Но будь готов к тому, что, когда и эти остатки исчезнут, растворившись в круговороте холода, голода и ненависти... Она готова была бы вцепиться тебе в глотку при первом же удобном моменте, если бы не клятва на алтаре. Впрочем, даже это не гарантирует тебе полной безопасности…
— И что тогда с ней делать? — проникшись горькими словами Поллукса, которому явно с трудом далось это откровение, я нахмурился. — Убить самому, невзирая на последствия? Послать на самоубийство?
— Я не знаю, Сириус, — Поллукс отвернулся, не то действительно очень занятый восстановлением манекенов, разрушенных за время тренировки, не то просто делая вид, что был очень заинтересован в этом. — Единственное, что я знаю точно — так это то, что тебе нужно максимально четко формулировать приказы. И доверять ей крестражи — возможно, самое глупое, что только можно сделать. Знаешь сказку про джинна в бутылке? А её финал? Так вот, Кассиопея — намного хуже.
— Знаю, знаю, — проворчал я. — И буду осторожен. Но тогда что прикажешь делать с крестражами?
— Да мне почем знать?! — удивился Поллукс, резко махнув рукой, из-за чего один болванчик отлетел в стену. — Это, как и ритуал становления личем, настолько отвратная, запретная и противоестественная магия, что у меня как-то не было желания в ней разбираться. Мое мнение ты слышал, уничтожь их и дело с концом. Желательно — адским пламенем.
— Если бы все было так просто… — пробормотал я, понимая, что просто с этим делом точно не будет, несмотря на все мои знания. У меня была библиотека Блэков, знания будущего и связи, у Волдеморта было сорок лет на изучение самой разнообразной дряни, которую он только мог найти в закромах старых родов или той же Африке.
* * *
В целом, проблем с Кассиопеей хватало. Чтобы хоть как-то занять немертвую ведьму, я поручил ей найти способ снятия метки Волдеморта, отдав в качестве подопытного Барти-младшего, который до этого момента так и хранился под чарами стазиса. Меня всерьёз беспокоило то, что, в случае возвращения Лорда, тот просто отберет у меня половину магов, которых я уже привык считать своими. Лишаться собственной маленькой армии совершенно не хотелось.
Перед этим, правда, по совету Поллукса я обратился к гоблинам, для создания наиболее полной формулировки приказа, которая заняла целый свиток. Забавно было наблюдать меняющееся по мере чтения выражение лица Кассиопеи, от предвкушающего до, откровенно говоря, унылого.
Но она обещала что-то придумать, так как клятва Сигнуса имела схожие корни, и общее представление о подобных практиках у бабули было. Пускай думает, может быть, хоть из этого что-то получится. По крайней мере, не будет доставать меня просьбами «разобраться» со врагами рода.
От Сигнуса в этом отношении было меньше всего проблем. Действовать и убивать он не рвался, искренне наслаждаясь временем, проведенным с внуком и дочерью. Даже кровь предпочитал животного происхождения, хотя к его услугам были куча добровольцев из компании подобранных мною оборотней. Платил я хорошо, и ребята, под мягким управлением Люпина, уже начали отрабатывать затраченные мной на организацию деньги.
Но, возвращаясь к Сигнусу, кажется, не совсем добровольное превращение в вампира, а, может быть, и диета из пингвинов-мутантов, которыми тот питался до нашего прихода, сделала из него некоторого «вегетарианца от клыкастой братии». Через домовиков тот предпочитал заказывать драконью кровь, щедро смешивая её с многолетним бурбоном. Вкусами Сигнус явно пошел в своего отца (я не про кровь, конечно, про не совсем традиционный для Англии напиток).
Впрочем, мне ещё предстояло как-то представить его до сих пор находящейся в затянувшемся втором медовом месяце Меде. Которая и знать не знала ни о собственной роли, ни о вернувшемся с того света отце.
Не сообщал я ей по одной простой причине. Именно сейчас их безопасность обеспечивалась как телохранителями, так и сильно взобравшимся по карьерной лестнице Майклом Грейвзом, а учитывая всех моих недоброжелателей — Америка была лучшим местом для спокойного отдыха моей семьи. Как и Англия — для его.
Хорошо, что, несмотря на все недостатки Дамблдора, Хогвартс все еще оставался самым безопасным местом для детей любых семей. И юной Нимфадоре Блэк там ничего не угрожало. Особенно на факультете барсуков, где за своих стояли горой. Впрочем, по моей просьбе, за ней и там уже приглядывали пара людей со старших курсов. Но пока что в старом замке было все спокойно, и много внимания этому я не уделял.
Дамблдор же… Я ожидал от него многого. Каких-то ответных действий, хитрых планов и схем, подстраховываясь на каждом рискованном шагу. Но старик, после отстранения от поста в Визенгамоте, казалось бы, просто отпустил ситуацию, передав своих союзников в руки Гринграсса. Ну а сам просто ограничил свое присутствие в старушке Британии, ну, и сосредоточил силы на поддержке Боунс в Международной Конфедерации, где он до сих пор являлся одним из наиболее влиятельных магов. Надо сказать, это было умно, так что расслабляться никто совершенно не спешил.
Немного подмоченная репутация в родной стране ничуть не сказывалась на его международном имидже победителя Гриндевальда и одного из самых сильных магов своего времени.
Так, например, Франция вместе со своими сателлитами* под влиянием Дамблдора, плотно знакомого с семьей Делакур, а также с директрисой Шармбатона, Олимпией Максим, полностью поддерживали Амелию в её претензиях на пост министра. Впрочем, как и Италия. Сдавалось мне, наше недолгое «партнерство» с Джулио Андреотти не прошло незамеченным.
Германия, в силу «помощи» с международными преступниками в основном склонялась в сторону Крауча. Как и Америка, где наш новый знакомый Майкл был не самым последним человеком, а Крауча удалось ещё и немного примазать к его личной победе, через Локхарта.
Магический контингент остальных стран — серединка на половинку. Кто-то соблюдал вежливый нейтралитет, кому-то действительно были интересней продвигать свои собственные потребности в разгар предвыборной гонки, кто-то в целом не делал никаких заявлений совершенно, лишь присматриваясь к кандидатам.
Но, надо понимать, что в целом, даже то деление, что я назвал, было весьма условным, и касалось только официальных заявлений уполномоченных лиц, где они на пресс-конференциях или во время интервью в порядке прочих вопросов отзывались по поводу выборной кампании в Магической Британии в ту или иную сторону. На внутреннюю кампанию это влияло довольно опосредованно. Но даже так, учитывая небольшой перевес в нашу пользу после опросов, любые средства влияния были хороши. И Дамблдор умело пользовался своими.
К счастью, Крауч на международной арене, благодаря годам работы главой Отдела международного магического сотрудничества, также чувствовал себя весьма свободно в общении с представителями разных стран. И с радостью участвовал в любых публичных мероприятиях, нарабатывая себе политические очки.
Основой его кампании, как и, впрочем, кампании Амелии, было налаживание международного сотрудничества, в почву которой плотно легла идея Крауча возродить Турнир Трёх Волшебников и расширить его также на другие страны. Надо сказать, эта идея пользовалась успехом, такой шанс блеснуть перед множеством магов со всех стран мира предоставлялся нечасто.
Малфой же сосредоточился на кампании в родной стране, золото из нашего фонда текло рекой в руки различных организаций, журналистов, чиновников, лордов обеих палат, кое-что доставалось и обычным людям. Всё-таки присоединившиеся к нам древние семьи позволили провести кампанию невиданных масштабов.
Не было ни дня, чтобы по колдорадио не крутили предвыборные лозунги Крауча, который обещал стабильность, неустанную борьбу с преступностью, увеличение финансирования всего и вся, а также всяческие блага как для магглорожденных так и для чистокровных. Постеры с его колдографиями пестрели в каждом людном месте, а обычные маги частенько захаживали в предвыборные штабы за бесплатным представлением, угощениями и подарками. Последнее удавалось особенно хорошо, маги любили халяву, а если бы у Крауча была борода Дамблдора, он вполне мог посоперничать в популярности с Санта-Клаусом по части раздачи подарков.
В дополнение к этому, его свадьба с Жаклин, которая всё-таки добилась своего, прошла с таким размахом, с которым посоперничать могла только свадьба Нарциссы и Люциуса. Собственно, ничего удивительно, так как именно они и помогали её организовывать. Я открестился сразу, ссылаясь на жуткую занятость предвыборной гонкой и делами рода, в организации свадеб я понимал слишком мало, а уж тем более если свадьба была магической.
Вместо этого мы с Винсентом и Леоном Галанте решали проблемы другого рода, обеспечивая безопасность как самого Крауча и всех мероприятий, так и безопасность наших объектов, вничью сводя все попытки Гринграсса отыграться.
Соперничество шло с попеременным успехом, как в тени, так и на поле Визенгамота. И если в первом случае я мог положиться на Блишвика и Галанте, то в словесных баталиях и постоянном лавировании между кучей интересов, мне уже помочь не мог никто. Кроме, разве что, мисс Струглер.
Как-то так получилось, что один вечер, проведенный на свадьбе сестры Лианы в качестве исполнения желания девушки, перешел в нечто большее. Мы не афишировали отношения, и сама Лиана, будучи весьма разумной особой, не делала даже намеков на переход их в нечто более официальное… Впрочем, не ограничиваясь одной лишь романтикой, с истинно слизеринской хваткой она добровольно взялась помогать мне с тем, что у меня не особенно хорошо получалось. А именно — с переговорами.
Кто, если не королева секретов Магической Британии может найти подход к кому угодно? При этом, отделяя романтику от дел, она ни разу не воспользовалась добытой ею информацией… напрямую. Только небольшие советы, как и на что обратить внимание, кто больше предпочитает золото, а кто — помощь в решении собственных проблем. Но именно эти советы помогали найти ключик к тем, кого я уже не надеялся убедить. Удивительная женщина.
Разумеется, всё было не так просто, как это выглядело на словах, даже с её помощью я все равно не мог добиться решения одного, принципиального для меня вопроса. А именно — значительного перевеса в Визенгамоте, чтобы наконец отобрать права опекунства у Уизли, и вернуть Гарри домой. Здесь даже самые лояльные лорды разводили руками, ссылаясь на разные причины. Впрочем, я знал, что, а, вернее, кто был причиной такого нежелания сотрудничать по вопросу возвращения Гарри обратно.
С ним вообще было… все сложно. С момента моего путешествия на южный полюс, Гарри так и не захотел пообщаться, с детским упрямством заявив, что будет разговаривать только тогда, когда я выполню обещание. И этот факт сильно омрачал картину вроде бы наладившихся дел. И, хотя Мюриэль каждый раз успокаивала меня, несколько раз показывая собственные воспоминания и её разговоры с маленьким Поттером, где не было никаких причин для волнения, раз за разом показывая мне просто огорченного и обиженного детенка, душу царапало неспокойное предчувствие. Как будто бы я что-то упускал. Но никак не мог вспомнить, что именно.
Время же шло своим чередом, не желая останавливаться и на миг, спустя долгие недели изматывающей, напряженной, тратящей нервы и силы гонки, наконец настал день выборов.
* Сателли́т (от лат. satelles, родительный падеж satellitis — сообщник, спутник). Изначально: сателлит — наёмный телохранитель в Древнем Риме, сопровождающий своего хозяина.
Глава 20
Истинный герой играет во время сражения шахматную партию независимо от её исхода.
(C) Наполеон Бонапарт
* * *
Выборы в волшебном мире — это не только самое главное политическое событие, но и общий праздник. День, в который большинство граждан Магической Британии, достигших семнадцати лет, выходят в многочисленные волшебные кварталы, поселения и иные значимые места, чтобы встретиться с друзьями, пообщаться, а также проголосовать за понравившегося кандидата.
В Косом переулке, казалось, собралось даже больше людей, чем иногда бывало перед Рождеством. Огромные потоки разномастно одетых магов двигались, создавая впечатление огромного, вечно бурлящего моря. Отдать свой голос за нового Министра Магии пришли очень многие волшебники, и этим с радостью пользовались хозяева лавок, баров и прочих заведений развлекательного характера, уже предвкушая огромную прибыль. Именно в этот день можно было воочию узреть и осознать то, что, несмотря на отставание по численности от магглов, колдунов и чародеек было всё ещё очень и очень много.
Каминная сеть, трансгрессия, порталы, — и другие способы быстрого перемещения, — в обычные дни всё это создавало картину некоторой пустынности улиц, особенно в будние, когда большинство волшебников было занято на работе и попросту не имело возможности оказаться одновременно в нужной локации.
Но вот в праздники, или на знаковые события, как раз вроде выборов Министра, все те затворники, не особо появляющиеся «на людях», все-таки покидали свои дома, чтобы выразить свою гражданскую позицию.
Со стороны это выглядело… пестро, ярко и красочно, словно бы на площадях происходила огромная по своей масштабности и вовлечённости реконструкция самых разных эпох, смешанная с собственным волшебным колоритом магов. По ошибке действительно можно было подумать, что свернул не туда и оказался на диковинном фестивале.
Маги жили долго, гораздо дольше обычных людей, и чем старше становились волшебники, тем сложнее им было отказаться от своих привычек, даже в одежде. Так что троица старичков, одетых в роскошные средневековые платья, в широкополых шляпах с плюмажем вполне органично смотрелись вместе с пожилым мужчиной, одетым в модный колет и штаны-буфы из тканей ярких цветов, щедро украшенных кружевами. На голове у выходца из эпохи Ренессанса красовался парчовый берет, а виски были вымараны сединой, но предположить его точный возраст никто не вызвался бы, волшебнику могло быть как пятьдесят, так и двести пятьдесят.
Разнообразные мантии, классические костюмы, современные джинсы и даже доспехи (не приходилось сомневаться, что те были выкованы из подлинного железа) — по одеяниям магов можно было проследить моду сразу нескольких поколений. На фоне всего разнообразия нарядов затерялся бы и Дамблдор со своими пестрыми мантиями.
Впрочем, именно что Дамблдора было легко обнаружить, он стоял рядом с Амелией Боунс и степенно беседовал с ещё одним высоким пожилым магом с роскошной белой бородой и сильным волевым лицом, одетым в просторную, даже на вид тяжелую шерстяную мантию с меховыми вставками. Это был никто иной как Армандо Диппет — предшественник Альбуса на посту директора Школы Чародейства и Волшебства «Хогвартс».
И, надо сказать, хотя время и не пощадило одного из сильнейших колдунов Магической Британии, но разменявший более чем треть тысячелетия Диппет до сих пор своей фигурой и статью внушал уважение магам, большинство из которых по старой памяти называли его директором. Ни один из волшебников, стоявших рядом с Боунс, что надо сказать, даже не трудился их поправить, а степенно кивали, расшаркивались и продолжали беседу как ни в чем не бывало.
