Очень плодотворно посидели, будущее вырисовывалось весьма перспективным. До него теперь надо было дожить. А мне, так еще и Орла поднимать, значит, доживем обязательно.
Утром флот в Керчь не вышел. Просто не смог. Смог только после обеда, когда офицеры, во главе со своим адмиралом и командующим флотом, стали способны хотя бы махнуть рукой в ту сторону, куда предполагалось идти фрегатам и транспортникам, давно готовым к отправке.
Приходили в себя уже под морским ветром, с запахом водорослей и соленой моросью, привычно слизываемой с губ. Десант шел ставить точку в Керченском вопросе.
* * *
На этот раз торжественный подход к крепости подгадали на утро, пол ночи дрейфуя в море. Зато встретили дежурный фрегат, разобрались в обстановке и провели ночью совещание капитанов, на котором расписали все наши действия. Все транспортники пропускаем мимо крепости, в сами, блокируем бухту вместе с небоеспособными фрегатами, которые будут стоять в нашей линии для солидности и для трепания нервов османам — "а почему те фрегаты не стреляют? Что они задумали?". Транспортники и без нас до Азова дойдут, они все же достаточно зубастые. А мы займемся Керчью.
Так как снарядов было маловато, основная задача ставилась — сделать наглое лицо, надуть щеки и, отстреляв половину имеющегося боекомплекта, показать городу и крепости, свою великую милость и готовность временно прекратить ураганный обстрел и выслушать, что нам хочет сказать градоправитель, в свое оправдание. Перед совещанием занимался художественной резкой по бумаге, вырезая треугольники, с расчетным углом подъема стволов. Корил себя за желание сэкономить и отсутствие, в связи с этим, лимбов вертикальной наводки у пушек фрегатов. На совещании раздал плоды своих расчетов капитанам, и пояснил, как пользоваться — за одно и оценю, как они со своими пушкарями общаться будут.
План имел всего три этапа, так что его верное исполнение не вызывало сомнений. Первым пунктом — заходим кильватерным строем, перекрываем бухту, пропускаем за собой транспортники и палим по крепости с городом на дистанции полтора-два километра, отстреливаем корабли противника, которые пытаются сблизиться, и начинаем переговоры. Второй частью плана был сброс десанта, а третьей — быстрое убегание к Азову. В случае срыва первой части по причине расхода боеприпасов или возникновении на горизонте флота осман — сразу переходим к третьей части. Дальше следовало подробная роспись первой части, так как вторая будет по обстоятельствам, а с третьей — мои бравые капитаны и так справятся на отлично.
Вот и заходили теперь в Керченский пролив красивым кильватерным строем по зеркальной воде, подернутой слабым волнением. Подгоняемые легким южным ветерком, не столько раздувающим паруса, сколько овевающим потные лица и сдувающим ощущение сковородки.
Пролив вяло нес нас по своему мелкому руслу до планируемого места якорной стоянки. Да-да, именно так. Встать, в наглую, напротив крепости на якоря, и не торопясь заняться приведением крепости Восперо к мысли — стать русской территорией. Транспортники, так же вяло проходили по правому борту якорящихся фрегатов, и не торопясь, скрывались в Азовском море.
Такого непочтения османы не пережили. Три судна в гавани решили наказать нас за немыслимую наглость, но передумали сразу после первого же залпа эскадры, сконцентрированном вокруг нападающих фрегатов, и, похоже, еще и кто-то умудрился попасть. Османы распустили дымные хвосты и ретировались в гавань, переложив всю ответственность на коменданта. Стрелять специально, по практически своим судам — все посчитали, не сговариваясь, саботажем и уходящих османов провожали только выкрики команд, надеюсь, османы не сильны в языках — на их месте, послушав такое — развернулся бы еще раз и устроил показательное самосожжение, прихватив как минимум одного противника.
Выждав еще некоторое время, флот задрал пушки практически по минометному и начал кидать редкие снаряды в сторону города и крепости, на кого пошлет всевышний.
Город и побережье накрыли многочисленные разрывы, вносящие панику, судя по забегавшим по берегу людским черточкам. Город накрыли почти полностью, что ввергло в некоторую оторопь — приказ был целиться по крепости, которая южнее города — это что? У нас так снаряды на высокой траектории сдувает? Хотя получилось очень впечатляюще, и давать отмену стрельбы не стал. Часть снарядов легла в воду у берега, все же дистанция стрельбы была слишком большой для фрегатов. Канонирам нашего фрегата указал взять прицел еще южнее крепости — все же она была главной целью.
К нашим разрывам постепенно подтягивались разрывы с остальных кораблей, канониры на них постепенно нащупывали нужные поправки. Снаряды падали куда-то внутрь стен, поднимая над ними узкие фонтаны пыли, перемежающиеся с редкими струйками дыма.
Темп стрельбы был самый низкий, однако на земле создавалось впечатление ураганного обстрела и непрерывной череды взрывов — все же восемь десятков боеспособных стволов эскадры обеспечивали неплохую плотность огня. Однако повальных пожаров и разрушений этот огонь не создавал — все же надо думать о более крупном калибре.
Разглядывал дымящую крепость в бинокль. Обычная генуэзская крепость в рыцарском стиле с зубчатой стеной, массивными квадратными и круглыми башнями, оседлавшая южный выступ керченской бухты и простирающаяся вглубь выступа до самой подошвы горы. С одной стороны — внушительная. А с другой — попасть навесным огнем легче. Говорил же, что в любом деле можно найти для себя преимущество.
Стены крепости, на вид, скромнее Константинопольских, только вот эти стены благоразумно отступили на десяток метров от воды, и применить против них мои любимые брандеры будет сложновато. Зато крепостные башни на эти стены пожалели. На море смотрели четыре башни. Между двух центральных башен угадывалась небольшая калитка, настолько узкая, что, пробив ее, входить надо будет гуськом, чего защитники, наверняка, ждут с нетерпением.
Как крепость защищена с суши было не видно, но из опыта общения с аналогичными крепостями могу предположить, что там еще хуже — генуэзские крепости традиционно слабее защищены с моря, а вот с земли они защищены добротно. Значит, штурмовать будем с моря.
Ушел вниз, рисовать проклюнувшуюся идею, под мерное и редкое буханье наших пушек. Идейка была свежей, но требовала принести в жертву корабль, а за одно произвести измерения у крепости, значит надо ждать ночи.
К обеду расстреляли оговоренную половину боезапаса, и флот замолчал, неторопливо перекусывая и ожидая послов со стороны крепости, не переставая коситься в сторону моря. Послов не было, хотя суета на берегу явно указывала на активность населения. Флота османов то же не было. Ждем дальше.
На всякий случай начал реализацию своего плана, согласно которому отобрали самое поврежденное судно из небоеспособных фрегатов со снятыми пушками и начали активно разбирать с него все, хоть мало-мальски ценное, в том числе снимали даже реи, гики и гафели. Разгружали часть балласта и сбрасывали его в воду — осадка у судна нужна была минимальной.
За этим вандализмом эскадру застал вечер. Послы не появились — им же хуже.
Ночью к крепости отправили два тузика с лотами, веревками с грузилом, для промеров глубины дна у крепости — велели им не шуметь и не рисковать.
Ночью доводил новый план до офицеров, которые уверились во мне как в непревзойденном полководце, это они напрасно конечно, но зато новый план не встретил никаких возражений, а наоборот, моя очередная авантюра получила единогласное одобрение. Ну, хоть кто ни будь бы, покритиковал! Хоть тот же Крюйс! Он же тут главный, а допускает, чтобы с его флотом такое безобразие вытворяли. Нет, все в восторге, а мне теперь придется одному самому с собой спорить, в отсутствие оппонента.
Ночью готовили операцию "Троянский кит", распределяли роли и вносили изменения. Так же доводили десанту последовательность действий.
Начало операции назначили на раннее утро, как это теперь у нас было принято, а место операции, по результатам промеров подходило вообще одно единственное, ближе к северной башне.
Утро занималось хмурым и туманным, обещая перемену погоды и слегка корректируя наши планы. Туман был слишком редкий, что бы на него надеяться, скорее дымка, а вот ожидаемый утренний бриз получился слабее запланированного, и пришлось отводить загонщиков подальше, что бы они смогли набрать расчетный разбег.
Два фрегата, под полным комплектом парусов разгоняли перед собой третий, и предельно облегченный фрегат, толкая его в корму удлиненными бушпритами, на мягкой сцепке. Еще два фрегата тянули наш брандер спереди, планируя первыми разойтись в стороны при приближении к берегу. За этой пятеркой утреннюю мглу рассекал клин всего оставшегося флота распределенный группами напротив каждой из башен, с основным заданием на их подавление. Еще четыре корабля шли чуть в стороне, брать на абордаж суда в бухте, поводя заряженными картечью стволами.
Скорость стремительного нападения была настолько низкой, что подумывал об отмене операции. Но не успел. Начавшаяся перестрелка с крепостью и судами в гавани сжирала остатки боеприпасов, и второй попытки у нас не будет точно.
Первая пара фрегатов-бурлаков красиво разошлась в стороны, присоединяя свой голос к активной перебранке с крепостью. Вторая пара приготовилась к повороту, что было видно по висящим на снастях матросам.
Вцепившись руками в планширь и, не обращая внимания, на бухающую под ухом пушку ждал развития событий. Очень жалел, что дал себя уговорить — не присутствовать на ударной пятерке, и особенно на брандере. Теперь от меня ничего не зависело — и это было самым тягостным.
Мачты брандера дернулись, показывая, что днище уже начинает пересчитывать камни. Левый фрегат-толкач завалился в левую циркуляцию, выворачивая корму брандера вдоль берега, а правый фрегат-толкач начал давить, всей своей набранной инерцией в подставившийся борт, заталкивая брандер глубже на берег и переворачивая его. Без удара все же не обошлись, хотя очень надеялся на мягкие сцепки. Грохот и треск, среди активной пальбы, возвестили о начале операции, и по вантам склоненного брандера побежали десятки солдат десанта, переливающихся на брандер с двух фрегатов-толкачей. Под весом штурмовой партии на мачтах брандер окончательно завалился на бок, и мачты легли на верхушки стен. Тут же со снастей фрегата первая десантная партия закидала стену гранатами и посыпалась на освободившееся от осман место. На стенах завязалось сражение, которое изначально было выиграно, так как плотность прорыва была чрезмерной для защитников, ожидавших высаживания ворот и узкой струйки нападающих. Башни крепости попытались накрыть стену картечью, но смогли сделать буквально пару залпов, перед тем, как на места, обозначенные дымами, была перенесена вся огневая мощь эскадры. Потери от этих залпов были значительные, однако картечь не выбирала, где свои, а где чужие, и вторая волна десанта растеклась по стене, практически не встречая сопротивления. Добивая оставшихся, и привязывая верхушки мачт брандера к зубцам стены. Бой перемещался в башни и во внутренний двор крепости. Гулко бухали гранаты, которых не жалели. Научил десант, на свою голову, пользоваться ими — теперь будут все время гранат требовать. К брандеру по очереди причаливали фрегаты, сбрасывая свои десанты. Северная и центральные башни уже не оказывали сопротивления, по фрегатам стреляла только южная башня, но и ее время истекало. Как позже выяснилось, нам на руку сыграла конструкция крепости. Мы, оказывается, штурмовали внутреннюю крепость, при этом ворота в нее были закрыты — защитники просто не успели открыть внутренние ворота, заваленные гранатами, и получить на стены подкрепления. А после того, как крепость была нашпигована нашим десантом, стены и пушки внутренней крепости стали играть уже против османов, а проводить штурм крепости по всем правилам у них просто не было сил.
Наш флот теперь безраздельно царствовал в южной части бухты. Основная артиллерия сосредотачивалась именно во внутренней крепости, а одинокие выстрелы мелким калибром со стен внешней крепости — причинить серьезного ущерба фрегатам, благоразумно к ним не приближающимся, не могли.
Остаток снарядов был потрачен на бомбардировку сопротивляющихся районов, после чего, на фрегатах осталась только картечь. То есть флот стал бесполезен, хотя продолжал контролировать побережье и пресекать картечными залпами попытки передислокаций.
Три корабля, которые не могли и этого, отправил вместе в Крюйсом в Азов, при поддержке одного условно боеспособного. Нам тут и одиннадцати фрегатов с одним брандером хватит.
Задача уходящему соединению — дойти до Азова и привезти флоту снарядов. Если баржи не будет — отправлять гонцов вверх по Дону, а самому можно стреляться. Но гонца перед этим отправить обязательно. Про массовые расстрелы саботажников в Туле задумывался уже на полном серьезе.
Десант у нас, пока еще, был достаточно многочисленный и с опытом войны под Азовом, так что шанс на постепенное выдавливание османов из внешней крепости был хороший. Тем не менее, поручил Крюйсу поставить в известность казачьих атаманов, которых уже должен был собрать князь Львов, что в разгромленной Керчи простаивает без дела добро и дома. Но оговорить сразу, что весь полон, они везут в Азов и отдают его в крепость, пополняя и без того обширный полон взятый после осады Азова, плюс еще тот, что привезла первая партия транспортников.
Кроме того, остающиеся в Керчи казаки поступают в распоряжение коменданта. Это важное и обязательное условие. По крайней мере, до прибытия армии Шереметьева.
Десант продолжал зачищать внутреннюю крепость, и уже переходил к вылазкам во внешнюю крепость, еще активно сопротивляющуюся.
Днем высаживался на берег и входил в гостеприимно распахнутую, ту самую, узкую калитку. Залезть на стены по брандеру мне не дали, хотя и очень хотелось. Невместно, видите ли. Эта адмиральская должность нравиться мне все меньше и меньше.
С высоты северной башни открывался прекрасный вид на крепость и город.
Что можно сказать. Очень удачное место, мы выбрали для штурма. Внутреннюю крепость отделял от остальной крепости ров и двойные стены, массивный барбакан защищал мост, являющейся единственной связью внутренней и внешней крепостей. Учини мы прорыв чуть правее северной башни, и все могло бы повернуться совсем по-другому. Надо завязывать с этими кавалерийскими наскоками и составлять планы крепостей Перед их захватом, а не После него, чем и занимался.
Дальнейшие ходы были очевидны мне, а значит и противнику. Солдаты перетаскивали на внутренние стены все транспортируемые орудия крепости и огневые припасы к ним. Устанавливали рядом с башнями на краях центральной стены метатели, и присматривали для них цели.
Османы, благоразумно, не маячили перед стенами, так же решая, чем будут штурмовать свою собственную твердыню. Так что обеденный перерыв характеризовался глубокой тишиной над полем боя, периодически прерываемой бурным обсуждением, кто кому и как именно уронил на ногу ядро или ствол пушки. Мелкие калибры, стаскивали со стен вниз, по моему приказу, и концентрировали перед воротами. А также, растаскивали к двум калиткам, у северной и южной башен — ведущих на стены внешнего города. Отсутствие колес у лафетов сильно затрудняло эту задачу.
