбициям и стилю поколения первопроходцев. Кахра была заявлением, кусочком Марса, сделанным похожим на Землю, сигналом о том, что люди здесь надолго. Но, возможно, теперь эти амбиции ничего не значили.
Потому что, когда Пул поднял глаза к бледно-оранжево-коричневому послеполуденному небу, он увидел вишнево-красную полосу. Совершенно прямую, за пределами самой атмосферы, лишь слегка затемненную и обесцвеченную разреженным, насыщенным пылью воздухом. Ксили прилетели сюда, и за считанные минуты это превзошло все, что люди сделали на Марсе за тысячелетия.
— Посмотри на эту штуку, — пробормотал Грантт рядом с ним. — Есть те, кто говорит, что она на самом деле отбрасывает тень, если вы выходите на улицу. Кстати, мы сохраняем виртуальный камуфляж. Армии Барсума и Моряка с Марса. Может быть, этот злобный поселенец из Амазонии стреляет в ксили прямо сейчас со своим пороховым ружьем. Сработало это при заманивании ксили или нет, теперь это не имеет большого значения, потому что...
В небе появилась и исчезла вспышка. Уголком глаза Пул заметил еще больше багровости.
Он огляделся, сбитый с толку. Грантт заткнулся. Другие гости отшатнулись от стен, собравшись группами, вполголоса переговаривались. Только роботы, снующие с подносами сквозь толпу, казались невозмутимыми. Что-то снова изменилось. Пул, казалось, почувствовал это по реакции окружающих его людей, а также по самому событию. Сверхчеловеческие энергии использовались в сверхчеловеческих масштабах, и, возможно, это было просто слишком велико, чтобы увидеть, чтобы человек мог воспринять. И все же люди вместе, в массе, почувствовали перемену. И тем не менее вишнево-красная полоса на небе была видна, сильная, неподвижная — это четырехгранная рама, должно быть, вращается вместе с планетой, понял он. Его чувство беспокойства усилилось. Что же дальше? Что нового?
Джек Грантт натянул на голову капюшон и шлем своего скафандра; скафандр герметизировался, прозрачное забрало опустилось перед его лицом. — Послушай. Давай убираться отсюда. Пока они не заперли нас в наших комнатах с другими гостями.
Что, как знал Пул, было обычным делом. На Марсе вы не эвакуировали отель; отдельные комнаты были надежными ячейками, фактически независимыми местами обитания сами по себе, и люди были там в большей безопасности. Взгляд через плечо показал, что такая команда уже выполняется; роботы, разносящие напитки, соединили металлические руки во что-то вроде цепи и загоняли гостей обратно в их комнаты.
— Согласен. — Пул натянул свой капюшон и потянулся за шлемом. Они с Гранттом поспешно вышли из вестибюля и направились к воздушному шлюзу, который вел из городского купола на открытую местность на западе.
Пул, как ни странно, чувствовал себя в большей безопасности на марсианском воздухе. По крайней мере, он знал все возможные варианты; по крайней мере, он мог предвидеть опасность. Или думал, что может. Подняв голову, он увидел в небе огромный луч, край тетраэдра ксили, похожий, как ему показалось, на небесные строительные леса.
Теперь Грантт указал в направлении вулканов Тарсис. — Там.
Пул повернулся и посмотрел в ту сторону. Далеко на западе, в направлении Тарсиса, появилось что-то новое: еще один луч, вишнево-красный, как и остальные, который, казалось, падал прямо с неба на землю. Почти как трос космического лифта, подумал он, такой же, как на горе Олимп. Должно быть, это то, что он подсознательно видел раньше.
И все это в тишине.
Грантт напряженно произнес: — Это то, что мы видели из отеля.
— Да...
— Ты здесь, Майкл? — резкий голос Никола.
Пул взглянул на Грантта и коснулся лицевого щитка биолога одним пальцем. — Копирую Джека.
— Выйди на улицу.
— Никола, мы опередили тебя, мы уже на улице. Что происходит?
— На нас напали, вот что происходит, — мрачно сказала она. — Около трех минут назад каждая из четырех вершин тетраэдра ксили выпустила луч — здешние военные называют это планетным взрывом. Та же энергия и интенсивность, как у лучей, которые в первую очередь соединяли тетраэдр. Но теперь эти четыре бьют прямо в грунт, из каждого угла. Вы должны быть в состоянии увидеть ближайший, спускающийся на Тарсис, к западу от вас...
— Мы видим, Никола. — Теперь, посмотрев на запад, Пул увидел что-то вроде светящегося столба, следующего за линией вишнево-красного света обратно к небу. И распространяющуюся темноту намного выше.
— Если тебе нужна общая картина, взгляни на свой виртуал... загружаю обновления.
Виртуальный дисплей, который Пул привез с орбиты, терпеливо зависал на расстоянии вытянутой руки от его головы. Там был Марс, этот шар размером с кулак, одно полушарие которого все еще освещалось невидимым солнцем, другое было в тени. Вокруг планеты была остроконечная четырехгранная клетка насыщенного красного света, выглядевшая странно перевернутой, с вершиной под южным полюсом планеты. Но теперь к конструкции были добавлены новые лучи света и энергии, новые вишнево-красные балки. Они спускались с каждой из четырех вершин, очевидно, направляясь прямо к центру планеты. Стреляя прямо вниз по поверхности, как он видел, по земле и в нее.
— Как абстракция, — сказал Джек Грантт, — это выглядит почти красиво. Как если бы ксили сделали подвеску с изображением Марса, поместили его в оправу, как драгоценный камень...
— Итак, — сказала Никола, — одно целевое место — южный полюс, под кораблем ксили. Остальные разбросаны по северному полушарию, под беспилотниками. Одно в Тарсисе — примерно в тысяче километров от Кахры, я думаю. Одно в Аравия Терра. Одно в Элизиуме.
Пул увидел, что центральное изображение Марса уже меняется. Пока он смотрел, там, куда падали четыре нисходящих луча, появилось что-то вроде темного пятна, распространявшегося по поверхности планеты. И целые области Марса, казалось, мерцали и становились темнее, отчетливее. Виртуальные диорамы рушились из-за сбоя питания, предположил Пул.
