И.Г. Да оперировали на японских коммуникациях. Через неделю войны японцы поняли, что передвигаться днём опасно и старались двигаться ночью. Вот на следующий день, после вылетов под Муданьцзяном, у меня был вылет, скорее неудачный, чем удачный — больше трёх часов мы летали, и почти бестолку. Всего успеха было, что я расстрелял какой-то шальной грузовичок, да ещё мы побомбили, а потом постреляли по нескольким небольшим группам японской пехоты, человек по пятьдесят в каждой.

Потом нас переориентировали, и мы до конца войны больше летали не над основными магистралями, а над просёлками. Там с добычей снова стало получше, но и японцы умели хорошо маскироваться, стали рассредоточиваться и приобрели дурную привычку отстреливаться от нас из винтовок и пулемётов. Толку от этого огня было немного, но всё равно неприятно. Пуля она же дура — попадёт в мотор и как, из японского тыла, прикажете выбираться? А может ведь и в тебя попасть. В общем, мы опасались.

Мы тоже тогда сменили тактику и стали делать так:

Обычно ранним утром, одним звеном разносили бомбовым ударом на какой-нибудь речке мост. Причём, старались выбрать речку, где течение посильнее и берега покруче. А через час-два звеном или шестёркой наносили удар по скопившимся перед разрушенной переправой японцам. Наши обычно наступали по основным магистралям, организуя при этом всевозможные 'котлы', а японцы стремились выбраться из этих 'котлов' всеми правдами и неправдами, пытаясь перегнать наше наступление в стороне от основных магистралей, по просёлочным дорогам. Вот отсюда и скопление — все торопятся на противоположный берег и все друг другу мешают. Мост же, даже самый простой деревянный (не говоря уже про каменный), быстро не восстановить — нужны сапёры, нужен материал для восстановления. И так, что бы сапёры и материал оказались рядом с разрушенной переправой одновременно, бывает нечасто.

Вот эти скопления мы и обрабатывали бомбами. Точнее вначале атаковали бомбами, а потом делали один-два захода, используя пушки и пулемёты. Больше трёх заходов обычно не делали, так как японцы разбегались (не будешь же гоняться за каждым по отдельности), и начинали бешено лупить по нам из винтовок.

А.С. Воздушного противника вам не попадалось?

И.Г. Мне, нет. Да и другим тоже нет. Нет, вру — одной паре подвернулся одиночный Ки-27. Устаревший истребитель, уровня нашего И-16. У него даже шасси не убирались! Конечно, наши его сбили.

А.С. И до какого числа у вас такая 'охота' продолжалась?

И.Г. До 11 июня. 11 июня наш полк получил новое задание, надо было сопроводить полк Ли-2 с десантом на один из аэродромов города Харбина. По радио 'Совинформбюро' к тому времени уже сообщило, что в Харбине восстание и наши на помощь восставшим стали перебрасывать войска. Вылет был ближе ко второй половине дня и это уже была вторая волна десанта.

А.С. Не помните, это какая воздушно-десантная бригада была?

И.Г. Это были не воздушные десантники, а обычная пехота. Части ВДВ были в первой волне, а это была вторая. Обычная пехота, только перебрасывали её самолётами. Номер части уже не помню.

А.С. Как я понял, до этого ваш полк сопровождением бомбардировщиков не занимался?

И.Г. Нет. Более того, мы и наши бомбардировщики видели редко и только в качестве одиночных (обычно такие же 'охотники' как и мы). Хотя мы на практике никогда сопровождение не отрабатывали, но на занятиях по тактике мы неоднократно решали такие задачи, в принципе боевое построение при сопровождении транспортных самолётов нам было известно (руководство 'Инструкция по воздушному бою истребительной авиации' я, к примеру, мог цитировать чуть ли не наизусть). Другое дело, что надо было лететь всем полком одновременно (даже звено управления 'подтянули'), но по большому счёту, ничего сложного, тем более, что вероятность противодействия в этом вылете японских истребителей считалась сугубо теоретической.

Утром начштаба доложил план — кто в 'непосредственном сопровождении', кто в 'группах боя' (я в составе одного звена возглавлял одну из таких групп), кто в 'группах разведки'. Разобрались, посовещались, поели, взлетели, собрались, встретили в 'районе сбора' три девятки Ли-2 и полетели в Харбин.

Уже подлетая к Харбину, слышу в наушниках голос Хананова (был у нас комэск, в этом вылете возглавлял 'группу разведки'): 'Со стороны солнца три японских истребителя!.. Атакую!..'

Я начинаю оглядываться по сторонам — чисто! Оказывается со стороны солнца нас попробовали атаковать три Ки-43 'Хаябуса'. До сих пор не могу понять, то ли они четвёрки Хананова не увидели, то ли понадеялись на удачу, на то, что он их не заметит. Но он заметил, поскольку лётчиком был первоклассным, да и другие в его звене были из лучших. Поскольку ПТБ мы к тому времени уже сбросили и часть горючего из основных баков тоже выработали, то наши 'яки' стали очень 'летучими'.

Вообще-то 'группа разведки' не должна была вступать в бой, но японцев было мало, поэтому Хананов решил атаковать первым и поступил тактически верно — вначале зашёл им в лоб, пуганул японцев (когда тебе в лоб несутся огненные 'волейбольные мячики', поверь, это сильно пугает), а потом когда на лобовой японцы проскочили (японцы атаковали с превышения), он резкой полупетлёй на снижении и 'полном газу' зашёл им в хвост (сделал тоже самое, что и я, когда меня пытались атаковать Ла-11 из 32-го ГвИАП). Догнал он 'Хаябус' моментально — двух японцев звено Хананова снесло сразу, первой же атакой (только чадным пламенем полыхнули), а вот третий показал нам настоящий класс боевого пилотажа. Как не пыталась его четвёрка Хананова зажать, ничего у них не получалось, уворачивался японский лётчик мастерски!

А мы летим, смотрим как Хананов со товарищи пытается этого японца приземлить и ничего у них не выходит — он от них оторваться не может, но и они с ним ничего поделать не могут. И мы им помочь не можем (хотя очень хочется!), поскольку без приказа, место в боевом порядке покидать нельзя. Наконец Новоселов не выдержал:

— 'Хан', долго возишься!.. 'Казак', помоги ему!..

Ну, мне дважды командовать не надо было. И я со своей четвёркой туда же. И давай этого японца уже непрерывно клевать четырьмя парами — атака сверху и на вертикаль, атака сверху и на вертикаль!.. Но даже и при таком соотношении японец исхитрялся от наших атак уходить!.. Маневренность 'Хаябусы' оказалась просто потрясающей, и японец оказался настоящим мастером боевого пилотирования!.. Крутился чертом!..

Но, как говорится, 'сколько веревочке не вейся...'... Будь ты хоть супермастером, но при соотношении один к восьми шансов у японца не было, тем более, что самолёты у нас были явно лучше. Не мог от нас японец убежать (хотя теперь думаю, что он и не стремился), и на вертикали мы его превосходили настолько же, насколько он нас превосходил на горизонтали. И стоило японскому лётчику ошибиться и чуть-чуть запоздать с маневром (буквально на доли секунды) и Хананов этот шанс не упустил!.. Нашёл таки японца его 37мм снаряд — взрыв!.. и только обломки плоскостей разлетелись!..

Да, вот такой был яростный бой, до сих пор его во всех деталях помню.

Потом мы догнали наши Ли-2 и тут по радио голос Денисова (у Хананова ведущим второй пары был): 'Ребята, я ранен!..'

Нет, ты понял?!.. Этот японец не только исхитрялся от всех нас уворачиваться, так он ещё и в Денисова попал!..

Хананов ему: 'Тяни до Харбина!..' — тут же связался с Новоселовым, так, мол, и так — Денисов ранен.

Новоселов тут же связался с ведущим Ли-2 — 'у меня лётчик ранен, у вас врач есть ему помощь сразу оказать?!..' Ему отвечают, что есть санинструктор, помощь окажем, пусть садится первым, сразу после десанта. Почему после? Да потому, что если разобьётся Денисов при посадке, то десант сесть не сможет, пока обломки с полосы не уберут. И сколько такая уборка времени займёт никто не знает. А если десант не сядет, то значит все усилия насмарку, чего допустить никак нельзя.

А.С. А вот разбился бы Денисов, то как бы вы сели?

И.Г. У нас горючего было ещё столько, что мы бы могли обратно в Комиссарово вернуться. Для нас задержка при очистке полосы была не критичной. И вот как только все Ли-2 сели, пошел на посадку Денисов, до границы поля докатился и даже сам открыл фонарь, а выбраться уже сил не было. Оказалось, во время воздушного боя попали в кабину Денисова только три пули, две застряли в бронеспинке, а одна как-то по касательной смогла зацепить его по груди. Ну, а поскольку пуля крупнокалиберная, то она даже так разбила пару ребер и надорвала лёгкое. И кровь стала Денисову изливаться внутрь, в грудь.

А.С. В медицине это называется гемоторакс — внутригрудное кровотечение.

И.Г. Во-во ... гематоракс. Санинструктор от десанта первую помощь оказал, и говорит, что лётчика надо срочно в госпиталь на операцию, иначе умрёт. Ну и где этот госпиталь брать прикажете?! А надо сказать, что встречу десанта обеспечивала группа из 'Русской гражданской самообороны' — военных отрядов из русских иммигрантов (что в Гражданскую войну в Китай убежали).

'Есть — говорят — госпиталь!..' Быстро погрузили Денисова в легковой автомобиль (а Денисов уже был почти без сознания) и на максимальной скорости повезли его в город. Оказывается, в Харбине был крупный японский военный госпиталь, чуть ли не Центральный госпиталь Квантунской армии.

Когда в городе началось восстание, то спланировал его кто-то очень умный и про этот госпиталь он не забыл. И когда толпа китайцев подошла к этому госпиталю с целью поубивать японских раненых, да и вообще пограбить, то их встретил там немаленький отряд из 'Русской самообороны'. При винтовках и нескольких пулемётах. Вот так китайцам ничего не обломилось, сколько они не упрашивали. Наши уперлись, не сдвинуть: 'Раненых и врачей трогать нельзя!..' Русские тогда в Харбине были в большом авторитете, поэтому китайцы пойти на конфликт не рискнули и госпиталь уцелел.

Туда Денисова и привезли. И японские военные врачи его тут же прооперировали — откачали кровь из груди и зашили лёгкое. И надо сказать, сделали настолько качественно, что Денисов через неделю уже потихоньку ходил (а ведь привезли почти мёртвого). На войне и так бывает.

Потом в этом здании уже наш госпиталь разместили и какое-то время наши и японцы в нём работали и лечились одновременно, и так было до того времени, пока все японские раненые не повыздоравливали. Только потом оттуда японский медицинский персонал убрали. А.С. Вы прилетели, когда уже никаких боёв в Харбине не было?

И.Г. Не совсем. Как я понял, было нечто вроде "вооруженного нейтралитета", японцы уже отступили, а какие-то маньчжурские части контролировали некоторые кварталы. И наш десант как раз был средством усиления "наших", еще гирей на весы. Ясно стало, что все, русские пришли и еще придут, столько сил сюда перебросят, сколько надо. И стали маньчжуры сдавать оружие — не везде мирно обошлось, доходило и до перестрелок. А в последующие дни, десант охраной порядка занимался — например, японский квартал (район, где компактно проживали лица японской национальности), патрулировали исключительно советские солдаты, маньчжурскую полицию наши в этот район не допускали, да и большие группы китайцев тоже оттуда заворачивали. 12-го днем по Сунгари прибыли корабли Амурской флотилии, тоже высадили наших солдат. А наши наземные части подошли к Харбину только 13-го числа.

А.С. Сейчас на Западе делается популярной точка зрения, что в освобождении Харбина советская сторона вообще никакого участия не принимала, т.е. когда подошла Советская армия, Харбин уже был фактически освобождён восставшими. Вот разбросали наши самолёты листовки и спонтанно прорвалась вся ненависть к японцам, народ восстал, захватил склады с оружием и выгнал японских оккупантов. Что вы скажете по этому поводу?

И.Г. Слышал я про эту точку зрения. Бред полный. Вы конечно, знаете о китайских профессиональных бандитах — хунхузах. В Маньчжурии хунхузы были примерно тем же, что бандитская мафия в Сицилии. И часто находились на жаловании у японцев — однако же когда их хозяева бежали, то внимание этих бандитских шаек приковали многочисленные японские военные склады, а также промышленные предприятия и торговые фирмы в Харбине. В город вошло сразу несколько крупных банд, начались погромы и грабежи. А впрочем, банд ли — когда наши взяли пленных, выяснилось, что из всех частей 4-го военного округа этой марионеточной армии (23-й пехотный полк, четыре саперных, два автотранспортных, авиационный и жандармский отряды), дислоцировавшиеся в Харбине, нам сдалось лишь около 2000 человек. А все прочие разбежались, как только дошла весть, что Советская Армия разбила японцев под Мудандзяном и идет сюда. Однако оружие прихватили с собой — и это было не только в Харбине, по всей Манчжурии! И не против японцев партизанить — а вместе с гоминьдановцами и хунгузами, создавать широко разветвленное подполье, главной целью которого были вооруженный террор и диверсии против советских войск, а также уничтожение сторонников Коммунистической партии Китая.

А.С. Но русское население Харбина уверенно поддержало восставших?

И.Г. Тоже, не так все просто. Кому-то уже надоело до судорог японское правление, кому-то захотелось вернуться к русским березкам — а кто-то понял, что можно грабить. Но на мой взгляд, главным было то, что если китайцы и маньчжуры могли убежать и затеряться в бескрайнем Китае, то русским харбинцам это было труднее, они крепче тут "корнями приросли". А потому, так как ясно было, что мы придем, и возможно, надолго — то сразу стали задумываться, как устроиться под сильнейшим, под победителем. И выводы сделали правильные — ведь значительная часть "отрядов русской самообороны" еще при японцах была организована и вооружена! Считалось, что против нас — тут по-крупному ошиблись самураи! И наверняка, были какие-то контакты с нашим командованием еще до начала — у спонтанных восстаний такой организации не бывает.

Допустим, что народ (вернее, названные мной отряды, уже собранные и вооруженные) спонтанно восстал. И тут же спонтанно организовал 'Штаб обороны Харбина' (местные его обычно называли 'ШОХ'), который сразу стал руководить всем восстанием. Спонтанно, но почему-то одновременно были атакованы ключевые точки японской обороны в городе. К тому же спонтанно были захвачены несколько японских складов с оружием, для довооружения примкнувшего к отрядам народа. А когда части японской и маньчжурской армии пытались подавить восстание, тут же выясняется, что 'ШОХ' чисто случайно имеет связь с командованием Красной армии, и так же случайно среди восставших находятся люди с рациями, которые умеют организовать наводку на противника японцев ударов советских бомбардировщиков. Знаешь, я сам человек военный и в спонтанность такой организации не поверю, как меня не убеждай.

А.С. А как вообще харбинцы относились к советских военнослужащим?

И.Г. Я могу лишь за те, первые дни говорить, что сам видел, Когда мы на Харбинском аэроузле базировались. Внешне — хорошо. Вне зависимости от национальности. Даже харбинские японцы. Ну, ещё бы им относится плохо, если фактически от мести китайцев их защищали только наши патрули да русские отряды 'ШОХ'. И солдаты и офицеры нашей армии тогда относились к харбинцам очень дружелюбно.