Записки грибника 2

И мы разошлись по своим местам собираться, подогнать народ, и очень скоро опять двинулись в путь.

На одной из ночевок, сидя у маленького костерка, разожженного под навесом, мы с Ильей делились опытом, он жизненным, а я книжно-киношным.

Выдвинутое мной предложение, чтоб впереди шел передовой дозор, было воспринято спокойно.

Десятник выслушал мои разглагольствования с легкой усмешкой и благосклонно кивнув головой, и пояснил,— мы также на кордоне в дозор ходим, иначе ногаи быстро вырежут.

* * *

А дорога серую лентою вьется....

Уже который час шагаем по лесной дороге, размеренно и неспешно. За спиной глухо ступают обозные лошади, тихо переговариваются стрельцы, легкий ветерок шумит среди листвы.

Илья решил не терять время даром и продолжить мое обучение лесным премудростям.

Он шел впереди, вдруг остановился и когда я поравнялся с ним, придержал за рукав:

— Обожди.

Когда мимо нас проследовал обоз, он присел на корточки и, сломанной заранее веточкой, указал на отпечаток сапога на влажной земле.

— Что ты можешь сказать об этом следе.

— А ничего что мы посередь дороги расположились? Тут, молвят, давеча ляхов видели.

— Верно, этого добра здесь хватает. Али ты стрельцам не веришь? — Илья приглушенно свистнул и из кустов на дорогу вышли два стрельца. Он махнул им, и они исчезли среди зелени.

— Федор, Федор,— Десятник укоризненно покачал головой,— Все, что я тебе давеча молвил, в одно ухо влетело, в другое вылетело. Не крути башкой, нет тут из чужих никого. Попрятались.

Молви давай. Кто прошел? Куда? Спешил али нет? С поклажей али без оной?

И поспешай, а то далече уйдут, бежать придется, чтоб догнать.

Я стал рассматривать отпечаток сапога. Подумал немного, вспоминая, что было мне поведано и начал отчет,— След равномерный, мысок и каблук пропечатаны одинаково — человек не торопился. Глубина небольшая — идет пустой или с малой ношей. Прошел вроде как мужик, бабы не косолапят, а ентот мысок внутрь вывернул. Ты сказывал такой след у тех, кто сызмальства на лошадях ездить привык.

Пошарил взглядом выискивая второй отпечаток, не нашел и сдался, — Все боле не ведаю что молвить.

Илья покачал головой,— М-да. А когда мужик здесь прошел?

Почесав в раздумье затылок, выдвинул версию,— Вчера?

Глянул в лицо молчавшему десятнику и, злясь, пробурчал,— не ведаю я.

Он вздохнул и менторским тоном начал пояснять, — Смотри, след ровный, края не оплыли. Вода что в каблуке скопилась, мутная....

— так вчера дождь был.

— Тогда бы земля размытая была бы, и края оплыли бы, а так за ночь подсохнуть успела. И ежели водица в следе грязная, означает недавно прошел, а вот чистая, значится путник, был тут вчера вечером, после дождя.

Ну. Про чувяк и лапоть молвить не надобно? Али повторить?

— Не надо.

-Пойдем тогда, пока наши ушли недалече.

Скорым шагом припустили вдогонку и, когда обогнали лошадей, нагруженных вьюками, пошли нормально.

— Ежели торопится кто, след получается.... — договорить десятник не успел, подбежавший стрелец проговорил, запыхавшись:

— Ляхи на дороге .... конные, много.... с полверсты до них, лошади идут шагом.... меня упредить послали.

Илья свистнул, привлекая внимание отряда, и громко крикнул, — Айда с дороги, уводи лошадей подальше и не дай бог, заржут, я те яйца обстругаю тупой косой.

На тропе прокатилась волна суетливого движения. Затрещали ветки кустов, ломаемые нашим обозом, и — через пару минут — никого не видно. Только один дуб стоит посередке и варежкой хлопает в раздумье — умные налево, красивые направо. А куда ж ему, добру молодцу, двигать?

Потом все-таки решил, что быть на линии огня как-то неправильно и ломанулся вслед за всеми. Поспел вовремя, десятник раздавал команды и стрельцы шустро ныкались, занимая позиции. Мне выделили пенек, из-за него просматривался краешек стежки — дорожки, и велели не высовываться.

Улегся, зарядил винтарь, просунул ствол между ветками молодой поросли, растущей перед моим укрытием, стал ждать.

Нет ничего хуже — ждать и догонять. Терпения пролежать неподвижно хватило ровно на одну минуту. И началось.... Тут надо почесать, там лесную тварь, не вовремя на щеку усевшуюся, прихлопнуть, пониже поясницы поскрести.... Именно сейчас приспичило и так засвербело в носу.... Аж слезы навернулись на глаза. Пришлось сдергивать шапку с головы и, уткнувшись в неё, чихать.

Обернувшийся Илья погрозил кулаком и, проведя характерным жестом поперек горла, указал пальцем на меня.

Понял. Молчу. Не шевелюсь.

Послышался тихий свист — идут.

Взял ружье наизготовку, прицеливаясь туда, откуда может показаться враг. Ждем-с.

Ни черта не видно.

Кто там едет? Сколько их едет?

А впрочем, что я себе голову забиваю? Такая война не мое призвание, она вообще не мое дело, пусть Илюха командует.

Сквозь шелест ветра в ветвях берез послышался глухой звук — мерный стук копыт по утрамбованной земле.

Пригибаю голову и стараюсь не смотреть на выезжающих к засаде поляков. Илья, когда объяснял премудрости лесные, говорил — не смотри на татя пристально, он как зверь тебя учует и бросится

Это потом, когда все кончается, мы становимся умными....

А сейчас я, не отрывая взора, смотрю на едущего первым поляка. Он сидит на коне с грацией прирожденного всадника, вольготно расположившись в удобном седле (мне до таких высот.... Эх, ни когда не научусь) Лицо круглое, молодое, нос с легкой горбинкой и полные, слегка припухшие, губы под тонкой щеточкой усов. Густые брови, почти сросшиеся на переносице, и темные, смолисто-черные глаза.... На голове шапка с синим верхом и красной опушкой, сбоку торчит перо какой-то птицы. Лях едет и спокойно осматривает придорожные кусты, поляну, медленно проплывающую мимо, уходящую вдаль дорогу.

И тут наши взгляды встретились....

Он вскинул руку, указывая на меня, и открыл рот, чтоб закричать ....

Отдача мягко толкнула в плечо, а глазастого юнца ударом тяжелой пули опрокинуло на круп, он только и смог всплеснуть в воздухе руками и кулем свалится под копыта своего коня. И даже металлический нагрудник не помог — свинец и не заметил преграды на своем пути.

Со стороны стрельцов послышался нестройный залп из двух десятков стволов, гулким эхом прокатившийся под кронами деревьев. Послышалось испуганное ржание коней и несколько лошадей с пустыми седлами, взбрыкивая на ходу, проскакали мимо меня. Закричали люди, вразнобой грохнуло еще несколько выстрелов и наступила тишина.

Послышался командирский свист, и тропа наполнилась радостными голосами стрельцов. Вслед убежавшим лошадям пробежала пара человек и скрылась за поворотом.

Я сидел на своем пеньке, в обнимку с ружьем, и пытался унять дрожь в коленях. Не от страха, от избытка адреналина, но трясло, словно осину на ветру. Боялся. Если встану и пойду — будут бегать и скакать, крича при этом всякие глупости. Лучше уж здесь, на коряге, пережду когда отпустит.

Не ребята, стреляйте сами, мне бы просто взорвать али спалить чего, мину поставить, бомбу на коленке слепить. Оно как-то спокойней выходит. Есть время все обдумать, взвесить, а тут....

Нет, я не спорю, надо уметь стрелять и во врага, а не только по банкам в тире.

Некстати вспомнилось, Силантий говорил: — Эх, Федька, Поставь свечку в церкви, выпей зелена вина своего и завались Милке под бочок, а дурное из головы выброси....

Помолчал немного и добавил глухим голосом: — Иначе самого вороги порешат.

Конец душевным метаниям положил десятник, он подошел, остановился напротив, качнулся с пятки на мысок, правую руку заложил за пояс, а левой похлопал меня по плечу.

— Ты зачем стрелил так рано?

— Поляк первым ехавший, меня увидел и уже кричать хотел, вот я его и....

Илья переспросил, с удивлением в голосе: — Узрел? Так ты ж влежку лежал. Ежели бы я....

Пришлось перебить и виноватым тоном покаяться: — Я глазами с ним встретился, тать меня посередь куста и разглядел. Вылупился я на него, словно юнак на титьки девичьи....

Он покачал головой:— Плохо, да впредь умней будешь, а пока горевать не стоит.... Немцев....

— А рази это не ляхи?

— Двое али трое, остатние немцы как есть, восемь их было

Зеленое недоразумение подняло голову и спросило с недоумением:— И на них потратили два десятка патрон?

Озвучил этот вопрос и получил развернутый ответ: — пораненых добили. Немчура, который последним ехал, прыткий оказался, сбежать хотел, с коня сиганул рыбкой и в кусты, да так там и остался.

На дороге вовсю шел праздник мародера — весело, с шутками и прибаутками, народ потрошил наемников.

Снимались сапоги, вытряхивались котомки, мешки и всяческие сумки, пристегнутые к седлам. Один кадр, ухватившись за штанины, стаскивал с трупа портки.

Но что меня порадовало больше всего, мой поляк лежал смирно и не пытался никуда убежать. Я хихикнул нервным смехом:— а этого чего пропустили?

— Так это.... Его ты застрелил....

— И что?

— Как чего, а сапоги....

— Илья! Бл.... Я покойников с детства боюсь, тем более таких свежих. Только пистоль с мушкетом возьму да порох, остатнее парням отдай.

— И саблю?

-Её тем более — я быстрей себе кровь пущу, чем ворога зацеплю. И не смотри так, учится рубить саблей не буду. Поторопи этих мародеров, думаю надо рвать когти отсель, пока нас здесь за шиворот не взяли.

Когда стрелец отошел, добавил ворчливо:— Это вам мясникам не привыкать, всяческим железом махать.

Мода нынешняя — классная штука: внутренних карманов нет, только накладные, и то не везде. У данного индивидуума наблюдается только пояс и небольшая сумка, подвязанная кожаными ремешками. Стараясь не касаться тела и не смотреть покойничку в лицо, срезал ножом обнаруженный трофей. Расстегнул на груди, и снял перевязь с мерками для пороха и кармашками для пуль.

За спиной послышался топот копыт. Оглядываюсь на звук, это стрельцы догнали и ведут за собой сбежавших коней.

— Ермолка, нагнали коников?

— Та они дурные, через кусты бросились, а поводья на сук намотало, добро хоть недалече убегли....

Переговариваясь, они вели свою добычу мимо меня и я обратил внимание на одного мерина — как раз на нем и ехал покойный лях. Вытянутая, сухая морда, белый ромб на рыжей шкуре посередке лба и правое ухо обрублено наполовину.

-Ну-ка, погодь, мил человек, — остановил стрельца и, подойдя ближе, зашел на правую сторону. Так и есть. Из большой кобуры, пристегнутой к седлу, торчала рукоять длинноствольного пистолета со здоровенной круглой блямбой противовеса.

Когда достал, то не поверил своей удаче — это была модель с колесцовым запалом, много о ней слышал и, наконец-то, узрел воочию.

Засунул пистолет себе за пояс, хлопнул коня по крупу и отпустил коновода: — Все. Иди.

Понукаемые зычным голосом десятника, стрельцы суетливо потащили тела убитых наемников в кусты, подальше от дороги. Из леса выводили лошадей нашего обоза. Отряд собирался следовать дальше.

Я вернулся к своему мешку, подобрал, закинул на плечо, на другое повесил ружье и двинулся к голове колонны — пора уходить отсюда и, чем быстрей это сделаем, тем лучше для нас будет.

На скорую руку замели следы, присыпали опавшей листвой лужи крови, и тронулись в путь.

Через версту, навстречу отряду выехал Архип Шадровитый, он уехал с утра пораньше, на разведку, и вернулся с хорошей новостью:

— Впереди развилка и от неё до хутора совсем недалече. Но сдается, нет там никого. Скотина не мычит, дымы над избами не курятся, людишек не видно....

— А может они тебя узрели, и попрятались?— с сомнением в голосе спросил Илья.

— Так близко не подходили, издалече смотрели, чтоб не спугнуть. Заедем? Али мимо пройдем?

И оба посмотрели на меня.

Я пожал плечами, — Нет, мимо проходить не будем, авось найдем, что нам нужно.

* * *

Ветер разогнал низкие тучи и на небе, в разрыве облаков, засветило яркое, по-летнему теплое солнце.

Прикрывшись рукой от яркого света, бьющего в глаза, наблюдал за парой наших казаков, осторожно подъезжающих к хутору. Прав был Архип, селение выглядело заброшенным. Покосившиеся плетни, вокруг заросших сорной травой огородов, просевшие крыши на низких домиках, наполовину врытых в землю.

Обернулся к десятнику: — Айда туда, думаю прав Архип — нет тут никого. Поехали.

Прижал каблуками конские бока и обученный мерин двинулся шагом вперед. Как законный трофей мне его уступили без разговоров. Боевая лошадка — я насчитал на её шкуре, три шрама: два длинных, видимо резаных на боках и крупе, и один — звездочкой, от пули — на плече.

Всей толпой (отрядом нашу банду можно назвать с большой натяжкой) лезть не стали и Илья с основным составом остался в березовой роще, за околицей поселения, дожидаться нашего возвращения.

Ну, а мы с проводником, бодрой рысью, по заросшей травой дороге отправились в неизведанное. По крайней мере, для меня.

М-да, такая (!) нищета.... Я заглянул ради любопытства в одну.... Один.... Одно жилище, по другому 'Это' назвать нельзя. Земляные, утоптанные до состояния каменной твердости, полы. Все внутреннее убранство деревянное, но больше всего поразило кострище, обложенное камнями, прямо посередине дома и — абсолютно черный, закопченный до свисающей бахромы из копоти, потолок.

Григорий с Панасом успели прошерстить все укромные, с их точки зрения, уголки и стащить в маленькую кучку найденное барахлишко, а вид клепанного из полос котла, лежавшего поверх всей груды радовал больше всего.

Как они умудрились это сыскать? Тайна, покрытая мраком, наверно у всех казаков есть нюх на разные клады. На мое удивление, они только загадочно улыбались и разводили руками.

Основное потрясение меня ждало на дальнем конце этого забытого богом и людьми селения. В маленьком сарайчике обнаружил наковальню из булыжника, по типу гранитного, а клещи — из оленьих рогов сделаны, и молот каменный. Когда такое(!) увидел, натурально выпал в осадок. Ничего не тронул, как зачарованный ходил по этой кузнице, и было такое чувство, что попал в каменный век — там даже горн в виде очага на земле, а вместо мехов, кожаный мешок какой-то.

Судя выщербленному валуну и обгорелым кончикам 'клещей', все в рабочем состоянии, и подернутые налетом свежего пепла угли подтверждали это. Тихонечко прикрыл за собой дверь, когда выходил, и аккуратно подпер её валявшимся рядом на земле дрыном.

А вдруг хозяева вернутся?

* * *

В эту несчастную деревню, с громким названием Вешки, мы все-таки попали, добрались наконец-то. И в ней нас встретило такое же, вполне привычное, отсутствие людей, но с одним отличием, нет даже с двумя. Первое нас повстречало разбросанными костями, белевшими в траве у скособоченного тына, а второе весело скалилось, свисая с кола, вбитого в землю рядом с крыльцом, во все свои три зуба.

Домов здесь больше и почему мы поехали вчетвером, один господь бог знает. Вроде бы тихое место, покойно как на погосте, птички щебечут, ветерок лениво качает верхушки деревьев. Основную дорогу пасет Илья со стрельцами. Лепота.