Великий Контрабандист. Книга вторая. (главы 11-20)

Фаддей потрогал "шкуру" животного: синтетика. Шкуры, разложенные на камнях, представляли собой имитацию шкур древних животных, скорее всего, тигров, пантер, медведей, волков и ещё всяких лохматых доисторических тварей. Хорошие такие шкуры — тёплые и мягкие. Укроешься такой шкурой, положишь себе под бок молоденькую дикарку и ... Фаддей подмигнул Аврелии. Та, поняв ход мыслей любимого человека, скромно опустила глазки, но о чём-то задумалась.

— А чё, — подумал Добрыня. — Хорошо жилось нашим предкам в палеолите. Спали на мягких шкурах, уплетали экологически чистое мясо тех животных, с которых содрали шкуру. Кругом порядок: ни пылинки, ни соринки. Это говорит о том, что наши палеолитные предки народ чистоплотный. Кстати, а где тут у них отхожее место? И где у них холодильники для хранения освежающих напитков? Но такой вопрос Добрыня не стал задавать дедушке.

Настырный экскурсовод уверенно тащил молодых людей всё дальше и дальше в пещеру, показывая и другие места обитания древних персон. Оказалось, древние люди не только спали, разбившись на пары, на мягких шкурах, но и занимались творчеством. Ага, прямо на стенах пещеры самые одарённые из предков самовыражались с помощью красок.

Мефодий Иванович совсем раздухарился в подземных помещениях с ровными стенами, несущими на себе художества доисторического человека. О наскальной живописи он, как специалист по этой теме, мог говорить очень долго. Лишь бы его слушали.

— В этом зале палеолит, молодые люди, — чуть ли не подпрыгивая, рассказывал Мефодий Иванович, размахивая для убедительности руками. — Всё, что нас окружает, особо заметьте, является знаком или кодом.

— Почему в этом зале палеолит? Да потому, что сюжета, как вы видите, в изображениях нет, а главные герои картин — исключительно дикие животные, живущие в мире, противостоящему человеку. Древний человек изучал, что происходит вокруг него, поэтому всё внимание отдавал животным. Получается восприятие мира весьма узкое и, хочу от себя заметить, основано на потребностях первобытного человека в пище. Его пища — это убитые им животные, поэтому охота, и тем самым выживание, стояла на первом месте.

— Они ещё и люто браконьерствовали, внаглую и бесплатно — удивлялся Добрыня. — Судя по количеству шкур в "спальных комнатах", древние люди всю живность подчистую изводили вокруг себя. Хорошо жили: никаких тебе забот, только ходи на охоту, обжирайся, да спи на лежанках. Свежий воздух, натурпродукты без химии и всё такое ...

— В этом помещении у нас уже мезолит, — вещал дедушка. — Вглядитесь в картины на стенах: появляются сюжеты. Да-с. Вот люди охотятся, вот танцуют, но главное на этих картинах — сами люди. Пока ещё древний художник изображал людей стилизовано, но образ человека уже приобретает характерные черты.

— Заговаривается дедушка, — решил Добрыня. — Только с большой фантазией, или обкурившись, можно в палочках с отростками и кружочках над палочками увидеть человечков с "характерными чертами". Ага, они ещё и танцуют? Детишечки мелом на асфальте — и то красивее человечков изображают. А вот тут у них изображена охота! Обхохочешься с этой охоты! Палочки и кружочки, должные обозначать голову, на этой картине, оказывается, охотятся на зверя. Зверь изображён кляксой с кривыми ножками. Господин Сиволапов эту кляксу называет зубром. Настоящий зубр если бы увидел своего предка на этой картине, то лошадью ржал бы с него трое суток. Я не зубр, поэтому мне полагается глядеть на эту наскальную живопись и содрогаться от умиления. Так и хочется сказать: "Знаешь, господин Сиволапов, где у статуи Давида центр композиции? Вот туда и иди со своими мезолитами и палеолитами. Тоже мне, музей называется — даже пивом не угостят.

— Здесь у нас уже неолит, — возвестил неугомонный дедушка. — Следовательно, что? Правильно — уже начали изображаться целые истории, часто, заметьте, с духовным содержанием. Скорее всего, уже тогда нашим предкам Высшие цивилизации стали вручать Сакральные Дары. Поэтому на стенах появляются иллюстрации с представлениями людей о Высших Силах: боги, духи и другие волшебные существа получают визуальные образы; появляются устные мифы и ритуалы поклонения Высшим. Наши предки задумывались о том, как появился наш мир, изображали свои мысли на стене пещеры. Вот так и несутся века один за другим: вы можете обладать силой сегодня, но помните, что время намного сильнее самого сильного. Это из Святого Писания. Да-с, именно тогда, с времён неолита, наши предки сформировали так называемый "Покон", или, если хотите, систему обычаев. Покон наших предков обуславливает свод мировоззрений о целесообразности существования людей в этом мире. Правда, мы до сих пор не понимаем — за каким чёртом живём.

Наконец, старенький экскурсовод сам умаялся бегать по всем закоулкам огромной пещеры, и повёл благодарных слушателей к выходу. Фаддей незаметно сунул ему в карман пятьсот рублей, хотя такой альтруизм Системой категорически не поощрялся. Но Фаддей мог отбрехаться, что эти 500 рублей своеобразный обмен за то, что он ловко спёр в пещере пару шкур и понравившиеся ему камни. Этими камнями, как говорил экскурсовод, древний народ резал и чистил шкуры. Не каменюки это, а, понимаешь, изделия, сделанные древним человеком. Фигня: прокаченное до 15 пунктов Восприятие говорило Фаддею, что эти "древние инструменты" сделаны в этом году и цена им две копейки в базарный день. Дурят нашего брата любознательного туриста, ой, дурят. Хорошо хоть Фаддей не стал применять своё Восприятие на наскальную живопись, а то бы долго смеялся. Дедушка Сиволапов не стал говорить молодым экскурсантам о небольшом нюансике, о том, что все картины на стенах этой пещеры нарисованы в двадцатом веке, да и вообще, есть сомнения, что в других пещерах, разбросанных по всему миру, картины рисовали древние люди, а не ушлые жители двадцатого века.

Прощаясь с молодыми экскурсантами, так внимательно его слушавшими, Мефодий Иванович, по доброте душевной, посоветовал им походить по парковой зоне и посмотреть на тамошние экспонаты. Конечно, там расставлены не настоящие древние существа, а искусно сделанные макеты древних тварей.

— Работает у нас в музее один одарённый господин, могущий по рисунку сделать древнюю тварь или древнее растение. Изумительно получается, — пояснил дедушка. — Учёные выдают художникам описание твари, те рисуют её, как они это дело представляют, а наш одарённый коллега делает макет. Получается здорово. Рекомендую осмотреть. Вообще наш город славится своими художественными традициями. У нас, благодаря усердию нашего градоначальника господина Муравьёва (дай Создатель ему здоровья), поощряются искусства, особенно изобразительные. Имеется в городе неплохой салон с картинами местных художников, а также функционирует очень уважаемый в державе колледж искусств. Со всех уголков нашей Родины едут в этот колледж молодые люди ... хм ... в основном барышни, все они люди высокой культуры и нежной трепетности. Господин градоначальник и сам губернатор попечительствуют над колледжем ... жандармское управление, впрочем, тоже присматривает. К слову сказать, наш дорогой градоначальник сам художник мирового уровня, если вы не знали.

Видя округлившиеся глаза молодых людей, Мефодий Иванович продолжил просвещать их в существующих художественных реалиях:

— Именно так, молодые люди, именно так, — кивал он. — Мирового значения, однозначно. Он заслуживает памятника на главной площади.

— А что же он нарисовал знаменитого? — удивлялась Аврелия.

— Он рисует ... городские заборы, — последовал ответ. — Вернее красит их. Весьма одарённый человек, отмеченный Высшими Силами.

— ?????

— Да, именно так: он красит заботы. Но, главное в том, как он их красит. Если вы люди внимательные, то должны заметить, что у нас в городе необычные заборы. Они краса и гордость города. Повезло нам с градоначальником. Будете прогуливаться по улицам города, обязательно осмотрите те заборы, к окраске которых приложил руку наш градоначальник. Есть даже специальный каталог с заборами, но он постоянно пополняется, так как Федосей Касьянович ежедневно, в любую погоду, красит заботы. Тайна большая с этими заборами: великое искусство, граничащее с божественным откровением. Как известно, хорошее произведение искусства всё равно, что купальник на симпатичной девушке. Ой, простите старика милая барышня. То, что искусство демонстрирует, весьма привлекательно, но куда интересней то, что оно, хи-хи-хи, скрывает... А скрывают наши заборы что-то поистине сокровенное и потустороннее.

Из музея молодые москвичи ехали под впечатлением слов Сиволапова о заборах. Фаддей попросил Петровича показать им заборы, ну, те, которые красил сам градоначальник. Неужели, его благородие, титулярный советник, лично занимается такими делами? С другой стороны — это же у него Дар такой. Ничего не попишешь.

Петрович с показной радостью, но тоской в глазах, показал москвичам заборы, что окрасил Муравьёв. Петрович уважал своего городского голову, но что-то бывшего полицейского смущало: не нравился ему почему-то философский настрой градоначальника. Действительно, даже равнодушного Добрыню проняло: забор, окрашенный Муравьёвым, своим видом каким-то образом воздействовал на психику обычного человека. Вот она сила искусства и волшебного Дара! Аж ещё сильнее захотелось выпить.

Фаддей, с помощью своего Восприятия, определил, что, действительно, имеет место сильное воздействие на зрителя неведомой формой материи. Во благо оно или во зло? В основном воздействие положительное, дарующее зрителю эйфорию, но встречаются фрагменты с воздействием, нагоняющем тоску и печаль. Наверное, в плохом настроении этот участок красил градоначальник.

— А не перекусить ли нам? — высказал умную мысль Фаддей, а то набегались мы на свежем воздухе, как собаки, естественно, очень породистые. Пора бы получить кулинарное удовольствие, типа немного побаловать свой желудок, ведь относиться к еде надлежит с почтительным вниманием. Он надеялся, что Аврелия уже устала и захочет поехать обратно в Иткуль, где молодёжь всегда ждёт хорошая пища от поварихи Натальи Васильевны, полюбовницы Ефимки. Вдруг ещё Аврелия вспомнит о нескольких порциях волшебного тортика, оставшихся с утра? Сам бы сейчас сиротский кусочек тортика умял.

Увы, надежды Фаддея не оправдались: Аврелия ещё не нагулялась. Двужильная у него подруга, хоть и мелкая.

— Перекусим в "Горячей Запеканке". Да, мой дорогой? — предложила она. — Помню, мы проезжали мимо этого, несомненно, почтенного заведения.

"Дорогой" со слегка кислой физиономией согласился, но воспротивился их шофёр Петрович.

— Лучше туда не ходите, милая барышня, — встрял Петрович. — Эта "Горячая Запеканка" совсем дурное место. Местные его стороной обходят: есть мнение, что "Запеканка" построена на земле старинного погоста, где хоронили отпетых злодеев. Лучше в другое кафе сходите или в приличный ресторан.

— С чего бы это? — стал выяснять Фаддей. — Бандитский притон там или логово недобитых содомитов?

Фаддей, после его приключений в московских катакомбах, как-то совсем перестал бояться всяких там бандитов, разбойников и прочую нечисть. Кроме того, с ними свирепый и вооружённый Добрыня — он тоже от бандитов не трепещет. Кремень — а не человек.

— Да, какие бандиты, — отмахнулся Петрович. — Ещё хуже и страшнее.

— Куда ж хуже? Неужто заведение облюбовали жандармы? — насторожился Фаддей. Хотя он и жандармов с некоторых пор не очень боялся.

— Если бы, — с горечью произнёс Петрович. — Заведение, как вы говорите, "облюбовали" барышни из колледжа искусств. В "Запеканку", скажу откровенно, даже жандармы остерегаются заходить без боевой экипировки и служебных собак. Разные студенты в этом колледже учатся, большинство откровенные чудики. Люди искусства — чего с них взять. Это крест нашего города. Приходится терпеть. Мы терпим и молимся, чтобы город остался цел.

— Как это? — не очень въезжал в проблему Фаддей.

— Поясню ситуацию. Всё потому, что 95 процентов студентов колледжа искусств барышни, — с намёком произнёс Петрович. — Считай одни барышни, и у всех тараканы в голове на почве искусства, климата и нереализованного либидо. Да не простые у девиц таракашки, а занзибарские, величиной с воробья. Вот только ребят, подходящего возраста, для наших, жаждущих оков Гименея барышень, нет от слова совсем. А молодые ребята, проживающие в городе, все, как огня боятся барышень из колледжа. Такое вот горе горькое, хоть плачь. Отжигают-с наши барышни, отжигают-с, особенно в этой самой "Горячей Запеканке", с фантазией отжигают-с, не по-детски. Говорю, как есть — идея приобщения барышень к искусству раскрепощает их самые низменные инстинкты. Ещё и наш градоначальник бензинчика в огонь плеснул ...

— Муравьёв-то здесь каким домкратом? — поинтересовался Фаддей.

— Так он сам художник ... — воскликнул Петрович. Мужик явно разволновался. — Всё из-за его чёртовых заборов, чтоб их Ктулху погрыз (ой, я дико извиняюсь, я этого не говорил). Воздействуют как-то заборы на неокрепшие мозги наших барышень с дикой силой. Так воздействуют, что крышу у них напрочь сдувает. Имеем следующее — кучу одиноких барышень, городские заборы, плюс обучение барышень искусству, заходящее им не так, как надо. Результат — гремучая смесь, хуже динамита господина Нобеля. Вы бы, господа, не ходили в эту "Запеканку", да и на заборы лишний раз не смотрите, а то мало ли что. Послушайте хороший совет старого крокодила: я в жизни многое повидал, даже паровоз видел.

Скорее всего, Аврелия всё же, насмотрелась на заборы, раскрашенные господином Муравьёвым, отчего её инстинкт самосохранения забился в самый дальний угол сознания. Иначе, как объяснить, что она велела ехать в "Запеканку". Если женщине что-то втемяшилось, то переубедить её можно разве что лопатой.

На этом хорошие новости заканчиваются. Аврелия не догадывалась, что из-за её опрометчивого решения, говоря языком старины Фрейда, перед ней и Фаддеем "Открылась бездна звёзд полна. Звёздам числа нет, а бездне — дна".

Петрович переживал за опрометчивых молодых людей, по незнанию сунувшихся в осиное гнездо, но что поделаешь — он, всего лишь, водила, а они господа. Погода на улице совершенно под стать тревожному настроению Петровича. Тяжелые тучи нависали над поверхностью земли. Они угрожали людям, что прольются холодным дождём, но, обдали Аврелию, Фаддея и Добрыню только мелкой моросью. Возле входа в "Запеканку" сидела трёхцветная кошка, с подозрением посмотревшая на двуногих. Вот чего им не сидится в тепле? Это кошке приходится шастать, где попало и в любую погоду, чтобы найти себе пищу для пропитания.

Петрович остался в машине, отговорившись от чести посетить "Запеканку", эту, несомненно, обитель окапавшегося там вселенского зла.

— И чего Петрович так волнуется? — недоумевала Аврелия, войдя в "Запеканку" в сопровождении двух мужчин. Всё здесь чисто, тихо, светло и культурно. В гардеробе от гостей приняли верхнюю одежду и пояснили, как пройти в обеденный зал: можно обосноваться на первом этаже, а можно подняться на второй этаж заведения. Аврелия выбрала первый этаж. Как потом оказалось, хоть с этим выбором она угадала.