— Очень интересно, — вельможа выдал результат своего осмотра через минуту раздумий. — На нем печать с рудника Эль Кастийо. Насколько я помню — его закрыли тридцать лет назад. — Где он взял его? — Чопорность и надменность снова вернулись к хозяину кареты. Он выпрямился и с высоты своего роста строго посмотрел на собеседника.
— Монах дал, наверно, — флибустьер неуверенно ответил дворянину.
— Это, мой друг! Серьезное доказательство ваших слов! Да, я недооценил ваши способности! — вельможа снова внимательно посмотрел на моряка. — Кстати, откуда у вас его золото?
— Выкупил у продавца пушек. По рассказам свидетелей, точно таким же ирландец рассчитался за паруса.
— Так, значит, пока карты у Хейли — нет. Иначе он давно бы уплыл за сокровищами, — вельможа начал размышлять вслух.
— Знающие люди говорят, что он ждет монаха, который привезёт карту, — шпион влез в рассуждения начальства. — Другие убеждают, что он передаст её где-то в пути. Ничего толком не ясно!
— Чтобы владеть всей информацией, нам нужен свой человек на борту судна, — аристократ нервно заелозил на своем месте. — А ещё лучше — несколько людей. Как называется его старое корыто? Кажется "Квиин"?
— Нет, сэр! После ремонта по просьбе монаха Бастер переименовал корабль.
— И как он его назвал?
— "Искатель сокровищ", сэр.
???? — важное начальство, приоткрыв рот, с удивлением посмотрело на шпиона. От нахлынувших чувств сглотнуло слюну. — Оригинально! А мы тут голову ломаем, что он хочет и чем собрался заниматься.
— Значит так, — решительно произнес хозяин кареты. — Постарайся устроить несколько своих парней на это судно.
— Видите ли, милорд, есть трудности, — собеседник произнес, смущенно заморгав глазами, — В команде Хейли осталось чуть больше десяти человек. А новых людей он набирать, не торопиться!
— В чем дело? Ему, что? Матросы не нужны?
— Нужны... Но! Весь город в курсе, что Хейли привезет много сокровищ. Все хотят поехать с ним. Вот он и назначил цену в пятьсот фунтов для всех желающих. Более того возьмут того — кто выиграет торг у конкурентов и предложит сумму больше. Он назвал это тендером.
— И что? Есть желающие плыть простыми матросами? Да, ещё платить свои деньги? — удивился важный господин.
— Полно, сэр!... К судну не подойти. Чуть ли не весь город каждое утро толчётся у корабля. Всего ирландец решил добрать сорок — пятьдесят человек. Все либо смотрят, либо участвуют в торгах. Особенно какие-то итальянцы сильно горят желанием попасть в команду. Торгуются до последней монеты. И что интересно... У них так много денег! Похоже, всю родню обобрали!
— Да, дороговато клад обойдется мне! — вновь на долго задумался сановник. Затем недовольно произнес. — Хорошо! Набери группу моряков — человек сорок. Завтра получишь тридцать тысяч фунтов. Поучаствуй в этом тендере. Мне нужны свои люди на судне. Задача! Как выйдете в море и что-то узнаете про золото.... Или появиться монах! Капитан на судне сразу должен поменяться! И сокровище мне — должен привести мой человек.
— Понятно, — важная персона строго посмотрела на подчиненного.
— Ясно... Всё сделаю... — корсар подтвердил, что он всё понял. Он стал качать головой в знак согласия.
— А то видишь — умные стали! — недовольный вельможа стал заканчивать разговор. — Тендеры проводят...
Глава 19.
Утро на Ивановской площади Москвы многолюдно. На высоком ярко-голубом небе нет ни облачка. Отвесные лучи солнца падают на разноцветные купола и зажигают золото их гребней и верхушек ослепительным блеском. Неуклюжие башни отбрасывают густые тени. Со всех сторон площади слышны людские крики, шум, гам. Издалека доносится колокольный перелив от многочисленных храмов и церквушек. У коновязи все места давно заполнены каретами, возками, телегами. В стороне, у Кремлёвской стены, возле колокольни Ивана Великого стрельцы приводят в исполнение решение судебных приговоров. Осужденные недовольно кричат и требуют справедливости. Рядом зеваки с удовольствием наблюдают за поркой несчастных людей. Недалеко от расписных арок учреждений власти бирючи надрываясь, выкрикивают новые указы. С другой стороны площадки живой ручеёк паломников тянется в сторону кремлёвских соборов. Большое количество горожан и приезжих просто слоняется по округе. Кремль живет обычной городской жизнью.
Прохор Коробейников поклонился куполам Архангельского Собора, перекрестился и пошёл сквозь толпу, к украшенным фасадам здания приказов. Туда, где стояли челобитчики, ожидавшие своей очереди на прием к судье. Ходатые негромко переговаривались друг с другом, обсуждали последние события, новости и слухи, гуляющие по столице.
К купцу подскочил подьячий и, не стесняясь, протянул руку для подношения.
— Деньгу вымогает, чернильная душа, — Прохор вытащил из-за пояса мелкую монету, вздохнул и отдал её представителю власти.
— Иди за мной! Тебя — ждут, — произнесла довольная "серая личность" и двинулась внутрь помещения.
— Каждый крючок ловит свой кусок, — Коробейников недовольно обругал про себя служителя закона за взятку. А затем молча пошел за чиновником.
В здании приказа они с трудом протиснулись через большой зал, заполненный служащими, посетителями и многочисленными зеваками. По пути к цели преодолели беспорядочно расставленные лавки, сундуки, различные коробки. Наконец зашли в смежную комнату обтянутую тесненной кожей. Внутреннее пространство рабочего кабинета было освещено крупными фонарями и шандалами с причудливыми узорами. За большим столом укрытым дорогим сукном важно восседал дьяк Михайло Рыгов. На плечах "вершителя судеб" накидка из меха рыжей лисицы, подбитая черным аксамитом. На красивом, расписанном золотом блюде, стоящим перед ним, лежало несколько обычных картофелин. Рядом находились свернутые челобитные, большая латунная чернильница, причудливая лампада и несколько амбарных книг.
— Прохор Коробейников, купец гостиной сотни, челом бьёт и просит разрешение на торговлю блюдами, приготовленными из нового корнеплода, — подьячий начал докладывать суть рассматриваемого дела. — Его будут выращивать в деревенском поле. Кушанье готовить из него собираются в обычной, крестьянской печи. Продавать в лавке Китай-города. Название растения — таганофель. — "Бумажная душа" зашелестел бумагой. Вытянул другой листок из кипы и продолжил повествование. — Также просит разрешить продажу ещё нескольких блюд из овощей с похожими названиями. Все они будут выращиваться в Таганово. Деревня принадлежит его компаньону, мелкопоместному дворянину, Алешке Воронцову.
— Хорошо! — Рыгов высокомерно скривил лицо. — Я уразумел всё. Ступай отсель. — Дьяк перевел взгляд на купца. Сжал губы. Набрал воздуха и презрительно начал выдавливать из себя фразы. — Ты, что пес смердящий удумал? Давно в пыточной не был? Или тебя кнутом не охаживали? Какой — такой таганофель? — он громко стукнул кулаком по столу. — Вы там, торговые душонки, в своих лавках и шалашах совсем посходили с ума? — Колючие глаза бюрократа просто прожигали Коробейникова насквозь.
Кто-то еле слышно заскребся в дверь кабинета, после чего слегка приоткрыл её.
— Пошли вон, смерды! Занят, Я! — Михайло заорал во весь голос. Он встал из-за стола. Во весь рост выпрямился и снова надменно обратился к посетителю. — Купчишка! Ты кем себя возомнил? Всяк сверчок — знай свой шесток! Ты восточные пряности продаешь? Вот, и продавай дальше! Тебе, что — дохода мало? А может ты умом тронулся? Или солнце — голову напекло?
В горле посетителя вмиг всё пересохло. Его колени задрожали. Сердце учащенно забилось. — Нэ... не...т-т. — Прохор попытался выдавить он из себя что-то похожее на ответ.
— Погляди на это! — дьяк показал рукой на картошку лежавшую на подносе. — Оно же мерзкое на вид! — его лицо исказилось в гримасе омерзения. — А на вкус? Ты, пробовал? Какие могут быть блюда, из него? Когда подьячий Егорка Отрепьев откусил немного, так весь вечер в отхожее место бегал. Говорит, отвратительно и невкусно!
Блюститель закона взял паузу, собираясь с новыми силами. Он вернулся за стол. С важностью уселся в кресло и продолжил нравоучения. — Прохор, ты же умудренный опытом купец! Ты, что не понимаешь — у вас не купят эту гадость! Вы разоритесь и пойдете по миру! Так, что покайся за содеянное! И не отвлекай по пустякам... своими глупостями. Иди, давай! У меня... важных дел — по горло! — Чинуша взял перо в руку и склонился над большой амбарной книгой.
— Не губи, кормилец! — купец бросился к столу и положил на него несколько золотых монет. — Поймите! Выращивать таганофель — это была последняя просьба покойного отца моего компаньона. Ради этого — он живет! Он так верит в то, что ему позволят исполнить последнюю волю родителя!
— Ну,... не знаю? — дьяк хищно посмотрел на деньги. Почесал ладонь левой руки.
Купец заметив "добрый взгляд" и правильную примету у благодетеля, достал из-под полы ещё две монеты и с почтением положил их рядом с первыми.
— Опять же если... — Рыгов зашевелил губами, что-то подсчитывая в уме. — Если только, он будет... — служащий быстро открыл ящик и резво сгреб туда золото. — Например, понемногу продавать, эту гадость... За Тмутараканью! Где глухомань, зверье да гнус.— Дьяк задумчиво начал стучать пером по столешнице. — Совсем по чуть-чуть. И только,... в своём огороде — будет выращивать! — "Казенный счетовод" выпрямился. Развел руки в стороны. — Короче, Прохор, зайди через месяц — другой! Я подумаю...
Ещё несколько золотых кружочков появились на столе. Купец ниже склонил голову. — Благодетель, ему жити не на, что. Он вложил все свои сбережения в это дело! Последние дни доживает только на хлебе и воде.
— Не знаю... — глаза бюрократа ещё больше расширились от блеска монет. Он вытянул руку и начал потихоньку их двигать в сторону ящика пальцем.
— Мы так на вас надеялись! — челобитчик настойчиво продолжал выражать свою просьбу. — Весь вечер молились Святому Пантелеймону. За Ваше здравие — свечей поставили без счёту! — Прохор в мольбе прижал руки с шапкой к груди.
— Ну, хорошо! — Начальник приказа развернул один из свитков. — Давай посмотрим, что вы тут пишете... — Дьяк небрежно вытащил кучки документов один из свитков. — Разве можно товар с таким наименованием продавать? — Он стал зачитывать названия. — Например, таганожан, таганоруза... Или, ещё непонятнее... таганочок. Такое ощущение, что слова придумывали не русские люди. Или русские, но были пьяные... в дупель. А вот совсем чудное! Под цифирой... тридцать семь — таганомат.
Бюрократ оторвал глаза от списка и строго посмотрел на зарвавшегося купца.
— Что это за таганомат, такой? Поди, та ещё... — гадость! — лицо чинуши пренебрежительно сморщилось. — Какое-то подозрительное название? Больше походит на нецензурное выражение! Так и хочется начать ругаться именно с этого слова. Ох, чувствую — побьют вас за блюда с такими названиями. Может быть, даже не один раз!
Купец достал большой мешочек с деньгами и молча, высыпал горку золота на стол. Хозяин приказа ненасытно уставился на неё. В комнате на несколько минут наступила тишина.
— Хм, согласен... — наконец-то дьяк выдавил из себя положительное решение. — Только ради памяти усопшего родителя! Я буду сегодня милосердный и справедливый!
Дьяк гордо вскинул голову. Прокашлялся. Довольно сверкнул глазами.
— Да будет так! Я разрешаю торговлю этими непонятными плодами на год. Однако! Пообещай мне, что продаваться... эти тагано — противные блюда, будут небольшой партией и очень дорого. И... не дай Бог, с кем-нибудь что-нибудь случится...
— Обещаю! — не моргнув глазом, произнес купец.
— Всё, иди... За бумагами, зайдешь завтра.
* * *
Неделю спустя.
Москва.
Лавка купца Коробейникова.
— Послушай, Прохор! Почему у нас с тобой такая тесная лавка? — Рязанцев недовольно пробурчал, окидывая взглядом крохотное торговое помещение Коробейникова. — Нормальному купцу не развернуться, гостей не принять. Товар разложить толком — негде! Нарезку для дегустации под прилавком держим! А новинки? Они вообще лежат на складе. И не склад это, а маленькая комнатушка — забегаловка. Скромно как то всё. Меленько... Жиденько... Где твой знаменитый купеческий размах?
Алексей решительно обошел небольшое помещение по продаже восточных пряностей. Зачем-то заглянул в малюсенькое окно. Подошёл к небольшому комоду — скрыни. Молча, уставился на него.
— Знаешь, что? — странник произнес внезапно и резко повернулся к Коробейникову. — Пора нам с тобой расширяться! Почему мы ютимся в этом узком бочонке как сдавленные селедки? Магазин нам нужен! А еще лучше — павильон! Знаешь, что это?
Вояжер набрал воздуха для начала пламенной речи. Он собрался поведать "забитому деревенскому парню с далекого Севера, там, где всегда снега и бескрайняя тундра" про преимущества огромного торгового центра. Про то, как замечательно продавать товары в большом здании с круглосуточными закусочными и парковками для телег. Внутри которого будут постоянно проходить красочные флэшмобы, презентации, развлекательные шоу с участием скоморохов, цыган, заезжих трубадуров.
Так, вот... — странник прокашлялся, потянул шею, мысленно поправил несуществующую бабочку. Затем бросил случайный взгляд на компаньона. Непонимающе осмотрел его. — Э-э-э... Почему молчим? И вообще! Ты, в последнее время какой-то кислый? И лицо от меня воротишь. Случилось, чего?
Прохор тяжело вздохнул и отвел глаза в сторону.
— Если ты по поводу женитьбы, — Алексей произнес решительно. — Сразу говорю — рано мне ещё! Я обет дал! Пока не войду в первую гостиную сотню московских купцов и не заработаю несколько миллионов, об этом даже думать не буду.
— Да нет! Тут другое, — Коробейников начал переминаться с ноги на ногу. Закинул руку за голову и виновато почесал затылок.
— Может, ты обиделся на цыгана, который на празднике пел? А после мешок таганофеля спер? — путник искренне развел руками. — Так я не знаю, куда он делся со своей трынделкой! На юг наверно укочевал. В Румы... в Индию! Вместе с табором! Вреднючий такой дядька — в общем, ты его больше, не увидишь!
— И не в цыгане дело... — Прохор погладил подбородок и начал наконец-то объяснить причины своего странного поведения. — Не серчай, Ляксей! Партнерство у нас с тобой какое-то неправильное выходит. Неравноценное. — Купец выпрямился. Задрал бороду. Не моргая, честно посмотрел в глаза странника. — Твои изделия раскупают влёт. А на мои пряности — даже не смотрят. Приходят. Твоё берут и уходят. Вон, вчера — даже очередь выстроилась. Разобрали всё и ещё на сегодня записались.
Прохор подошел к своим мешочкам с пряностями. Переложил мерную ложку с одного места на другое. Легонько погладил пустые кулёчки. Расстроенный неудачами, тяжело вздохнул. — У тебя-то всё хорошо! Просто замечательно! А я, похоже, скоро по миру пойду. Никто ничего не берёт. Похожего товара на рынке много. Стоит дорого. Желающих купить его — мало... А ты еще подтруниваешь. Расширяться собрался! А мне куда расширяться — под забор?
